Убить, убить. Но нет. Но нет – убить, убить, убить

- …?!

Вращение в гремящей проклятьями воронке продолжалось. В ней существовало нечто, чего не должно было существовать; изнутри проклятья вечного отрицания раздался голос кричащий «да!».

Невозможно. Подтверждения и правильность не могли существовать в этой проклятой воронке гнева. Из-за того, что всё здесь считалось уродливым и ненавидимым, это слово не могло прозвучать здесь…

…Но этот голос вновь ясно произнёс, «правильно».

Правильно. Мир изначально был таким. Если правда возникла у тебя перед глазами, тогда зачем печалится? Чему удивляться?

Голос проклятья спросил. Что - правильно?
Кто был готов признать его? Кто был готов дозволить это? И кто мог вынести этот грех? С взрывом, который разорвал тьму… раздался уверенный и насмешливый ответ.

Жижа спросила, что есть король?

Лишь только она задала этот вопрос, она осознала, что противоречит сама себе.

Жижа признала тот факт, что внутри неё был кто-то другой, там, где отдельные «личности» не могли существовать. Странный чужеродный объект, которого не должно было быть, появился здесь. И этим существом был король. Другими словами - первый и абсолютный. Не имеющий себе равных как на Земле, так и на Небе.

Его имя было - Король Героев Гильгамеш.

- Это я!

Зайдясь брызгами, чёрная жижа начала разваливаться и испаряться. Чужеродный объект, который жижа не смогла переварить, даже мобилизовав весь свой гнев, появился из чёрного потока.

Посреди горящих руин он вновь стоял на этой земле.

Идеально сложённое тело было уже не призрачным телом Слуги, но самым настоящим телом из плоти и крови. Чёрная жижа, которая отрицала любую жизнь, кристаллизовалась и отринула нечестивость самой себя, но в результате Герой исполнил своё желание, которое заключалось в обретении реального тела, и вернулся в этот мир.

Даже если он стоял в центре пылающего ада, величие, исходившее от тела Короля, не давало пламени подобраться близко, словно огонь боялся его. Обнажённый Гильгамеш, чьё тело было больше похоже на античную статую, раздражённо фыркнул.

- Подумай только, люди действительно считают нечто подобное машиной исполняющей желания и дерутся ради него насмерть. В этот раз представление действительно меня разочаровало.

Но всё было не так плохо… Король Героев осмотрел неожиданно обретённое тело, и оказался удовлетворен результатом.

- Так значит, воля Небес говорит мне воцариться в этой эпохе, чтобы вновь объединить мир… Ха, опять они просят меня заниматься скучной рутиной. Но ладно. Может, я взваливаю на себя ещё одну ношу, но я принимаю вызов.

Пройдя сквозь бесконечно глубокую тьму, Котомине Кирей пришёл в себя.

Сперва он почувствовал жар. Затем он уловил запах горящего человеческого жира. Он открыл глаза и осмотрелся; пылающий ад, стоявший у него перед глазами, казалось, поджаривал само небо.

- Это же…

Он решил, что вновь коснулся жижи и снова попал внутрь Грааля, но как только он увидел рядом с собой обнажённого мужчину, он немедленно отмёл эту вероятность.

- Гильгамеш… что произошло?

- Ты заставил меня попотеть. Мне многого стоило вытащить тебя из-под завалов.

Кирей тщательно привёл в порядок свой ошарашенный разум и начал думать, пытаясь понять, что вообще произошло. Его последним воспоминанием был большой склад для бутафории в здании Префектуры; он стоял на коленях, и был убит Киритцугу выстрелом в спину. Неважно сколько раз он об этом думал, он мог лишь заключить, что должен был мгновенно проститься с жизнью в тот самый момент.

Он разорвал сутану на груди, проверяя место, где должно было находиться выходное отверстие от пули.

Внезапно образ чёрной жижи предстал перед его глазами.

- …?

Иллюзия. На груди не было никаких следов. Он положил руку поверх сердца, чтобы всё проверить.

- …Это ты меня исцелил, Гильгамеш?

- Ах, это. Ты, похоже, умер, но ты и я связаны контрактом. Я получил тело из плоти благодаря этой жиже, так что это может быть причиной того, что ты вновь оказался в мире живых.

- …

Багряный ад. Предсмертные крики, которые до его ушей доносил ветер. Танцующие языки пламени. Кирей просто смотрел на эту сцену.

- Это… моё желание?

Именно. В этот момент, то, что смогло заполнить пустоту в его сердце, можно было назвать «удовольствием».

- Разрушение и крики… меня забавляют?

Именно. В этот момент, чувство, которое бурлило в его сердце, можно было назвать «радостью».

- …Ха-ха.

Не в силах сдержать чувств, которые достигли своей точки кипения, Кирей безнадёжно рассмеялся.

Что же это был за грех? Каким жестоким демоном он был?

Подобный мир, который был отвергнут Богом, мог, оказывается, доставить ему огромное удовольствие.

- Что же я? Ха-ха-ха, да что же я такое?!

Даже чувство безнадёжности, которое обвило его сердце, было таким сладостным. Тело Кирея начало трясти от маниакального смеха. Он мог ощущать всё, от кончиков пальцев до макушки, ясно и чётко.

В месте, в котором всё было диаметрально противоположно его собственной вере, Кирей обрёл истину. Эта ироничная концовка и в самом деле доставляла удовольствие.

Он прошёл по множеству путей. Он что, грезил всё это время?
Он восхвалял ценность доброты, восхвалял красоту святости. Именно потому, что он искренне верил в подобную истину, Кирей потерял двадцать лет своей жизни. Он никогда не понимал, что его природа противоположна той истине, которую он нёс.

- Ты удовлетворен, Кирей?

Изнурённый от смеха священник, пытаясь выровнять дыхание, всё ещё держался за живот; Гильгамеш спокойным голосом задал ему вопрос.

- Нет, недостаточно. Попросту недостаточно.

Кирей вытёр выступившие от его маниакального смеха слёзы, и покачал головой.

- Да, я наконец-то обрёл ответ в жизни, в которой всегда были лишь одни вопросы. Это очень большое достижение. Однако проблема не решена. Я лишь пропустил процесс и способ решения вопроса, чтобы сразу обрести ответ. Если так, как ты хочешь чтобы я его понял, и что же из всего этого я должен принять?

Если Господь создал Всё, тогда для всех душ «счастье» было истиной.
Но сейчас, душа, которая повернулась спиной к морали, но всё равно обрела счастье, действительно существовала. Кирей тоже только сейчас начал верить в то, что эта душа принадлежала именно ему.

В таком случае, в определении добра и зла, как и в самой сути счастья, было создано противоречие. И это противоречие нельзя было не заметить.

- В уравнении, из которого мне был дан столь странный ответ, должна существовать причина, которую можно будет просто и легко понять. Определенно она есть. В таком случае, я должен… подтвердить её наличие, должен её найти. Даже если на это уйдёт вся моя жизнь, я хочу понять.