Политический пейзаж накануне переворота

 

Политическая система страны с неизбежностью отражала все хитросплетения сложившегося в России социально-экономического "винегрета". Но зеркало это было и остается кривым, ибо вся наша политическая жизнь была и остается продуктом тоталитарного прошлого, по сию пору деформирующего настоящее.

Это искривление касается, во-первых, крайне слабого уровня развития социально-политических "мускулов" народа. Приученные за долгие десятилетия господства патерналистской бюрократии к пассивности и иждивенчеству, граждане России в большинстве своем не только не приобрели характерной для буржуазного общества способности активно бороться за свои интересы (через профсоюзы, политические партии и т.п.), но и окончательно растеряли к началу 90-х годов энтузиазм и первых строителей социализма 30-х, и наивных романтиков 60-х, и подлинных демократов 80-х. Политическая пассивность народа оказалась к осени 1993 г. чудовищной, что тесно связано с глубоким экономическим кризисом, заставляющим думать главным образоме о борьбе за существование.

Во-вторых, вследствие этой пассивности в стране крайне слабо оказались развиты институты гражданского общества (к тому же подорванные экономическим кризисом) и формы самоорганизации народа. Политические партии в подавляющем большинстве не насчитывали и несколько тысяч активных членов (за исключением КП РФ) и фактически представляли из себя группы политических лидеров (в лучшем случае сотню-другую человек), которые к тому же были крайне слабо связаны со своей "членской базой". Общественные движения оказались поражены тем же недугом: большинство профсоюзных, женских, экологических и т.п. организаций фактически функционировали как некие аппаратные структуры, не имеющие серьезной поддержки снизу и не способные в силу этого на какие-либо серьезные политические действия.

В-третьих, в России к октябрю 1993 г. сложилась крайне своеобразная структура политических сил, с чем мы должны разобраться специально, ибо здесь скрыта одна из непосредственных причин победы ельцинистов и поражения оппозиции.

Тоталитарное прошлое нашего переходного общества, соединяющего ныне остатки мутантного социализма, госкапитализма и внеэкономического принуждения с зарождающимся корпоративно-мафиозным ("номенклатурным") капитализмом, во многом обусловило специфику политической картины в России. Наряду с постепенно складывающимся традиционным для капиталистического общества делением политических сил на "левых" (от коммунистов и социалистов до социал-демократов) и "правых" (от либералов до монархистов и фашистов) в нашем Отечестве принципиально значимым оказалось и еще одно членение - на сторонников сохранения (или пародийного восстановления) тоталитарно-бюрократических механизмов власти, паразитирующих то ли на мутантно-социалистической, то ли на номенклатурно-капиталистической социально-экономической системе, и борцов за слом прежней модели власти и торжество демократии, народовластия.

Это второе деление как бы рассекло надвое и "левых", и "правых" в России, вызвав к жизни такие парадоксальные явления как блок, например, фундаменталистских коммунистических организаций с националистами всех мастей (от кадетов и христианских демократов до монархистов).

Фактически, политическая картина оказалась разделена на четыре сектора:

 

сторонники "сильной власти", авторитаризма

│

коммунисты- │ правые националисты

│

"государственники" │ и либерал-фашисты

│ сторонники социализма 1 │ 4 сторонники капитализма

│

<────────────────────────────┼──────────────────────────>

("левые") 2 │ 3 ("правые")

│

левые │ правые

│

демократические │ демократы

│

силы │

│

│

сторонники демократии

 

В каждом из этих секторов присутствовало великое множество различных организаций, которые постоянно дрейфовали в том или ином направлении (иногда параллельно в нескольких - вследствие перманентных расколов).

Главной социально-экономической базой для коммунистов-фундаменталистов были и остаются "кусочки" мутантного социализма.

Последнее обусловливает, во-первых, ностальгию по тоталитарно-социалистическому прошлому. Это не только идеологическая, но и материальная (существующая в виде определенной модели социально-экономического поведения) тенденция, воспроизводящая консервативную, конформистскую позицию, особенно широко распространенную среди социально незащищенных слоев населения.

Во-вторых, эти "кусочки" мутантного социализма, существуя в настоящем, вызывают прогрессивное стремление к сохранению реальных достижений прошлого (прежде всего - социальных гарантий и элементов коллективизма), но как правило, в превратных формах иждивенческих требований, адресованных к властям (отсюда, кстати, поддержка государственнических тенденций) - обеспечить гарантированный минимум жизненных благ.

В отличие от них, коммунисты и социалисты из демократического лагеря появились как политические силы, выражающие объективную общемировую тенденцию к социализации и демократизации экономики и политики. Они пытаются опереться на слабые, но реальные ростки самоорганизации и социального творчества трудящихся - профсоюзы, коллективные предприятия, органы самоуправления. Слабость этих ростков вместе с конформизмом большинства населения обусловили узость социальной базы, слабость и противоречивость действий левых демократических сил в России накануне и после октябрьского переворота.

Лагерь буржуазных демократов России 1993 г. оказался расколот по меньшей мере надвое. Справа - ориентированная на политику "шока без терапии" и эволюционирующая в направлении поддержки то ли маккартизма, то ли пиночетовской диктатуры группа проельцинских политических партий и организаций (прежде всего "Демократическая Россия" и сформированная на ее основе предвыборная коалиция "Выбор России"). Слева (в данном случае это означает ближе к центру) - группа партий и организаций реформистской направленности (прежде всего "Гражданский союз").

"Центристы" из "Гражданского союза" и близких к нему сил опирались прежде всего на патерналистски настроенную бюрократию и "полуогосударствленный" предпринимательский слой - директоров крупных промышленных предприятий, страдающих от политики "шока без терапии" и анархической конверсии. В отличие от поддерживающего Ельцина сырьевого комплекса и торгово-финансового капитала, промышленники (руководство как государственных, так и формально приватизированных - акционерных - предприятий) объективно проигрывали как от прозападной ориентации, так и от форсированного перехода к так называемому "свободному рынку", углубляющему и без того огромные диспропорции в экономике.

Однако оппозиционность этого слоя весьма сильно подрывалась возможностью выгодного использования монополизма крупнейших промышленных предприятий, что в условиях либерализации цен создавало для части предпринимателей идеальные условия для ускоренного накопления капитала. Не гнушался директорский корпус и активным участием в "прихватизации" госсобственности, и использованием государственных капиталов для частной коммерции.

В значительной степени "центристов" поддерживала и та часть квалифицированных рабочих и интеллигенции, кто рассчитывал на выгодную продажу своей рабочей силы в условиях социального рыночного хозяйства, а не на спекуляцию.

Социально-экономическая база ельцинистов была и остается довольно пестрой. Во-первых, это "новая генерация" номенклатуры (в основном - дети и внуки чиновников среднего уровня и выше) - поколение, выросшее в условиях разложения брежневского "социализма", ориентированное на Запад, циничное, лишенное патерналистских иллюзий и крайне недовольное тем, что во время перестройки они оказались отстранены от дележа пирога или получили непропорционально малую долю.

Во-вторых, это бывший "теневой капитал", трансформировавшийся в "бандократию" (социальный слой легализовавшейся организованной преступности, сращенной с коррумпированным чиновничеством) и постепенно превращающийся в корпоративно-мафиозную буржуазию. Снизу их подпитывают новые предприниматели - инженеры, экономисты и т.п., успешно внедрившиеся в спекулятивную деятельность (посреднические финансовые и торговые операции, торговля недвижимостью и т.п.)

В-третьих, это довольно узкий слой "элитарной" интеллигенции, получивший немалые выгоды от перехода (в очередной раз) на сторону победителя.

Наконец, важнейшей опорой ельцинистов является отечественный потребительски настроенный мещанин, получивший вместо старого мифа о коммунизме, где "блага польются полным потоком", миф о рынке, где каждый "порядочный гражданин" если и не станет завтра миллионером, то во всяком случае будет жить как "порядочный гражданин" США. К этому кругу принадлежат прежде всего служащие элитарных учреждений, рабочая аристократия (в основном в отраслях, занятых производством сырья и топлива), работники совместных предприятий, банков и иных коммерческих структур, имеющие относительно привилегированное положение в условиях "номенклатурного капитализма".

 

Что касается правых политических организаций националистического и полуфашистского типа, то их опорой стали конформистские тенденции среди широких слоев населения, подвергшегося в условиях экономического кризиса стремительной люмпенизации. Приученные десятилетиями прошлого полностью зависеть от "начальства" и передоверять ему все свои экономические и политические права, многие жители России в условиях глубочайшего кризиса, распада СССР и национального унижения россиян, потери каких-либо ценностных и идеологических ориентиров, оказались способны поддержать полуфашистские лозунги власти "сильной руки", которая за людей решит их проблемы. Сделка с властью - ты мне гарантируешь порядок и сносную жизнь, я отдаю тебе все свои права и обязуюсь дисциплинированно работать - многим россиянам, разочаровавшимся в политике "демократов", казалась выгодной в 1993 г.

Если говорить о конкретных политических структурах, то их положение на политической карте России зимой 1993/94 гг. было примерно следующим:

Сторонники власти "сильной руки"

 

│

│ Либерально-демократич.

ВКП (б) │ партия России

(Нина Андреева) │ (Жириновский)

Фронт национального спасения

│ (Константинов)

Росс. Коммун. рабоч. партия │ Союз возрождения России

Трудовая Россия │ Российский национ собор

Коммун. партия РФ │ (Стерлигов)

(Зюганов) │

Союз коммунистов-КПСС Российский "Дем. Россия"

(Шенин, Пригарин) общенародный и другие проельцин.

союз (Бабурин) организации

Российская │

Левые───партия коммунистов──┼───────────────────── Правые

(Крючков) │ Гражданский союз

 

│ (Вольский)

Троцкисты Социалистич. │ Демократическая

партия трудящихся│ партия России

(Вартазарова) │ (Травкин)

Партия труда │

(Смолин, Кагарлицкий) Социал-демократическая

│ партия России

Анархисты Зеленые

│

 

Демократы

Для понимания сути современного Российского общества весьма важно выделить несколько принципиальных особенностей геополитического положения и статуса России в системе отношений мирового хозяйства. В данном случае уместнее всего сделать акцент на противоречии между статусом России как основного звена экс-СССР - исторически сложившейся сверхдержавы, обладающей огромным технологическим, ресурсным, гуманитарным и военным потенциалом, но при этом (а может быть и именно в силу этого) ориентированной на относительно автаркическое экономическое развитие - с одной стороны, и ее эволюцией к положению не просто отсталой, а все более отстающей, ускоренно отстающей экономической подсистемы мирового хозяйства, играющей в нем роль сырьевого придатка с крайне дешевым сырьем и рабочей силой - с другой.

На противоречие геополитического положения России наложился и еще один фактор: разрушение прежнего, крайне идеологизированного общества вызвало своеобразный "вакуум идей". Эта идеологическая "черная дыра" оказалась особенно значимой в России с ее традициями интенсивной духовной жизни и традиционным противоборством западнических и славянофильских идей. В условиях кризиса социалистической идеи и быстрого разочарования в идее либеральной, возникший идеологический вакуум легче всего оказалось заполнить национально-государственнической идеей.

Фактически народу России, традиционно ориентированному преимущественно на коллективный, а не индивидуалистический образ жизни, оказалась доступна лишь одна форма общности - национальная. Все прочие социальные, (не государственные) механизмы либо рухнули сами в силу своей гнилости (бюрократические структуры - КПСС, например) либо стали искусственно разрушаться формирующимся "номенклатурным капитализмом" (органы самоуправления, многие общественные организации и т.п.).

Наконец, необходимо принять во внимание и то, что национально-этнические образования на территории нашей страны (будь то русские, татарские, еврейские или др.) объективно оказались в условиях активного идейно-культурного разрушения извне, вследствие коммерциализации и "вестернизации" духовной жизни.

Наложившись на ностальгическую тягу угнетенного, но конформистского большинства трудящихся к сильному государству, обеспечивающему социальную защиту, а так же на усталость от растущей дезорганизации общества (прежде всего - криминализации всех областей жизни), национализм и государственничество ("порядок") стали своеобразным "надклассовым" фактором, во многом определяющим структуру и реальное влияние различных общественных сил в России летом-осенью 1993 г.

В результате накануне октября расстановка сил была примерно следующей.

Президент, поддерживающая его исполнительная власть, "новые русские" и рыночно-ориентированная часть населения составляла неустойчивую социальную и политическую комбинацию. Шаткость преимущества президентской команды продемонстрировал апрельский референдум 1993 года, когда, несмотря на проельцинскую ориентацию mass media, не слишком внушительное большинство (58%) явившихся поддержало лично Ельцина, а его политику лишь чуть-чуть больше половины (52%).

Оппозиция оказалась близка к победе, но при этом она была крайне раздроблена и опиралась не только на общедемократические и социалистические, но и на консервативные государственнические, националистические силы и настроения. В результате и народные депутаты России, и политические партии, составляющие оппозицию, и не поддерживающие Ельцина слои населения - все они фактически были расколоты и не организованы.

В то же время, за период с зимы 1992/93 г. (когда после VII съезда народных депутатов, сместившего Гайдара с поста премьера, началось "бодание" парламентского большинства с Ельциным) до лета 1993 г. (когда парламентский "центр" во главе с Хасбулатовым перешел от лавирования и компромиссов к атаке на президента) баланс сил постепенно изменялся в пользу оппозиции.

Одним из важнейших факторов такого изменения стала постепенная выработка скоординированной левоцентристской демократической оппозиционной программы. Ее экономической основой стал отказ от "шоковой терапии" и постепенный переход к регулируемому социальному рыночному хозяйству; политическим лозунгом - парламентская республика и "общественный договор" (своего рода российский вариант "пакта Монклоа" - соглашения общественно-политических сил в послефранкистской Испании, основанного на отказе от радикальных форм борьбы в обмен на гарантии проведения конкретной согласованной программы социальных реформ); социальной базой - часть директорского корпуса и отечественных предпринимателей, большинство трудящихся, жестоко страдающих от кризиса, углубляющегося вследствие политики "шока без терапии".

Консолидация оппозиции на этих принципах началась, но шла крайне медленно и противоречиво. В результате команда Ельцина поняла, что у нее остался последний шанс. Если удастся политически разгромить, дезорганизовать оппозиционные силы, то им понадобится (как свидетельствовал опыт) весьма длительный срок, чтобы снова "собраться с силами", восстановить свои организационные возможности, преодолеть взаимное недоверие, вызванное поражением, и вызванное этим же поражением разочарование масс. Оппозиция упустит возможность использовать нарастающую волну недовольства народа результатами реформ. А через год-другой, глядишь, наступит экономическая стабилизация и баланс сил изменится.

Опыт политических баталий в марте-апреле показал, что мирным путем ельцинистам еще раз выиграть уже не удастся. Оставался выбор - или отказ от разграбления страны, или военный переворот.

Впрочем, это обвинение требует доказательства.

 

1.3. Почему для продолжения политики "шока без терапии"

был нужен авторитарный режим?

 

Начну с того, что идея авторитарного режима, как условия перехода России к рынку, появилась задолго до октября 1993 г. Эксперты демократических социалистических сил (в том числе и авторы этой книги) не только писали, но и кричали об этой угрозе за несколько лет до государственного переворота 1993 года, еще до августа 1991, ибо логика развития системы давно указывала на эту опасность. В Программном заявлении Партии труда, принятом в октябре 1992 года, уже прямо утверждалось, что президент в ближайшем будущем распустит парламент, ликвидирует систему Советов и пойдет на открытое нарушение законов.

На рубеже 1991/92 годов в стране началась идеологическая подготовка введения правого авторитарного режима: обелялся и рекламировался (при помощи прямой фальсификации статистики) опыт Пиночета, дискредитировались общедемократические ценности, внедрялась в сознание идея, что цель (рынок) оправдывает средства (репрессии, подавление прав человека, профсоюзов и т.п.). Идеи такого рода высказывали не только журналисты, считавшие себя "демократами", не только интеллигенты, считавшие себя либерально мыслящими, но и советники из аппарата Ельцина.

В течении 1992 года в окружении Ельцина неоднократно поднимался вопрос об ограничении прав профсоюзов, неоднократно с провокационными целями запрещались митинги и демонстрации оппозиции, что приводило 23 февраля и 22 июня 1992, 1 мая 1993 года к кровавым столкновениям милиции с демонстрантами и пикетчиками. В марте 1993 года Ельциным была предпринята первая попытка ограничить полномочия парламента и т.д.

В чем же причина? Где же тот "бифштекс", который заставил Ельцина - в недавнем прошлом высокопоставленного партийного чиновника - вспомнить о старых методах подавления демократии? Почему его сторонники из числа "новой номенклатуры", нуворишей ("новых русских") солидаризировались с вождем брежневской поры?

Причина - в парадоксальном соединении прежних традиций тоталитаризма и прежде всего - фантастической пассивности населения с задачами углубления "шоковых реформ", с новыми целями старых хозяев жизни и их новоявленных прихлебателей.

А эти цели на деле были весьма отличны от того, что провозглашали идеологи реформ и прежде всего крестный отец политики "шока без терапии" Егор Гайдар для широкой публики. У нас есть основания сомневаться, что все те, кто действовал в духе предложений Международного валютного фонда, добивались именно того, что обещали. Они заранее достаточно цинично заявляли в приватных беседах, что главная задача "реформ" - ввести общество в "точку невозврата" (есть такое понятие в авиации - точка, из которой самолет не может вернуться назад: горючего не хватит). Удастся ли посадить "самолет" рыночной экономики на новом аэродроме, да и есть ли он вообще; что будет с пассажирами в случае вынужденной посадки, да и собираются ли вообще сажать самолет пилоты - это неизвестно, да и не важно для тех, кто затеял полет и сидит за штурвалом, ведь у них есть парашюты.

Экономику вводили в точку невозврата, понимая, что будет обнищание большинства населения, экономический, социальный, культурный, межнациональный кризисы и т.п. Вводили цинично: писали для простачков программы (типа "500 дней" Явлинского, которого недавно вновь вынули из нафталина, хотя он не менее ответственен за пропаганду таких рыночных реформ, чем гротескно реализовывавший его рецепты Гайдар), обещали во время предвыборной борьбы то, что совершенно не собирались, да и не могли реализовать, подобно пресловутому обещанию "лечь на рельсы". Не отставали от Ельцина и его сподвижники в парламенте и в регионах, обещая во время предвыборной борьбы такие блага, которые требовали десятков триллионов тогдашних рублей. Неудачи сваливали на очередную пешку или даже слона, коих "сдавали" своим противникам в случае необходимости...

Почему было очевидно, что "реформы" лишь усилят кризис и зачем они в этом случае пропагандировались и осуществлялись явлинскими, ельциными, гайдарами и Ко ?

Постараемся коротко ответить на оба вопроса.

Очевидность провала шоковой терапии, неспособность такими методами лечить действительно больную экономику "реального социализма" была (и давно) показана многими отечественными и зарубежными экономистами. Аргументы были следующими.

Супермонополизированная экономика бывшего "социализма" на либерализацию цен ответит сокращением производства и гиперинфляцией, а превращение государственных монополий в частные лишь выведет последние из-под какого-либо контроля вообще.

Развертывание процесса первоначального накопления капитала в условиях гигантских диспропорций (в первую очередь в структуре цен на внутреннем и мировом рынках) неминуемо переориентирует подавляющее большинство капиталов в сферу посредничества (то есть спекуляции), особенно во внешней торговле, где норма прибыли в несколько раз выше, чем в производстве.

Разовое разрушение всех стереотипов жизни, складывавшихся на протяжении десятилетий, вкупе с резким падением уровня жизни не могло не вызвать роста социальной напряженности, политической борьбы и правового беспредела. Ожидать в этих условиях "рационального поведения" на рынке от продавцов и потребителей - наивность; достаточно понятно, что большинство населения на такие "реформы" отреагирует не ростом трудового и делового энтузиазма, а социальной пассивностью вместе с ростом иждивенческих тенденций.

Проведение экономических реформ в условиях сохранения политической власти номенклатуры (при смене поколения "брежневых" на "горбачевых", а затем "гайдаров"), затеявшей весь этот спектакль с переходом к рынку главным образом для того, чтобы сменить старую административную власть на собственность и капитал, не могло не вызвать дрейфа экономики по направлению к "номенклатурному капитализму". Должна была возникнуть и возникла крайне неэффективная смесь худших черт "реально не существовавшего социализма" (бюрократический произвол и привилегии, диспропорции, "глухота к социальным вопросам" и т.п.) с "реально не существующим капитализмом" (дикое социальное неравенство, вопиющее обнищание масс, коррупция в невиданных ранее масштабах, отсутствие действительно свободной конкуренции, широкое использование насилия для накопления капиталов и т.д.).

Наконец, опыт Восточной Европы однозначно свидетельствовал, что эксперименты с "шоковой терапией" несут в себе огромную опасность разрушительного кризиса...

Так почему же гайдары и ельцины пошли по этому пути и потащили по нему весь народ? Они были недостаточно компетентны? Наивны? Ошибались, идя по непроторенному пути?

Отнюдь. Они точно рассчитали, что именно хотят получить в результате и они эти результаты получили, хотя пока еще и не до конца. И именно потому, что новая номенклатура, коррупционеры и нувориши-мафиози еще не полностью реализовали свои цели, они решили в августе 1993 года реанимировать Гайдара как символ того, что они еще сильны, как залог того, что политика "шока без терапии" будет вновь проводится решительно и цинично, а не половинчато, как в том упрекали (безосновательно, впрочем) Черномырдина. Так какие же цели ставили перед собой поклонники "второй раз вице-премьера"?

Во-первых, им было необходимо вырвать власть из рук старой номенклатуры и, воспользовавшись энергией антибюрократической борьбы народа, сконцентрировать власть в своих руках - руках "новых бюрократов" и "новых богатых", не допустив ее перехода в руки народа, т.е. не допустив торжества демократии (демократия в переводе с древнегреческого, как известно, означает народовластие). Этой цели к середине 1993 года они еще до конца не достигли, а задача "углубления реформ" в условиях кризиса и падения уровня жизни поставила перед нынешними властями предержащими жесткий выбор: или диктатура для подавления справедливого недовольства народа или отказ от циничной политики "шока без терапии". Что предпочли те, кто стоит за Гайдаром, Ельциным и т.д., известно. Шанс отступления и сохранения в памяти поколений образа корыстолюбивых циников, но не преступников они уже потеряли.

Во-вторых, им было необходимо, как уже было замечено, не только отобрать у "предков" власть, но и обменять ее (частично или полностью) на собственность. Для этого надо было добиться обесценивания госсобственности и (или) возможности ее скупить по дешевке или заполучить бесплатно. И то, и другое легче всего было сделать в условиях гиперинфляции (сводящей стоимость госимущества, оцениваемого в заниженных ценах, к символическим величинам), кризиса (разоряющего вполне работоспособные предприятия) и правового беспредела, позволяющего осуществлять "приватизацию" часто не затрачивая даже символических сумм.

Итак, факты заключаются в том, что при всех внешних неудачах "гайдарономики", которую по политическим стандартам цивилизованного мира следовало бы расценить как катастрофический провал, "гайдарономика" имеет широкую поддержку. Ее поддерживает и стоящая у власти политическая элита, и, что гораздо более важно, довольно широкие социальные слои. Значит, для этих слоев продолжающееся сокращение производства, падение жизненного уровня населения, приобретающая заметные размеры безработица, инвестиционный коллапс, делающий невозможным переломить кризисные тенденции ранее 1996 года - все это не провал, не катастрофа, а успех.

Точнее было бы сказать, что все эти печальные для большинства населения явления безразличны тем, кто имел прямой интерес в гайдаровских реформах. Для них важны иные результаты реформ, которые не особенно афишировались. "Кому выгодно?" - это вопрос невозможно обойти в серьезном разговоре о реформах. Кому выгоден беспрецедентный рост финансового и торгового капитала при упадке капитала промышленного (относя сюда весь капитал, вовлеченный в производство товаров и услуг)? Да самому этому финансовому и торговому капиталу! Кому выгодны такие условия либерализации внешней торговли, которые сказочно обогащают экспортеров топлива и сырья и губят импортозависимые производства? Да самим этим экспортерам. При этом кое-что перепадает и производителям нефти, газа, цветных металлов и т.д. Кто заинтересован в бурном росте мелкого коммерческого посредничества и мелочной торговли ("челноки", палатки и т.п.)? Да те, кто делает на этом свой бизнес. Кому выгодно создание резервной армии труда? Да тем, кто уже сейчас делает страх перед безработицей главным регулятором трудовых отношений, ликвидируя на приватизированных предприятиях профсоюзы и нагло игнорируя трудовое законодательство...

Как видим, заинтересованных немало. Но ведь еще больше тех, кто ничего не выиграл и лишь цепляется за надежду, что вскоре будет лучше, до жути боясь признаться самому себе, что в который раз оказался обманутым. Однако с каждым месяцем недовольство росло и к сентябрю 1993 года сложилась ситуация, когда с одной стороны, ельцинисты столкнулись с угрозой консолидации (а вслед за этим и победы) оппозиции и потому с необходимостью "решительных" действий; с другой стороны, пассивность народа и сохраняющиеся противоречия и непоследовательность в лагере оппозиции давали президенту и его команде хорошие шансы на победу.

Решительный момент наступил.

 

ЧАСТЬ 2. КОНФЛИКТ

 

Август 1993 года выдался тревожным. Президент недвусмысленно обещал "горячую осень", заговорил о намеченной артподготовке, нацеленной против парламентской оппозиции, а чтобы его слова не были приняты только за красивые фразы, провел посещения элитных воинских частей, расположенных вокруг Москвы, не скупясь на обещания улучшить условия для солдат и офицеров этих частей. Оппозиция, опираясь на созданную летом телевизионную программу "Парламентский час", начала активную пропаганду своих взглядов.

Вице-президент Александр Руцкой пустил в ход обвинения против высших чиновников (в том числе министров) в широкомасштабной коррупции. Подавляющее большинство из этих обвинений были признаны прокуратурой обоснованными и требующими официального расследования. В ответ президент создал свою комиссию по борьбе с коррупцией, начавшую свою работу с обвинений против Руцкого, что стало предлогом для незаконного "временного отстранения" его от должности.

Как стало ясно после октябрьских событий, эти обвинения были целиком вымышленными, а документы, якобы подтверждающие обвинения - грубыми фальшивками, изготовленными при содействии именно тех лиц, которых Руцкой назвал причастными к коррупции. Весьма вероятно, что происхождение этих фальшивок не было тайной для некоторых членов президентской комиссии. Это было выяснено в ходе следствия, которое вела московская городская прокуратора.

Однако тогда, в августе-сентябре 1993 года, рядовому гражданину трудно было разобраться в потоке обвинений и контробвинений. Во всяком случае, взаимная неприязнь между командой президента и лидерами оппозиции, опиравшимися на парламент и вице-президента Руцкого, становилась все более открытой. Все говорило о том, что впереди - острый политический конфликт.

 

2.1. Политическое противостояние

 

2.1.1. Указ N 1400

 

Хотя стремление Ельцина разделаться с надоевшим ему парламентом и стеснявшей его Конституцией были уже очевидны, его выступление вечером 21 сентября с объявлением о роспуске Верховного Совета и Съезда народных депутатов, о лишении депутатов парламентской неприкосновенности, о прекращении действия ряда статей Конституции и о приостановке деятельности Конституционного суда было почти неожиданным. Впрочем, примерно за сутки до этого выступления парламент был встревожен прибытием в столицу дополнительного контингента войск специального назначения. Парламент даже успел выяснить, что данное министром внутренних дел Ериным объяснение присутствия этих войск их участием в операциях против уголовного мира Москвы оказалось целиком ложным. Но Ельцин уже принял решение. Роковой шаг был сделан

____________________

 

УКАЗ ПРЕЗИДЕНТА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

О поэтапной конституционной реформе

в Российской Федерации

В Российской Федерации сложилась политическая ситуация, угрожающая государственной и общественной безопасности страны.

Прямое противодействие осуществлению социально-экономических реформ, открытая и повседневно осуществляемая в Верховном Совете обструкция политики всенародно избранного Президента Российской Федерации, попытки непосредственного осуществления функций исполнительной власти вместо Совета Министров со всей очевидностью свидетельствуют о том, что большинство в Верховном Совете Российской Федерации и часть его руководства открыто пошли на прямое попрание воли российского народа, выраженной на референдуме 25 апреля 1993 года. Тем самым грубо нарушен закон о референдуме, согласно которому решения, принятые всероссийским референдумом, обладают высшей юридической силой, в каком-либо утверждении не нуждаются и обязательны для применения на всей территории Российской Федерации.

Съезд и Верховный Совет предпринимают систематические и все более активные усилия узурпировать не только исполнительную, но и даже судебную функции.

В то же время ими до сих пор не только не создана законодательная основа реализации Федеративного договора, но принимаемые решения зачастую противоречат федеративной природе Российского государства.

Конституционная реформа в Российской Федерации практически свернута. Верховный Совет блокирует решения Съездов народных депутатов Российской Федерации о принятии новой Конституции.

В текущей работе Верховного Совета систематически нарушаются его регламент, порядок подготовки и принятия решений. Обычной практикой на сессиях стало голосование за отсутствующих депутатов, что фактически ликвидирует народное представительство.

Таким образом, нарушаются сами основы конституционного строя Российской Федерации: народовластие, разделение властей, федерализм. Еще не успев возникнуть и окрепнуть, дискредитируется сам принцип парламентаризма в Российской Федерации.

В сложившихся условиях единственным, соответствующим принципу народовластия средством прекращения противодействия Съезда, Верховного Совета, с одной стороны, Президента и Правительства, с другой, а также преодоления паралича государственной власти являются выборы нового парламента Российской Федерации. Такие выборы не являются досрочными выборами Съезда народных депутатов Российской Федерации, Верховного Совета Российской Федерации и не нарушают волю народа, выраженную на референдуме 25 апреля 1993 года.

Необходимость выборов диктуется также тем, что Российская Федерация - это новое государство, пришедшее на смену РСФСР в составе СССР и ставшее международно признанным продолжателем Союза ССР.

Учитывая, что в действующей Конституции Российской Федерации не предусмотрена процедура принятия новой Конституции, политические партии и движения, группы депутатов, участники Конституционного совещания, представители общественности неоднократно обращались к Президенту Российской Федерации с предложениями незамедлительно назначить выборы в новый Федеральный парламент.

Стремясь к ликвидации политического препятствия, не дающего народу самому решать свою судьбу;

учитывая неудовлетворяющее парламентским стандартам качество работы Верховного Совета и Съезда народных депутатов Российской Федерации;

принимая во внимание, что безопасность России и ее народов более высокая ценность, нежели формальное следование противоречивым нормам, созданным законодательной ветвью власти;

 

В ЦЕЛЯХ:

сохранения единства и целостности Российской Федерации; вывода страны из экономического и политического кризиса; обеспечения государственной и общественной безопасности Российской Федерации;

восстановления авторитета государственной власти;

основываясь на статьях 1, 2, 5, 121 Конституции Российской федерации, итогах референдума 25 апреля 1993 года,

ПОСТАНОВЛЯЮ:

1. Прервать осуществление законодательной, распорядительно-контрольной функций Съездом народных депутатов Российской Федерации и Верховным Советом Российской Федерации. До начала