Международные отношения

Теперь рассмотрим другой срез психологической организации народов русским народом вокруг себя, а именно процесс построения внешнеполитического поведения. Фактически, говоря о перспективах защиты бывших союзных республик, мы его уже коснулись, включив его в категорию «живущие в поле воплощения миссии». Теперь нам предстоит сопрячь ее с категорией «выносящие миссию вовне». То, что мы можем и впредь говорить именно о миссии (роли), подтверждают тексты интервью, которые указывают на то, что на внешнеполитической арене русские также заняты воплощением своей миссии. («Внешняя политика имеет своей миссией исполнение миссии России вовне, их ни в коем случае нельзя разделять с внутренней миссией». «Занимая во все времена передовые позиции во всеобщей истории, Россия не имеет права снижать свое значение на мировой арене. Кроме того, Россия всегда была носительницей высокой духовности, и это нужно сохранить»). Еще одна важная для нашего анализа точка зрения состоит в том, что Россия должна выполнять свою миссию на международной арене, но не способна к ее реализации или избегает ее («Миссия не выполняется, а должна бы, исходя из ее Божественного происхождения»).

Часто внешнеполитическая миссия увязывается с лидирующей(часть респондентов называют ее имперской) внешней политикой. Соответственно и выделим категорию – «стремящаяся к имперской внешней политике». Респонденты делятся на два лагеря: тех, кто считает российскую политику актуально имперской и поддерживает ее («Я - за имперское государство. Ведущая роль в мире». «Имперскую миссию приветствую и считаю, что Россия должна быть лидером на политической арене». «Имперскую миссию бы с удовольствием поддержал».), и тех, кто полагает, что современная внешняя политика России слишком слаба, чтобы иметь основания называться имперской («Россия не играет роль. Она просто есть, пока ещё есть. И должно быть так, чтобы её существование не регулировалось снаружи. Приветствую ли я стремление России к лидерству? Вы шутите так?»).

Теперь встает вопрос о содержании российской внешнеполитической миссии. Те, кто считает, что Россия имеет свою внешнеполитическую миссию, определяют ее различным образом. Для одних это почти чисто духовная миссия – подкатегория «выполняющие духовную миссию вовне» («Коренная миссия России - сохранить духовность, отход от которой мы наблюдаем в западном менталитете»). Для других миссия России состоит в том, чтобы не допускать существование единого центра силы в мире, однополярности, мирового правительства, что определим как подкатегорию «борущиеся за многополярность» («Роль – держать баланс сил. Роль – поддерживать равновесие, не допускать монополярности «Роль России должна быть лидерской в качестве альтернативного центра силы в мире. Россия должна быть лидером одного из "лагерей", объединений государств послабее и поменьше).

Следует особо выделить как миссию России помощь нуждающимся в ней государствам – категорию «осуществляющие покровительство», «так как каждый народ ответственен перед другим», миссию, которую можно проиллюстрировать на примере отношений к слабым странам («Я полагаю, что Россия должна всячески поддерживать страны Африки, так как это в большинстве своем очень бедные страны, которые нуждаются в помощи»).

У части респондентов представления о миссии России приземленные, связанные с достижением конкретных благ («Миссией внешней политики России является взаимовыгодное сотрудничество, установление новых контактов». «Сейчас у России торговая миссия»). Определим это как «концентрирующиеся на прагматической миссии».

Какого поле распространения русскими миссии вовне своей территории? Большинство респондентов рассматривает как потенциальное поле русской миссии весь мир или значительную, но геополитически обоснованную, его часть («Зоной влияния России должен быть весь мир». «Максимально распространять свое влияние во всем мире». «От тайги до британских морей. Европа - вся, Азия - Средняя и по северам. Всё, что южнее - делиться с Китаем». «Зона влияния очень необходима. В нее следует включить страны Восточной Европы, Кавказ, Латинская Америку, Ближний Восток, страны Азии»).

Подавляющая часть респондентов уверена, что понятие «зона влияния» необходимый атрибут современного сильного самостоятельного государства («В наше время все мощные страны имеют зоны влияния, если зоны влияния нет - то такая страна сама является чьей-то зоной влияния»), другие считают это понятие несовременным («Россия не должна как-либо влиять на другие народы против их воли»). Этот момент очень важен, поскольку он является выражением вопроса, имеет ли право на существование категория «выносящие миссию во вне».

Респонденты практически без исключения выступают за твердые прагматичные отношения со всеми зарубежными странами, отношения отделенных от миссии, однако в их размышлениях почти всегда присутствует и идея действий, связанных с воплощением миссии через дружбу или вражду.Поэтому категория союзничества оказывается у респондентов одной из центральных – как активное действие сопряженное с категорией «выносящие миссию во вне» и могут быть выделены как подкатегория «основывающиеся на союзнических идеалах». («Россия может союзничать с любыми странами, если это идёт на пользу России и её миссии». «Россия может союзничать со всеми странами, кроме богоборческих и мироборческих». «Друзьями могут стать те государства и народы, чьи сверхзадачи не противостоят нашим»).

Страна, которую почти все без исключения респонденты называют нашим союзником – Сербия, так что мы выделим союзничество с Сербией в отельную субкатегорию – «видящие в Сербии идеал союзнических отношений»: «Поддержка Сербии Россией, имеет огромный смысл. Сербия – это один из мощных узлов православной духовности и славянского исторического единства. К тому же именно там наиболее глубокий разрыв православной церкви с враждебной Европой». «Мы близки с сербами в религиозном и традиционном плане. Эта страна, по моему мнению, является одним из самых лучших друзей нашего государства».

Через категорию союзничества респонденты склонны рассматривать и отношения с Америкой и Европой. Наиболее противоречивы взгляды респондентов на возможность союзничества с Америкой. Лишь часть из них считают союзничество с Америкой возможным, но без отсылки к русской миссии, выделим эти отношения как категорию «стремящиеся к прагматическому союзничеству с Америкой». («Я думаю, что любые отношения, и с Америкой особенно, должны быть основаны на взаимопомощи и взаимовыгоде». «С Америкой союзничать при условии равного партнерства». «С Америкой следует союзничать на простом условии: если Америка будет сотрудничать с Россией»). Другая часть респондентов полагает, что дружественные отношения России с Америкой невозможны, что вражда между этими странами предрешена: подкатегория «считающие вражду с Америкай предрешенной» («Карфаген должен быть разрушен. Америка безусловный враг». «Какая может быть безопасность с непримиримым геополитическим врагом и онтологической противоположностью»).

Однако есть свидетельства, указывающие, что отношения с Америкой определяются именно как выражение категории «выносящие миссию вовне», во всяком случае, они определяют враждебность по отношению к Америке как противодействие противонаправленной миссии. Определим это явление как «враждующие с Америкой на основании противонаправленности миссии», которая, в свою очередь вытекает из категории «признающие миссию Америки». Миссию Америки один из респондентов определил следующим образом: «Строительство «сверкающего города на холме» - рай без Бога с вытеснением из человека образа Божиего, замена его на человеческий конструкт». Остальные определяют миссию Америки в более приземленных, но всегда в негативных тонах («Нынче мировой жандарм». «Думаю, главной миссией Америки является мировое господство». «Америка хочет подчинить себе все государства»). Характерно, что наличие у Америки собственной миссии признают почти все респонденты, даже те, кто не может ее сформулировать.

Понятие внешнеполитической вражды почти всегда связано с понятием миссии, что можно определить как категорию «враждующие на основе миссии». («Враг России тот, кто обладает противоположной миссией, любой, кто за монополярный мир»). Так, отношения с Латинской Америкой многими респондентами воспринимаются как союзнические, с прицелом на совместное противостояние США («Я считаю эти страны надёжным союзником в случае каких-либо межгосударственных конфликтов». «У России должен быть там свой плацдарм, чтобы иметь вес на международной арене». «Масса точек соприкосновение в Латинской Америке, опора нам в экономическом развитии, но самое главное – борьба за многополярный мир, помощь в том, чтобы избавиться от гегемонии США». «Желательно подкармливать и науськивать латиноамериканцев на США. Пусть у тех будет постоянный головняк с юга»).

Дружественными многие респонденты видят и отношения с Ираном («Теплых отношений, конечно, не получится, но дружить желательно. В идеальном случае - согласованная политика». «Военная и техническая помощь. Согласованная политика самостоятельного определения цены на нефть и газ. Все в пику Америке, все ей на зло и во вред». «С Ираном стоит дружить до тех пор, пока он угрожает планам США и Европы по установлению контроля над нефтегазовыми ресурсами в масштабах всего мира)».

Респондентами многократно выражается мысль, что дружить надо с любыми странами против Америки («С любыми против США». «Русское оружие поступает в Венесуэлу, Иран - уже хорошо, центр живёт и работает против объединения. Русские со своей миссией справляются, главным образом через противостояние Америке».).

А вот с Европой, в отличие от Америки, респонденты предпочитают ровные дружественные отношения. Определим это как категорию «нацеленные на дружественные отношения с Европой». Респонденты так же пытаются определить миссию Европы в мире. Однако признают европейскую миссию немногие, а те, кто признает, рассматривает ее как неагрессивную, позитивную, направленную на гармонизацию мира – в данном случае введем категорию «лояльные к европейской миссии» («Миссия у Европы – стабилизация политического фона, сохранение порядка. Они действительно добиваются своей цели, и не кричат об этом на каждом шагу, как американцы и россияне». «Задача Европы - сохранять свои культурные традиции, обеспечивать безопасность в мире, а также связь Востока и Запада». «Безусловно, своя миссия есть у каждой страны Европы. Среди этих миссий взаимодействие в рамках Евросоюза, поддержание бывших колоний, а также работа с другими странами». «Безусловно, у Европы есть своя миссия: комфортное обустройство земного материального мира»). Часть респондентов говорит об измене Европы своей исконной миссии, но при этом выражается сожаление - введем категорию «обвиняющие Европу в измене миссии» («Миссия Европы раньше состояла в поддержании альтернативного христианства и его распространения по всему миру, но сейчас Европа от этой миссии отошла, и от христианства - тоже. Остатки тех, старых сил, мне в Европе нравятся. Тотальная сдача старых, более правильных ценностей, в пользу "новых", "общечеловеческих" в худшем смысле этого слова, раздражает». «Комфортное обустройство земного материального мира. Измена своей миссии открытым поощрением греха»).

Вероятным представляется, что именно то, что респонденты не видят миссии противонаправленной по отношению к России, делает отношение к Европе всех без исключения респондентов доброжелательным. Европа (так же как и Китай, отношение к которому у всех респондентов дружелюбно ровное) выпадают из российского поля миссии. Это территория, на которую российская миссия не распространяется ни как в плане насаждения своих идеалов, ни как в плане борьбы с чуждыми идеалами. Это территории подпадающие под категорию «стоящие вне поля миссии»