Пир в Новом Королевстве 12 страница

- Уверен?

- Да. Мне нужно было забрать яд из твоего тела в мое. Думаю, тогда доктор Хассан и подумал, что я менее смертен. Он знал, что это за яд, и старался не касаться его. Он убирал его с тебя в перчатках, а потом избавился от них. Пока он не смотрел, я убрал следы яда с твоих волос и одежды.

- Он знал? Но он сказал…

- Что ты проснешься.

- Он был так уверен, что я не вдохнула слишком много, или он уже доверял тебе?

- Видимо, оба варианта верны.

- Так он не отправил меня в больницу, потому что хотел проверить свою теорию, что ты будешь меня спасать?

- Похоже, что так.

- Да он фанатик, - пробормотала я, когда такси подъехало. – К счастью для меня, его теория подтвердилась, - Амон протянул водителю визитку доктора Хассана и коротко поговорил с ним, перед тем как сесть рядом со мной. – Что это было?

- Получил немного нужной информации, - он повернулся, чтобы смотреть прямо мне в глаза. – Я бы хотел, чтобы остаток дня ты отдохнула.

- Хм, ладно. Но что именно у тебя на уме? – спросила я.

Амон нахмурился.

- Я думаю, что стоит нанять несколько женщин, чтобы помогли тебе искупаться.

Поежившись, я взяла его руку и погладила по тыльной стороне.

- Плохо. Было бы забавно, если бы меня ждал личный бог солнца.

Глаза Амона сузились, и он осторожно убрал руку из моих ладоней.

- Я не бог солнца, я…

- Я знаю, знаю. Тебе сложно подыграть мне разок? – вздохнула я. – Купание звучит хорошо, но я уверяю тебя, что я в состоянии искупаться и без слуг. Уж прости, что тебе приходится терпеть мой запах.

Он замолчал на мгновение, и я уже подумала, что он задремал, когда он сказал мягким голосом:

- А правда в том, что если бы я мог закупорить запах своей водной лилии в бутылку нес бы его через пустыню, то будь я страдающим от солнца или умирающим от жажды, и если бы шейх в пустыне предложил мне спасти меня в обмен на это, или обменять мою жизнь на это, я не променял бы его на все драгоценности, шелка и сокровища Египта и всех соседних земель. Так что, сказать, что твой запах приятен мне, это значит унизить то, что я чувствую.

Его эмоции, что я ощущала, были смятенными. Сожаление, смешанное с глубоко скрытой тоской, что шла вместе с разочарованием. Я не могла найти ответ на такое трогательное признание. Мужчины так не говорят. По крайней мере, не те, что сделаны и крови и плоти.

То, что он только что сказал, было близко по уровню к тому, когда удалой парень получает девушку, и они вместе уезжают в закат. И я понимала, что вряд ли для него такое возможно.

- Где ты такое услышал? Вне саркофага?

Амон поежился, но не посмотрел на меня.

- Эти чувства – правда, - наконец, сообщил он.

Я изучала его лицо, но я не видела, чтобы там был хоть малейший признак того, что он шутит.

- Оу, - сказала я и запнулась. – Тогда спасибо.

Амон хмыкнул и откинулся на спинку сидения, прикрывая глаза. Водитель долго вез нас, пока не оказался у красивого отштукатуренного дома. Мы вышли, и Амон удерживал меня за руку, пока склонился к стеклу, разговаривая с водителем. Пока Амон разговаривал, я высвободила руку и забрала из его второй ладони связку ключей. Он бросил на меня взгляд, говорящий «не уходи далеко», и вернулся к разговору.

Я прошла по короткой дороге к дому, благодаря деревья, бросавшие тень на дорогу. Высокие платаны не только защищали от жары, но и не давали солнцу светить на меня. Дом Озахара Хассана был небольшим и двухэтажным. На стыке этажей была красная плитка.

Отыскав нужный ключ, я открыла дверь и шагнула внутрь. Несмотря на большое количество окон, солнце в них почти не попадало, а потому в доме не было жарко. Посмотрев ближе, я обнаружила, что окна были покрыты темной пленкой, что отражала солнце.

Хотя снаружи дом выглядел чистым и непорочным, с четкими линиями и плиткой, интерьер был совсем другим. На каждой поверхности лежали египетские сокровища, начиная хрустящим пергаментом с цветными рисунками, заканчивая огромными картинами. Безделушки и предметы коллекций были разбросаны как попало, без особой задумки, многим из них нужна была чистка. Я не могла точно сказать, были ли они репликами или оригиналами, но у меня были подозрения, что у человека, что являлся главным визирем группы жрецов, что существовала тысячелетия, есть разрешение делать то, что другим нельзя.

Я склонилась, изучая прекрасную статую кошки, когда Амон появился позади меня. Он не издавал шум, но я настолько сильно его сегодня чувствовала, что ощутила его присутствие. Я чувствовала его тепло, словно мне в спину светило солнце. Амон опустился на колени рядом со мной и провел рукой по голове кошки.

- Кошек почитали в Египте, - сказал он. – Некоторые даже ходили на охоту со своими хозяевами, ловили птиц или рыбу. Когда же любимый питомец умирал, его хозяева обычно брили брови, выражая боль утраты.

- Интересно, - пробормотала я, сосредоточившись больше на человеке рядом с собой, а не на статуе.

- Да. А когда брови вырастали снова, время скорби заканчивалось.

- Раз уж теперь ты у нас птица, тебе нравятся коты или ты их ненавидишь? – спросила я, выпрямляясь одновременно с Амоном.

- Думаю, ни то, ни другое.

Я смело потянулась к нему и провела пальцами по одной из бровей.

- А ты любил кого-то так сильно, чтобы потом сбрить брови, скорбя?

Амон поймал меня за запястье и опустил мою руку, мягко отвечая:

- Любовь к кому-то оказывается жестокой иронией судьбы для того, кто больше всего времени проводит в землях мертвых.

- Видимо, так и есть, - чувствуя себя неудобно, я отошла к полке, словно рассматривала артефакты, а сама размышляла о странной жизни Амона. – Куда ты уходишь? – тихо спросила я. – Когда ты не на Земле?

Амон вздохнул.

- Лучше об этом не говорить, Лили.

- Но мне нужно понять. Мне нужно знать, зачем вы жертвуете. Мне нужно знать, что ты…

- Что я?

- Что ты счастлив там.

Взлохматив рукой волосы, Амон спустился ладонью к шее и ответил:

- Я не… несчастен там.

- Это звучит очень размыто.

- Сложно объяснить.

- Прошу, попытайся.

Подумав мгновение, Амон начал:

- Когда мое бессмертное тело становится… мумией, моя ка, моя душа, отделяется от него и должна пройти по дороге загробного мира. Мое сердце не взвешивают на весах правосудия, как это происходит у других, ведь я не остаюсь там навсегда. Не совсем. Хотя я одинок там, я проживаю тысячелетие в относительном комфорте.

- Что значит «в относительном»?

- Я могу проводить время с братьями, но поскольку мы обязаны служить Египту, мы не можем вернуться в свои тела, когда захотим, и не можем воссоединиться с возлюбленными. Вместо этого мы годами работаем стражей на вратах в загробный мир.

- То есть ты не уходишь в египетскую версию рая?

- Не понимаю «рай».

- Ну, рай – место, где ты можешь вытянуть ноги и отдохнуть, наслаждаясь своей смертью?

- Нет. Это не для моих братьев и меня. Впрочем, один день, когда работа окончена, мы можем отдохнуть от наших трудов.

- Похоже, вам достался неудачный билет, когда они распределяли обязанности псевдо-египетских-богов. И на этих небесах нет комнаты любви?

- Я люблю братьев.

- Я не о такой любви говорю.

Амон замолчал на какое-то время, и я уже засомневалась, будет ли он мне отвечать, когда он подобрал небольшую картину и покрутил ее в руках.

- Ты знаешь историю Геба и Нут?

- Нет.

- Геб был богом земли, а Нут – богиней неба. Грубый и мускулистый Геб был неподвижным и устойчивым, как земля. Нут была гибкой и прекрасной. Ее кожу покрывали звезды и созвездия, а волосы ниспадали на ее спину. Когда они увидели друг друга, то сразу влюбились, и Геб решил, что они будут вместе. Нут шептала ему свои клятвы и посылала их Гебу на хвостах комет. В ответ Геб тянул к ней свои руки, как можно дальше, и, наконец, он коснулся ее пальцев. Используя всю свою силу, он преодолел земное притяжение, и медленно, но они смогли соединиться, хотя их любовь и была запретной.

- Почему она была запретной?

- Я расскажу позже. Хотя я знаю, что у тебя вопросов столько, сколько звезд на небе, но постарайся сдержать их и дослушать до конца.

Я фыркнула.

- Ты так хорошо меня знаешь.

- Да, так и есть.

- Я постараюсь. Но обещать не буду.

Амон кивнул, сверкнув ореховыми глазами, и продолжил:

- Когда они смогли коснуться, они оставались так близко друг другу, как только возможно для двух вещей. Геб обвил руками тонкий стан своей тайной жены. Когда он поднял колени, сформировались горы, и Нут окружила их облаками своего платья. Геб приподнялся на одном локте, и Нут положила голову на его грудь, создавая покрытые туманом холмы и долины. Когда они смеялись, земля дрожала, а небеса содрогались громом. Они прижимались друг к другу так сильно, что не осталось места для людей. Чтобы освободить для них места, отец Нут, Шу, бог воздуха, отправился разделить их.

- И что случилось?

- Наступил хаос. Они держались друг за друга, но Шу был сильным и понемногу разделял их. Он посылал ураганы и вихри между ними. Земля и небо содрогались, и, наконец, у него вышло. Он вырвал Нут из крепких объятий Геба. А он видел, как его жена ускользает от него, но не мог больше ее коснуться. Нут горько плакала, ее слезы стали бурями и ливнями, упавшими на тело ее мужа. И в углублениях формировались океаны, реки и озера. Волны укрывали мужчину, которого она любила, но он был рад принять частицу нее и потому позволил части себя быть покрытым водой вечно. Потому вода в Египте считается силой хаоса и создания – хаос, потому что это знак разрушенной любви, но создания – потому что это символ начала царствования людей на Земле. Вода разрушает, но потом создает новое.

- И они больше не смогли коснуться друг друга?

- Со временем сердце Шу смягчилось, и он разрешил им касаться друг друга с четырех сторон света. На юге и западе были их ноги, а на севере и востоке вместе переплетались их пальцы. Но больше они не могли быть вместе. Иначе разрушилась бы жизнь, которую мы знаем.

- Я не верю этому.

Амон пожал плечами:

- Это история, известная среди моего народа.

- Нет, я не верю в то, что, выполняя твою работу, цель твоей жизни, ты не имеешь шанса на счастье. Никто, ни один бог, не может быть таким жестоким.

Амон опустил маленькую статую, в которой я опознала бога Земли, Геба, под его женой, Нут, стоявшей над ним. Пространство между их телами было большим и холодным.

- Жертвы обеспечивают счастье других, - тихо ответил Амон.

Сделав шаг к нему, я дотянулась до его щеки, положив на нее руку.

- Но такое счастье ты тоже заслужил.

Амон обхватил мою руку своими пальцами, прижимая мою ладонь к своим губам, тепло целуя мое запястье.

- Многие люди не получают желаемого за всю свою смертную жизнь, многие не получают того, что заслужили. Кто я такой, чтобы ставить себя выше них? Если я потянусь за счастьем, о котором ты говоришь, сколько людей из-за этого будут страдать? Сколько умрет? Сколько будет мучиться в боли и агонии? Я не могу быть таким эгоистичным, Лили, чего бы я ни хотел.

Глаза Амона, бывшие сейчас скорее рыжевато-коричневыми, чем зелеными, впились взглядом в мои, словно умоляли понять. Он хотел, чтобы я приняла эти древние понятия долга и обязанности и отпустила, но я была современной девушкой, что означало, что я не собираюсь сидеть, как принцесса, которую нужно спасти, пока она томится по тому, что хочет. Если я что и знала о любви, так это то, что за нее стоило бороться, даже если для ее защиты мне придется поднять меч. Обретение любви, настоящей любви, было слишком редким явлением, чтобы разменивать ее на долг и обязанность.

Расстроившись, я высвободила свою руку из хватки Амона.

- Не понимаю. Ладно, с Гебом и Нут все понятно. Их пребывание вместе разрушало все, потому они и не могли быть вместе, но ты? Что они с тобой сделают? Сожгут? Может, это и к лучшему. Может, пора кому-то еще спасать мир. Ты достаточно долго служил. Пора соскочить с поезда мумий и жить с изменениями, разве нет?

- Лили, я…

- Просто… подумай об этом. Я быстро приму душ, а потом, может, мы поедим. Будем пировать?

- Конечно, Лили, - ответил Амон.

Пока я поднимала по ступенькам, я чувствовала, как события двух дней давят на меня. Мне нужно было расслабиться. Я была измотана. И то, что я снова была слишком эмоциональной, показывало, что я была не в себе, что происходило со мной с первой встречи с Амоном, но сейчас все стало хуже.

К счастью, я нашла в ванной душистое масло. Когда я начала втирать масло в кожу, меня окружил тонкий аромат цветов и сладкого мускуса. Запах был экзотический, с оттенком цитруса, нежный и тонкий, прекрасно избавивший меня от запаха пота и пыли. Вытирая с зеркала пар после душа, я думала об Амоне.

Он стал важным для меня. В самом начале я чувствовала любопытство и восхищение, и это заставило меня пойти за ним в это путешествие, но со временем, проведенным с ним, я поняла, что это было не только восхищение. Я шла на такие опасности не для поиска приключений или острых ощущений. Я заботилась о нем.

Как бы это безумно ни звучало, но я влюбилась в парня, что был старым, как пустыня. В того, что по желанию мог стать соколом. В человека, что может сложить из песка все, что пожелает. В красивого чужеземца, что совсем не интересовался любовью, зато ставил чужие интересы выше своих.

Я была знакома с этим. Как много раз я ходила куда-то по просьбе родителей, даже не испытывая к этому интерес? Как много раз заводила пустые отношения с людьми, что не собирались заботиться обо мне? Как долго я собираюсь отрицать то, что действительно хочу?

* * *

Я обнаружила Амона, вяло сидевшего у стола на кухне с пустой тарелкой перед ним. Вокруг него были горы контейнеров на вынос. Меня окружил острый запах мяса и овощей, но я не сводила глаз с человека, уткнувшегося локтями в стол и обхватившего руками голову.

Подойдя к нему сзади, я коснулась его плеча:

- В чем дело? – спросила я. – Не голоден?

Амон накрыл мою руку своей и потянул ближе, чтобы я села рядом с ним.

- Как ты себя чувствуешь? – спросил он. – Ты освежилась?

- Да, - соврала я, выдавив лучшую улыбку.

Схватив меня за подбородок, он изучал мое лицо.

- Твоя кожа бледная и слишком теплая, и ты исхудала.

- Да все девушки захотят попробовать диету от египетского бога, когда я вернусь домой. «Вы можете есть, что хотите и сколько хотите, только станьте донором органов», - я слабо рассмеялась над своей шуткой, но Амон даже не улыбнулся.

Он отпустил меня и снова обхватил голову руками.

- Да в чем дело? – спросила я. – Это из-за сражения с шабти? Ты все еще слаб?

- Золотой сокол придал мне сил, юная Лили. Ты не о моем здоровье должна беспокоиться.

- Значит, это из-за остальных сосудов? Они ведь все разбиты, да?

- Да.

- Окей, и что мы будем делать дальше?

- Нет пути дальше.

- Но мы же должны найти твоих братьев, верно? Все будет хорошо, вот увидишь. Даже без всей своей силы ты сможешь сделать то, что должен.

- Нет, Лили, ты не понимаешь. Без моих сосудов я продолжу забирать твою энергию.

- Так мы будем делать все быстро. По крайней мере, один сосуд ты вернул. Это уже что-то. Мы найдем твоих братьев так быстро, как только сможем. Не теряй надежды.

- Надежда, - насмешливо повторил Амон. – Надежда на кого? На что?

- Надежда на лучшее завтра для нас двоих. Ничто еще не кончено. Потому не думай, что ничего нельзя исправить. Давай просто будем выбирать по одной цели. Раз уж с твоими сосудами так получилось, давай сосредоточимся на поиске твоих братьев.

- Мои братья. Наверное, - пробормотал Амон. – Наверное, мои братья смогут помочь. Один из них – целитель.

- Вот видишь? Это уже лучше. Ты уже думаешь о том, что возможно.

- Самая вероятная возможность в том, что я погублю тебя, юная Лили. Тебе было бы лучше никогда не встретить меня.

- Эй, - я подкатила свое кресло ближе к его. – Убить человека из Нью-Йорка сложно. Разве тебе этого не говорили? К тому же, если бы я не встретила тебя, моя жизнь была бы невероятно скучной.

- Лучше уж скучной, чем балансирующей на грани с вечным сном.

- А ты умеешь подобрать слова. Вечный сон звучит сейчас очень заманчиво.

- Да. Тебе нужно отдохнуть. Поспи, Лили. Я разбужу тебя, когда доктор Хассан придет.

- Давай заключим сделку. Я сплю столько, сколько ты ешь. Здесь столько еды, а ты даже не прикоснулся к ней?

- Пока тебе плохо, у меня нет аппетита.

- Что ж, даже божествам нужна пища, так что поешь. Здесь должно оставаться меньше половины к тому времени, как я приду.

- Хорошо, Лили. Я согласен с твоим сроком. Я буду есть, если ты будешь спать.

- Вот это уже хорошо. Может, ты хочешь, чтобы мы отдохнули вместе? – Амон вскинул брови, показывая, что об этом даже думать не стоит. – Эх, ну, девушка может попытаться, - вздохнула я.

- Хороших снов, Нехабет.

- Приятного аппетита, Амон.

* * *

Я проснулась от того, что его пальцы убрали волосы с моего лица.

- Амон?

- Я здесь, Лили. Доктор Хассан пришел.

В комнате было тепло.

- Я что так долго спала?

- Твоему телу нужен был отдых.

Сев, я ощутила слабый запах мыла. Волосы Амона были мокрыми, и он сменил одежду. Больше, чем раньше, я хотела обвить его руками, прижать к его шее губы, позволить воде с его волос стекать по моей щеке, но я знала, что должна сохранять дистанцию. И хотя я понимала его причины, счастья мне это не прибавляло. Я убрала покрывало и взяла его за руку.

- Пойдем к нему.

Амон отвел меня на крышу, где мы обнаружили доктора Хассана, потягивающего ледяной напиток в свете фонарей. Увидев меня, он тут же отставил стакан.

- А вот и вы, дорогая, - разведя руки, он окинул ими вид плоской крыши. – Что вы думаете? Это мой личный храм.

- Вы забыли столбы, - холодно ответила я.

- Наоборот. Я направлен заботиться о небесных воплощениях богов. Что может быть лучшим способом поклонения, чем создание открытого святилища без крыши, чтобы я мог исполнять свои полномочия прямо под солнцем, луной и звездами? Это прекрасно, не находите?

Пришлось признать, что вид на ночное небо перехватывал дыхание. И было просто понять, почему древние люди хотели найти путь и вдохновение у созвездий, мерцающих вверху.

Доктор Хассан перебил мои мысли.

- Вы немного отдохнули, юная мисс?

- Большей частью. Но, насколько я понимаю, это не благодаря вам, - добавила я, все еще не снимая своих подозрений и желая поставить его на место за то, что ревность затмевала в нем здравый смысл.

Доктору Хассану хватило порядочности выглядеть огорченным.

- Да. Что ж, я был в этом уверен.

- Теоретически, вы рисковали моей жизнью.

- Но моя теория оказалась верной.

- Я могла умереть.

- Вы бы уже умерли, - заявил прямо доктор Хассан.

- Что? О чем вы? – спросила ошеломленно я.

Склонившись вперед, доктор Хассан хлопнул в ладоши и указал на кресло.

- Прошу. Сядьте.

Когда мы с Амоном сели, доктор Хассан придвинул к нам холодные напитки. Я продолжала чувствовать тревогу и не доверять ему. Хотя Амон мог многое, я знала, что он тоже полагается на мои современные ощущения, и я не хотела его подводить.

Воздух был теплым, но легкий ветер приносил аромат пустынного дождя и ночных цветов и достаточно охлаждал меня, чтобы я не чувствовала дискомфорт даже с рукой Амона на моих плечах – я не была уверена, было ли это касание связано с романтикой, или чтобы успокоить меня, или чтобы проверять мое состояние здоровья, но я старалась не думать о причине. Если бы здесь не было доктора Хассана, а наша ситуация не была такой печальной, я наслаждалась бы романтическим ужином на крыше. Но мне нужно было сосредоточиться на другом.

- Почему бы вам не начать с того, как вы нашли нас? – предложила я доктору Хассану.

- Когда доктор Дагер и я пришли за вами, сложно описать, как сильно мы были шокированы. Великий, - Амон взглянул на доктора Хассана, и тот тут же исправился посреди предложения, - Амон, - сказал он, и я видела, что ему кажется неправильным, называть его так. – Амон был покрыт пылью, но оставался неповрежденным. Его губы были прижаты к вашей шее, смертный приговор, ведь яд покрывал вашу кожу в нескольких местах. Я тут же понял, что это. Пыль, что была на вас, не использовалась тысячелетиями, но о ней сохранились записи. И то, что вы наткнулись на нее в Долине Царей, просто невероятно.

- Звучит так, что открытие пыли для вас куда важнее, чем помощь нам, - сказала я.

- Конечно, я был в этом заинтересован. Я археолог. Вам нужна была помощь, но я понимал, что уже поздно. Я понимал, что если вы еще не умерли, то были в паре моментов от этого. Но вы еще дышали, а Амон все же заметил наше присутствие. Он беспокоился о нашем присутствии, но мы были полностью поглощены помощью вам. Я приблизился к вам двоим, но уже не мог сдерживать доктора Дагера, который начал обвинять Амона в проникновении в храм и в том, что он принес вещество с собой. Я так понял, что доктор Дагер решил, что вы приняли наркотики. Я знал многие истории, вещи, информацию, но не он, а я знал о проблеме, с которой вы столкнулись. Отмечу, что я эгоистично забрал вас в свою палатку. Я не мог дать Амону уйти. Не тогда, когда я точно знал, знал… кто он такой.

Доктор Хассан взглянул на Амона.

- Никто больше не поверил мне, но мне было видение, что однажды я увижу, как пробуждается юноша. Да я самый счастливый человек! – крикнул он, фанатично сверкая глазами.

- Да. Мы поняли, - сказала я. – Но давайте вернемся к тому, что произошло дальше, а поклонение оставим для более спокойного времени, ладно? Теперь, если я правильно понимаю, вы заставили Амона думать, что помогаете ему. Верно?

- Я помог. То есть, помогаю, - настаивал доктор Хассан, а потом добавил. – То есть, буду помогать.

- Я так и думала, - я сузила глаза.

- Конечно. Все мое существование, вся моя работа и все мои открытия, все было ради одной цели.

Я смотрела на доктора несколько неудобных минут. Он смотрел прямо на меня с открытым и невинным видом.

- Хорошо, - наконец, сообщила я. – Я хочу простить вашу двуличность, пока вы помогаете нам.

- Вы можете спрашивать, что хотите.

- Поймите, что мы ожидаем полную честность с вашей стороны. Больше никаких манипуляций для ваших секретных планов. Цель Амона – самая главная.

- Да, да. Конечно.

- Ладно, так что расскажите нам все, что вы знаете, начиная с того, как Амон оказался в Нью-Йорке.

- Хорошо. Но вы должны понимать, что я пообещал не рассказывать никому, кто не состоит в ордене.

- Поверьте, я давно в это впутана.

Меня разозлило то, что доктор Хассан посмотрел на Амона для подтверждения, но Амон сгладил все, потрепав меня по руке и заверив его:

- Лили сделала для меня больше, чем любой жрец и поклонник когда-либо сделал. Наша связь нерушима. Рука к руке, мы рискуем вместе, живем вместе, и если умрем, то тоже вместе. Будьте уверены, что все знания и секреты, что вы нам передадите, останутся только с ней.

Повернувшись, я посмотрела на Амона, но его взгляд был направлен на его слугу, что, сняв шляпу, тут же рухнул к моим ногам.

- Тогда я последую любому вашему слову, что сорвется с ваших губ, моя леди.

- Просто Лили, - предложила я, смутившись из-за мужчины на коленях передо мной. – Прошу просто… - я вздохнула. – Просто помогите нам.

- Я постараюсь сделать это, леди Лили, - доктор Хассан сел обратно в свое кресло, привел в порядок поля шляпы и лишь после этого водрузил ее себе на голову. Его тон был деловым. – Я не знаю, как Амон попал в Нью-Йорк. Да, я знал, что его переместили, но я не знал, куда переместили.

- Вы говорите о его истинной гробнице под сокровищницей Тутанхамона?

Доктор Хассан моргнул, удивившись.

- Вы нашли ее?

- Да, там Амон призвал шабти.

- Как удивительно! Вы должны рассказать об этом.

- Может… позже. Но начнем с того, что вы говорили, что его передвинули?

- Да. Я тревожился и проверял его гробницу довольно часто. Но однажды я вошел, а тепло его присутствия исчезло.

- Интересно. Так он теплый, даже когда мертв?

- Не все могут это чувствовать. Видимо, вы – одна из таких исключений.

- Как и вы. Продолжайте.

- Итак, я вошел в гробницу – около шести месяцев назад – и ощутил изменения. Гробница была потревожена. И хотя это было запрещено, я открыл саркофаг, сдвинув крышку. Амон пропал.

Амон склонился ближе.

- Почему они не взяли саркофаг?

- Наверное, не хотели, чтобы их обнаружили, - а потом доктор Хассан обратился ко мне. – Вы должны понять. Только кто-то с темной магией мог войти в гробницу. Она была защищена, саркофаг – помечен. Я нанес заклинание на вход, только я мог туда войти. И тут же поднялась бы тревога, войди туда другой археолог. Заклинание должно было отвести любопытных и уничтожить всех со злыми намерениями.

- Так вы прокляли гробницу, - уточнила я.

- В общем, да.

- Тогда почему мы с Амоном вошли без проблем?

- Проклятие не будет действовать, если объект защиты убрать, - объяснил Амон.

- Я не понимаю, как кто-то мог его пройти, - сказал доктор Хассан. – Я учел все стандартные чары, включая болезнь, смерть, вычеркивание имени из истории, и, конечно, это затронуло бы семь поколений нарушителя.

- Я тут подумал, - сказал Амон. – Войти мог кто-то, кого не пугает физическая смерть.

- Точно, - сказала я. – И если у него нет детей…

- И нет тела, получившего бы болезнь… - добавил Амон.

- Тогда он вошел бы в гробницу с небольшим риском, - закончил доктор Хассан.

- Отправив меня в Нью-Йорк, он сделал трудным завершение церемонии, если не невозможным, но тело не пострадает, - сказал Амон. – Даже если мои останки уничтожить, я могу восстановиться, даже если я превращусь в пыль.

Доктор Хассан откинулся на спинку кресла.

- Но у кого есть сила и причины останавливать вас?

- Видимо, у того, кому мы хотим помешать.

- Вы же не…

- Бог хаоса, Сетх.

- Вы говорите о том, для которого важнее всего причинять проблемы? – спросила я.

- Да. Он мог снова найти проход в этот мир, - сказал Амон. – Он уже использовал жрецов. И мог сделать это снова.

- Жрецы? – скептически повторил доктор Хассан. – Я не верю. Наша секта вне подозрений. Мы избираем новичков очень осторожно.

- Но ведь у вас есть еще одна группа. Орден Сфинкса?

Доктор Хассан покачал головой.

- Нет. Ордена уже нет. Он был во времена матриархата Хатшепсут.

- Ясно, - Амон потер челюсть. – И остается проблема с шабти.

- Да, - я повернулась к доктору Хассану, чтобы объяснить. – Амон призвал двоих из них, что были у входа в гробницу. Но они не вернулись к нам, а один из них попытался нас убить.

- Такое возможно? – недоверчиво спросил доктор Хассан.

- Так на нас попал красный яд, - заявила я.

- Теоретически, они должны слушать того, кто призвал их. Они должны подчиняться мне, - сказал Амон.

- Это может означать только одно, - сказал доктор Хассан.

- Что? – спросила я.

- Их призвали не вы.

Я уставилась на него.

- Жрецы вашей секты могут призывать шабти?

- Нет. Это вне наших возможностей.

- Тогда это кто-то еще, кто-то более сильный и желающий остановить Амона, - сказала я.

- Похоже на то, - ответил египтолог.

- Не понимаю, почему Анубис повел нас по ложному следу, - сказал Амон. – Если шабти были нечистыми, зачем он дал нам погребальный конус? – ни у кого из нас не было ответа.

Пока я потягивала свой напиток глубоко в ночи, Амон повернулся к доктору Хассану:

- Доктор, это вы перепрятали мои сосуды смерти?

- Я. Простите, Амон, но когда я обнаружил, что вы пропали, я не хотел потерять еще и их, потому спрятал в пустую гробницу. Я отведу вас туда, как только вы будете готовы.

- Поздно, - печально сказал Амон. – Мы смогли спасти только один. Шабти разрушил остальные.

- Но он не мог бы найти их, пока…

- Пока хозяин не приказал им, - закончил Амон.

- Ах, ясно. Очень жаль.

- Это не имеет смысла. Зачем было отправлять Амона в Нью-Йорк, а сосуды оставить здесь? – спросила я. – И если саркофаг остался здесь, почему гроб в музее выглядел так же, как Амон?

- Ах, это я могу объяснить, - сказал доктор Хассан. – Каждый раз, когда Амон засыпает, создается новый саркофаг. Может, они спрятали его где-то в старых гробницах. Я не проверял места, где он спал раньше.

- Они могли знать, что без сосудов моя сила быстро исчерпается, - объяснил Амон. – А океан отделил меня от Египта, чтобы я не мог добраться до места церемонии.

- Да, но они могли забрать сосуды смерти и спрятать их.

- Это вряд ли, ведь я прятал их и много лет назад, еще до того, как Амон пропал, - сказал доктор Хассан. – Я всегда думал, что просто думаю наперед, но меня, оказывается, могли направлять другие силы.

- Доктор? Где мои братья? – спросил Амон.

- Ах, да. После того, как вы пропали, я переместил их. Воплощение бога звезд спрятано в подземной пещере под Оазисом священных камней. Знаете это место?

Амон кивнул.