Какой видится будущая война военным теоретикам?

На основе многочисленных публикаций военных специалистов, опубликованных в открытой прессе, можно представить, как, по их мнению, могут выглядеть "войны будущего". Специалисты, прежде всего, предполагают рациональную калькуляцию усилий, целей и средств. Современные военные стратегии предполагают ведение ограниченных боевых действий в таком формате, который делает возможным нанесение неприемлемого экономического ущерба противнику при обязательном сохранении собственной экономики интактной.

При этом экономические и, как следствие, политические трудности противника, а не занятие его территории или даже ненасильственная смена руководства будут служить основным индикатором поражения. Это предполагает опережающую инициативность точечных ударов по болевым точкам противника, не обязательно расположенных на его суверенной территории. Одновременно подразумевается и выверенная ограниченность этих ударов, не дающих противнику повода для более активной эскалации конфликта, который в данном случае не нужен ни одной стороне.

Агрессию НАТО в Югославии и вторжение в Ирак нельзя считать единственно возможными формами новой войны, которая в будущем может вообще ограничиться ведением враждебных действий на транспортных морских, воздушных, космических и электронных коммуникациях без пересечения международных границ. Таким образом, война в XXI веке станет еще менее отличимой от рутинной политики...

Операциями такой войны может стать точечное нанесение ущерба воздушному сообщению, ограниченный удар по спутниковым группировкам противника, заказные убийства политиков и выдающихся личностей - все то, что без особого уточнения в военной доктрине 2000 года было названо достижением военно-политических целей непрямыми неконтактными действиями. Возможен и ядерный шантаж со стороны некоторых государств, не обладающих достаточными средствами доставки, но угрожающими ввезти на территорию России "адские чемоданчики". Собственно, действующей формой такого шантажа могут оказаться и простой намек на возможность "утечки" ядерных материалов в руки "террористов" с целью продиктовать другому государству свои условия международного порядка. Тогда события могут развиваться по сценарию, который сформулировал начальник Генштаба Российских ВС в своей статье: "В современной обстановке государства могут потерпеть поражение, даже не вступая в вооруженную борьбу". Добавим от себя: их народы и руководство даже не осознают в первый момент, что война проиграна...

Поводом к началу активных враждебных действий могут быть формальные требования законодательства, экологические соображения, соображения "укрепления демократии", "восстановления законности", "развития свободы прессы" и т.д. В этом смысле следует быть готовым к тому, что новая война не будет называться ни войной, ни даже "миротворческой операцией", а получит какое-нибудь совершено неожиданное название, призванное утаить от общественности суть дела: "операция по спасению морских животных", "меры по укреплению безопасности воздушного и морского сообщения", "союзнические усилия по предотвращению энергетических рисков"... Это могут быть точечные военно-полицейские меры с параллельными попытками деформации международного законодательства в свою пользу, например, направленные на то, чтобы сделать экономическую деятельность конкурента (рыболовство, добычу полезных ископаемых) в различных районах Мирового океана невозможной. Ряд последних рыболовецких инцидентов возле архипелага Шпицберген могут служить примером попыток реализации подобного рода стратегий.

Средствами ведения войны станет применение беспилотных летательных аппаратов разного размера, дальности действия и высокой автономности, боевых наноспутников. Широкие классы боевых систем, в которых автономные боевые единицы объединены беспроводными сетевыми технологиям на основе искусственного интеллекта, будут созданы в следующем десятилетии в сухопутных, военно-воздушных, военно-морских частях стран НАТО, Китая и Индии. С точки зрения "холодной калькуляции" опасность, исходящая от ведущих держав, если они решат применить против России имеющиеся у них средства вооруженной борьбы, существенно больше, чем угроза негосударственного терроризма, даже ядерного.

Даже страны Азии теперь делают ставку на капиталоемкие боевые системы. А учитывая собственные демографические реальности, Россия нуждается в разработке и принятии на вооружение подобных систем в существенно большей степени, чем блок НАТО или тем более Китай или Индия. Новый этап гонки вооружений в совокупности с демографической ситуацией объективно толкает и Россию на разработку дорогостоящих беспилотных боевых комплексов, способных действовать в едином информационном и организационном контуре вместе с людьми. Психология государственных лиц, ответственных за обеспечение национальной безопасности, должна кардинальным образом сместиться от готовности жертвовать людьми к готовности жертвовать средствами, понимание чего, к сожалению, пока отсутствует даже на самом высоком уровне.

Война будет осуществляться на суше, на море, в воздухе, в экономическом, кибернетическом и массмедийном пространстве, а военными действиями станет невозможно эффективно управлять только из одного центра. При этом сама сфера принятия ответственных решений колоссальным образом увеличивается. И в отличие от прошлых войн, в которых условный "народ" объединялся под единой агендой (повестка дня) в основном для роли исполнителя, в будущих войнах этого будет недостаточно: необходима широкая интеллектуальная поддержка нацией боевых действий нового поколения на всех уровнях, включая принятие ключевых решений на своем локальном уровне. Таким образом, уровень общего и политического образования граждан, уровня их общественно-политической активности становятся значительными факторами национальной безопасности.

Поддержка сепаратизма, экстремизма и агентуры влияния во враждебном государстве новыми, более изощренными и скрытными методами также будет продолжать оставаться одним из распространенных методов ослабления "конкурентов", и к ней ведущие мировые государства и объединения будут прибегать друг против друга в большей или меньшей степени в зависимости от периодов "охлаждений" и "оттепели" в отношениях. Опасность стихийного негосударственного терроризма полностью сохранится, но в связи с ростом технических возможностей крупнейших спецслужб она будет затенена опасностью "прикормленного терроризма".

С ростом степени интеграции российской экономики в глобальную зависимость России от линий международного транспортного сообщения резко возрастает. По мере процесса глобализации Россия только теперь становится по-настоящему морской нацией, что требует перестройки национального мышления. Если бы в какой-то момент эти линии оказались в руках у одной страны или одной группы стран, всему остальному миру могли бы быть навязаны свои условия, причем не только условия морского сообщения и международной торговли, но и политические условия. Россия имеет самую протяженную в мире морскую границу. Если присовокупить к этому 200-мильную экономическую зону, мы получим огромную территорию, сравнимую с территорией европейского континента, требующую постоянной охраны и освоения.

Новый фактор - климатический. Таяние льдов Арктики открывает Северный Ледовитый океан для освоения и... следующего витка борьбы за ресурсы, транспортные пути и акватории. Потепление климата сделает в течение ближайших десятилетий северные территории России уязвимыми для иностранного вторжения с морских направлений. "Русская зима", являвшаяся на протяжении веков одной из природных "хранителей" Российского государства, больше не будет играть эту роль, и то единственное, на что может рассчитывать нация в деле защиты своего суверенитета и природных ресурсов, - это передовые технологии.

 

"Конкурентное противоборство" вместо "борьбы добра со злом"

Если в рамках логики идеологического противостояния две мировые системы и их идеологии соперничали до полного уничтожения одной из них (естественно, в рамках каждой такой идеологии назывались противоположные результаты такой борьбы), то в рамках более изощренной логики глобальной конкуренции конкурентное противоборство в мире постоянно порождается нуждами "потребителя", не заинтересованного в монополизации мирового производства политического продукта.

Это противоборство не имеет эсхатологического смысла борьбы "добра" со "вселенским злом" и в результате его не ожидается никакого утопического "конца истории" с построением демократии во всемирном масштабе (вариант - коммунизма) в "конце времен" и последующим наступлением "золотого века". Наоборот, конкурентное противоборство получает конкретный положительный смысл как единственная альтернатива монополии и монополярности.Переход его в военную фазу можно рассматривать в качестве феномена "недобросовестной", "противозаконной" конкуренции, которую, однако, никогда невозможно исключить из сферы возможного.

Таким образом, констатация наличия глобальной конкуренции не только утверждает имманентность международных конфликтов, но и устанавливает один из источников их воспроизводства. Также причина конфликтов выводится за рамки "идеологических разногласий" и "борьбы систем". Другими словами, в вооруженные конфликты теперь могут быть вовлечены государства как различной, так и близкой идеологической ориентации. Одинаковая общественная система более не может считаться препятствием для разного рода конфликтов, включая вооруженные между государствами.

Такой подход в большей степени соответствует реальности, чем избитые тезисы идеологий ХХ века: у социалистических стран нет причин воевать друг с другом и демократии между собой никогда не воюют. Если мы отвлечемся от узких идеологических шор в наших определениях, то заметим ряд примеров того, как страны, имеющие весьма сходную политическую систему, вступали между собой в серьезные вооруженные конфликты либо были на грани их начала. В качестве примера можно привести вооруженное столкновение между Великобританией и Японией во Второй мировой войне, угрозы США напасть на Индию в 1971 году в связи с событиями в Восточной Бенгалии, нынешние угрозы США в адрес Ирана, ливано-израильские вооруженные столкновения и т.д.

Более того, благодаря росту числа стран так называемого демократического устройства, их, как правило, высокой международной активностью, высоким уровнем внешнеполитических амбиций и колебанием внешнеполитического курса опасность возникновения вооруженных конфликтов между ними будет только расти. России следует приготовиться к тому, что свои интересы ей придется защищать в плотной агрессивной среде плодящихся вокруг нее националистических режимов, объявленных демократическими, руководство которых находится под прессом иностранного влияния и под давлением националистически настроенной улицы. Никакие объективные "идейные совпадения" не смогут сами по себе направить ситуацию в нужное для России русло, если не будут подкреплены убедительным лидерством в факторе силы и стратегии ее применения.

 

Необходимые меры

Вообще говоря, по принципу "где тонко, там рвется" следует с наибольшей вероятностью ожидать враждебных действий на тех участках, где имеются конфликты, защита интересов государства ослаблена и где его потенциальные противники имеют изначальное преимущество. Потенциальный агрессор всегда имеет право выбирать слабое место для нападения. В то же время возможность обеспечить стопроцентную защиту государственного организма от всего возможного спектра враждебных действий иллюзорна из-за высокой затратности. Из этого частного вывода следует более широкий вывод о недостаточности любых чисто оборонительных стратегий для гарантирования национальной безопасности. Для более эффективной защиты национальных интересов следует предвосхищать враждебные действия потенциальных противников, принимая меры по их ослаблению и сдерживанию от агрессии.

Здесь "предупреждающий удар" не обязательно означает военные меры: это может быть комплекс мер по подрыву экономики, истощению сил потенциального агрессора, втягиванию его в локальные конфликты. Кроме того, могут использоваться и другие меры классической дипломатии в сочетании с точечными военными и специальными операциями, а также поддержка разного рода сопротивления. Но в самую первую очередь идет речь не о мерах упреждающего подрыва, а о мерах упреждающего переубеждения. Последние в случае умелого применения могут превратить потенциального конкурента в союзника. В то же время логика глобальной конкуренции говорит о том, что невозможно сделать своими союзниками все государства, следовательно, к этому и не надо стремиться... Естественно, все эти меры, как и конкретные стратегии их реализации, должны приниматься на основе тщательного анализа данных разведки и выводов аналитиков, говорящих об опасности того или иного государства или фактора и шансов на успех того или иного рода воздействия на него.

Для того чтобы гарантировать рост эффективности угрозы применения силового воздействия, необходимо с самого начала военного строительства подумать об обеспечении "убедительности" силового потенциала. На сегодняшний день критерий "наглядной убедительности" составляет органическое целое с критерием "боевой эффективности". Это еще и вопрос эффективности вложения средств, поскольку один и тот же военный бюджет может обеспечить или не обеспечить ожидаемый рост "убедительности" силовых аргументов для противника. Система принятия решений во многих странах построена таким образом, что для влияния на нее в нужном направлении недостаточно просто иметь разрушительное оружие, существование которого убедительно для военных профессионалов. Следует иметь такие системы оружия, которые были бы способны наглядно убедить общественное мнение зарубежных стран в своем непревзойденном качестве. То есть усилия по развитию систем вооружений и ВС необходимо сочетать со старательным разъяснением их достоинств непрофессионалам. Несколько упрощенно можно пояснить это следующим образом: если подводные лодки мало убеждают зарубежную общественность, поскольку малозаметны, то нужны в дополнение к ним надводные корабли, иначе мы просто топим деньги в воде.

Россия также должна быть способна убедить союзников в своей военно-технической состоятельности. Генерал Гареев частично прав, когда говорит, что в настоящее время "Китай и Индия отходить от США и других стран Запада не будут, ибо только там можно получить доступ к передовым технологиям", - однако невозможно смириться с тем, что и далее исключительным донором технологий в мире будет один центр силы. Такое положение не может устроить в долгосрочной перспективе ни одного крупного игрока на международной арене, включая, конечно, Китай и Индию, активно стремящихся к тому, чтобы самим стать донорами передовых технологий. Не должна с подчиненным положением на рынках технологий мириться и Россия, для которой нет иного позитивного решения, кроме как превратиться в один из центров разработки новых технологий. В ином случае безопасность страны окажется под угрозой из-за технологической зависимости от других стран и прогрессирующей потери союзников.

При доработке новой редакции военной доктрины следовало бы обратить внимание и на некоторые упущения в тексте прежних редакций, связанные с недооценкой опасности невооруженных методов борьбы, которые могут быть настолько опасными, что потребуют силового ответа. Так, в списке внешних угроз, приведенном в военной доктрине редакции 2000 года, отсутствует угроза целенаправленного подрыва стабильности национальной экономики и ослабления показателей ее роста, которая может стать ведущей в арсенале воздействия на Россию в ближайшие десятилетия. Между темв свете разговоров о необходимости "энергетической независимости" можно ожидать попыток ограничения доступа российского энергетического экспорта на традиционные рынки, а недовольство российской торговлей оружием может привести к попыткам заблокировать и ее. В прошлом уже раздавались угрозы разбомбить российские системы ПВО, если они будут размещены на Кипре или в Сирии.

В то же время процессы дальнейшей демократизации, отхода от ельцинских принципов "дикого капитализма 90-х" и рост ожиданий российских граждан, если таковые будут продолжаться, сделают политическую жизнь существенно более чувствительной к колебаниям уровня жизни, опять, как в советские времена, превратят экономику в решающее "поле битвы" за судьбу государства. В результате может сложиться ситуация, когда навязываемый "новый миропорядок" станет для государства узким местом, а существующего "мирного" инструментария воздействия на международную политику у России в какой-то момент окажется недостаточно для удовлетворения растущих потребностей граждан и амбиций политического класса. В самом разрыве между естественным ростом амбиций и ограниченными возможностями таится существенная угроза безопасности, способная привести к политической дестабилизации.

Текст военной доктрины в этих условиях следует рассматривать как важный идеологический документ и эффективное средство "мягкой силы

 

 

[1] Колесник А.Д. Международная противоправность косвенного применения воору­женной силы. Дисс… к.ю.н. М., 1991. С. 109.

[2] Мюллерсон Р.А., Шеффер Д.Дж. Правовое регулирование применения силы // Вне конфронтации. Международное право в период холодной войны. Сборник статей. М., 1996. С. 129.

[3] Шармазанашвили Г.В. Понятие самопомощи в международном праве // Советский ежегодник международного права. 1959. М., 1960. С. 307.

[4] Brownlie I. International Law and the Use of Force by States.//Oxf. 1963. P. 279. Цитата по: Скакунов Э.И. Самооборона в международном праве. М., 1973. С. 138.

[5] http://www.whitehouse.gov/news/releases/2002/06/20020601-3.html

[6] The National Security Strategy of the United States of America. http:// www.whitehouse.gov/nsc/nss.pdr. P. 12.

[7] Ibid. P. 14.

[8] Дипломатический вестник. МИД России. 1993. № 13-14. С. 40.

[9] http://www.rol.ru/news/misc/news/02/09/19_015.htm

[10] http://www.mfit.ru/defensive/pub_avn/pub_996.html

[11] См.: Кодекс основных прав и обязанностей государств (проект) // Московский жур­нал международного права. 1996. № 4. С. 181.

[12] Б. Тузмухамедов. Пределы самообороны: Насколько эластично международное право в условиях глобальной войны с терроризмом //Независимая газета. 29 сентября 2004 года. № 210 (3323).

[13] Хабачиров М. Терроризм – проблема современности (международно-правовые аспекты). Нальчик.1999.С.54-68; Хабачиров М. Можно ли принудить к культуре мира? (К вопросу об индивидуальной борьбе с международным терроризмом на территориях других государств) // Культура мира и северный Кавказ. Материалы научно-практической конференции "Мир на Северном Кавказе через диалог культур", 9-11 декабря 1999 г. Нальчик: Каб-Балк. ун-т., 2000 г. С.214-227; Прокофьев Н.В. К вопросу о борьбе с международным терроризмом на территориях иностранных государств//Московский журнал международного права. 1/2003/49. С. 40-60; Хлестов О.Н., Мышляева М.Л. Вооруженная борьба против международного тер­роризма (политико-правовые аспекты // Московский журнал международного пра­ва. № 4. 2001.

[14] Ст. 25 гласит: «1. Государство не может ссылаться на состояние необходимости как основание для исключения противоправности деяния этого государства, не соответ­ствующего его международному обязательству, за исключением тех случаев, когда:

а) это деяние являлось единственным средством защиты существенного интереса этого государства от тяжкой и неминуемой угрозы и

б) это деяние не нанесло серьезного ущерба существенному интересу государства, в отношении которого существует указанное обстоятельство...».

[15] Alvarez A. International Law and Related Subjects from the Point of View of the American Continent. Wash., 1992. P. 35.

[16] См.: Симпозиум по вопросам гуманитарной деятельности и осуществления опера­ций по поддержанию мира. Отчет под ред. У. Палванкара. МККК. М., 1995.

[17] Ian O. Lesser. Countering the new terrorism: implications for strategy // Countering the new terrorism. 1999. P. 113.

[18] Ляхов Е.Г., Попов А.В. Терроризм: национальный, региональный и международный контроль. Ростов - на - Дону: РЮИ МВД России, 1999. С. 138.

[19] Военная доктрина Российской Федерации, утвержденная Указом Президента РФ от 21 апреля 2000 г. N 706.

[20] International Legal Materials. 1970. P. 608.

[21] See.: The United Nations and Ocean Management Proceedings Of the Fifth Annual Conference of the Sea Institute (Univ. of Rhode Island). 1974. P. 297-298.

[22] Иовица Патрожич. Предотвращение конфликтов – перспективное направление развития международного гуманитарного права. // Московский журнал международного права. 2000, № 7. С. 20-35.

[23] http://www.un.org/russian/documen/scstat/stat2004/2004_31.htm

 

[24] http://www.un.org/russian/documen/scresol/res2001/res1373.htm