Русско-византийские «миры» IX в

А. Н. Сахаров

 

Дипломатия Древней Руси

(Зарождение древнерусской дипломатии)

 

Библиотечка Детской энциклопедии

 

Редакционная коллегия:

И. В. Петрянов (главный редактор), Я. Л. Кнунянц, А. Л. Нарочницкий

 

Москва «Педагогика», 1987

 

ББК 63.3(2)41 С 22

 

Рецензент

доктор исторических наук, профессор, член Союза писателей СССР В. В. Каргалов

 

© Издательство «Педагогика», 1987 г.

 

Введение

 

Вопрос о времени возникновения древнерусского государства долгое время являлся спорным. Может, было недостаточно источников или данные не позволяли сделать должных выводов? Ничего подобного! Исторических свидетельств сохранилось достаточно, но дореволюционным историкам мешала порочная традиция, рожденная еще в XVIII в. немецкими толкователями русской истории. Они связывали все происходящее на Руси не с историческим прошлым восточных славян, а с варягами, которых отождествляли с норманнами, шведами и т. п.

Кстати, на этих же позициях стоят и современные буржуазные специалисты по истории Древней Руси.

Советские историки опровергли их домыслы, доказали закономерность возникновения государства у восточных славян на основе разложения первобытнообщинного строя и возникновения классового общества, привели факты социально-экономической и политической истории восточнославянских племен.

И все же до последнего времени в научных трудах мало внимания уделялось сфере внешней политики, дипломатии древних руссов, хотя именно в этой области наиболее рельефно проявляла Русь свои государственные тенденции. Особенно упорными были усилия норманистов, которые все внешнеполитические шаги Руси связывали с деятельностью варягов. Выходило, что и дипломатические договоры, и масштабные военные походы, и выработка концепции внешней политики складывающегося раннефеодального древнерусского государства, т. е. всё, что характерно для любого классового общества, любого другого раннефеодального государства того периода, не имеет никакого отношения к истории восточных славян. Русскому народу отказывали в историческом творчестве, не признавали факта создания собственного государства.

А как же знаменитые договоры Руси с Византией — уникальные явления дипломатической истории прошлого, — другие внешнеполитические акции Руси? С этими наименее известными страницами русской истории и знакомит данная книга. Русь предстает перед нами как типичное классовое раннефеодальное государство Европы. Она борется за освобождение восточнославянских земель от ига Хазарии, отстаивает интересы своих феодалов и купцов на международной арене, утверждает, как и другие страны, свой государственный престиж и постепенно выдвигается в ряд крупных держав Европы.

 

Первые шаги

 

Древнерусское государство. В X—XI вв. оно превратилось в одно из крупнейших держав Европы. Время правления киевских князей Владимира I Святославича, Ярослава Мудрого, а позднее его внука Владимира Мономаха стало подлинным взлетом Древней Руси. Прав был автор знаменитого «Слова о погибели земли Русской», когда он, характеризуя Русь начала XII в., очерчивал огромную территорию от Венгрии, Польши и Чехии на западе до Средней Волги на востоке, от «Дышащего моря» на севере до границ с Византией на юге и писал: «...то все покорил бог народу христианскому ... великому князю Всеволоду, отцу его Юрию (Юрию Долгорукому. — А. С), князю Киевскому, и деду его Владимиру Мономаху».

К этому времени прочные политические связи имела Русь с Византией, Польшей, Чехией, Венгрией, Болгарией. Ее влияние и значение учитывали в своих внешнеполитических планах Германская империя и папа римский, датское, шведское и норвежское королевства, Волжская Булгария, половецкие ханы. Русь была хорошо «ведома» Франции и Англии. В XI в. дочь Ярослава Мудрого Анна Ярославна стала королевой Франции и некоторое время, после смерти короля Генриха I, в малолетство своего сына, наследника французского престола, управляла страной. В этом же веке внучка Ярослава Мудрого стала императрицей Германской империи и была втянута в большую европейскую политику. Русские княжны стали королевами Венгрии, Норвегии, Дании. Киевский великокняжеский дом породнился с английской королевской семьей, с византийским императорским домом, а позднее с видными половецкими ханами.

Характерны в этом смысле родственные связи великого киевского князя Владимира Мономаха, который был внуком шведской принцессы и внуком византийского императора, деверем германского императора, мужем английской принцессы, сватом шведского короля и половецких ханов, племянником французской, венгерской, норвежской и датской королев.

Русские купцы хорошо освоили пути на Восток, были частыми гостями на рынках Константинополя. Знали их и в европейских странах.

Русь принимала активное участие во всех крупных внешнеполитических событиях Восточной Европы в X — начале XII в.

В чем же причины того высокого внешнеполитического престижа, того широкого международного признания, которые завоевала Русь к XII в.? Конечно, в основе этого лежат крупные успехи Киевского государства в области социально-экономического развития. Происходил бурный рост производительных сил страны; в крупных княжеских, боярских, монастырских феодальных владениях зависимые крестьяне распахивали новые земли, осваивали охотничьи и рыбные угодья. Свободные крестьяне-общинники, смерды, которые составляли в этот период значительную часть сельского населения Руси, совершенствовали искусство возделывания почвы; орудия труда, расширяли зону земледелия, шли на край дикого поля, уходили все глубже в северные леса. Споро стучали топоры по всей Руси — это возникали новые села и городки, рубились укрепленные грады. Бурно расцветало ремесло. В Киеве, Чернигове, Переяславле, Новгороде, Ростове, Полоцке и других городах ремесленники создавали разнообразные затейливые изделия. Полнились рынки рукоделием русских мастеров — древоделов и кузнецов, кожемяков и оружейников, гончаров и серебреников и многих других. Закладывались новые каменные здания, строились княжеские, боярские и епископские дворцы, поражавшие своим великолепием. Десятинная церковь в Киеве, Софийские соборы в Киеве и Новгороде, храм Спаса в Чернигове, Переяславские каменные бани поражали воображение современников. Лучшие из этих построек соперничали с храмами и дворцами Византии.

Все больше продуктов сельского хозяйства и ремесленного производства выносилось на русский рынок и вывозилось за рубеж. В западных хрониках и византийских исторических сочинениях авторы с уважением пишут о русских товарах. Быстро увеличилось в это время и население.

Все эти процессы развивались в сравнительно спокойные для Руси годы. Во второй половине I тысячелетия руссы получили временную передышку от постоянных и губительных нашествий. Русская история VI — IX вв. н. э. представляется сплошной цепью иноземных завоевательных набегов. Начиная с X—VII вв. до н. э. из глубины азиатских степей на ничем не защищенные пространства Восточно-Европейской равнины, в районы Северного Причерноморья, Среднего и Южного Поднепровья и Подунавья выходили орды кочевников, стирая с лица земли поселения, захватывая в плен людей, надолго останавливая развитие производительных сил.

Сначала киммерийцы, потом скифы и сарматы, а в первой половине I тысячелетия н. э. гунны и хазары стали истинным бичом для восточного славянства. И после каждого такого нашествия население уходило из освоенных районов на север, затормаживались общественные отношения. В результате развитие восточных славян никак не могло набрать инерцию, которая привела бы к появлению классового общества и государства. Ранние признаки того и другого, замеченные учеными у восточнославянских племен еще в середине I тысячелетия до н. э., так и не нашли своего логического продолжения; восточное славянство оставалось на уровне первобытнообщинного строя, который значительно медленнее, чем на Западе, например у племен франков, лангобардов, англосаксов, германцев, развивался в сторону становления феодального общества.

Софийский собор в Киеве

 

Лишь с V—VI вв. наступила относительная передышка. Впрочем, и в эти века восточные славяне вели упорную борьбу сначала с аварами и хазарами, с начала X в. — с печенегами, а с 1061 г. — с половцами, но таких ужасных набегов, как, например, нашествия киммерийцев, скифов или гуннов, они уже не знали. К этому времени намного возросла экономическая и военная мощь восточнославянских племен, и борьба с соседями кочевниками хотя и отнимала у них, как и прежде, много сил, но не была такой изнурительной.

Вот в этих-то условиях относительной «тишины» и совершило свой качественный социально-экономический, политический и культурный скачок восточнославянское общество, сравнявшись в своем развитии с другими сопредельными народами и проявив при этом огромную жизнестойкость, этническую несгибаемость, талант к возрождению, упорство в борьбе с завоевателями, терпение и невероятную трудоспособность. На этой основе и взрастало молодое древнерусское государство, первые следы которого мы обнаруживаем на страницах истории еще в VI в., но которое сложилось в своих основных чертах к концу IX в., т. е. в ту пору, когда появились и другие крупные раннефеодальные государственные образования в Центральной, Восточной и Северной Европе.

Создание мощного древнерусского государства, основывающегося на общем социально-экономическом и политическом развитии русских земель, в свою очередь способствовало дальнейшему развитию сельского хозяйства, ремесла, градостроительства, торговли. Организованные военные силы защищали границы страны от новых вражеских нашествий, охраняли торговые пути, помогали феодалам и купцам захватывать новые земли, выгодные торговые пункты, сокрушать торговых конкурентов. Быстрее созревали условия для становления феодального строя, для закабаления крестьянства, ремесленного люда крупными землевладельцами, княжескими дружинниками, церковью, ростовщиками.

Таким образом, первые признаки появления государства на Руси, дальнейшие его шаги и расширение масштабов деятельности говорят о характере развития древнерусского общества, степени его зрелости, международном престиже.

Вы неплохо знаете внутреннюю политику древнерусского государства, знакомы, скажем, с его первыми законодательными памятниками, и в первую очередь с «Законом русским», «Русской правдой», отразившими социально-экономическое развитие древнерусского общества. Мы же расскажем о деятельности государства на внешнеполитической арене. Вам известно, что Русь ходила на Царьград (Константинополь), заключила в X в. с Византией несколько договоров — вот, пожалуй, и всё. Этих знаний, конечно, недостаточно для понимания того международного авторитета, признания Древней Руси, ее широких международных связей, о которых говорилось выше.

Между тем именно в этой области развития древнерусского государства больше всего неясностей, споров между учеными. И думается, что это не случайно. Дело в том, что именно о внешнеполитической деятельности Древней Руси имеются наиболее ранние письменные свидетельства. И все, кто недоверчиво относится вообще к концепции возникновения государства на Руси в VI—IX вв., естественно, ставят под сомнение эти древние свидетельства. Особенно большую активность в этом отношении проявляли и проявляют буржуазные ученые-норманисты, сторонники теории, согласно которой государство на Руси возникло лишь во второй половине IX в., когда восточнославянские племена призвали себе на правление варяжских князей — Рюрика и его братьев, которых без всякого на то основания объявляют норманнами, шведами. И хотя русские ученые, в том числе и М. В. Ломоносов, и советские историки убедительно доказали, что процесс создания государственности на Руси проходил задолго до призвания варягов, норма-нисты до сих пор стоят на своем и вновь стремятся доказать в угоду своим антинаучным целям, что все свидетельства о ранних этапах внешнеполитической деятельности Древней Руси — все ее походы, заключенные ею международные договоры — это либо фальсификация древних авторов и в первую очередь летописца Нестора, либо проявление деятельности норманнов, не имеющих ничего общего с восточнославянским Русским государством.

Опираясь на факты истории, советские ученые в своих заключениях основываются на марксистско-ленинском понимании возникновения государства. Возникновение государства, подчеркивали К. Маркс, Ф. Энгельс, В. И. Ленин, определяется не субъективным желанием того или иного князя, а развитием социально-экономических отношений в обществе. И внешнеполитическая функция этого государства, выраженная, в частности, в становлении дипломатической службы, определяется уровнем развития общественных, классовых отношений. Там, где зарождается государство, непременно выявляется его внешнеполитическая деятельность, складывается его дипломатия. С этой точки зрения Русь в своем развитии должна была пройти те же этапы становления государственных органов, дипломатических средств, приемов, традиций, что и другие страны. Именно в период перехода от первобытнообщинного строя к раннеклассовому обществу, на этапе «военной демократии» зарождаются войны как социальное явление, заключаются первые «миры», договоры, разного рода соглашения, закладываются основы государственной дипломатической службы. Дипломатическая деятельность в этом случае зарождается как средство закрепления результатов военных предприятий, создания различных международных политических комбинаций для подготовки дальнейших завоевательных походов или для обороны против опасных соперников. И Русь, конечно, не была исключением. Именно в этом — ключ к разгадке тех неясных и спорных текстов, которые норманисты используют для отрицания возникновения самого государства на Руси, а современные советские историки, детально исследовавшие за последние годы этот вопрос, трактуют в качестве неопровержимых аргументов появления признаков русской государственности задолго до пришествия так называемых варягов.

Первые известия о дипломатии восточных славян. Они относятся к V—VI вв. н. э. и содержатся как в византийских, так и в русских источниках. Любопытно, что именно на это время приходится начало той длительной мирной передышки, которая выпала на долю восточных славян во второй половине I тысячелетия н. э. Гуннское нашествие к этому времени уже прошло. В районах Поднепровья и Подунавья образовались мощные племенные союзы славянских племен антов, этих предков киевских руссов, и склавинов, которые стали начиная с V в. предпринимать постоянные набеги на владения Византийской империи. Появляются сведения о первых дипломатических шагах антов и склавинов.

К этому времени мир уже знал хорошо разработанную, изощренную дипломатию, которую вызвали к жизни рабовладельческие государства Востока — Египет, Ассирия, Вавилония, Хеттское царство, Персия, позднее — Древний Рим, греческие государства-полисы, Скифская держава. А в I тысячелетии н. э. свой вклад в мировую дипломатию внесли Византийская империя, раннефеодальные государства Европы, Арабский халифат, государства Средней Азии и Закавказья, Хазарский каганат, государственные образования, возникавшие в Причерноморье, Приазовье, на Северном Кавказе.

Первый в истории дошедший до нас мирный договор был заключен в 1296 г. до н. э. между египетским фараоном Рамзесом II и хеттским царем Хаттушилем III. Это было соглашение о союзе и взаимопомощи между двумя крупнейшими державами Востока.

С тех пор сотни, тысячи миров «вечных» и кратковременных, перемирий, устных и письменных дипломатических соглашений, тайных сговоров заключали между собой различные государства древности и раннего средневековья. Создавались дипломатические обычаи, традиции, разрабатывался дипломатический международный церемониал, появились люди, для которых дипломатия становилась профессией. Из глубокой древности доходят до нас сведения о видных и талантливых послах, о существовании штата переводчиков, об оформлении дипломатических документов. Восточные славяне в пору зарождения своих государств шаг за шагом осваивали огромный, богатый дипломатический арсенал прошлого, применяя его к собственным потребностям развивающегося государства. Естественно, что на начальных этапах не весь этот опыт был им впору, но по мере развития славянской государственности все новые и новые дипломатические средства и приемы стали осваиваться нашими предками. Они вносили в них и свой собственный опыт, свою сноровку и свои хитрости.

А все началось с первых дипломатических соглашений славян с Византией, которая пыталась мирным путем ослабить давление славян на северные границы империи.

Это было время, когда мощные славянские отряды совершали набеги на Фракию, предпринимали рейды за Дунай, со всех сторон блокировали византийские владения на Балканах. Во время славяно-византийской войны 550—551 гг. славяне даже подступили к Константинополю, позднее они предприняли несколько попыток овладеть византийской столицей.

В ответ на это империя использовала для нейтрализации славян дипломатические средства. С ними была заключена серия соглашений, по которым славянам предоставлялись земли по Дунаю, отдавались пограничные опорные поселения, но с условием, что они прекратят свои набеги и будут охранять границы империи от нападения аваров и болгар, пришедших из причерноморских степей. И все же эти соглашения лишь на время ослабили давление славянского мира на Византию.

Славяне не только принимали первых византийских послов, не только сами вели переговоры с видными византийскими сановниками на границах, а возможно и в самом Константинополе, но и учились строить политические взаимоотношения друг с другом. Так, византийский автор Прокопий Кесарииский сообщает о том, что анты и склавины заключили между собой военный союз и сообща действовали против византийских войск. В середине VI в. тот же автор сообщает, что славяне заключили союз против Византии с готами, которые также находились в войне с империей. «Многие подозревали, — отмечает Прокопий, — что Тотила (готский полководец. — А. С), подкупив этих варваров крупными денежными суммами, направил их на римлян (византийцев. —А. С), с тем чтобы императору было невозможно хорошо организовать войну против готов, будучи связанным борьбой с этими варварами».

А вот еще одно из ранних византийских свидетельств. Хронист Менандр Протиктор рассказал историю посольства к аварам антского посла Мезамира в 560 г.

То было время отчаянной борьбы антских племен против аварского ига. Славяне боролись за свою независимость и достоинство с опасным и сильным противником. Вспомним, как автор нашей древнейшей летописи — «Повести временных лет» — описывает отношения славян и аваров той поры: «Си же обри (авары. — А. С.) воеваху на словенех, и примучиша дулебы, сущая словены, и насилье творяху женамъ дулебьскимъ: аще поехати будяше обърину, не дадяше въпрячи коня ни вола, но веляше въпрячи 3 ли, 4 ли, 5 ли женъ в телегу и повести обърина, и тако мучаху дулебы». Против этих порядков не раз восставали славяне, вели с аварами кровопролитные войны. И вот после одной из них в ставку аварского кагана прибыл антский посол для того, чтобы договориться об установлении перемирия, необходимого для выкупа пленных. Видимо, Мезамир был хорошо известен аварским вельможам, потому что они стали уговаривать кагана убить Мезамира и тем самым лишить антов их выдающегося руководителя.

После некоторого раздумья аварский владыка согласился, и Мезамир был зарублен.

Авары грубо нарушили существующую в то время дипломатическую традицию, гласящую, что личность посла священна и неприкосновенна. «Авары, — писал византийский хронист, — уклонились от должного к лицу посланника уважения, пренебрегли правами и убили Мезамира». Так трагически закончилась эта первая известная нам славянская посольская миссия. Трудные и опасные пути передвижения, угроза постоянных нападений и ограблений со стороны кочевников, откровенно враждебная среда, в которой оказывался посол, попадая в стан врага, — все это сопутствовало первым древним посольским поручениям.

Византийский историк Маврикий Стратег упоминает в своем сочинении о договорах антов и склавинов с соседями, о преподнесении византийцами подарков славянским вождям в обмен на обязательства со стороны славян. Другой автор — Феофилакт Симокатта сообщал, что анты в VI в. стали союзниками римлян (византийцев. — А. С.) в борьбе против аваров.

От VI в. до нас доходят и сведения об уплате византийским императором Юстинианом I больших денежных сумм славянам за обязательства соблюдать мир на границах и за союзную помощь в борьбе против кочевников. Посольства Византии становились нередкими гостями в славянских станах.

Можно сказать еще о двух древних русских известиях, посвященных дипломатической практике древних славян. Правда, они содержатся в «Повести временных лет», памятнике, созданном в начале XII в., но отражают, видимо, предания глубокой древности. Одно из них посвящено переговорам с хазарами и помещено в той части летописи, где речь идет о событиях VI—VII вв. Хазары подступили к Киевским горам, осадили недавно срубленный Киев и потребовали от полян: «Платите намъ дань». Поразмыслив, поляне направили в лагерь к хазарам своих представителей, где им вручили ответ — «от дыма мечь», т. е. преподнесли врагам символическую дань в виде меча. Это означало готовность к противоборству. Так эту дань и поняли хазары, отступившись от Киева. Конечно, здесь много аллегорического, даже сказочного. Но нас интересует историческая первооснова предания — переговоры между хазарами и полянами.

В другом известии, которое датируется историками концом VI — началом VII в., речь идет о первом Полянском князе, основателе города Киева — Кие.

Летописец повествует о том, что Кий, являвшийся князем «в роде своем», «ходил Царюгороду», принял «великую честь» от византийского императора. А затем срубил «градокъ малъ» на Дунае и собирался там «сести с родомъ своимъ». Но местные жители воспротивились, после чего Кий покинул эти места и появился на Днепре, где вместе со своими братьями Щеком и Хоривом и сестрой Лыбедью основал на горах новый город.

Было бы неверно сомневаться в этом известии, считать его легендой, ведь нам известно об отношениях антов и Византийской империи, о том, какое значение придавали в Константинополе расселению славян на Дунайской пограничной линии. Конечно, Нестор не ведал о записях Прокопия Ке-сарийского или Маврикия Стратега, но что удивительно — он точно воссоздал картину взаимоотношений антского князя с Византией на рубеже VI— VII вв.: визиты антских вождей в Константинополь, их договоры с Византией, их расселение в пограничных районах империи.

 

Русско-византийские «миры» IX в.

 

Древние руссы. Начиная с VIII в. мы вновь встречаемся в источниках с дипломатической практикой, теперь уже древних руссов. Прежде речь шла об их предках — антах и склавинах. Теперь же в источниках появляется понятие «Русь».

В византийском «Житии» святого Стефана Сурожского, бывшего в конце VIII в. архиепископом в греческой колонии в городе Суроже (нынешний Судак), среди чудес, которые святой Стефан якобы совершил после своей смерти, значится и спасение города от нашествия русской рати. Интересна историческая канва событий: на Крымское побережье обрушилась новгородская рать во главе с князем Бравлином. Рать была «велика», а князь «силенъ зело». Руссы «повоевали» византийские владения в Крыму от Херсонеса до Керчи и «с многою силою» подступили к Сурожу. Десять дней продолжалась осада города. Наконец, проломив железные ворота крепостной стены, руссы ворвались в Сурож и начали грабить его. Бравлин попытался захватить богатства местного храма святой Софии, где располагалась гробница преподобного Стефана Сурожского и находились дорогие ткани, жемчуг, золото, драгоценные камни, сделанная из золота и серебра церковная утварь. Но русского князя постигла неудача. У самой гробницы Бравлин был поражен внезапным недугом: «обратися лице его назад». Он воззвал к помощи священнослужителей-греков, и те сказали ему, что это влияние святого отца, что Бравлин выздоровеет, если выполнит ряд условий, угодных преподобному. Князь отдал приказ прекратить грабеж, вернуть сурожанам отнятое у них добро, отпустить пленных, захваченных во время похода. И тут же лицо его приняло нормальное положение. Пораженный Бравлин решил креститься, и обряд крещения исполнил сам архиепископ Филарет, ставший преемником Стефана в Суроже.

Если мы отвлечемся от религиозной канвы событий, то окажется, что между русским князем и верхушкой сурожан во главе с местным архиепископом состоялось соглашение. Смысл его заключался в том, что Бравлин принимал крещение из рук видного византийского иерарха, а взамен возвращал все захваченное имущество и пленников, выводил рать из города. Мы никогда не узнаем, что же на самом деле произошло в Суроже и почему состоялось это соглашение. Среди его условий, в частности, было одно, которое испокон веков присутствовало в договоренностях между воюющими сторонами, — условие об обмене или возврате пленных.

Здесь же, в Суроже, руссы по неизвестным нам причинам заключили договор с местными византийскими властями и ушли восвояси. Впрочем, уж так ли неведомы причины мирной сделки? Мы же знаем о том, что Бравлин крестился и крестил его архиепископ Филарет — лицо историческое. Он занимал здесь архиепископскую кафедру в конце VIII — начале IX в. Поэтому мы вправе предположить, что военные действия были приостановлены руссами в ответ на крещение их предводителя. Это предположение не кажется таким уж странным, если учесть, что в V—X вв. одно за другим принимали христианство языческие, «варварские» европейские государства, к которым относятся франки, англосаксы, болгары, венгры, лангобарды, германцы, чехи, поляки и др. Да и Русь приняла крещение в X в., почти одновременно с рядом европейских стран. Процесс этот был сложен, так как языческие традиции имели глубокие корни в народе. Вместе с тем наиболее дальновидные правители, в том числе и русские, прекрасно понимали, что крещение не только усилит позиции нарождающегося господствующего феодального класса, приобретавшего в лице новой религии мощную идеологическую опору, но неизмеримо поднимет международный авторитет и престиж самого государства и его владыки. Они входили тем самым в ряд христианских держав, возглавляемых папским Римом и великой христианской империей — Византией, чье политическое влияние в тогдашнем мире было чрезвычайно велико. Престиж и авторитет оказывались тем выше, чем выше уровень проведенного крещения. Вот почему безвестный новгородский князь мог добиваться крещения из рук высокого византийского церковного сановника. В ответ на эту привилегию он готов был остановить военные действия, тем более что русская рать была уже отяжелена награбленным добром. Однако и мотив лечения, если действительно русского князя поразил какой-то недуг, мог сыграть свою роль

Так или иначе, за всем этим угадываются реальные политические события — дипломатическое соглашение между руссами и сурожанами. По существу, от конца VIII в. — начала IX в. мы имеем первое упоминание о дипломатической практике древних руссов.

Поход на Амастриду. От первой трети IX в. до нас доходит еще одна византийская история, в которой участниками дипломатического договора также являются руссы и местные византийские власти. На этот раз события переносятся на южный берег Черного моря.

Русская рать появилась здесь, пройдя путь от Пропонтиды, т. е. от входа в пролив Босфор, вдоль Малоазиатского побережья Черного моря. Она не осмелилась нанести удар по хорошо укрепленному Константинополю и двинулась в Пафлагонию — богатую византийскую провинцию в Малой Азии. Здесь же находился крупный торговый город и порт Амастрида. Пышные постройки, богатые базары, прекрасная естественная гавань притягивали сюда купцов со всего света; являлась Амастрида объектом и для нападения. Здесь было чем поживиться «варварским» дружинам. Вот сюда-то и направили свой путь руссы, взяли штурмом Амастриду, разграбили ее. Затем византийский источник повествует о «чуде», которое произошло, как и в случае с Сурожем, благодаря воздействию чар святого Георгия Амастридского, местного церковного деятеля, умершего за несколько лет до описываемых событий.

В данном случае не нужно гадать о дипломатическом смысле этого «чуда» — в житии Георгия Амастридского прямо говорится, что «устраивается некоторое примирение и сделка их (руссов. — А. С.) с христианами (жителями города. — А. С.)», а потом расшифровывается и понимание этой сделки: руссы прекращают оскорбление святынь и не трогают более «божественных сокровищ», освобождают пленных, предоставляют «вольность и свободу христианам». Что они получают взамен? Об этом источник умалчивает, обращая внимание лишь на чудодейственный характер происшедшего, но нет сомнения в том, что руссы что-то получили.

Таким образом, за весьма короткий срок (20— 30 лет) руссы предприняли два крупных похода на византийские владения. Первый пришелся на старинные византийские владения в Крыму, в непосредственной близости от хазарских границ. Второй был осуществлен в самое сердце Византии, на Босфор и вдоль малоазиатского побережья Черного моря. Эти два известных нам первых похода Руси как бы указали последующие основные направления внешней политики древнерусского государства: от устья Днепра на восток в сторону Крыма и Северного Кавказа, на Каспий и на юг — к Дунаю, на Балканы, на Царьград.

В это время очерчиваются контуры первых дипломатических соглашений древних руссов. В ходе своих стремительных набегов они заключали соглашения с местными византийскими властями, добиваясь для себя каких-либо определенных привилегий. Это было развитием еще антских дипломатических традиций, что со всей очевидностью говорило ) становлении государственных процессов на Руси.

Греки сообщили: рати были русскими. Откуда они приходили, кто их возглавлял? Если под Сурожем, как мы знаем, действовали новгородцы во гла-5е с князем Бравлином, о котором, увы, не сохранилось более никаких сведений, то под Амастридой вовсе неясно, откуда были руссы. Это и дало повод скептикам усомниться в правдивости приведенных сведений и в том, что вторая рать имела какие-то отношения к поднепровской Руси, к Киеву. Ее принадлежность относили к черноморской Руси, к готам, варягам, шведам — к кому угодно, только не к Киеву, хотя совершенно очевидно по археологическим данным, свидетельствам летописи, что к началу IX в. восточнославянские племена, проделав большой исторический путь, вышли на дорогу самостоятельной государственности. Аргументы в пользу поднепровской принадлежности руссов, оказавшихся под Амастридой, следует искать не столько в толковании сведений византийского источника, сколько в общеисторическом развитии русских земель и в первую очередь в военных и дипломатических традициях Руси IX—X вв.

Обращает на себя внимание тот факт, что все последующие нападения руссов и на крымские владения Византии, и на ее малоазиатские провинции начинались именно из Киева. И это были не какие-то мифические черноморские руссы, готы или никому неведомые варяги, а представители нового мощного восточнославянского государства.

Но существуют и иные общеисторические аргументы... В 838 г. в Византии — факт абсолютно бесспорный — в Константинополе появилось русское посольство для того, чтобы вступить в дружеские отношения с империей. Сведения об этом содержатся в германской Вертинской хронике, принадлежащей перу епископа Пруденция. Запись появилась потому, что после визита в Константинополь русское посольство прибыло на земли франков, в их город Ингельгейм и представилось франкскому императору Людовику Благочестивому. Произошло это уже в мае 839 г.

Немецкий хронист сообщил, что византийский император Феофил прислал свое посольство к императору франков, а вместе с ним направил неких людей, «которые говорили, что их народ зовут «рос» и их царь по имени Хакан послал их к Феофилу «ради дружбы».

В своем послании к императору франков византийский владыка просил милостиво отнестись к русским послам, предоставить им возможность вернуться на родину и дать охрану, так как пути, которыми они прибыли в Константинополь, были переняты «варварами», «весьма бесчеловечными и дикими племенами».

События повернулись неожиданно: Людовик расспросил русских послов о причинах их появления на землях франков и узнал, что они являются «свеонами», т. е. шведами. А поскольку шведские отряды совсем недавно нанесли удар по владениям франков, послов заподозрили в шпионаже и задержали до выяснения обстоятельств. В ответном же письме в Византию франкский император сообщал Феофилу, что если послы окажутся невиновными, то он либо отпустит их на родину, либо отправит обратно в Византию.

Дальнейшая судьба русского посольства неизвестна.

Это сообщение вызвало в науке немалые споры. Сторонники норманистской теории ликовали: как же, ведь немецкий хронист ясно записал, что послы были шведами, значит, и Русь была шведской, варяжской. Другие говорили, что раз русский владыка назван Хаканом, т. е. каганом, значит, речь идет о Хазарском каганате. Эти рассуждения сходились в главном — в них не было и намека на Киевскую Русь. Между тем именно растущее поднепровское славяно-русское государство представляли послы в Византии и в Ингельгейме. Шведская национальность послов ни о чем не говорит. И позднее славянскую Русь неоднократно представляли в Византии и других странах лица с варяжскими именами. Что касается титула «каган», то в это время Русь, освободившаяся от хазарского ига, в знак политической независимости также пользовалась этим титулом. Еще в XI в. видные русские средневековые идеологи именовали каганом великого князя Владимира I. Позднее киевские князья присвоили себе титул цесаря, царя, который пришел к нам из Византии.

Посольство в Византию в 838 г. и затем к франкам в 839 г. следует рассматривать в тесной связи со всей международной обстановкой тех лет. Лишь такой подход позволяет правильно оценить его смысл и государственную принадлежность.

Византия в 30-е гг. IX в. потерпела ряд поражений от арабов, в частности в Малой Азии. Неспокойно было и на севере. После набегов Руси на Крым и на Амастриду Хазария обратилась к Византии с просьбой построить на Дону крепость Саркел, которая стала бы форпостом против кочевых орд печенегов и Поднепровской Руси.

Конечно, в Византии были весьма озабочены ударами русских ратей по владениям империи. Поход на Амастриду прошел в опасной близости от византийской столицы. В этих условиях появление русского посольства в Византии было вполне закономерным. Империя стремилась обезопасить свои владения от нового сильного противника, договориться с ним о мире после амастридского похода, развязать себе руки в борьбе с арабами.

Именно поэтому император Феофил и писал франкам, что русское посольство пришло к нему «ради дружбы», т. е. утверждения мирных отношений после недавнего военного нападения. Оно с почетом было принято в Константинополе: послы пробыли там всю осень 838 г. и зиму 839 г. и лишь весной с охранным и рекомендательным письмом императора в сопровождении византийского посольства отбыли в Ингельгейм. И это было не какое-то безвестное посольство неведомых шведов, а представительство сильно растущей державы — «народа рос», в дружбе с которой была заинтересована Византийская империя. Да и к франкам русские послы, бывалые варяги, видимо хорошо знав