Гармоничное самоутверждение в обществе как источник силы позитивного маргинала

Итак, что в понимании блага представляется самым необходимым в рамках концепции позитивного маргинализма? Все время оперируя понятиями внешнего и внутреннего, уместными в данной работе, мы и далее поставим вопрос о соотношении блага общественного и личного. Сподвигают нас на это факты, говорящие о том, что очень часто люди, внесшие огромный вклад в развитие цивилизации, влачили весьма жалкое существование. То есть, принося благо человечеству, сами они его не имели. Презираемые быдлом, не умеющие (а часто и не желающие) установить нормальный контакт с обывателями, они испытывали затруднения во взаимодействии с обществом, не находили достаточно понимания, а нередко и средств к существованию. Рассмотрим несколько исторических примеров.

Джордано Бруно. Великий ученый и философ эпохи Возрождения. Родился в Ноле в 1548 году, в 1572 году стал священником. С юных лет проявлял способность генерировать нестандартные идеи, а также готовность утверждать собственное, оригинальное мнение. В течение всей жизни он подвергался преследованиям, в результате чего весьма часто менял места своей дислокации, будучи вынужденным бежать сначала в Рим, потом в Геную, Ноли, Савону, Турин, Венецию, затем в Швейцарию, в Женеву. Позже Бруно жил во Франции и в Англии, откуда после относительно благополучного периода существования ему вновь пришлось бежать, на этот раз в Германию. Трудности мыслителя продолжались всю жизнь, завершившуюся так же печально. В 1593 году в Риме философ уже не в первый раз предстал перед судом, где после безуспешных попыток убедить его отречься от некоторых тезисов был приговорен к сожжению на костре, что и было исполнено на Кампо деи Фьори (Поле цветов) 17 февраля 1600 г.

Не намного легче была судьба и у другого великого человека – Галилео Галилея, родившегося в 1564 году. Потребуется немало времени, чтобы перечислить все его достижения, относившиеся к математике, физике, динамике, астрономии, оптике, а также, не в последнюю очередь, к философским изысканиям. До сих пор отдельные положения его наследия включены в обязательную школьную программу. Но, к сожалению, нельзя сказать, что этот человек, обессмертивший свое имя на века, при жизни пользовался достаточным почетом. Напротив, как и Джордано Бруно, он часто становился объектом преследований. Став жертвой доноса в Священную канцелярию и будучи обвиненным в ереси из-за приверженности учению Коперника, в 1616 году он предстал перед судом. Затем последовал запрет на преподавание. В 1633 году, поскольку Галилей не прекратил своей научной деятельности, он вновь подвергся суду, был осужден и принужден к клятвенному отречению. Пожизненное заключение ему сразу же заменили на ссылку, в которой он не мог ни с кем встречаться и ничего писать, не получив предварительно на это разрешения.

Бенедикт Спиноза. Известный философ, ученый, образованнейший человек был отлучен от синагоги за свободомыслие, а перед этим на него было совершено покушение фанатика. Спинозу спасла лишь собственная ловкость и быстрота реакции. Выдающийся мыслитель зарабатывал себе на жизнь, шлифуя оптические стекла. А когда ему предложили занять университетскую кафедру в Гейдельберге, он вежливо, но твердо отказался, опасаясь, что официальный пост ограничит его свободу как мыслителя.

А.Д. Сахаров. Наш современник, известный ученый. Посвятил свою жизнь не только науке, но и борьбе за права человека. В условиях социалистической диктатуры Андрей Сахаров выступал против ядерных испытаний (являясь, кстати, разработчиком ядерного оружия), против преследования инакомыслящих, за отмену смертной казни, обращался к властям с предложениями о проведении экономических и других реформ. В 1968 году он совершил шаг, для сверхсекретного ученого весьма опасный, – передал друзьям для распространения в Самиздате программную статью «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе», прекрасно понимая, что она «уйдет» за рубеж. Осуждая гонку ядерных вооружений, Сахаров призывал к сотрудничеству СССР и США, требовал объединения советских и американских усилий для борьбы с глобальной угрозой голода, выступал за отмену цензуры, политических судов и против содержания диссидентов в психиатрических больницах. Статья вышла на Западе общим тиражом более 20 млн. экземпляров. Реакция советских властей считается довольно мягкой. Его уволили со всех постов, сослали в ссылку и назначили на самую низкую должность из тех, которые мог занимать академик.

Есть и другие примеры. Нельзя сказать, что все великие люди имели несчастливую судьбу. Но, в то же время, совершенно очевидно, что способность творить непреходящее не гарантирует личного благополучия. Напротив, с определенной долей уверенности можно утверждать, что сами по себе качества выдающегося человека могут создавать дополнительные трудности для своего носителя. Тому есть ряд причин.

Очень часто получается так, что созидаемое выдающимися людьми оказывается невостребованным. Интересы приземленного обывателя ограничены, а именно эти люди и образуют большинство. Следовательно, на продукт творчества гения не будет спроса. Со всеми вытекающими последствиями. Например, есть свидетельства, что известный русский ученый К.Циолковский жил в крайней нужде и подвергался осмеянию за свои идеи покорения космоса. Кому они нужны, говорили обыватели. Иное дело - продавец колбасы! Вот воистину полезный человек! Всегда тяжело обгонять свою эпоху. «Вкус высшей натуры обращается на исключения, на вещи, которые по обыкновению никого не трогают и выглядят лишенными всяческой сладости; высшей натуре присуща свое­обычная мера стоимости» [30;517].

Вообще существует фундаментальная проблема для творческих людей: чтобы результаты творения обрели признание, они должны стать в определенной мере популярными, чтобы стать популярными, они должны понравиться массам, а чтобы понравиться массам, им необходимо быть доступными для масс. Что, в свою очередь, подразумевает отсутствие сложных идей, смыслов, нетривиальных задач, глубины содержания, утонченности эстетических особенностей и т.д. То есть, нацеленность на популярность выхолащивает из гениальных идей саму гениальность. Круг замкнулся.

Однако же отметим здесь, что иногда гениям везет. Ведь жизнь обладает бесконечным многообразием, и порой случается так, что реализация их гениальных способностей находится в согласии с так называемой рыночной конъюнктурой. Тогда деятельность гения востребована внешней средой – чаще обывателями – т.е. экономикой либо иной системой. Особенно это проявилось начиная с двадцатого столетия, когда развивающийся мир не раз открывал возможность выдающимся людям обрести признание, славу и богатство. И я имею в виду не только такие примеры, как создатель кубика Рубика, но и действительно исторических личностей. Томас Эдисон, например. Или наш соотечественник, Игорь Васильевич Курчатов, один из основателей российской атомной отрасли, по словам академика Евгения Велихова, оказавшийся в нужное время в нужном месте. Но, несмотря на то, что в наши дни, характеризующиеся глобализацией, возможности самореализации достаточно широки, следует помнить, что проблема все равно остается, ибо массовые потребности сконцентрированы на обыденном, а выдающиеся люди творят уникальное. И в этой связи еще одна проблема.

Гений порывает с традицией, идет против устоявшегося. По определению. Ранее мы уже обсудили и аргументировали эту идею. Действительно, если человек творит значимое, то он не может быть как все, ибо «все», масса, неординарного не созидают. Но это прямой путь к приобретению неприязни со стороны обывателей. Они не любят тех, кто на них не похож, и тем более тех, кто лучше их. Неприязнь к выдающимся людям (позитивным маргиналам) можно признать как факт, данность социальной реальности. Это относится к гениям любого масштаба. Например, Гаутама Будда и Иисус Христос – люди, стоящие у истоков двух основных на сегодняшний день религий мира. Сегодня их именам молятся сотни миллионов. Даже миллиарды, если вспомнить про Индию. Но в свое время над ними смеялись, их считали за ненормальных, посвящающих свою жизнь всякой ерунде, а когда их влияние оказалось заметным, начали преследовать. Трагический конец Иисуса сегодня всем известен. «Добрые должны распинать того, кто находит себе свою собственную добродетель! Это — истина!» [31;154].

Быть не таким, как все, предлагать нечто новое всегда было небезопасно. Психолог М. Литвак в одной из своих книг даже указывает критерий, согласно которому «если вы действительно придумали что-то принципиально но­вое, оно должно встретить ожесточенное сопротивление сверху и молчаливое неприятие снизу. Если же вашу идею все восторженно приняли, значит, в ней нет ничего принципиаль­но нового» [25;83]. «Авторитарная личность с восхищением смотрит в прошлое: то, что было, будет продолжаться вечно; стремиться к чему-то новому и непознанному, чего не существовало ранее – это или безумие или преступление. Чудо творчества – а творчество всегда чудо – не вмещается в рамки ее восприятия» [50;213].

Впрочем, для того, чтобы заслужить ненависть со стороны обывателей, предлагать что-то новое необязательно. Достаточно быть на них непохожим, иметь другие цели, ценности, задачи, быть в чем-то лучше их. Тогда неприязнь и зависть вам обеспечены. А следовательно, всевозможные препятствия на вашем пути. Начиная от неумышленных – когда будет просто сложнее договориться, установить надлежащие отношения, и заканчивая умышленными – когда обиженные обыватели будут чинить вам всяческие козни, злорадствуя вашим проблемам. «…Ты говоришь: «Неви­новны они в своем маленьком существовании». Но их узкая душа думает: «Виновно всякое великое существование»… Остерегайся же маленьких людей! Перед тобою чувствуют они себя маленькими, и их низость тлеет и разгорается против тебя в невидимое мщение» [31;38-39]. «Ты стал выше их; но чем выше ты подымаешься, тем меньшим кажешься ты в глазах зависти. Но больше всех нена­видят того, кто летает» [31;46].

Уже обсуждавшихся выше приоритетов позитивного маргинала, включающих стремление к собственному, разумному мнению, заменяющему воспринятые извне стереотипы, осознание себя, обретение новых ценностей, поиск своего Пути взамен стадному следованию за лидером, – вполне достаточно для того, чтобы в практической деятельности нажить себе достаточно проблем. «Но кто же ненавистен народу, как волк собакам, - свобод­ный ум, враг цепей, кто не молится и живет в лесах. Выгнать его из его убежища - это называлось всегда у на­рода «чувством справедливости»; на него он все еще натравли­вает своих самых кусачих собак. «Истина существует: ибо существует народ! Горе, горе ищу­щему!» — так велось исстари» [31;73]. «Все крайне индивидуальные мероприятия жизни возбуждают людей про­тив того, кто к ним прибегает; они чувствуют, что необычайный образ жизни, которым пользуется для своего блага такой чело­век, унижает их как обыденных существ» [31;455]. Ведь «мы не ненавидим еще человека, коль скоро считаем его ниже себя; мы ненавидим лишь тогда, когда считаем его рав­ным себе или выше себя» [31;304].

Кроме того, в большинстве случаев обыватель просто не может понять непохожего на него - для понимания необходимо наличие у реципиента особых качеств, соответствующих, или, если хотите, сопричастных воспринимаемому. Иными словами, для того, чтобы понять что-либо, нужно самому уже иметь это внутри. Сам процесс понимания можно рассматривать как подводку под образец (Ивин А.А.). Когда человек нечто понимает, происходит улавливание обобщенной идеи, которая сопоставляется с уже имеющимися в его голове схемами, матрицами, образцами, и осуществляется выбор, чему из них она соответствует. То есть, новое знание воспринимается и структурируется в соответствии с уже имеющимся.

Оговоримся, здесь мы умышленно приводим упрощенную модель понимания, поскольку разбираем ее в одном из последующих разделов. В данном случае главный акцент – на трудностях в понимании обывателями выдающихся людей, связанных с тем, что способность к восприятию и оценка воспринятого находятся в непосредственной связи с наличным багажом знаний. При этом то, что выходит за рамки этого багажа, не только не может быть усвоено, но и обычно представляется абсурдным, хаотичным. Для человека, не знакомого с математикой, серьезная работа по этой дисциплине будет представлять собой бессмысленный набор непонятных символов, не имеющий никакого практического значения, не обладающему музыкальным слухом прекрасная музыка покажется какофонией, а глухой – вообще ее не услышит.

Одно и то же явление будет понято и интерпретировано по-разному людьми с разным интеллектуальным и духовным потенциалом. Например, взяв в руки роман «Анна Каренина», «..абориген извлекает информацию, что это – книга, иной информации для него в этом предмете нет; дворник дядя Вася извлекает информацию, что в книге рассказывается, как одна баба под поезд бросилась, а академик делает выводы о психологизме Толстого, о поэтике его строки и рассуждает о литературоведческих нюансах построения образа Анны Карениной… Если смыслы, содержащиеся в книге, содержатся и в нас, мы их поймем. Если мы не знаем даже отдаленно, что такое любовь между мужчиной и женщиной – не только сами этого не испытывали, но даже ни разу в жизни не встречались с подобным явлением, - тогда «Анна Каренина» действительно будет лишь книгой о несчастном случае на железной дороге, и не более того. А если никогда не видели поезда и не знаем о существовании железной дороги – роман станет для нас убого-фантастическим повествованием о том, чего на самом деле не бывает. Процесс постижения информации – это процесс сравнения некоего ряда знаков с теми смыслами, которые уже известны нам» [8;30-31].

Поэтому «пошлым натурам все благородные, великодушные чувства кажутся нецелесообразными и оттого первым делом заслуживающими недоверия: они хлопают глаза­ми, слыша о подобных чувствах, и как бы желают сказать: “наверное, здесь кроется какая-то большая выгода, нельзя же всего знать” - они питают подозрение к благородному, как если бы оно окольными путями искало себе выгоды. Если же они воочию убеждаются в отсутствии своекорыстных умыслов и прибылей, то благородный человек кажется им каким-то глупцом: они презирают его в его радости и смеются над блеском его глаз… С благородными склонностями должна быть связана какая-то болезнь ума» - так думают они и при этом поглядывают свы­сока, не скрывая презрения к радости, которую сумасшедший испытывает от своей навязчивой идеи» [30;516-517].

Ситуацию с непониманием осложняет и то, что непонимающий чаще всего весьма уверен в своей компетентности. Есть такая поговорка: профессор медицины знает о болезнях кое-что, врач знает многое, а фельдшер знает все. И правда, закономерность схвачена точно. Подойдите к тому же дворнику – скорее всего окажется, что все философские, смысложизненные вопросы для него решены, ему все ясно и понятно. И наоборот, человек, глубоко погрузившийся в проблему, понявший ее, осознает всю неоднозначность и поливариантность возможных решений. Обыватель же, как правило, не имея представления о тонкости и глубине, с негодованием отвергает все непонятное ему. «”Это не нравится мне”, - Почему? - “Я не дорос до это­го”. - Ответил ли так когда-нибудь хоть один человек?» [31;305].

Вот такая ситуация. Нельзя сказать, что картина выглядит оптимистично. Но и чрезмерный пессимизм также не уместен. Моя практика показывает, что отдельные люди настолько боятся отрицательного отношения к себе со стороны обывателей, что сознательно дают себе установку «быть как все», таким образом, закрывая себе перспективы обретения неординарных достоинств. Разумеется, такое решение неприемлемо и аналогично желанию всю жизнь оставаться бедным и больным, опасаясь навлечь на себя зависть соплеменников в противоположной ситуации. Жизнь есть вызов, как говорил Карлос Кастанеда, и полноценный человек способен этот вызов принять. Положение не является безвыходным.

Зафиксируем некоторые промежуточные выводы. Приходится констатировать, что любой человек, в чем-либо существенно превосходящий обывателей, неизбежно натолкнется на непонимание и неприязнь с их стороны. Таков закон. Причем суть его не меняется в зависимости от особенностей той социальной реальности, в которой происходит действие. Конкретные же последствия для позитивного маргинала могут быть различными, и если в одной стране его за свободомыслие могут зажарить на костре или придумать что-нибудь еще, то в другой он отделается просто молчаливым неприятием «правильных людей».

Примером первого, кстати, является современный случай, произошедший в 2002 году в одном африканском государстве, кажется, Зимбабве. Там пытались провести финал конкурса красоты «Мисс мира», что уже само по себе вызвало праведный гнев местных обывателей, для которых проведение такого мероприятия было вопреки «понятиям». Гнев, между прочим, выразился в социальных беспорядках с погромами. Когда же одна из местных журналисток, описывая конкурс в газете, бросила неосторожную фразу, что пророк Мухаммед, явись он на землю, мог бы выбрать себе жену из числа конкурсанток, праведное возмущение народа оказалось столь велико, что властям под давление общественного мнения пришлось казнить эту журналистку. Казнь прошла по закону, после суда, приговорившего ее к смерти за что-то типа оскорбления религиозных чувств. Верующие остались удовлетворены.

Западному человеку произошедшее справедливо кажется дикостью. И с этим можно согласиться. Однако нельзя утверждать, что западный обыватель отличается от зимбабвийского принципиально. Отличие лишь внешнее, различаются только проявления, в случае с европейцами существенно смягченные демократическим строем и значительно более высоким культурным уровнем. А сам принцип у них как раз един. Ведь «…публичное разрешение на право выбора между пятью политическими мнениями льстит многим, которые не прочь выглядеть самостоятельными и ин­дивидуальными и бороться за свои мнения. Но, в конечном счете, безразлично, велено ли стаду иметь одно мнение или разрешены все пять, - кто уклоняется от пяти общественных мнений и отступает в сторону, тот всегда оказывается один на один против всего стада» [30;608].

С этим ничего не поделаешь, но к этому надо быть готовым. Неизбежность противостояния с обывателями вынуждает искать решения, позволяющие сохранить себя и одновременно вести эффективную деятельность. Способность их находить весьма важна и является неотъемлемым качеством позитивного маргинала. Ведь все, что ведет к самоуничтожению или хотя бы подрыву собственных позиций, не может быть признано положительным, если рассматривать его в рамках одной человеческой жизни. Мы уже видели это на примерах судеб выдающихся людей. Достойная ли цель – свершить великое, претерпеть презрение обывателей, умереть в безвестности, но зато после быть прославленным в веках? Вне зависимости от ответа на этот вопрос, мы полагаем, что возможен и иной путь, с такими жертвами не сопряженный. Собственно, поиску его и посвящена эта работа в целом.

Принимая в расчет сказанное, мы полагаем, что нельзя в полной мере назвать маргинала позитивным, если он не самоутвердился в обществе в достаточной степени. В роли изгоя мало хорошего. Человек, превосходящий остальных, должен суметь создать себе условия существования, также превосходящие средние.Быть «продвинутым», но в то же время успешно жить среди обывателей, используя свои преимущества, – вот по-настоящему достойная задача. Задача эта непроста. По ряду причин.

Умение эффективно жить среди людей требует соблюдения исполняемых ими ритуалов, навыков грамотной игры своей социальной роли. Но важно при этом – не зависеть от этих ритуалов, быть внутренне свободным, не сживаться со своей ролью, понимая, что существует мир людей с его условностями, отштампованными внешними формами, но существует также и внутренний мир, с нашей божественной, уникальной сущностью, которую надлежит оберегать и развивать, а не адаптировать (читай – редуцировать) к требованиям внешних условий.

Это лучше, чем жить отшельником, быть ингорируемым обществом и самому высокомерно игнорировать его. Такое бытие не будет эффективным, ведь для достижения эффективности нужно тесно взаимодействовать с общественными процессами, если хотите, удачно включаться в них. Не теряя при этом себя.

Данная тема весьма широка, и известно множество людей, уже решивших сходную проблему в своей жизненной практике. Есть различные подходы. Например, упомянутый уже К. Кастанеда, описывая учение Дона Хуана, говорит о подходе, именуемом «контролируемой глупостью». В соответствующих разделах мы уделим внимание возможным решениям. Сейчас же хотелось бы подчеркнуть, что развития требуют не только духовные пласты, повышенное внимание к которым оправданно, когда речь идет о выдающихся людях, но и материальные. Последний вопрос проявляется еще и в таком ключе. Высокодуховная личность порой испытывает затруднения при необходимости влияния на не столь развитых собратьев. Многие ли могут быть восхищены вашим кругозором, образованием, способностями, если при этом вы ведете нищенское существование, характерное, например, для большей части постперестроечной российской интеллигенции? Обыватели, скорее всего, подвергнут вас осмеянию, а поймет лишь тот, кто сам богат соответствующими ценностями.

Здесь уместно привести еще один где-то вычитанный мной пример. Если собаке дать книгу, она ее обнюхает и оценит: является ли сей предмет едой? – Не является; Может ли он быть половым партнером? – Не может. Все, интерес к книге исчерпан. Исходя из собачьего мировоззрения, книга является вещью совершенно бесполезной. Не раз вспоминалась эта логика рассуждений, когда очередной доморощенный бизнесмен убеждал меня в тщетности, бесполезности, бессмысленности или даже абсурдности занятий философией. (Помните собачью поговорку: если это нельзя съесть или трахнуть, значит на это можно пописать).

Но вот если собаку хорошенько ударить книгой (желательно толстой) по башке, то у нее надолго останется впечатление о значимости этого предмета. Это я к тому, что грамотное развитие материальной стороны может не только содействовать самосохранению, но и поддержать и укрепить духовное.

Сказанное испробовано мной на личном опыте. Когда я в большей степени посвящал себя занятиям наукой и философией, получая весьма низкую зарплату и перебиваясь случайными приработками, обыватели смотрели на меня свысока, с пренебрежением, в лучшем случае, с непониманием. Несмотря на то, что степень интеллектуалоемкости моего труда была несопоставимо выше, чем у них. Когда же, волею судеб, я устроился на работу аналитиком в одну очень солидную компанию, отношение ко мне изменилось. Пренебрежение, высокомерие исчезло, появилась внешняя доброжелательность и уважение. Наряду с завистью. Причем, что интересно, изменение в отношении отразилось и на внимании к моим философским идеям. Если раньше обыватели презрительно ухмылялись, говоря: «Он дурак, философией занимается, книги читает, а я живу, как человек, – свой контейнер на рынке имею», то потом стали говорить: «Он умный, образованный парень, работает в серьезной компании стратегом, все понимает, и в философии силен». При том, что сам я остался прежним. Вот такая история.

Таким образом, первый тезис состоит в том, что позитивность маргинализма, в нашем понимании, неразрывно связана с гармоничным самоутверждением в обществе. И не слушайте тех, кто призывает вас бросить все и уединиться в своем духовном мире, обслуживая высшие ценности. Мы тоже за эти ценности, но выступаем за высокое качество обслуживания! Ведь убедительный материальный уровень существенно усиливает возможности духовного влияния.