Глава двадцать первая. НЕПРИСТУПНАЯ КОМНАТА

 

Всю следующую неделю Гарри ломал голову, как же уговорить Снобгорна отдать правдивое воспоминание, но ничего похожего на блестящую идею его не осеняло. Оставалось только продолжать то, к чему его все больше тянуло в последнее время, когда он бывал в растерянности: углубляться в свою книгу по зельеварению в надежде найти что-нибудь подходящее в каракулях Принца на полях книги, как случалось уже не раз.

— Там ты ничего не найдешь, — безапелляционно заявила Гермиона поздним воскресным вечером.

— Опять ты за свое, Гермиона, — поморщился Гарри. — Да если бы не Принц, Рон бы сейчас здесь не сидел!

— Сидел, если бы ты внимательно слушал Снейпа на первом курсе, — отмахнулась Гермиона.

Гарри ее не слушал. Он как раз нашел заклинание «Сектумсемпра!», вписанное на полях над интригующей пометкой «Для врагов», и ему уже не терпелось попробовать его, однако сейчас, в присутствии Гермионы, момент был неподходящий, и он просто украдкой загнул уголок страницы. Они сидели у камина в гостиной, где кроме них бодрствовало еще лишь несколько шестикурсников. Волна оживления прокатилась здесь чуть раньше, когда они вернулись с ужина и обнаружили на доске новое объявление, в котором сообщалось о дате зачета по аппарации. Те, кому исполнялось семнадцать лет к дате первого зачета, то есть к двадцать первому апреля, могли, по желанию записаться на дополнительные практические занятия, которые планировалось провести (под строгим надзором) в Хогсмиде.

Прочитав это объявление, Рон запаниковал: ему до сих пор никак не удавалось аппарировать, и он боялся, что будет не готов к зачету. Гермиона, которой это удалось уже дважды, держалась немного увереннее, а Гарри, в связи с тем, что до семнадцати ему оставалось еще целых четыре месяца, не мог сдавать зачет вместе с ними, независимо от готовности.

— Но ты зато хоть умеешь аппарировать! — с досадой проговорил Рон. — Уж тебе-то в июле все нипочем будет!

— У меня получилось всего раз, — напомнил ему Гарри: на прошлом занятии ему только-только удалось исчезнуть и вновь возникнуть в своем обруче.

Потратив много времени на громогласное выражение беспокойства по поводу аппарации, Рон теперь страдал над завершением дьявольски сложного сочинения для Снейпа, с которым Гарри и Гермиона уже справились. За свое Гарри уж точно должен был получить низкую оценку, поскольку он был не согласен со Снейпом по вопросу о том, как лучше всего обращаться с дементорами, но ему было все равно: теперь его ничто так не волновало, как воспоминание Снобгорна.

— Повторяю, Гарри, этот дурацкий Принц тут тебе не помощник! — заявила Гермиона чуть громче. — Есть только один способ силой добиться от кого-либо того, что тебе надо — это заклятие Империус, а оно незаконно…

— Да, спасибо, это я знаю, — отвечал Гарри, не отрываясь от книги. — Вот я и ищу что-то другое. Дамблдор говорит, что тут и сыворотка правды не поможет, но ведь может же быть что-нибудь еще — какое-нибудь зелье или заклинание…

— Ты не там ищешь, — не унималась Гермиона. — Ведь Дамблдор говорит, что только ты можешь добыть это воспоминание. А это значит, что ты способен уговорить Снобгорна, что не под силу никому другому. Вопрос не в том, чтобы подсунуть ему зелье — это смог бы всякий…

— Как пишется «воинственный»? — спросил Рон, усердно встряхивая перо и не отрывая глаз от своего пергамента, — не может же оно писаться В… И… Л…

— Нет, конечно, — отозвалась Гермиона, вырывая у него пергамент. — Да и слово «предзнаменование» не начинается с букв Б… Р… Э. Каким это пером ты пишешь?

— Самопроверяющим от Фреда и Джорджа, но у него, видимо, иссякла сила заклинания.

— Да уж, наверное, — согласилась Гермиона, указывая на заголовок его сочинения, — потому что нас просили написать, как обращаться с дементорами, а не с «доломитами», а еще я что-то не припомню, когда ты успел сменить имя на «Рунил Уазлиб».

— О, нет! — взмолился Рон, в ужасе уставившись на пергамент. — Только не говори, что мне придется все это переписывать заново!

— Да не волнуйся, исправим, — смилостивилась Гермиона, снова подтягивая к себе сочинение и вынимая волшебную палочку.

— Я люблю тебя, Гермиона! — воскликнул Рон и откинулся на стуле, устало протирая глаза. Гермиона чуть покраснела, но обронила только: — Смотри, чтобы Лаванда тебя не услышала!

— Не услышит, — пробубнил Рон, закрывая лицо руками. — Или нет, пусть слушает! Может, тогда она со мной расстанется.

— Почему бы тебе самому с ней не расстаться, если тебе так хочется? — спросил Гарри.

— А ты сам-то когда-нибудь кого-нибудь отшивал? — возразил Рон. — Ведь вы с Чу просто…

— Вроде как разошлись? Ну да, — сказал Гарри.

— Вот если бы и у меня с Лавандой так получилось, — мрачно проговорил Рон, наблюдая, как Гермиона молча постукивает кончиком палочки по каждому неправильно написанному им слову, а те сами исправляются прямо на странице. — Но чем больше я намекаю на то, что хочу положить всему этому конец, тем крепче она цепляется. Это все равно, что встречаться с гигантским кальмаром!

— Ну вот и все, — сказала Гермиона минут через двадцать, возвращая Рону его сочинение.

— Громаднейшее тебе спасибо! — ответил Рон. — А можно я напишу заключение твоим пером?

Гарри так и не нашел пока ничего подходящего в записях Принца-полукровки и огляделся. В гостиной уже никого не осталось, кроме их троих: Шеймус только что отправился в спальню, на чем свет стоит ругая Снейпа и свое сочинение. В наступившей тишине раздавалось лишь потрескивание огня да поскрипывание пера Гермионы, которым Рон дописывал последний абзац своего сочинения о дементорах. Гарри только-только закрыл книгу Принца-полукровки и сладко зевнул, как вдруг…

Тресь!

Гермиона невольно тихо вскрикнула, Рон разлил чернила на свежезаконченное сочинение, а Гарри воскликнул:

— Скрипун!

Домашний эльф низко поклонился и обратился к своим шишковатым ступням:

— Хозяин сказал, чтобы ему регулярно докладывали о том, что делает мальчик Малфоев, вот Скрипун и пришел доложить…

Тресь!

Рядом со Скрипуном появился Добби, его ночной колпак съехал набекрень.

— Добби тоже помогал, Гарри Поттер! — запищал он, бросая на Скрипуна взгляд, исполненный отвращения. — А Скрипуну надо было предупредить Добби, когда он собрался к Гарри Поттеру, чтобы доложить вместе!

— Это еще что такое? — спросила Гермиона, все еще не в силах оправиться от внезапного появления этих двоих. — Что происходит, Гарри?

Гарри отвечал не без колебаний — он не рассказывал Гермионе о том, что велел Скрипуну и Добби следить за Малфоем, а ведь она всегда так переживала из-за нарушения прав домашних эльфов.

— Ну, в общем… они следили за Малфоем по моей просьбе, — выдавил он наконец.

— День и ночь, — проворчал Скрипун.

— Добби не спал целую неделю, Гарри Поттер! — гордо возвестил Добби, покачиваясь от усталости.

Гермиона выглядела возмущенной.

— Ты не спал, Добби? Но Гарри, не мог же ты потребовать, чтобы он не…

— Да нет, конечно! — быстро откликнулся Гарри. — Добби, можешь спать, хорошо? Ответьте только, удалось кому-то из вас что-нибудь выяснить? — поспешно спросил он, пока Гермиона снова не вмешалась.

— Молодой господин Малфой в каждом движении исполнен благородства, подобающего его чистой крови, — тотчас закаркал Скрипун. — Черты его напоминают тонкую кость моей госпожи, а манеры отличаются…

— Драко Малфой — нехороший мальчик! — сердито заверещал Добби. — Нехороший мальчик, который… который… — он содрогнулся от кисточки своего ночного колпака до кончиков носков, а затем ринулся к огню, будто собирался туда нырнуть. Гарри, отчасти ожидавший чего-то подобного, поймал его за середину туловища и крепко держал. Добби сопротивлялся несколько секунд, а затем обмяк.

— Спасибо, Гарри Поттер, — задыхаясь, произнес он. — Добби все еще трудно говорить плохо о своих старых хозяевах, — Гарри отпустил его; Добби поправил колпак и с вызовом обратился к Скрипуну: — Но Скрипун должен знать, что Драко Малфой — плохой хозяин для домашнего эльфа!

— Да, нам не надо твоих излияний о любви к Малфою, — сказал Гарри Скрипуну. — Давай перемотаем эту пленку и послушаем, куда же он все-таки ходил.

Со свирепым видом Скрипун снова поклонился, а потом изрек:

— Молодой господин Малфой ест в Большом зале, спит в спальне в подземельях, посещает занятия по множеству…

— Добби, скажи-ка лучше ты, — вмешался Гарри, перебив Скрипуна на полуслове, — ходил он куда-нибудь, куда не должен был?

— Гарри Поттер, сэр, — запищал Добби, сверкая огромными блюдцами глаз в отблесках камина, — мальчик Малфоев не нарушает никаких правил, насколько может судить Добби, но он все равно осторожен и опасается слежки. Он регулярно появлялся на восьмом этаже, всякий раз в сопровождении разных учеников, которые стоят на страже, пока он входит…

— В комнату по требованию! — договорил Гарри, сильно хлопнув себя по лбу «Углубленным зельеварением». Гермиона и Рон недоуменно уставились на него. — Так вот куда он ускользал! Вот где он занимался… тем, чем занимается! И, держу пари, именно поэтому он и исчезал с карты… кстати, а ведь я никогда не видел на ней комнату по требованию!

— Может, мародеры вообще не знали, что эта комната существует, — предположил Рон.

— Я думаю, это должно входить в магию комнаты, — сказала Гермиона. — Если нужно, чтобы она была неопределима в пространстве, так оно и будет!

— Добби, а тебе случайно не удалось прорваться внутрь и взглянуть, что там делает Малфой? — нетерпеливо спросил Гарри.

— Нет, Гарри Поттер, это невозможно, — ответил Добби.

— Конечно же, возможно, — подхватил Гарри. — Малфой пробрался туда, в нашу штаб-квартиру в прошлом году, вот и я смогу пробраться к нему и проследить — мне это не составит труда!

— Не думаю, что тебе это удастся, Гарри, — задумчиво протянула Гермиона. — Ведь Малфой знал наперед, в каком именно качестве мы используем эту комнату — все из-за болтовни этой дуры Мариетты. Он потребовал, чтобы комната стала штаб-квартирой ДА, и у него получилось. Но тебе-то неизвестно, чем становится комната, когда туда входит Малфой, и ты и не знаешь, во что попросить ее обратиться.

— Что-нибудь придумаем! — отмахнулся Гарри. — Ты блестяще справился с задачей, Добби!

— Скрипун тоже молодец, — великодушно похвалила Гермиона, однако Скрипун, без тени благодарности, отвел свои огромные налитые кровью глаза и закаркал в потолок:

— Грязнокровка разговаривает со Скрипуном, Скрипун притворится, что не слышит…

— А ну, прекрати! — прикрикнул на него Гарри, Скрипун отвесил последний глубокий поклон и дизаппарировал.

— Тебе бы теперь пойти поспать, Добби.

— Спасибо, Гарри Поттер, сэр! — счастливо пискнул Добби и тоже исчез.

— Вот здорово! — взволнованно воскликнул Гарри, как только комната очистилась от эльфов, — Мы знаем, куда ходит Малфой! Вот мы и загнали его в угол!

— Здорово-то здорово, — угрюмо отозвался Рон, пытавшийся промокнуть разлитые чернила с того, что совсем недавно было почти законченным сочинением. Гермиона подтянула пергамент к себе и принялась втягивать чернила, убирая их со страницы волшебной палочкой.

— А как насчет того, что он ходит туда всякий раз с разными спутниками? — проговорила Гермиона. — Сколько же их втянуто во все это? Не думаешь же ты, что он каждого посвящает в то, чем он занимается…

— Да, вот это странно, — нахмурившись, сказал Гарри. — Я слышал, как он говорил Крэббу, что не его дело, чем он там занят… Так что же он говорит всем тем… всем тем… — голос Гарри затих, и он уставился на огонь, — Господи, какой же я дурак, — произнес он вдруг совершенно спокойно. — Да это же очевидно! Там же, в подземелье, этого добра — целые ушаты! Он мог стащить сколько угодно во время урока…

— Что стащить? — не понял Рон.

— Оборотное зелье! Он украл оборотное зелье, которое Снобгорн показывал нам на первом уроке по зельеварению… Нет никаких разных учащихся, стоящих на страже для Малфоя… Это всего лишь те же Крэбб и Гойл… Ну да, все сходится! — воскликнул Гарри, подскочил и стал расхаживать перед камином. — Они же болваны, которые будут делать все, что скажут, даже не зная, чем он занимается. Но Малфой не хочет, чтобы их все время видели околачивающимися возле комнаты по требованию, вот он и поит их оборотным зельем, чтобы они выглядели как другие… Те две девчонки, с которым я его застукал, когда он не пошел на квиддич… Ха! Да это же Крэбб и Гойл!

— Ты хочешь сказать, — проговорила Гермиона приглушенным тоном, — что и та малышка, которой я починила весы?…

— Да конечно же! — громко откликнулся Гарри, не сводя с нее глаз. — Конечно! Малфой, наверняка, находился тогда в комнате, вот она и… да что я говорю — он, он уронил весы, чтобы дать тому понять, что нельзя высовываться, потому что кто-то есть рядом! А еще та девчонка, что уронила жабью икру! Мы же все это время ходили мимо него, даже не подозревая об этом!

— Он заставляет Крэбба и Гойла превращаться в девчонок? — загоготал Рон. — Чтоб мне провалиться… то-то вид у них в последнее время не очень радостный. Удивляюсь, как они не пошлют его подальше!

— Ну, уж этого-то они не станут делать, если он показал им свою темную метку, а? — заметил Гарри.

— Хм… ту темную метку, о существовании которой и нам доподлинно неизвестно, — скептически протянула Гермиона, сворачивая от греха подальше просушенное сочинение, прежде чем вернуть его Рону.

— Посмотрим! — уверенно сказал Гарри.

— Да-да, посмотрим, — ответила Гермиона, встав и потянувшись. — И все-таки, Гарри, пока ты еще не сгорел от нетерпения, спешу напомнить: тебе вряд ли удастся проникнуть в комнату по требованию, не узнав прежде, что там находится. И еще не забывай, — она закинула сумку за плечо и взглянула на него очень серьезно, — от тебя ждут, что ты сосредоточишься на том, как добыть то воспоминание Снобгорна. Спокойной ночи.

Гарри в некотором смущении проводил глазами ее удаляющуюся фигуру. Как только дверь в спальню девочек за ней закрылась, он обернулся к Рону:

— Ну а ты что думаешь?

— Вот бы уметь дизаппарировать, как домашний эльф, — произнес он, не сводя глаз с того места, где исчез Добби, — уж тогда бы этот зачет по аппарации был у меня в кармане!

Гарри в ту ночь не спалось. Он не смыкал глаз, кажется, несколько часов, размышляя о том, как же Малфой использует комнату по требованию и что он, Гарри, увидит, когда на следующий день войдет туда. Ведь, что бы там ни говорила Гермиона, Гарри был уверен, что если уж Малфою удалось увидеть штаб-квартиру ДА, то и ему удастся поглядеть на малфоевское — что бы это могло быть? Место собраний? Убежище? Склад? Мастерская? Мозг Гарри лихорадочно работал, а сон, когда он наконец наступил, все время прерывался и был беспокойным от видений Малфоя, который превращался в Снобгорна, а тот — в Снейпа…

За завтраком и все утро следующего дня Гарри был охвачен предвкушением больших событий. У него было свободное время перед защитой от темных сил, и он намеревался посвятить его попыткам проникнуть в комнату по требованию. Гермиона демонстративно оставалась безразличной к его планам, когда он начал шептать о том, как ворвется в комнату, и это раздражало Гарри, поскольку он считал, что при желании она могла бы очень помочь ему.

— Послушай, — тихо сказал он, склоняясь к ней и прикрывая рукой «Ежедневный Пророк», который она только что получила от почтовой совы, чтобы не дать ей открыть газету и скрыться за ней, — я ведь не забыл про Снобгорна, но я еще не знаю, как добиться от него этого воспоминания, а пока меня не осенило, почему бы не выяснить, чем занимается Малфой?

— Я тебе уже говорила: ты должен уговорить Снобгорна, — стояла на своем Гермиона. — Вопрос не в том, как его провести или очаровать, иначе Дамблдор сделал бы это в момент. Вместо того чтобы слоняться у комнаты по требованию, — тут она выхватила «Пророка» из-под руки Гарри и развернула его, чтобы взглянуть на первую полосу, — лучше бы тебе пойти отыскать Снобгорна и воззвать к его лучшим чувствам.

— Кто-то, кого мы знаем?… — поинтересовался Рон, следя за тем, как Гермиона просматривает заголовки.

— Да! — воскликнула Гермиона, отчего и Гарри, и Рон чуть не подавились завтраком. — Но все в порядке, он не умер… Это Мундунгус, его арестовали и отправили в Азкабан! Что-то о появлении мнимой инферии при попытке грабежа, а еще пропал кто-то по имени Октавиус Пеппер. Ой, а тут — ужас какой — девятилетнего мальчика арестовали за попытку убить своих родителей, думают, что он был под заклятием Империус.

Они доели завтрак в молчании. Гермиона тут же отравилась на древние руны, Рон — в гостиную, где ему еще предстояло заканчивать свое сочинение по дементорам для Снейпа, а Гарри — в коридор на восьмом этаже, к участку стены напротив гобелена, изображающего, как Барнабас Безумный обучает троллей балету

Гарри накинул свой плащ-невидимку в первом же безлюдном закоулке, но предосторожность оказалась излишней. Дойдя до нужного места, он обнаружил, что там уже никого нет. Гарри не мог решить, как ему верней проникнуть в комнату — когда Малфой уже вошел туда или пока его там нет, однако сейчас, по крайней мере, его первая попытка пройдет без осложнений, связанных с присутствием Крэбба или Гойла под видом какой-нибудь одиннадцатилетней девочки.

Он закрыл глаза, приблизившись к месту, где таилась дверь в комнату по требованию. Он знал, что ему делать: в прошлом году он стал просто мастером. Сосредоточившись изо всех сил, он стал думать: «Мне нужно посмотреть, что делает здесь Малфой… Мне нужно посмотреть, что делает здесь Малфой… Мне нужно посмотреть, что делает здесь Малфой…».

Три раза прошел он мимо двери; затем, ощущая, как колотится от волнения сердце, он открыл глаза и повернулся к ней — но, увы, он по-прежнему смотрел на кусок девственно невинной стены. Он двинулся вперед и толкнул ее для проверки. Камень оставался все таким же твердым и неколебимым.

— Ладно, — сказал Гарри вслух. — Ладно… Я не о том думал… — он помедлил несколько мгновений, после чего начал все сначала, с закрытыми глазами, сосредоточившись, насколько мог, — Мне нужно увидеть место, куда тайком ходит Малфой… — трижды пройдя мимо, он с надеждой открыл глаза.

Никакой двери.

— Ну, хватит, — раздраженно обратился он к стене. — Формулировка была четкая. Ну хорошо, — он крепко задумался на несколько минут, прежде чем снова отойти на исходную позицию. — Мне нужно, чтобы ты стала местом, которым ты становишься для Драко Малфоя…

Окончив свои хождения, он не сразу открыл глаза, а чутко прислушивался, будто надеясь услышать, как дверь возникает откуда ни возьмись. Однако он так ничего и не услышал, кроме отдаленного чириканья птиц на улице. Он открыл глаза.

И опять никакой двери.

Гарри выругался. Кто-то вскрикнул. Он обернулся и увидел стайку первокурсников, убегающих за угол, которые, очевидно, вообразили, что встретились с привидением, обожающим посквернословить.

Гарри перепробовал все варианты формулировки «Мне нужно посмотреть, что делает внутри тебя Малфой», какие только мог придумать, проведя за этим занятием целый час, к концу которого ему пришлось признать, что Гермиона была в чем-то права: комната просто не хотела открываться перед ним. Расстроенный и раздраженный, он отправился на защиту от темных сил, на ходу стаскивая с себя и запихивая в портфель плащ-невидимку.

— Опять опоздали, Поттер, — холодно встретил Снейп Гарри, второпях вошедшего в класс, освещенный свечами. — Минус десять очков Гриффиндору, — Гарри бросил на Снейпа сердитый взгляд, опустившись на стул рядом с Роном. Полкласса еще стояли, доставая учебники и раскладывая принадлежности — вряд ли он появился много позже любого из них.

— Прежде, чем мы начнем, сдайте ваши сочинения о дементорах, — Снейп небрежно взмахнул палочкой, двадцать пять свитков пергамента взмыли в воздух и аккуратной стопкой приземлились у него на столе. — И надеюсь, к вашему же счастью, они окажутся лучше той чепухи по теме «Сопротивление заклятию Империус», над которой мне пришлось скучать в прошлый раз. А теперь, если вы откроете ваши учебники на странице… В чем дело, мистер Финниган?

— Сэр, — начал Шеймус, — я все никак не пойму, как отличить инферию от призрака? Дело в том, что в газете было что-то про инферию…

— Нет, не было, — устало возразил Снейп.

— Но, сэр, я слышал, как говорили…

— Если бы вы действительно читали статью, о которой идет речь, мистер Финниган, вам было бы известно, что так называемая «инферия» — ничто иное, как вонючий воришка Мундунгус Флетчер.

— А я думал, что Снейп с Мундунгусом заодно, — пробормотал Гарри, обращаясь к Рону и Гермионе. — Думал, он будет огорчен арестом Мундунгуса…

— А вот Поттеру, кажется, есть что сообщить по этому поводу, — проговорил Снейп, внезапно указывая в глубину класса и не сводя своих черных глаз с Гарри. — Давайте-ка спросим у Поттера, как бы он отличил инферию от призрака.

Весь класс обернулся к Гарри, который торопливо припоминал, что говорил ему Дамблдор в ту ночь, когда они отправились к Снобгорну.

— Э… Ну… Призраки прозрачны… — начал он.

— О, замечательно, — перебил его Снейп, скривив губы. — Да, нетрудно заметить, что почти шесть лет обучения в школе волшебства не прошли для вас даром, Поттер. «Призраки прозрачны»!

Пэнси Паркинсон звонко хихикнула. Кое-кто ухмылялся. Гарри сделал глубокий вдох и спокойно продолжал, хотя внутри у него все так и кипело.

— Да, призраки прозрачны, а инферии — это же мертвые тела, не так ли? Значит, они должны иметь ощутимое тело…

— Так мог рассудить и пятилетний, — фыркнул Снейп. — Инферия — это мертвец, оживленный темным вошебником при помощи заклинаний. Он не живой, его просто используют, как марионетку, для выполнения воли волшебника. Призрак, как, я уверен, все вы уже знаете, это отображение ушедшей души, оставшееся на земле, и поэтому, конечно, как мудро заключил Поттер, он прозрачен.

— Выходит, то, что сказал Гарри — самое важное, чтобы отличить их друг от друга! — вмешался Рон. — Ведь встреться мы с одним из них в каком-нибудь темном переулке лицом к лицу, мы же будем смотреть, прозрачный он или нет, а не спрашивать: «Извините, вы случайно не отображение ушедшей души?». По классу прошла волна смеха, тут же остановленная взглядом Снейпа.

— Еще минус десять очков Гриффиндору, — сказал Снейп. — Ничего более умного я и не ожидал от вас, Рональд Уизли — юноша, имеющий настолько ощутимое тело, что не может аппарировать даже на полдюйма в пределах класса.

— Нет! — прошептала Гермиона, схватив Гарри за руку, когда тот уже приготовился отпустить возмущенную реплику. — Не имеет смысла, дело опять кончится наказанием — и все! Ну его!

— А теперь откройте учебники на странице двести тринадцатой, — продолжал Снейп, чуть заметно ухмыляясь, — и прочитайте первые два абзаца о заклятии Круциатус.

До конца занятия Рон был очень подавлен. Когда раздался звонок с урока, Лаванда догнала Рона и Гарри (Гермиона при ее приближении таинственным образом испарилась) и горячо напустилась на Снейпа за его насмешку по поводу успехов Рона в аппарации, но это, казалось, вызвало у Рона только раздражение, и он отвязался от нее, отклонившись вместе с Гарри в сторону мужского туалета.

— А Снейп все-таки прав, верно? — сказал Рон, с минуту поглядевшись в разбитое зеркало. — Не знаю даже, стоит ли мне сдавать этот зачет. Так я ничего и не понял в этой аппарации.

— Попробуй позаниматься дополнительно в Хогсмиде — а там посмотришь, насколько ты в этом преуспеешь, — рассудительно ответил Гарри. — По крайней мере, это будет интереснее, чем попадать в этот дурацкий обруч. И тогда, если ты так и не сможешь… ну, в общем… разобраться в этом так, как тебе бы хотелось, можешь отложить зачет и сдать его вместе со мной следующей осенью… Миртл, это ведь мужской туалет!

Призрак девочки поднялся из глубины кабинки позади них и теперь парил в воздухе, созерцая их сквозь толстые белые круглые очки.

— А, — уныло протянула она, — так это вы.

— А ты кого ждала? — спросил Рон, глядя на нее в зеркало.

— Никого, — ответила Миртл, задумчиво теребя родинку на подбородке. — Он сказал, что вернется меня навестить… Впрочем, и ты тоже обещал заглядывать ко мне, — она с упреком посмотрела на Гарри, — а я вот уже сколько месяцев тебя не вижу. Да, я уже научилась не очень-то верить обещаниям мальчишек.

— А я-то думал, ты живешь там, в женском туалете, — заговорил Гарри, который вот уже несколько лет старательно обходил это место стороной.

— Да, там, — отвечала она, слегка надувшись и пожимая плечами, — но это же не значит, что я не могу бывать в других местах. Помнишь, я как-то застала тебя в ванне?

— Отчетливо, — ответил Гарри.

— Но я же думала, он меня полюбил, — жалобно продолжала она. — Может, если бы вы вдвоем вышли, он бы вернулся. У нас так много общего. Я уверена, он тоже это почувствовал!

И она с надеждой посмотрела на дверь.

— Когда ты говоришь, что у вас с ним много общего, — сказал Рон, теперь явно забавляясь, — ты имеешь в виду, что он тоже живет в изгибе трубы?

— Нет, — ответила Миртл с вызовом, и ее голос отозвался эхом в старом облицованном плиткой туалете, — я имею в виду, что он чувствительный, его тоже все время дразнят, а он одинок, и ему не с кем поговорить, и он не боится проявлять своих чувств и плакать!

— Здесь что, кто-то из мальчиков плакал? — с любопытством спросил Гарри. — Маленький мальчик?

— Не твое дело! — воскликнула Миртл, не сводя своих крошечных влажных глаз с Рона, который уже откровенно усмехался. — Я пообещала, что никому не скажу, и я унесу его тайну с собой в…

— …ну не в могилу же? — фыркнул Рон. — В канализацию, может быть… — тут Миртл издала яростный вопль и нырнула обратно в унитаз, отчего вода оттуда выплеснулась через борт на пол. Миртл в гневе, казалось, совершенно оживила приунывшего Рона. — Ты прав, — сказал он, закидывая портфель за плечо, — пройду практику в Хогсмиде, а там решу, сдавать ли мне зачет!

И вот, в конце недели Рон вместе с Гермионой и остальными шестиклассниками, которым исполнялось семнадцать к нужному сроку, чтобы сдавать зачет через две недели, стал собираться в деревню. Гарри наблюдал за их сборами с затаенной завистью: он скучал по этим прогулкам, да и весенний денек выдался на редкость погожий — давно они не видели такого чистого неба. И все же он решил посвятить это время новым попыткам взять приступом комнату по требованию.

— Ты бы лучше отправился прямо в кабинет к Снобгорну, — посоветовала Гермиона, когда он поделился своими планами с ней и Роном в холле, — и попытался добыть у него это воспоминание.

— Я же пытался! — раздраженно воскликнул Гарри, и это была чистая правда. Он задерживался в классе после каждого занятия по зельеварению, пытаясь поговорить с Снобгорном наедине, но профессор всегда так быстро выходил из подземелья, что Гарри никак не удавалось его поймать. Дважды Гарри подходил к его кабинету и стучался, но ответа не получал, хотя во втором случае он был уверен, что слышал, как кто-то быстро приглушил звук старого граммофона.

— Ну не хочет он говорить со мной, Гермиона! Он понял, что я опять пытаюсь застать его одного, и теперь всячески избегает этого!

— Ну что ж, значит, тебе надо просто не отставать от него, так ведь?

Небольшая очередь, теснившаяся к проходу, где стоял Филч, занимавшийся своим обычным прощупыванием с помощью детектора тайн, продвинулась еще на несколько шагов, и Гарри не ответил, опасаясь, как бы его не услышал смотритель. Он пожелал и Рону, и Гермионе удачи, а затем повернул вспять и стал снова подниматься по мраморной лестнице, решившись, что бы там ни говорила Гермиона, посвятить часок-другой комнате по требованию.

Едва удалившись из пределов видимости со стороны холла, Гарри вытащил из портфеля карту мародера и плащ-невидимку. Спрятавшись под плащом, он постучал по карте, пробормотал: «Торжественно клянусь, что не замышляю ничего хорошего», — и принялся внимательно ее изучать.

По случаю воскресного утра, почти все ученики сидели в своих гостиных — гриффиндорцы в одной башне, когтевранцы в другой, слизеринцы в подземельях, а хаффльпаффцы на первом этаже возле кухонных помещений. Тут и там какие-то одинокие фигуры прохаживались возле библиотеки или по коридору. Несколько человек вышло во двор, а вот и коридор восьмого этажа, где оказался, в полном одиночестве, Грегори Гойл. Комната по требованию не была обозначена, но Гарри и не волновался по этому поводу: если Гойл стоит на страже у двери — значит, комната открыта, знает об этом карта или нет. Поэтому он поторопился наверх, замедлив движение только тогда, когда добрался до поворота в коридор, а там стал очень медленно подбираться к той самой маленькой девочке, сжимавшей в руках тяжелые медные весы, которой Гермиона так любезно помогла две недели назад. Он повременил, пока не оказался прямо позади нее, и тогда наклонился ниже и прошептал:

— Привет… А ведь ты такая милашка, а?

Гойл во весь голос завизжал от ужаса, подбросил весы вверх и пустился наутек, пропав из виду задолго до того, как эхо от грохота разбившихся весов затихло в коридоре. Со смехом Гарри повернулся лицом к глухой стене, за которой, без сомнения, сейчас застыл Драко Малфой, понявший, что появился нежеланный гость, но не решающийся высунуться. Это наполнило Гарри весьма приятным ощущением могущества, пока он пытался припомнить, какую формулировку он еще не испытывал.

Увы, этого приподнятого настроения хватило ненадолго. Полчаса спустя, перепробовав множество других вариантов своей просьбы посмотреть, что задумал Малфой, Гарри так и не обнаружил в стене никакой двери. Разочарованию его не было предела: Малфой, быть может, всего в нескольких футах от него, а на то, чем он там занят, так и нет ни малейшего намека. В конце концов, потеряв терпение, Гарри с размаху налетел на стену и пнул ее.

— АЙ!

Ему казалось, что он сломал пальцы, и, пока он прыгал на одной ноге, схватившись за другую, плащ-невидимка соскользнул с него.

— Гарри?

Он развернулся все так же, на одной ноге, и повалился навзничь. Перед ним, к величайшему его удивлению, стояла Тонкс, приближавшаяся к нему так, словно она частенько бывала в этом коридоре.

— Что ты тут делаешь? — спросил он, неловко поднимаясь на ноги — и вечно она застает его лежащим на полу!

— Я пришла повидаться с Дамблдором, — ответила Тонкс. Гарри подумал, что она выглядит ужасно исхудавшей, а ее волосы мышиного цвета стали гладкими.

— Его кабинет не здесь, — сказал Гарри. — Он по другую сторону замка, за горгульей…

— Знаю, — ответила Тонкс. — Но его там нет. Наверное, опять отбыл.

— Отбыл? — переспросил Гарри, осторожно опуская ушибленную ногу. — Эй, а ты случайно не знаешь, где это он пропадает?

— Нет, — сказала Тонкс.

— А по какому делу ты к нему пришла?

— Да так, ничего особенного, — проговорила Тонкс, пощипывая, видимо, машинально, рукав своей мантии. Просто подумала, может он знает, что происходит. До меня дошли слухи… вроде кто-то пострадал.

— Да, знаю, об этом писали в газетах, — заметил Гарри, — этот малыш, пытавшийся убить своих…

— «Пророк» часто отстает от времени, — произнесла Тонкс, как бы вовсе его не слушая, — ты в последнее время не получал писем ни от кого из Ордена?

— Никто из Ордена больше мне не пишет, — ответил Гарри, — с тех пор, как Сириус… — он заметил, как ее глаза наполнились слезами.

— Прости, — смущенно пробормотал он. — То есть… я ведь тоже по нему тоскую.

— Что? — безучастно спросила Тонкс, будто вовсе не услышав его слов. — Ладно, Гарри, увидимся.

И она резко развернулась и направилась в другую сторону по коридору, покинув Гарри, недоуменно провожавшего ее взглядом.

Подождав еще с минуту, он снова натянул плащ-невидимку и возобновил попытки пробраться в комнату по требованию, но уже без прежнего увлечения. Наконец ощущение пустоты в желудке и мысль о том, что Рон и Гермиона вот-вот вернутся к обеду, заставили его отказаться от своей затеи и оставить коридор в распоряжении Малфоя, который, хотелось бы надеяться, еще несколько часов будет бояться высунуть нос из своего убежища.

Он застал Рона и Гермиону в Большом зале, за ранним обедом, уже наполовину съеденным.

— У меня получилось… ну, почти! — с ликованием сообщил ему Рон, едва увидев его. — Мне надо было аппарировать к чайной мадам Паддифут, а я немного перелетел и очутился у Скривеншафта, но главное, я переместился!

— Молодец, — похвалил Гарри, — ну а ты как, Гермиона?

— О, уж у нее-то все отлично, — поспешил ответить Рон за Гермиону. — Отличное предрасположение, прорицание и пробивание — или черт его знает, как их там… Потом мы все зашли на чашку чая в «Три метлы», и слышал бы ты, как распинался про нее Двукросс… Я очень удивлюсь, если он вот-вот не поднимет вопрос…

— Ну, а у тебя что? — спросила Гермиона, не обращая внимания на Рона. — Ты что, так все это время и проторчал у комнаты по требованию?

— Да, — подтвердил Гарри, — и угадай, на кого я там наткнулся? На Тонкс!

— Тонкс? — изумленно повторили хором Рон и Гермиона.

— Да, она сказала, что приходила повидаться с Дамблдором.

— У меня такое впечатление, — заговорил Рон, как только Гарри пересказал их разговор с Тонкс, — она слегка спятила. Потеряла кураж после того, что произошло в Министерстве.

— Странно все-таки, — произнесла Гермиона, отчего-то с весьма озабоченным видом. — Ведь ей положено охранять школу, и с чего это вдруг она покидает свой пост, чтобы повидаться с Дамблдором, да еще тогда, когда его здесь нет?

— Была у меня одна мысль… — неуверенно начал Гарри. Ему казалось странным высказывать это вслух, поскольку такие суждения подобали скорее Гермионе, чем ему. — Не кажется ли вам, что она была… ну, в общем… влюблена в Сириуса?

Гермиона удивленно уставилась на него:

— С чего ты взял?

— Не знаю… — пожал плечами Гарри. — Но она чуть не заплакала, когда я упомянул о нем, да и Патронус у нее стал каким-то четвероногим. Вот я и подумал, а не может ли быть, что он превратился… ну, словом… в него.

— А это мысль, — задумчиво проговорила Гермиона. — И все же я никак не возьму в толк, к чему бы ей врываться в замок, чтобы повидаться с Дамблдором — если она действительно за этим приходила.

— Это опять-таки подтверждает мои слова, верно? — вмешался Рон, не переставая полными ложками отправлять в рот картофельное пюре. — Странная она какая-то стала. Потеряла кураж. Женщины есть женщины, — с умудренным видом обратился он к Гарри, — чуть что — впадают в уныние.

— И тем не менее, — сказала Гермиона, выходя из задумчивости, — сомневаюсь, что найдется такая, которая будет полчаса дуться из-за того, что мадам Розмерта не оценила ее шутку о старой карге, целительнице и Мимбулус мимблтонии.