ЗА ПРЕДЕЛАМИ БУДАПЕШТА 7 страница

 

Сорен хмуро посмотрел на Луциана. Создалось впечатление, что мёртвый надсмотрщик не рад тому, что ему удалось пережить засаду. “Возможно”, - предположил Луциан, - “потому что я был прав насчёт угрозы со стороны брата Амвросия и его последователей?”

 

Соня, напротив, была слишком добросердечной, чтобы не радоваться тому, что ещё один член похода избежал смерти. "Сорен",- радостно воскликнула она,- "Ты жив!"

 

"Сорен прибыл на коне несколько часов назад",- спокойно объяснил Маркус. Он повернулся и пристально посмотрел на прибывшего надсмотрщика. "Я немного смущён, Сорен. Ты сказал, что ты единственный оставшийся в живых".

 

Ирландец положил мускулистую руку на сердце: "Клянусь, старейшина, я полагал, что леди Соня убита вместе с матерью, иначе я бы никогда не покинул битву! "

 

Луциан отчетливо помнил, как звал Сорена на помощь, но молчал. Как Ликан, он хорошо знал, что лучше не оспаривать правдивость или мужество вампира.

 

"Кошмарная сцена полная шума и криков ",- подтвердила Соня, быстро признав невиновность Сорена, - "Я могу поверить, что среди такого кровавого хаоса, Сорен считал себя единственным выжившим".

 

Маркус рассматривал Сорена с прищуриными глазами. "Возможно",- сдержанно сказал Старейшина.

 

"Эй! Что здесь за шум?"- прервал их сардонический голос. Все головы повернулись, чтобы увидеть сына Маркуса - Николая, спускающегося по лестнице с хихикающей шлюхой по одну руку и бокалом пряной крови в другой руке.

 

Каскад вьющихся светлых волос увенчивал голову наследника старейшины. Его румяное лицо, буквально красное от крови, говорило о десятилетиях, если не о веках баловства. Рукава его сливовой, украшенной парчей, туники были модно разрезаны, чтобы показать дорогую шёлковую рубашку под ней. Его светло-фиолетовые штаны были заправлены в отполированные чёрные сапоги. Сапфировые и изумрудные кольца блестели на его пальцах.

 

Его компаньонка, напротив, носила короткую льняную сорочку и была сильно истощена. Она нескромно прижималась к Николаю, вроде бы не могла стоять на своих ногах без посторонней помощи. Ее кожа была бледной, даже по меркам вампиров, и темные круги под глазами затенили её стеклянные зелёные глаза. Ее распущенные чёрные волосы ниспадали на плечи. Похабная улыбка не оставляла сомнений о ее целомудрии, или отсутствии такового.

 

Маркус рассматривал своего наследника без особого энтузиазма. "Я должен был знать, что ты прейдешь последним",- отметил он ледяным тоном. Разочарование старейшины в своём сыне было известно всему ковену. "Вот твоя дорогая кузина, Соня, которую мы считали погибшей".

 

Николай лениво изогнул бровь. " Так у нас тут воскресшие из мёртвых?" - обратился он к Соне,- "Так в этом нет ничего необычного. Не зря же, смертные сволочи называют нас ходячими мертвецами ".

 

Проститутка на его руке засмеялась. Она откинула спутанные несвязанные волосы, обнажив свежие следы от укусов на её шее. Луциан услышал запах крови под толстым шаром духов и с удивлением понял, что мертвенно-бледная шлюха была человеком. Ходили слухи, вспомнил он, что пресытившийся наследник старейшины предпочитал тёплую кровь, добровольно отданную смертными, холодной крови и компании себе подобных. По-видимому, в этом случае сплетни были правдивы.

 

Луциан не мог ничего сделать, поскольку, как бы это ни было скандально, это не было запрещено пактом, при условии, что смертный находился здесь по своей воле. Для ликана любить вампира, напротив, было чем-то совсем иным. Насколько Луциану было известно, такого романа никогда не было за всю историю их рас.

 

'Это не справедливо”,- подумал он,- “Зачем пакт удерживает нас друг от друга?”

 

"Мать Сони недавно встретила свой конец",- напомнил Маркус Николаю, явно раздосадованный его бесцеремонным отношением. Луциана тоже оскорбило очевидное отсутствие сочувствия у принца по отношению к Соне.

 

"Очень печально, конечно", - признал Николай, слегка повернув голову и посмотрев на Луциана.
Потный, голый, неопрятный и измученный ликан был резким контрастом безупречно ухоженному наследнику. "А что это за жалкий экземпляр?"

 

Сорен заговорил до того как Луциан успел представиться. " Всего лишь один из слуг замка, ничего более ".

 

"Нет, гораздо больше!"- энергично запротестовала Соня,- “Если бы не этот благородный ликан, я бы не смогла выжить, чтобы насладиться гостеприимством лорда Маркуса. Именно Луциан спас меня от толпы и благополучно привел в Ордогаз".

 

Николай только рассмеялся в ответ на её слова. " Рыцарственный волк ... Удивительно! Он должен быть изображен в бестиарии, наряду с фениксом и единорогом! "

 

Ответ Маркуса был значительно более сдержанным: "Я вижу", - сказал он решительно,- "Очень хорошо. Сопроводи его в комнаты для слуг ",- поручил он Сорену,- "Проследи, чтобы он был одет и накормлен”.

 

Сказав это, старейшина переключился на Соню. "Ну, дитя",- сказал он Соне добродушным тоном, который противоречил его очевидной молодости. "Давай я покажу тебе твою комнату, где всем твоим желаниям будет уделено внимание. Ты, должно быть, измучена своими испытаниями. Я бы не хотел, чтобы мой старый друг Виктор пробудился и увидел тебя в таком состоянии".

 

Маркус лично помог Соне встать со стула и повел ее к главной лестнице.
“Николай!”- рявкнул он сыну,- "Хоть раз сделай что-то полезное и помоги мне! Твои проститутки и пьянки могут подождать!"

 

"Как скажешь, отец",- согласился Николай, тяжело вздохнув. Он укусил смертную девку в последний раз, прежде чем снять руку с ее талии. Шлюха неуверенно пошатнулась, или от потери крови или от опьянения, Луциан сказать не мог. Возможно и то и другое.

 

“Жди меня в спальне",- велел ей принц, даже не понизив голос, -"Мы продолжим наше празднество позже".

 

"Да, Ники",- развязно ответила проститутка. Она, пошатываясь, вышла из фойе, ее босые ноги скользили по мраморному полу.

 

Луциан не обращал внимания на смертную проститутку. Его глаза видели только Соню, которую Маркус и Николай сопровождали вверх по лестнице, всё дальше от него. Она оглянулась через плечо, и их глаза на мгновение встретились, перед тем как Сорен грубо взял Луциана за руку и потащил прочь из фойе.

 

"Пойдем, собака!"- огрызнулся надсмотрщик,- "Тебе пора вернутся туда, где тебе самое место".

 

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ОРДОГАЗ

 

Склеп старейшин был скрыт глубоко под Ордогазом, многими футами ниже, чем самые глубокие подземелья и подвалы старинного особняка. В пол огромного подземелья, украшенного искусно сделанной мозаикой, были встроены три больших бронзовых диска. На каждом из дисков запутанные кельтские узоры обвивали одну из трёх украшенных больших букв:

 

A - для Амелии.
M - для Маркуса.
V - для Виктора.

 

Обычно в мрачном склепе, который редко посещали жители поместья, царило молчание, но сегодня, по случаю пробуждения Виктора, в подземелье присутствовал весь совет
наряду с другими лицами. Гости собрались у самого входа в склеп, перед началом гранитных ступеней, ведущих вниз, к самому нижнему этажу, где Маркус ожидал в центре треугольника образованного дисками. Факелы мерцали в арочных нишах на стенах. Четвертый бронзовый диск, также украшенный замысловатым кельтскими узорами, находился на стене над дверным проемом.

 

Соня стояла по правую руку от Маркуса. В отсутствие матери, она была удостоена чести содействовать Старейшине в пробуждении её отца. Эта ответственность отягощала её разум. Она дрожала в своём глянцевом бургундском платье, как от холода, царившего в склепе, так и от ожидания важных событий впереди. Волнение в связи с перспективой увидеться со своим отцом, впервые за два столетия, омрачалось отрезвляющим осознанием того, что вскоре он должен узнать о несвоевременной кончине своей жены.

 

“Если бы я могла избавить его от столь ужасного откровения”,- думала она,- “по крайней мере, пока он полностью не восстановился бы после пробуждения”. Увы, как лидер ковена на ближайшие сто лет, было важно, чтобы он узнал, как можно быстрее, обо всём, что произошло во время его долгого отдыха. “Думаю, я должна быть благодарна, за то, что не мне предстоит сообщить отцу эти трагические новости”.

 

Это бремя лежит лишь на Маркусе.

 

Соня наблюдала за уважаемой компанией, которая собралась, чтобы быть свидетелями Пробуждения. Одетые в свои лучшие одежды, члены Совета тихо беседовали между собой, ожидая начала церемонии. Николай стоял среди других гостей. Он откровенно скучал.

 

Пресыщенное отношение принца оскорбляло её. Хотя она знала, Николая в течение многих веков, ещё с тех пор, когда они были детьми, он ей никогда не нравился. Даже будучи ребёнком, его, не заботило ничего кроме собственных желаний.

 

Не в первый раз Соня почувствовала сожаление, что Луциан не смог присутствовать на Пробуждении. Конечно, он заслужил эту привилегию больше, чем подобные Николаю. Она даже хотела обратиться к Маркусу от имени Луциана, но в конечном итоге передумала. Она была не столь идеалистичной, чтобы думать, что Маркус, или любой другой старейшина, когда-нибудь смириться с присутствием простого ликана на Пробуждении.

 

Даже такого бравого и героического ликана, как Луциан.

 

Мысли о Луциане развеяли холод, продирающий её до костей. Она ещё никогда прежде не встречала подобного ему, как среди ликанов так и среди вампиров. У него был высокий лоб и нежные черты лица поэта, а еще вдобавок сердце воина. Как ученый и историк, она не могла не сравнивать его с легендарными героями прошлого, такими как Персей, Галахад, или даже царь Давид. И все же он был обречён на вечное рабство ни по какой иной причине, как только по причине случайности рождения.

 

Огромная несправедливость всего этого возмущала её. “Что-то глубоко неправильное с нашим сумеречным миром”,- думала она,- “если рыцарственный дух не может подняться до уровня заслуженного своими значительными способностями и мужеством”. Страстное осуждение наполнило ее сердце. “Я всегда смогу разглядеть истинное благородство человека”.

 

Колокола зазвонили высоко над головой, отбивая полночь. Тишина опустилась на собравшихся, когда Маркус обратился ко всем присутствующим. Он поднял воротник темной мантии веером за головой. Золотой кинжал отдыхал на поясе.

 

"Члены Совета, уважаемые гости",- начал он,- "За этими стенами, в мире смертных мелочные тираны постоянно воюют за земли и власть. Короли и династии приходят и уходят в бесконечную и жестокую кавалькаду завоеваний и узурпации. С другой стороны, мы, ковен, не знаем ничего, кроме мира и стабильности уже около пятисот лет. Почему это происходит? "

 

Другие вампиры, включая Соню, ответили в один голос: “Благодаря последовательности!"

 

Маркус кивнул в подтверждение. "Мы старейшины, Виктор, Амелия, и я, не ведём войну друг против друга в стремлении к абсолютной власти, не имеем различных взглядов и инстинктов, которые могут привести нас к конфликту. Почему? "

 

"Благодаря последовательности!"- ритуальный ответ эхом отозвался в стенах мрачного склепа.

 

"Именно так",- подтвердил Маркус,- "Ковен существует в гармонии, потому что мы, Старейшины, мудро согласились разделить вечность меду собой, по столетию за раз. Один старейшина над землей, два под ней, это в порядке вещей, так что ковен имеет не более одного правителя в любом веке. Таким образом, порядок поддерживается через вечный цикл возрождения и омоложения. А почему? "

 

"Благодаря последовательности!"- ответили гости в третий и последний раз.

 

Взгляд Сони неудержимо тянулся к двум из трех бронзовых дисков на полу. Под этими круглыми дисками, она знала, ее отец и Амелия отдыхали в своих могилах. Собственный саркофаг Маркуса был пуст, ожидая его скорого возвращения к непрерывной темноте и одиночеству.

 

“Сейчас, в назначенный час",- объявил Маркус,- "Скоро я снова уйду под землю, уверенный, что судьба наших людей будет под надёжным руководством моих коллег старейшин на протяжении последующих двухсот лет, пока я не пробужусь снова".

 

Николай нахмурился от слов своего отца. Соня почувствовала приступ сочувствия к разочарованному принцу, в отличие от любого смертного наследника, Николай никогда не наследует высокое положение отца в ковене. Ведь Маркус был бессмертен, и даже его скорое погребение не могло скрыть этот неудобный факт. “Неудивительно”,- подумала она,- “что Николай тратит ночи напролёт на девушек и веселье. Он наследник престола, который никогда не унаследует”.

 

"Пусть начнётся пробуждение",- провозгласил Маркус. Он кивнул Соне и прошептал: “Ты можешь приступать, дитя ".

 

“Да, лорд Маркус.”

 

Она опустилась на колени перед бронзовым диском, который носил инициал её отца. Изображённая в традиционном стиле V, которая напоминала летучую мышь с поднятыми крыльями, напомнила ей об идентичном клейме на плече Луциана, но она тут же выбросила из головы все чувства к красивому ликану, сейчас не было времени отвлекаться на девичьи фантазии.

 

Ее пальцы охватили выступающую металлическую V, и она попыталась повернуть круглую часть диска, около десяти дюймов в диаметре. Нетронутый в течение ровно двух веков древний люк вначале сопротивлялся, но Соня приложила еще больше чистокровной силы, и миниатюрный диск поддался, приводя в движение скрытый заводной механизм. Замысловатые узоры, украшавшие люк, сдвинулись. Соня услышала приглушенный гул долго спящей техники, пробуждённой ото сна. Бронзовый диск полностью погрузился в пол, а затем разделился на четыре треугольных части, которые скрылись из виду, показывая верхнюю часть каменного саркофага ниже. Ещё одна V, отделанная лазуритом, говорила о том, что это был гроб её отца.

 

Тяжелый звук скольжения камня по камню зазвучал внутри склепа. Приводимый в движение скрытыми противовесами, вертикальный саркофаг поднялся из-под пола, как дьявол, возносящийся из-под помостов передвижной мистерии. Гроб поднимался вверх, возвышаясь над Соней как языческий монолит. Она подождала, пока он остановится, а затем шагнула вперед и освободила фиксатор, скрытый в искусно вырезанной внешней стороне саркофага. Гроб медленно повернулся вокруг своей оси, а затем встал горизонтально полу.

 

Недвижимая фигура лежала в саркофаге, удерживаемая украшенными металлическими прутьями. Соня подошла к гробу и тут же прикрыла рот рукой. Хотя её и предупредили чего следовало ожидать, но всё же она не смогла не ужаснуться от увиденного.

 

После двухсот лет спячки, ее отец имел скудное сходство с царственным монархом, которым она его помнила. Скелетная фигура в гробу больше походила на древнюю египетскую мумию, чем на вампира: ссохшийся, сморщенный, и, казалось, безжизненный. Иссушенная серая кожа обтягивала скелет, как вековой пергамент. Кости его грудной клетки торчали под кожей, как опоры заброшенного давным-давно собора, превратившегося в руины.

 

Голова её отца была лысой, как череп, на который было так похоже его истощённое лицо. Закрытые глаза тонули в чёрных глазницах, а его высохшие губы обнажали десна, показывая заострённые клыки, искажая его лицо мертвецкой гримасой.

 

Позолоченный кулон, похожий на ее собственный, лежал на его неподвижной груди. Драгоценный пояс и черные глянцевые рейтузы пощадили её от созерцания его иссохшей мужественности.

 

“Ах, отец!”- тихо сокрушалась она,- “Что с тобой случилось?”

 

Никаких признаков жизни, ни единого дыхания или сердцебиении, которые могли намекнуть, что ее отец еще жив. Любой смертный наблюдатель легко бы поверил, что тело её отца давно мертво. Даже Соне, знающей, что к чему, было трудно поверить, что ужасный труп перед ней скоро снова будет ходить среди них.

 

"Хорошо, дитя",- тихо сказал Маркус,- "Ты можешь подготовиться к переносу".

 

Полированный металлический стержень, с полой стеклянной ампулой в центре, растягивался поперёк открытого саркофага. Соня провела стержень вдоль встроенный борозды, пока пустая ампула не оказалась прямо надо ртом её отца. Потом отошла в сторону, пропуская Маркуса вперёд.

 

"А теперь приступим к священному обряду",- заявил он. Достав золотой кинжал из-за пояса, он протянул левую руку и провёл им по своему запястью. Тёмно-красная полоса появилась на бледной коже Маркуса.

 

Громкий вздох вырвался со стороны присутствующих, когда резкий запах крови старейшины наполнил воздух. Николай облизал губы, и даже рот Сони наполнился слюной, когда она представила каков на вкус могущественный нектар.

 

Не обращая внимания на реакцию толпы, Маркус поднёс кровоточащие запястье над цепочкой серебряных чаш, встроенных в край саркофага. Алые капли упали в первый из вогнутых сосудов, начиная постепенно переливаться из чаши в чашу, где пролитая кровь смешалась с тайным католическим осадком и подверглась алхимическим преобразованиям, прежде чем через металлический стержень попала в ампулу над окаменевшими челюстями Виктора. Медленно, тщательно, кровь Маркуса капала из полости в рот Виктора.

 

"Моя кровь тебе, мои мысли тебе",- скандировал Маркус,- "Прими мои воспоминания, Виктор из Молдавии, и воспоминания Амелии передо мной, так как последовательность не должна быть нарушена".

 

Соня в ожидании затаила дыхание. Только старейшина обладал знаниями и концентрацией, чтобы сделать то, что Маркус делал сейчас: передача полной и последовательной записи двух последних веков в спящее сознание её отца, чтобы Виктор пробудился с полным осознанием всего, что случилось пока он спал. Не только воспоминания Маркуса, но и Амелии, переданные Маркусу во время его пробуждения сто лет назад, были переданы Виктору через бессмертную кровь Маркуса.

 

Алые слезы вызвали незамедлительные перемены в трупе. Веки Виктора задрожали, как только кровь потекла по его горлу. Хрип донёсся из его высохших лёгких. Опираясь на стенку саркофага, Маркус приложил пальцы к горлу Виктора. Он удовлетворённо кивнул, когда он обнаружил у него слабый пульс.

 

"Старейшина пробуждается!"- объявил Маркус. Несколько отдельных капель крови упали на кожу Виктора, прежде чем запястье Маркуса исцелилось. Мгновенно участки здоровой розовой кожи появились там, где алые капли коснулись кожи Виктора. "Последовательность продолжается!"

 

Громкое ликование донеслось из толпы собравшихся вампиров, хотя и с вялым “ура” Николая. Горло Сони сжалось от волнения. Она вытерла кроваво-красные слезы с глаз.

 

Ее любимый отец пока ещё не был собой, конечно, но Соня знала, что он быстро поправится, благодаря достаточному количеству времени и крови. Последнее уже ждало его в личном лазарете в задней части склепа. Завтра, в это время, он снова будет гордым и величественным отцом из её воспоминаний.

 

"Большое спасибо за участие в этом священном событии",- сообщил Маркус собравшимся,- "но сейчас Виктору нужно отдохнуть. Вы все можете вернуться к своим обязанностям и развлечениям".

 

Один за другим, члены Совета и их коллеги, вышли из склепа. Николай покинул помещение в неподобающей спешке, в то время как остальные ушли сдержанно и величественно. Только Соня задержалась, чтобы помочь Маркусу с восстановлением своего отца. Маркус подождал, пока последние из вампиров покинут помещение, прежде чем подозвать Соню.

 

"Вот тебе и пышность и церемония ",- отметил он,- "Теперь проследим за восстановлением твоего благородного отца".

 

Лазарет был скрыт за парой толстых дубовых дверей прямо напротив главного входа в склеп. В то время как Соня поспешила открыть двери, Маркус установил массивный саркофаг на ряд дорожек, встроенных в плиточный пол. Через несколько минут гроб покоился на пороге лазарета, между двумя колоссальными каменными колоннами.

 

Ванна в римском стиле ожидала в лазарете - прямоугольный мраморный бассейн, наполовину заполненный красной кровью. Пара здоровых быков были пожертвованы, чтобы заполнить эту ванну, в то время как очаг под ванной сохранял её кровавое содержимое теплым, как будто только что пролитым. Изобретательное зелье, сделанное из слюны пиявок, мешало малиновому содержимому бассейна сворачиваться.

 

Аромат такого количества свежей крови опьянял. Соня пыталась представить себе, каково это купаться в такой ванне. По ее телу пробежала дрожь. Говорили, что сама Амелия иногда предавалась такому роскошному омовению в целях сохранения своей красоты.

 

Саркофаг продолжал свой путь к ванне до тех пор, пока тело Виктора не погрузилось на половину в кровь. Его иссохшее тело поглощало малиновую жидкость как губка, обретая новую жизнь с поглощённой кровью. Блестящие голубые глаза резко открылись и посмотрели на мир в первый раз за два века. Хриплый шепот донеся из его горла.

 

"Илона ... мертва?"

 

Соня боролась с рыданием. Кровь Маркуса действительно передала ужасную правду её отцу.

 

"Да, друг мой",- сказал Маркус, перегнувшись через погруженный гроб,- "Я боюсь, что это так".

 

Старейшина повернулся к Соне, которая беспокойно стояла у подножия кровавой ванны. "Теперь, оставь нас дитя. Мне и твоему отцу нужно многое обсудить".

 

***

 

Соня ходила взад и вперед в холодном склепе. Она смотрела на закрытые двери лазарета, ожидая появления Маркуса. Не смотря на то, что ей хотелось пообщаться со своим отцом, она также опасалась. Кто знает, как он отреагирует на смерть её матери? Насколько она знала, они были преданы друг другу в течение почти шести сотен лет.

 

“Может судьба будет благосклонна, и я тоже когда-нибудь познаю такую любовь, как у них”,- подумала она. Под ее ногами бронзовый диск запечатал теперь пустую могилу её отца. Соня оказалась в одиночестве в безмолвном склепе, за исключением спящей Амелии, до сих пор спокойно покоящейся под своим бронзовый диском. Пустынная гробница вселяла в нее своего рода тоску, и она хотела, чтобы Луциан был здесь и разделил с ней одиночество. “Было ли это то, что чувствовала моя мать”,- спрашивала себя Соня,- “когда мой отец в течение двух веков находился в своей гробнице?”

 

Наконец, дубовые двери распахнулись, и Маркус вышел из лазарета. "Твой отец хочет видеть тебя сейчас ",- сообщил он ей, направляясь к арочному порталу на противоположном конце склепа. "Я покину тебя, не буду мешать вашему воссоединению, а я пойду, подготовлюсь к своему погребению".

 

По традиции, захоронение Маркуса состоится следующей ночью, после того, как Виктор, восстановит свои силы в течение дня. Все это время Маркус будет изолирован в своих апартаментах, чтобы обеспечить упорядоченную передачу власти, как указано в пакте, если только не случится что-то непредвиденное.

 

"Прощайте, мой господин",- сказала Соня покорно,- "Пусть ваши размышления будут плодотворны".

 

Соня смотрела в след нестареющему старейшине, затем поспешила к двери в лазарет. "Отец?"- позвала она,- "Это я, Соня".

 

"Входи, дочь",- скрипучий голос прохрипел из лазарета. Несмотря на то, что голос был шероховатым из-за неупотребления, он явно принадлежал её отцу. “Я хочу взглянуть на твое лицо еще раз”.

 

Шагнув внутрь, Соня обнаружила своего отца сидящим на мраморном троне в противоположном конце бассейна крови. Его ноги были по-прежнему погружены в малиновые воды, как корни могучего дерева, берущее силы из сырой земли.

 

Хотя Виктор остался серым и высохшим, как труп, он уже восстановил большую часть своей энергии. Лазурные глаза, бдительные и пронзительные, смотрели из впалых глазниц. Силу и власть излучал его внешний вид. Соня не обнаружила следов немощи в его поведении, помимо его гротескного внешнего вида.

 

"Здравствуй, отец",- сказала она,- "Как проходит твоё восстановление?"

 

Виктор отогнал от себя своё изможденное состояние взмахом руки. "Моя сила начинает возвращаться”. Он посмотрел на нее, и мягкая улыбка смягчила его ​​грозный облик. "Ах, моя прекрасная Соня ... посмотри на себя! Когда я в последний раз ушёл под землю, ты была просто стройной девочкой. Теперь, я считаю, что ты превратилась в очаровательную молодую женщину! "

 

Его любящие слова радовали ее сердце, и она поспешно обошла кровавую ванну и встала на колени рядом с его троном. Она положила руки на его, еще похожую на скелет кисть. "О, Отец!"- воскликнула она,- "Я так скучала по тебе!"

 

"Ты и твоя мать всегда были в моих снах",- заверил он ее. Он погладил ее белокурые волосы свободной рукой и посмотрел на нее с огромной нежностью. "Представь себе мой ужас, когда я узнал, какая страшная судьба постигла мою любимую жену". Он заскрежетал зубами от отчаяния. “Если бы я был там, чтобы защитить вас и от смертного сброда, а не был бы беспомощно погребён под землёй, когда вы наиболее нуждались во мне!"

 

"Пожалуйста, отец, не мучай себя так!"- умоляла Соня,- "Кто мог догадаться, какая судьба ожидает нас? "- со слезами на глазах умоляла она. “Выскажи своё горе, ты имеешь на это право, но я прошу не вини себя в событиях, которые не могло предвидеть ни одно цивилизованное существо. Мы, ничего не подозревая, попали в западню на рассвете, и ты бы ничего не смог сделать!"

 

"Мы не все столь же цивилизованны, как ты",- сказал Виктор зловеще,- "но ты права. Сейчас не время для взаимных обвинений". Он печально переводил взгляд со своего кулона на Сонин. "Я должен быть благодарен, что, по крайней мере, ты выжила, чтобы продолжить наш род. Ты мое самое большое сокровище, Соня. Никогда не забывай об этом".

 

"Я не забуду, отец",- она облегченно вздохнула. Вина только продлит страдания её отца. "До тех пор пока я могу называть тебя отцом, у меня будет семья".

 

"Так будет вечно",- заверил он ее,- "Мы всегда будем вместе, несмотря на то, что судьба приготовила для нас. Ничто не встанет между нами".

 

Стук в дверь нарушил этот чуткий момент. Грубый голос Сорена вторгся в лазарет. "Вы хотели видеть меня, лорд Виктор?"

 

Лицо старейшины ожесточилось. Соня поднялась с колен и тихо зашла за трон. "Входи",- приказал Виктор.

 

Надсмотрщик вошел в лазарет. Его темные глаза на мгновение остановились на Соне, перед тем как переключить внимание на сидящего старейшину. Он ни как не отреагировал на истощенный внешний вид Виктора, но Соня почувствовала толику волнения, под стоическим выражением лица Сорена.

 

"Да, милорд?"- сказал он.

 

"Я так понимаю, что ты находился в процессии леди Илоны, когда она попала в засаду в крепости",- серьёзно заговорил Виктор,- "И все же ты не смог предотвратить жестокое убийство моей жены и, кроме того, бросил мою единственную дочь на верную смерть". Он разочарованно покачал своей похожей на череп головой,- “Я очень разочарован в тебе, Сорен ".

 

Лицо надсмотрщика побледнело под его бородой. "Простите меня, милорд! Этого больше не повторится ".

 

Виктор выглядел убедительно. "Твоё раскаяние не вернет мою жену к бессмертию. Никакое количество извинений никогда не сможет искупить мою потерю ".

 

"Но я служил вам верой и правдой на протяжении почти четырех столетий!" - запротестовал Сорен, и Соне показалось, что она уловила оттенок обиды в его голосе. "Я сражался на вашей стороне!"

 

"Это правда",- признал Виктор,- "У нас долгая история, у тебя и у меня".

 

"Я прошу вас, милорд. Не осуждайте меня. Жалкие смертные убили леди Илону, не я!"- Сорен уставился на Соню, стоящую молча за престолом своего отца. "Клянусь, что отныне я буду наблюдать за вашей дочерью с величайшим вниманием, чтобы с ней никогда не случилось ничего дурного! "