КАРТА ЗАПРЕТНОГО ГОРОДА 4 страница

Его войско.

Черное небо проливалось дождем. Но по крайней мере, ветер почти утих, лишь изредка налетая резкими порывами со стороны зазубренных вершин. Монк сознательно тянул с выступлением, дожидаясь, когда эпицентр урагана окажется над островом. Заминка была мучительной, однако терпение Монка позволило приоткрыть окошко надежды.

Он упорно продолжал продвигаться вперед. Хотя тропа, по которой они поднимались, была высечена глубоко в скалах и частично защищена от непогоды, от затяжного ливня камни стали предательски скользкими, так что порой приходилось карабкаться на четвереньках. Монк оглянулся назад.

Следом за ним поднимались Райдер и Джесси. Дальше за ними растянулась цепочка туземцев, разукрашенных перьями, ракушками, древесной корой, птичьими когтями и костями. Костей было много.

Импровизированный штурмовой отряд был вооружен короткими копьями, луками со стрелами и заостренными дубинками. Однако у половины людоедов были также старинные винтовки и даже несколько автоматов – советских АК-47 и американских М-16,- и сумки с запасными обоймами и магазинами. Судя по всему, пираты расплачивались с людоедами за гостеприимный приют не одним только двуногим мясным скотом.

С высоты открывался панорамный вид на черные воды лагуны. В центре праздничным тортом сиял круизный лайнер. Именно он и был целью штурмового отряда людоедов.

Похоже, завороженные туземцы были готовы выполнить любое пожелание Рангады, царицы ведьм.

А Рангада изволила захотеть круизный лайнер.

Ее желания и приказы переводил молодой Джесси. Он владел малайским, а поскольку этот язык был основным у пиратов, людоеды тоже его понимали. Они прониклись благоговейным почтением к молодому студенту-медику, который понимал язык их царицы и передавал им волю Рангады. Она даже благословила юного переводчика милостивым поцелуем в щеку.

Никто не смел ослушаться Джесси.

Но хотя его роль в организации нападения была незаменимой, замысел целиком принадлежал Монку.

Он повернулся к круизному лайнеру спиной. За водами лагуны, несомненно, велось постоянное наблюдение, поэтому штурмовать корабль на лодках было равносильно самоубийству. Ну а о том, чтобы добираться вплавь, не было и речи. Даже с такой высоты просматривались светящиеся пятна, мелькающие в воде. Взбудораженные грозой, обитатели лагуны поднялись с глубин, чтобы охотиться на мелководье.

Следовательно, оставался только один выход.

Штурмовой отряд взбирался все выше и выше, на крышу мира. Наконец он достиг огромных стальных опор и толстых тросов, на которых держалась натянутая над островом сеть.

Монк окинул ее взглядом.

По сети хлестал ливень, промочивший насквозь слой зелени, уложенной на сеть для маскировки. Определенно, кто-то прилагал все силы, чтобы укрыть остров от посторонних глаз. И Монк предположил, что в этом были заинтересованы не одни только пираты.

Словно в доказательство его слов, один из людоедов подбежал к ближайшему тросу и, оттолкнувшись босыми ногами, забросил свое гибкое тело вверх. Он исчез с противоположной стороны сетки, и тотчас же вниз упала веревочная лестница.

Туземцы по очереди полезли наверх.

Монк повернулся к Джесси:

– Еще не поздно вернуться вниз к Сьюзен. Она ждет на берегу. Мы подберем вас обоих.

Молодой студент смахнул с лица прядь мокрых от дождя волос.

– Я иду с вами. Кто будет вам переводить?

Прежде чем Монк успел что-либо возразить, Джесси схватил лестницу и быстро полез вверх.

Следующим был Райдер. Проходя мимо Монка, он похлопал его по плечу. Как только миллиардер протиснулся в щель в сети, Монк ухватился за нижнюю петлю лестницы и оглянулся на свое войско. Украшенные перьями, вооруженные до зубов, туземцы были готовы выполнить волю своей царицы.

На мгновение Монку стало стыдно за то, что он так своекорыстно сыграл на суеверии простодушных дикарей. Многим из них суждено будет погибнуть. Однако если Лиза права, угроза нависла над всем миром. И у него не оставалось выбора, кроме как использовать все подручные средства.

Им нужно любой ценой добраться до катера Райдера. Вывезти Сьюзен отсюда – и, если повезет, спасти Лизу. Монк отказывался верить, что его напарницы больше нет в живых.

Он подтянулся на следующую петлю. И наконец пролез сквозь щель в маскировочной сети. Ветер лихорадочно трепал огромное покрывало. Даже в эпицентре урагана он налетал резкими порывами, угрожая оторвать беспомощных людей и унести их ввысь подобно воздушным змеям. Монк устроился на узкой доске, закрепленной сверху на сетке. Грубые мостки из таких досок, пересекавшие сеть во всех направлениях, позволяли перемещаться по всему ее пространству, при необходимости производя починку маскировочного слоя.

Авангард войска уже полз по мосткам, распластавшись на животе, цепляясь руками за доски.

Не обращая внимания на больно хлещущие струи дождя, Монк устремился следом. Время от времени порыв ветра подбрасывал и выкручивал сеть. У Монка мелькнула мысль, что то же самое должен был испытывать Аладдин, путешествуя на ковре-самолете.

Монк взглянул на небо. Прямо над островом пелена облачности поредела настолько, что кое-где стали видны звезды, однако повсюду вокруг в непрерывном вихре вращались черные тучи. Эпицентр урагана оказался меньше, чем рассчитывал Монк. Молнии сверкали совсем рядом, и сразу вслед за этим громыхали раскаты грома.

Монк поспешно пополз вперед. Его войску нужно будет покинуть сеть до того, как эпицентр урагана сместится с острова. Монк вспомнил, как молнии попадали в сеть, каскадами электричества разливаясь по стальному скелету.

Если гроза застигнет их здесь, это будет означать верную гибель.

Штурмовой отряд медленно продвигался к цели.

Задержавшись на мгновение, Монк сквозь щель между досками посмотрел вниз. По крайней мере, Сьюзен в безопасности.

 

4 часа 2 минуты

Намазав лицо маслом и сажей, чтобы скрыть его свечение, Сьюзен сидела на большом валуне у самой опушки джунглей, недалеко от берега. Целый час она потратила на то, чтобы спуститься к лагуне, где ей предстояло ждать Монка.

Но она была здесь не одна.

В зарослях вокруг затаилась дюжина туземцев, эскорт, подобающий ее царственному сану. Воины охраняли свою повелительницу, готовые отдать за нее жизнь. Со Сьюзен оставалась только одна женщина, по имени Тикаль. Она стояла на коленях перед валуном, прижав лоб к раскисшей грязи. В такой позе Тикаль находилась без движения с тех самых пор, как они пришли сюда.

Сьюзен попыталась было поднять ее, но Тикаль лишь задрожала, распластавшись на земле.

Поэтому Сьюзен ждала, сидя на валуне. На ней был плащ из высушенной свиной шкуры, украшенный перьями, ракушками и отполированной галькой. На голове у нее была корона из ребер, связанных друг с другом полосками коры. Все кости были развернуты наружу, образуя зловещий цветок. Еще Сьюзен вручили гладкий деревянный посох с нанизанным на него человеческим черепом.

По мнению туземцев, именно такое облачение необходимо царице ведьм острова Пусат.

Несмотря на жутковатый вид, плащ был теплым, а трость оказалась очень полезной при спуске по раскисшей и скользкой дороге. Сопровождавшие Сьюзен воины также сплели из пальмовых листьев временный навес, защищая свою повелительницу от дождя.

Сьюзен подняла взгляд к огромной сети. Она сознавала, что у нее не хватит сил ползти вместе с остальными. Поэтому она не стала возражать, когда Монк приказал ей спуститься на берег, спрятаться и дожидаться исхода нападения людоедов на круизный лайнер.

Но Сьюзен понимала, что ожидание будет долгим.

Слишком долгим.

Оставшись в полном одиночестве, Сьюзен только сейчас начинала осознавать в полной мере все то, что произошло с ней начиная с того момента, как она пришла в себя на борту лайнера. Хотя сама она осталась в живых, тех, кто был дорог ее сердцу, больше не было. Грегг…

На Сьюзен нахлынули воспоминания о муже: его хитрая улыбка, громкий смех, черные глаза, мускусный запах, исходящий от его кожи, вкус его губ… и так далее, и так далее.

Грегг полностью заполнил собой ее сознание.

Ну почему всему этому наступил конец?

Сьюзен понимала, что она еще не может полностью осознать всю тяжесть потери. И все же достаточно было уже того, что она испытывала. Ей казалось, что ее тело покрыто сплошными ранами, проникающими до мозга костей. К горлу подступил клубок, ее охватила дрожь. Светящиеся слезы навернулись на глаза и сорвались на черные от сажи щеки.

Грегг…

Сьюзен принялась медленно раскачиваться из стороны в сторону, позволяя горю разлиться по всему ее телу. Остановить его было невозможно. Волна скорби была подобна неудержимому приливу, от которого нельзя было укрыться так же, как и от притяжения луны.

Но через какое-то время даже прилив неминуемо должен схлынуть обратно. Правда, после себя он оставил другую ноющую рану, еще одно первобытное чувство, поднятое с еще более потаенных глубин, в котором Сьюзен до сих пор упорно не желала признаваться самой себе. Однако оно было здесь, такое же неумолимое, как и переполняющее ее горе.

Вынув руку из-под плаща, Сьюзен уставилась на свою светящуюся кожу, поскольку сине-зеленые водоросли выделялись из пор вместе с потом. Она перевернула руку ладонью вверх. Холодное свечение не нагревало кожу, однако она ощущала внутри какое-то странное тепло, порожденное скорее лихорадкой, чем солнечным светом. Что с ней происходит?

Специалист по морской биологии, Сьюзен прекрасно знала, с чем имеет дело. Сине-зеленые водоросли, одни из древнейших живых организмов, были распространены повсеместно, как и само море. Отдельные клетки объединялись в бесчисленно разнообразные сочетания: тонкие волоски, плоские поверхности, пустотелые шары. Важная ступень эволюционного развития, сине-зеленые водоросли являются предками всех современных растений. На заре истории Земли сине-зеленые водоросли выработали первую атмосферу из кислорода, сделав планету пригодной для жизни. И с тех пор они приспособились к миллионам всевозможных экологических ниш.

Так что же означает факт заселения ее организма сине-зелеными водорослями? Как это связано с заражением иудиным штаммом? Сьюзен никак не могла в этом разобраться.

И все же в одном она была уверена.

Это еще не конец. Впереди ее ждет что-то еще.

Она чувствовала это где-то глубоко внутри – нарастающее ощущение, которое не поддавалось никакому описанию.

Неудержимое, как прилив.

Сьюзен устремила взгляд вдаль, через лес, через лагуну, за пределы острова, туда, где должно было подняться над горизонтом солнце. И такими же неумолимыми, как новый восход, были перемены, которым предстояло произойти с ней.

 

4 часа 18 минут

Ракао наблюдал за своей добычей, затаившись в сотне ярдов от нее. Укрывшись под дождевиком, он поднес к глазам инфракрасные очки. Предводитель маори сосчитал рассыпанные вдоль береговой кромки красные светящиеся точки, сигнатуры тепла, выделяемого теплом человеческих тел. Его пираты вдвое превосходили числом туземцев.

Подняв кулак, Ракао подал знак своим людям, и те стали обходить людоедов с двух сторон, держась на расстоянии. Пираты знали свое дело и двигались только с очередным раскатом грома. Туземцы обладали очень острым чутьем. Ракао не хотел спугнуть добычу.

Он снова перевел взгляд на Сьюзен Тьюнис, сидящую на валуне. Его отряд проследил за маленькой группой людоедов от лагеря на вершине горы до самой лагуны. Но куда же подевались спутники Сьюзен? Впрочем, далеко уйти они не могли.

Ракао был терпеливым охотником. Его люди рассредоточились вокруг, расставив надежный капкан, и он мог в любой момент схватить свою добычу. Но Ракао знал, как лучше всего использовать эту женщину.

В качестве приманки.

 

Глава 14

РАЗВАЛИНЫ АНГКОРА

 

7 июля, 5 часов 2 минуты

Сием-Реап, Камбоджа

Шесть часов пути перенесли Грея в другое столетие и в беспорядочное переплетение различных культур. Он вышел из такси в сердце старинного французского района в маленьком городке Сием-Реап, расположенном в самом центре Камбоджи, на берегу реки в окружении бескрайних рисовых полей. Поскольку до рассвета оставался еще целый час, городок спал, погруженный во влажный зной, наполненный жужжанием москитов и свистом мигающих газовых ламп. Мягкую сонливость раннего утра усиливало ленивое кваканье лягушек, доносившееся с соседней реки.

По мелководью медленно двигались низкобортные лодки, освещенные масляными светильниками, подвешенными к длинным шестам. Это рыбаки, снабжающие свежими продуктами многочисленные рестораны и кафе Сием-Реапа, проверяли ловушки, расставленные на раков и крабов, и насаживали на гарпун зазевавшихся лягушек.

Вслед за Греем из такси выбрались остальные члены маленького отряда, демонстрируя различные стадии физического истощения. Вигор, сгорбленный и с заплывшими глазами, выглядел так, будто его выстирали и оставили мокрым в сыром месте. Сейхан потягивалась, словно проснувшаяся кошка, придерживая рукой рану на боку. Затем она окинула оценивающим взглядом то место, где им предстояло устроиться. Ковальски, последовав ее примеру, почесал под мышкой и принялся насвистывать, после чего в соседнем квартале яростно залаяла собака.

Насер подготовил все по высшему разряду.

Здесь им предстояло дожидаться его прибытия. Он должен был появиться еще через два часа.

Извилистая дорожка вела к трехэтажному особняку в колониальном стиле, раскинувшему вдоль берега реки свои желтые оштукатуренные стены. Крыша была крыта красной черепицей, вокруг простирался ухоженный французский парк. В этом здании как в зеркале отразилась история всего региона. Возведенная семьдесят пять лет назад, гостиница получила гордое наименование гранд-отель «Руины». Ее первыми постояльцами были французские и английские туристы, приехавшие в эти края с целью посетить развалины комплекса храмов и дворцов Ангкора, расположенного всего в пяти милях от Сием-Реапа. Затем в годы жестокого и кровавого правления красных кхмеров гостиница и весь город пришли в полное запустение. Тогда в ходе одного из самых страшных геноцидов в истории были истреблены несколько миллионов человек, четверть тогдашнего населения Камбоджи. Естественно, подобные зверства оттолкнули туристов. Однако с падением режима красных кхмеров люди начали возвращаться. Гостиница возродилась из пепла, старательно восстановила весь свой колониальный шарм и получила название гранд-отель «Ангкор».

Сием-Реап тоже ожил, хотя, может быть, и не был предметом особой заботы. По восточному и западному берегам реки расползались все новые и новые гостиницы и отели, а вместе с ними рестораны, бары, интернет-кафе, туристические агентства, фруктовые лавки и бесчисленные ларьки, торгующие изделиями местных резчиков по дереву и чеканщиков по серебру, а также сувенирными открытками, футболками и безделушками.

Но сейчас, в этот ранний час, когда не поднялись еще ни туристы, ни солнце, от неповторимой смеси азиатской и французской архитектур веяло каким-то таинственным обаянием. По дороге в сторону старого рынка медленно проехала запряженная волами телега, груженная колючими плодами дуриана. Слуга в наглаженном белом костюме не спеша подметал крыльцо гостиницы.

Грей первым поднялся по лестнице, ведя за собой свою группу, и слуга, смущенно улыбнувшись, положил веник и поспешил открыть перед ними дверь.

Вестибюль сверкал мрамором и полированным деревом и благоухал растущими в больших кадках розами, орхидеями, жасмином и лотосом. Рядом с гостеприимным изгибом парадной лестницы застыла в затейливой клетке из кованого чугуна кабина старинного лифта.

– Бар «Элефант» находится за углом, – объяснила Сейхан, махнув рукой.

Именно там им предстояло встретиться с Насером. Грей в сотый раз сверился с часами.

– Я сниму для нас номера, – предложил Вигор.

Прелат направился к столику администратора, а Грей придирчиво осмотрел вестибюль. Успели ли занять здесь места агенты «Гильдии»? Этим вопросом он задавался с тех самых пор, как они приземлились в Бангкоке и пересели на другой самолет, чтобы совершить короткий перелет сюда. Сейхан подтвердила, что у «Гильдии» прочные позиции по всему региону, а также тесные связи с Китаем и Северной Кореей. Можно сказать, это была ее вотчина.

Грей не сомневался, что Насер расставил своих соглядатаев по всему пути от острова Хормоз до Камбоджи. Чтобы спасти жизнь своим родителям, Грей вынужден был открыть, где заканчивался след, оставленный Марко Поло: в развалинах Ангкора. Ему удалось убедить Насера отсрочить расправу с его отцом и матерью. Однако, как и опасался Грей, купить родителям свободу он не смог.

Поскольку над ними по-прежнему висел меч, Грей наотрез отказался разъяснить свое второе сенсационное заявление – о том, что ему удалось обнаружить лекарство против иудина штамма. Это случится только тогда, когда они встретятся с Насером лицом к лицу и тот представит убедительные доказательства того, что родители живы и здоровы и отпущены на свободу.

Так что в конце концов они договорились встретиться здесь.

И осуществить обмен.

Информация за свободу родителей Грея.

Но Грей не тешил себя наивными иллюзиями. Он знал, что Насер ни за что не освободит его родителей. Со стороны Насера это была ловушка, а со стороны Грея не более чем попытка потянуть время. Оба прекрасно это понимали. И все же им не оставалось ничего другого, кроме как продолжать этот танец взаимного обмана. Грей вынужден был держать Насера в постоянном напряжении, махать у него перед носом морковкой на веревочке, для того чтобы дать директору Кроу как можно больше времени на розыски его родителей.

Закончив разговор с Насером, Грей рискнул позвонить с одноразового телефона Сейхан в Штаты. Опасаясь, что Насер сможет быстро установить, какой сотовый ретранслятор принял сигнал его телефона в этом отдаленном районе, Грей вынужден был говорить кратко. Он ввел Пейнтера в курс последних событий. В ответ директор «Сигмы» сообщил ему плохие новости. Пока что не удалось обнаружить никаких следов родителей Грея, и до сих пор не было никаких известий о местонахождении Монка и Лизы. В голосе Пейнтера Грей уловил отчаяние и гнев.

Если добавить к этой смеси безотчетный ужас, получилось бы в точности то состояние, в котором находился сам Грей.

Пейнтер снова предложил Грею направить помощь, однако тот не смел принять это предложение до тех пор, пока его родители не окажутся в безопасности. Если верить Сейхан, здесь была самая настоящая вотчина «Гильдии». Любая мобилизация ресурсов только раскроет то, что Грей продолжает тайно поддерживать связь с Вашингтоном. Преимущество это было очень небольшим, однако Грей не хотел терять и это немногое. Но, что гораздо важнее, если Насер лишь заподозрит о том, что Грей продолжает общаться с руководством «Сигмы», он немедленно расправится с его родителями. Требовалось любой ценой убедить Насера в том, что маленький отряд Грея находится в полной изоляции.

И все же Грей пошел на риск и попросил директора Кроу оказать одну услугу. Затем, когда этот вопрос был решен, единственное, что он мог делать, – это растягивать, насколько возможно, временные рамки.

У него оставалось еще около двух часов.

За спиной у Грея с мягким звоном открылась дверь лифта. Загрохотала отодвигаемая чугунная решетка.

– Вижу, вы добрались благополучно, – послышался невозмутимый голос.

Грей обернулся.

Из лифта вышел Насер. Он был в темном костюме, но без галстука.

– Похоже, мы сможем начать нашу встречу раньше запланированного.

Со всех сторон в вестибюль высыпали люди в защитной форме военного образца и черных беретах. Грей услышал на крыльце топот тяжелых армейских ботинок. Еще десятка два солдат сбежали вниз по изогнутой лестнице. Хотя оружия не было видно, не вызывало сомнений, что все эти люди прекрасно вооружены.

Ковальски, похоже, тоже осознал это. Он первым поднял руки вверх.

Сейхан лишь покачала головой:

– Вижу, о горячей ванне мне придется забыть. Вигор отступил к Грею.

К ним присоединился Насер.

– Итак, пришло время поговорить о лекарстве.

 

18 часов 18 минут

Вашингтон

– Судя по твоим словам, – сказал доктор Малькольм Дженнингс, – Грею нечего предложить «Гильдии». У него нет ничего действительно ценного.

Пейнтер молча слушал, следя за ходом его мыслей. Он пригласил Дженнингса, главу научно-исследовательского отдела «Сигмы», к себе в кабинет, чтобы выслушать его мнение. К счастью, Дженнингс и сам уже спешил к нему.

– Из рассказа Марко Поло следует, – продолжал Дженнингс, расхаживая перед столом Пейнтера, – что он сам и горстка его спутников смогли защититься от иудина штамма, выпив кровь и съев сладкое мясо, деликатес, получаемый из вилочковой железы или тимуса. И если верить его рассказу, кровь и железа были взяты у другого человека.

– По сути дела, речь идет о людоедстве.

– Или, как прочитал этот текст Грей – а я полагаю, что он не ошибся, – мы имеем дело с примитивной формой вакцинации. Вил очковая железа является основным источником белых кровяных телец, защищающих организм на клеточном уровне от болезней. А кровь является основным средством распространения по телу антител, противостоящих всевозможным инфекциям. Теоретически употребление в пищу тканей вилочковой железы можно считать неким подобием иммунизации.

– По мнению Грея, именно это и спасло Поло и его спутников, – согласился Грей.

– Однако это открытие совершенно бесполезно, – возразил Дженнингс. – Практического толка от него никакого. У кого были взяты кровь и железы? Определенно, не у кого-то из больных. Это привело бы лишь к заражению. Еще один нужный элемент нам все еще неизвестен. Для того чтобы лекарство работало, необходимо взять клетки и антитела у человека, который заразился иудиным штаммом и выздоровел. Тут получается замкнутый круг. Чтобы получить лекарство, необходимо сначала вылечиться.

Пейнтер вздохнул.

– И ты пока что не видишь ничего такого, что могло бы пролить свет.

Дженнингс медленно покачал головой.

Как и опасался Пейнтер, Грей пошел на очень опасный блеф. Амен Насер не дурак. Он быстро сообразит, что на самом деле реального ответа нет. Грей рассчитывал лишь потянуть время. Однако после захвата заброшенной мясной лавки след оставался холодным, поэтому все старания Грея оборачивались лишь ненужным, бесполезным риском. И как выяснилось, Пейнтер напрасно надеялся на то, что начальник научно-исследовательского отдела, посмотрев на все свежим взглядом, увидит что-то новое.

Увы, этого не произошло.

Пейнтер обреченно заключил:

– Значит, след Марко Поло завел в тупик.

– Необязательно. – Дженнингс выждал мгновение. – Директор, я хотел обсудить еще кое-что. Именно поэтому я и пришел к тебе. Возможно даже, это имеет какое-то отношение к данной теме. В общем, если у тебя есть свободная минута, ты лучше посмотри все сам.

На самом деле этой свободной минуты у Пейнтера не было. Он взглянул на кипу бумаг перед собой, изобилие всевозможных донесений. В соседней комнате Кэт, жена Монка, изучала спутниковые снимки островов Зондского архипелага. Имея опыт работы в разведывательном ведомстве, Кэт была незаменима, когда требовалось устанавливать контакты с зарубежными коллегами и организовывать постоянное наблюдение из космоса за южной частью Индонезии. Однако как раз сейчас в тех местах свирепствовал ураган, и пока что все попытки обнаружить исчезнувший круизный лайнер были тщетны.

Пейнтер горел нетерпением отправиться к Кэт и лично заняться изучением поступающей информации. Однако он хорошо знал Дженнингса и не сомневался, что тот не станет отнимать у него время по пустякам. – Что ты хочешь мне показать?

Дженнингс махнул на висящий на стене плазменный монитор:

– Мне бы хотелось устроить видеоконференцию с Ричардом Граффом. Он сейчас в Австралии и ждет моего звонка. Ты не против?

– Графф? – спросил Пейнтер. – Это тот самый ученый, который работал вместе с Монком на острове Рождества?

– Он самый.

Именно доктору Граффу удалось связаться по радио с проходящим мимо острова Рождества танкером и сообщить всему миру о захвате круизного лайнера. В настоящее время океанолога перевезли в Перт и поместили в карантин.

– Ты читал его показания, которые он сделал австралийским властям? – спросил Дженнингс.

Пейнтер кивнул.

– Однако с тех пор ему удалось обнаружить еще кое-что очень странное.

Пейнтер указал на монитор:

– Ну хорошо. Показывай.

Усевшись за его стол, Дженнингс быстро устроил в прямом эфире телемост с Австралией.

– Итак, поехали.

Темный монитор замигал, оживая, затем на нем появилось смазанное изображение ученого. Доктор Графф был в голубой больничной пижаме, рука у него висела на перевязи. Его глаза были скрыты толстыми стеклами очков. Он заморгал, поворачиваясь к объективу телекамеры.

Дженнингс представил себя и Пейнтера – правда, как научных сотрудников Смитсоновского института.^[25]

– Вы можете еще раз продемонстрировать свое открытие? – спросил Дженнингс. – То, что вы мне уже показывали? Полагаю, моему коллеге будет интересно на это взглянуть.

– Особь уже ждет.

Графф исчез с экрана. Телекамера изменила масштаб изображения и нацелилась на белый стол.

Снова появился Графф, держа в руке большой красный предмет.

– Это краб? – подался к монитору Пейнтер.

– Geocarcoidea natalis, – объяснил Дженнингс. – Красный сухопутный краб с острова Рождества.

На мониторе было видно, как Графф кивнул, поднося краба к столу. Здоровенные клешни были туго стянуты резинками.

– Этот маленький бродяга, точнее, целая их орава спасла мне жизнь.

Пейнтер с любопытством встал и подошел к монитору.

Графф положил краба на край стола и отпустил. Краб тотчас же побежал к противоположной стороне, уверенно следуя по прямой линии. Графф поспешно обошел вокруг стола и успел поймать краба, когда тот, добравшись до края, сорвался вниз.

Пейнтер покачал головой:

– Ничего не понимаю. Что вы хотели мне показать? Графф объяснил:

– Нам с доктором Коккалисом показалось очень странным, что воздействие ядовитых веществ не привело к гибели крабов, однако определенно повлияло на их поведение. Они нападали на своих собратьев, раздирая друг друга в клочья. Поэтому я решил более подробно исследовать их поведение и выяснить, позволит ли это проникнуть в тайну токсинов.

Рассказывая все это, Графф еще дважды клал краба на стол. Однако куда бы он ни помещал членистоногого, в какую бы сторону его ни направлял, краб неудержимо разворачивался и по кратчайшей прямой бежал в тот же угол стола, откуда срывался вниз. Графф продемонстрировал этот феномен еще несколько раз.

Странно.

Графф предложил свое объяснение:

– У сухопутного краба с острова Рождества очень тонко настроенная нервная система, которая направляет его во время ежегодных миграций. Впрочем, это можно сказать про многих членистоногих. Однако контакт с токсином, судя по всему, перестроил нервную систему краба, превратив ее в нечто подобное фиксированному компасу. И теперь краб неуклонно ползет в одном и том же направлении, словно стрелка компаса, подчиняющаяся магнитному полю.

Взяв краба, Графф положил его в террариум.

– Как только на острове все немного успокоится, – закончил он, – я обязательно направлюсь туда. Мне бы хотелось проверить, перестроилась ли нервная система у других крабов. Это очень любопытное явление. Я с радостью подготовлю материал для вашего института, доктор Дженнингс, как мы с вами уже говорили.

– Определенно, доктор Графф, мы столкнулись с очень загадочной аномалией, – сказал Дженнингс. – Мы с коллегой посовещаемся и обязательно свяжемся с вами. Спасибо за то, что уделили нам время.

Соединение было разорвано, и экран погас. Однако Дженнингс продолжал набирать команды с компьютера Пейнтера. Плазменный монитор снова ожил: на этот раз на нем появилось выведенное с компьютера изображение глобуса.

– Узнав об этой аномалии, – сказал Дженнингс, – я пошел дальше и на основании данных, полученных от доктора Граффа, экстраполировал траекторию движения краба. – На глобусе появилась пунктирная линия. – Я не придавал своим результатам никакого значения до тех пор, пока не пришла новая информация от коммандера Пирса.

На экране изображение глобуса развернулось и увеличилось.

Пейнтер подался вперед. Теперь весь экран занимала карта Юго-Восточной Азии. Пунктирная линия пересекала Индонезию, захватывала край Сиамского залива и шла через Камбоджу.

Дженнингс постучал по монитору, указывая на точку на траектории движения краба:

– Ангкор-Ват. Пейнтер выпрямился.

– Ты хочешь сказать?..

– Довольно странное совпадение. И у меня мелькнула мысль, а не перепрограммировался ли краб так, чтобы следовать туда кратчайшим путем?

Пейнтер не отрывал взгляд от экрана, размышляя о Грее Пирсе, о той смертельно опасной игре, которая шла там.

– Если ты прав, возможно, след Марко Поло завел отнюдь не в тупик. Там должно что-то быть.

Дженнингс кивнул, подбоченившись:

– Но что именно?

 

5 часов 32 минуты

Сием-Реап

Вигор мысленно взял себе на заметку никогда не играть с Греем в покер.

Маленький отряд собрался в баре гостиницы. В столь ранний час заведение еще было закрыто, однако Насер снял помещение, чтобы им никто не мешал. Бар «Элефант» получил свое название по двум изогнутым бивням у входа. В продолжение этой темы зал был обставлен бамбуковой мебелью, обитой тканью с изображениями зебр и тигров.