Как познавательная проблема

Понятие государственно-правовой закономерности представляет собой научную абстракцию высокой степени обобщения. Чтобы такое понятие могло появиться, требовалось располагать некоторым начальным количеством выявленных наукой конкретных государственно-правовых закономерностей. Это продукт познавательной активности человека, который практически с самого момента возникновения государства и права проявляет деятельный интерес к природе и устройству этих социальных явлений, чтобы иметь возможность принимать решения, делать выбор, налаживать правовую жизнь и находить свое место в этой жизни. При этом нет ничего естественнее, чем стремление обнаруживать объективные закономерности, управляющие развитием государства и права, и опираться именно на них как на самое устойчивое и существенное в правовой жизни общества.

Правосознание каждой личности или социальной группы, как правило, содержит те или иные представления о государственно-правовых закономерностях. Однако формы и способы, при помощи которых закономерности государства и права отражаются в индивидуальном и общественном сознании, могут быть весьма разнообразны. Как представляется, можно вести речь о трех основных путях духовно-практического освоения государственно-правовых закономерностей: эмоционально-психологическом, идеологическом и научном.

Эмоционально-психологическая форма основана на интуитивном понимании и ощущении закономерности. Подобные представ-

ления могут формироваться как в результате непосредственного столкновения с практикой государственно-правовой жизни, так и под влиянием чужого опыта и господствующих настроений в обществе. Для этой формы осознания закономерностей характерно отсутствие явно выраженной аргументации и слабая опора на факты; у субъекта складывается собственный образ правовой жизни, то есть свое мнение о том, что и как происходит в сфере юридической практики, в том числе об индивидуально значимых для него государственно-правовых закономерностях, но сам носитель этих взглядов часто не оценивает их как свои выводы о закономерностях права; более того, сами эти представления и убеждения часто имплицитны и вообще не формулируются субъектом в явном виде. В то же время такие представления о государстве и праве обладают сильным элементом оценочности, причем в российском массовом правосознании эта оценка чаще всего носит сдержанный или отрицательный характер. Кроме того, они обычно стереотипны и имеют довольно широкое распространение, часто в виде устойчивых клише. Например, расхожее выражение «Закон что дышло» в примитивной, неразвернутой форме констатирует закономерность, согласно которой представители социальных верхов в России имеют обыкновение произвольно толковать и применять закон в соответствии со своими интересами.

Идеологическое освоение государственно-правовых закономерностей принимает форму относительно систематизированного, внутренне связанного комплекса суждений, по преимуществу носящих рациональный характер. Однако целью идеологии является не установление объективной истины, а социальная целесообразность, прямая защита чьих-либо социальных интересов, формирование определенного общественного мнения, массового настроя. Идеология всегда активна, являясь определенным руководством к действию; истина же для нее выступает лишь тактическим, необязательным средством. В науке познание идет от фактов к выводам, в идеологии же, наоборот, вначале выдвигаются некоторые готовые положения и лишь затем подбираются подходящие к ним факты. Таким образом, в науке конечный результат познания всегда непредсказуем, в идеологии же он известен заранее. Идеологические положения могут иметь высокую социальную ценность, быть про-

грессивными и полезными для общества. Вместе с тем любая идеология в силу своей неизбежной тенденциозности отражает в лучшем случае одну сторону каждого явления, тем самым давая неполную и искаженную картину социального мира. Если те или иные суждения о государстве и праве подаются в категоричной, безапелляционной форме, если они не снабжаются достаточно весомыми аргументами, если их носитель с ходу отвергает все возражения или уклоняется от их обсуждения по существу, если к тому же эти утверждения являются выгодными какой-либо социально-политической силе – есть все основания считать их идеологическими. Идеологические суждения о государственно-правовых закономерностях можно почерпнуть не только из средств массовой информации, платформ политических сил, выступлений государственных и общественных деятелей, но часто и из научных работ. Так, многие государственно-правовые закономерности, изучавшиеся советской юридической наукой, в действительности носили не научный, а идеологический характер. Типично в этом смысле следующее положение: «не требует ныне специального выяснения вопрос о том, действует ли в социалистическом обществе объективная закономерность постоянного углубления и расширения социалистической демократии, так как действие этого закона можно считать доказанным»[286].

Научное познание государственно-правовых закономерностей направлено на получение точных, объективно истинных, полных и систематизированных сведений об этих закономерностях с использованием специально разработанного инструментария. Наука более рефлексивна, чем идеология: она существует и развивается лишь постольку, поскольку признает возможность ошибок и готова их исправлять – в известном смысле, сама ищет себе опровержений; «в современной культуре научное сообщество уважает несогласие как основу развития науки»[287]; идеология, напротив, не может допустить собственной ошибочности. Содержание науки меняется с появлением новых фактов, новых методов, а не под воздействием социально-политической конъюнктуры. Это позволяет с некоторой

степенью уверенности в составе науки отличать собственно научные элементы от чисто идеологических. В этой связи справедливо замечание Г.В. Мальцева: «Ученый должен четко осознавать различие научных и идеологических подходов, хотя ему, как человеку, непосредственно вовлеченному в общественную жизнь, трудно отказать в праве быть ближе к одной идеологии, чем другой, исповедовать ту или иную политическую веру. Но он обязан знать, где наука как «сфера истины» расходится с идеологией как «сферой интересов», где заканчивается политическая ангажированность и начинается долг ученого»[288].

Ценность знаний о государственно-правовых закономерностях в первую очередь определяется их истинностью, то есть соответствием аксиологически осмысленной правовой действительности[289]. Ложная закономерность, будь то добросовестное заблуждение или продукт идеологической борьбы, не может быть конструктивным фактором социальной деятельности, поскольку она создает превратное представление о правовой реальности, подталкивая к дальнейшим ошибочным выводам и действиям. При этом следует отметить: в случае, когда представление субъекта о закономерностях права строится не на рационально-логическом мышлении, а в основном на эмоциональном восприятии, истинность такого представления с трудом поддается проверке и корректировке. Такие знания, пусть вначале и соответствующие действительности, имеют тенденцию перерождаться в стереотипы профессионального правосознания, которые ведут к ограниченности мышления и с которыми очень трудно бороться. Идеология, как правило, стремится к убедительному обоснованию своих положений, в результате чего многие из них вполне могут носить истинный характер; однако она основана не на критическом анализе, а на упрощенной оценке окружающей действительности, ее трудно контролировать с точки зрения истинности, следствием чего является частое распространение необоснованных и просто ложных идей. Что касается научного познания, конечно же, оно не может гарантировать постиже-

ния абсолютной истины, поскольку его возможности ограничены; однако именно в науке существуют наиболее эффективные механизмы получения достоверных знаний и исправления допущенных ошибок.

Поэтому можно сказать, что познание государственно-правовых закономерностей тем ценнее, чем выше в нем степень научности. Двигаясь от интуитивно-психологической формы через идеологическое сознание к научному мышлению, представление о закономерностях государства и права приобретает все более истинный и практически значимый характер. В этом смысле верно, что любое развитое правосознание, в особенности профессиональное, «обязательно должно заключать в себе элементы научного правосознания»[290].

Научное исследование прежде всего характеризуется наличием определенной методологии, которая включает в себя не только конкретные приемы и способы поиска знаний, но и «всеобщие теоретические принципы методологического порядка, мировоззренческую позицию»[291]. Именно такие мировоззренческие принципы обладают первостепенным значением при исследовании государственно-правовых закономерностей, являясь критерием научности знаний и гарантией их истинности. В числе наиболее общих методологических принципов правового познания, на наш взгляд, можно указать принципы рациональности, критического мышления, системности, диалектического мышления и методологического плюрализма.

Принцип рациональности предполагает, что изучение государственно-правовых закономерностей должно опираться на объективный анализ реальных фактов в строгом соответствии с правилами логики. Рациональное мышление основано на признании всеобщей причинно-следственной связи событий и явлений. Иногда в ограниченности возможностей рационально-понятийного мышления видят показатель его несостоятельности, предлагая перейти от него к так называемому «дискурсивному» или «диалогическому» мыш-

лению[292]. Однако остается неясным, какой же именно может быть основа такого мышления, если не логической, и по какой причине результаты «внерационального» мышления должны оказаться более достоверными, если неизвестно даже, какими способами они будут достигаться и проверяться, ибо иных способов, кроме рациональных, наука еще не выработала.

Разумеется, следует учитывать, что принятие рационалистической установки вовсе не означает «возможности отыскать некую привилегированную, обеспечивающую однозначность и беспроигрышность… когнитивно-рациональную систему координат, которой можно было бы передоверить свободу и ответственность отношения человека к миру, когда человек, встав на позиции рационального сознания, выступал бы просто рупором, транслятором некой безусловной истины…»[293]. В этом смысле изучение государственно-правовых закономерностей должно носить не только рациональный, но и критический, творческий характер.

Принцип критического мышления противостоит догматическому, при котором положения науки объявляются абсолютной истиной, а попытки пересмотреть их встречают сопротивление. Научный критицизм, ведущий начало от древнегреческих софистов и Декарта с «картезианским сомнением», акцентирует внимание на подверженности человеческого разума ошибкам, которая не может не отразиться на качестве получаемых им знаний. При этом отнюдь не отрицается возможность постижения объективной истины: ведь если существует реальность и существуют суждения человека о ней, почему они не могут совпасть? Другое дело, что окончательной уверенности в истинности своих представлений нельзя добиться никогда; как верно подчеркивал В.И. Ленин, «законы вполне познаваемы для человека, но никогда не могут быть познаны до конца…»[294]. Такое отношение к государственно-правовым закономерностям, при котором их истинность постоянно ставится под воп-

рос, совсем не мешает их дальнейшему изучению, так как корректно сделанные выводы считаются достоверными, пока не вступят в противоречие с фактами. В то же время критический подход стимулирует прогресс науки, позволяя своевременно исправлять или полностью отбрасывать теории, не подтверждаемые практикой, и исключить ситуацию, при которой они в силу инерции подолгу тормозят развитие исследований. От рационально-аналитического стиля мышления неотделима идея «диалогизма» как важное следствие критического подхода. Принцип критицизма неоценим для науки как призыв уважать чужие взгляды, прислушиваться к мнению других, воспринимать и учитывать критику.

Принцип системности требует рассматривать любое явление, с одной стороны, как совокупность взаимосвязанных элементов, с другой же, как элемент более сложного структурного целого. Соблюдение этого принципа означает, что каждая государственно-правовая закономерность изучается в контексте сложной связи и взаимодействия явлений правовой жизни, как составная часть единой иерархической системы. Основными уровнями в системе государственно-правовых закономерностей выступают: 1) глобальные закономерности; 2) закономерности бытия правовых явлений; 3) закономерности функционирования правовых явлений.

Принцип диалектического мышления в первую очередь предполагает исследование действительности через существующие в ней внутренние противоречия. На наш взгляд, следует согласиться с тем, что после утраты господствующего значения в социальном познании, избавившись от мифов, диалектика, в том числе марксистская, перешла на самый продуктивный этап своего развития и наконец получила шанс для научного самоутверждения[295]. Как известно, основными законами диалектики являются закон отрицания отрицания, закон единства и борьбы противоположностей, закон перехода количественных изменений в качественные; эти законы, разумеется, не подменяют собой конкретных закономерностей государства и права – по мнению современных исследователей, «нет и не может быть особого класса законов, верховных законов,

производными от которых якобы являются конкретные, открываемые фундаментальными науками законы»[296]. Тем не менее, эти законы обладают реальным объяснительным потенциалом. Диалектическое мышление позволяет понять, что в правовой жизни постоянно взаимодействуют и сталкиваются противоречивые тенденции[297], что в отношении одного и того же правового явления могут быть верны два различных и даже противоположных суждения; в новейшей философии это известно как «принцип дополнительности».

Принцип методологического плюрализма означает, что методы правовых исследований должны органически дополнять друг друга, ни один из них не может оттеснять другие и пытаться подчинить их себе, как это было с методом диалектического материализма[298]. Представляется очень важным, чтобы методология правовой науки была динамичной, открытой для взаимодействия со смежными областями знаний, в противном случае она значительно обедняет свои возможности. Думается, не стоит смешивать плюрализм с эклектизмом, ведь эклектика заключается не просто в соединении различных методов, а в их внутренней несогласованности, несочетаемости, дисгармоничности. Поэтому даже самые несхожие методы могут составить единую, стройную систему, если заранее оценить познавательный потенциал каждого из них, определить, как он соотносится с остальными и в каких случаях может применяться.

Выявить государственно-правовую закономерность означает открыть определенную устойчивую повторяемость, связь явлений и фактов в сфере государства и права. Полученное научное положение должно в максимальной степени обладать теми основными свойствами, которые присущи закономерности. Отсюда, конкретный алгоритм исследования должен строиться именно таким обра-

зом, чтобы обеспечить установление этих свойств. Как представляется, научное исследование государственно-правовой закономерности включает в себя следующие познавательные операции: выбор области исследования; определение используемой терминологии; установление исходных фактов; установление повторяемости фактов; установление систематического характера связи; установление объективного характера связи; установление причинной обусловленности (объяснение) закономерности; верификация (проверка) закономерности.

1) Выбор области исследования. Если общим объектом юридической науки является правовая жизнь, то при проведении каждого отдельного исследования прежде всего необходимо выделить более узкую сферу, участок правовой жизни, который станет объектом изучения в данном конкретном случае. Необходимо определиться, какой именно круг государственно-правовых явлений будет рассматриваться на предмет обнаружения свойственных им закономерностей. По существу, речь идет о выдвижении первоначальной научной гипотезы, причем двоякого содержания: предполагается, что эта группа явлений правовой жизни обладает собственными специфическими закономерностями и что некоторые из этих закономерностей еще не известны.

При этом чаще всего изучение бывает направлено на такую совокупность явлений, о которой уже накоплен определенный объем знаний. Что заставляет ученых-юристов обратить внимание на ту или иную область государственно-правовой жизни? Прежде всего, таким стимулом выступают практические соображения, а также существование таких данных об этой сфере жизни, которые требуют дальнейшего углубления и развития. Иными словами, если некоторые закономерности уже выявлены, это побуждает к поиску новых, связанных с ними закономерностей. Когда эмпирический материал достигает «критической массы», то возникает необходимость в его упорядочении, систематизации, объяснении, что и осуществляется путем выявления закономерностей.

Классическим образцом такой области исследования применительно к правовой науке выступает, например, преступность. С одной стороны, это явление представляет для любого общества непреходящий практический интерес; с другой, преступность давно

изучается, и о ней всегда существует огромный и постоянно пополняемый объем сведений. Поэтому исследование закономерностей преступности никогда не утрачивает своей актуальности. Если в качестве объекта берется относительно малоизвестное явление – например, «правовое состояние»[299], «теневое право»[300] и т.п., – то это означает, что наличие у него собственных закономерностей лишь предполагается, что, разумеется, связано с долей научного риска.

Таким образом, данная стадия изучения государственно-правовых закономерностей представляет собой постановку проблемы: необходимо не только избрать объект, но и показать, что именно делает его перспективным для исследования, какие именно стороны данного правового явления еще не изучены.

2) Определение используемой терминологии. Наличие понятийного аппарата выступает непременным условием для познания государственно-правовых закономерностей[301]. Чтобы правильно ориентироваться в избранной сфере исследования, необходимо пользоваться единой и логически корректной системой терминов, обозначающих наблюдаемые и анализируемые явления; в противном случае не может идти речи о выявлении каких-либо закономерностей, поскольку невозможно установить связь между явлениями, когда последние лишены собственных наименований. Например, если в качестве объекта научного исследования взята преступность, то прежде всего необходимо решить, что будет пониматься под преступностью, каковы системообразующие признаки и границы этого явления, учитывая, что по этому поводу имеются весьма неодинаковые взгляды[302].

В случае, когда речь идет об общепризнанных понятиях, данная познавательная стадия не вызывает особых сложностей, однако отметим, что в юридической науке полная бесспорность и однозначность определений является крайне редким делом. Поэтому

можно утверждать: практически любое исследование государственно-правовых закономерностей должно включать в себя самостоятельную терминологическую часть, направленную на уяснение точного смысла и содержания используемых понятий. При этом совершенно новое определение может даваться в тех случаях, если термин вводится впервые; если же понятие уже находится в научном обороте, то следует опираться на сложившуюся традицию, то есть употреблять понятие в том значении, которое в целом соответствует представлениям научного сообщества. Попытки же заново, «с нуля» дать определение базовых понятий – например, понятия права – чреваты лишь дезорганизацией понятийного аппарата юриспруденции.

Особая роль при исследовании государственно-правовых закономерностей принадлежит правопониманию, которое задает в целом предметную и проблемную область юридического познания; «формулой юридического мира является понятие права… Понятие права – это сжатая юридическая теория, юридическая теория – это развернутое понятие права»[303]. Каждый из основных типов современного правопонимания фактически содержит собственную исследовательскую программу, по-своему определяя круг тех закономерностей, которые подлежат изучению. Так, позитивистское понимание права предполагает первоочередной интерес к закономерностям внутреннего строения права, его содержания и толкования; социологическое правопонимание концентрируется на закономерностях социального действия права; психологическая теория права – на закономерностях правового сознания и правового мышления; историческая школа – на закономерностях формирования права, и т.д. В современных условиях, как представляется, для целей познания государственно-правовых закономерностей наиболее плодотворной является комплексная научная установка, при которой за основу берется нормативное определение права, дополняемое социологическим подходом к анализу его значения и механизмов действия, что условно может быть названо нормативно-социологической концепцией права.

139

3) Установление исходных фактов.Зная сферу исследования и владея понятийным аппаратом, мы можем приступить к сбору научной информации, которая послужит материалом для выводов. Государственно-правовая закономерность – это феномен общественной практики, который существует и действует в реальной правовой жизни, поэтому для исследования необходимы в первую очередь эмпирические данные, конкретные факты; «познание сущности права начинается с анализа того, что дано на поверхности правовой действительности, то есть с непосредственной видимости правовых явлений»[304].

В правовых исследованиях задействуются две основные категории эмпирических фактов. Во-первых, это сведения о содержании норм права – действующих, отмененных, проектируемых и т.п.; во-вторых, данные из практики создания и реализации правовых норм, например, о ходе подготовки того или иного закона, о рассмотренных в суде делах и вынесенных решениях, о фактах правонарушений и т.п.

Что касается первой группы эмпирических данных, то для их получения в основном используется формально-юридический метод, который заключается в изучении и анализе письменных правовых источников с целью выявления их юридического содержания. Для сбора эмпирического материала другой разновидности, относящегося к государственно-правовой практике, в первую очередь имеют значение конкретно-социологические методы, к которым относятся наблюдение, опрос, контент-анализ и т.п.[305]

При этом главным требованием к получаемым сведениям выступает их достоверность, то есть соответствие действительности. В случае формально-юридического исследования особое значение имеет аутентичность исследуемого источника, то есть его официальный характер и подлинность его текста; проверка аутентичности источника представляет собой самостоятельную исследовательскую стадию, которая в дореволюционной литературе получила название «критика подлинности норм», то есть «удостове-

рение в том, что правило, которое подлежит применению в данном конкретном случае, действительно является юридической нормой, т.е., во-первых, что оно снабжено обязательной силой, и, во-вторых, что текст его именно таков, каким был санкционирован»[306]. После выяснения юридической природы источника следующей познавательной стадией является толкование, то есть установление содержания и смысла текста в целом и каждого из его отдельных положений, осуществляемое при помощи детально разработанных в юридической науке способов – грамматического, логического, систематического, историко-политического и др.

Проблема истинности исходных данных носит наиболее острый характер применительно к социологическим и историческим исследованиям в сфере государства и права. Например, объективное изучение исторических закономерностей становления советского социалистического государства и права чрезвычайно усложняется тем обстоятельством, что соответствующие архивные материалы, по некоторым свидетельствам, только в течение 20-х годов фальсифицировались по меньшей мере трижды[307].

Еще одно требование к полученному набору фактов – репрезентативность, то есть соответствие характеристик, полученных в ходе частичного, выборочного обследования какого-либо объекта, характеристикам этого объекта в целом[308]. В сущности, репрезентативность есть общий принцип эмпирического исследования, но особенно актуальна эта проблема в случае применения социологических методов. Выбрав для изучения какую-либо часть правовой жизни, мы должны прежде всего знать, какова степень полноты наших первичных знаний о ней. Стоит ли говорить, что полнота эта в любом случае относительна. Например, задавшись целью выявить внутренние структурные закономерности современного уголовного права как отрасли, мы имеем в своем распоряжении все нормы действующего уголовного законодательства; однако, если наш интерес направлен на закономерности правоприменительной

практики в уголовно-правовой сфере, то совершенно очевидно, что изучить каждый из многочисленных актов правоприменения невозможно. В последнем случае исследуемая совокупность неизбежно будет выборочной, и задача на данном этапе состоит именно в том, чтобы эта выборка адекватно отражала существенные свойства основной совокупности.

С проблемами неполноты, недостаточной репрезентативности имеющихся данных постоянно сталкиваются, в частности, ученые-криминологи при анализе закономерностей преступности. Дело в том, что фактически они работают со статистическими данными, отражающими не всю сумму совершаемых преступлений, а лишь официально зарегистрированную их часть. Разрыв между этими цифрами не просто велик – он, по вполне понятным причинам, вообще не поддается точной оценке; по самым приблизительным подсчетам, реальная преступность может превышать регистрируемую более чем в три раза[309]. Нельзя не согласиться, что «латентная (скрытая) преступность существенно искажает наши представления о ее реальном состоянии, структуре, динамике, тенденциях развития отдельных категорий и видов преступлений… В свою очередь, это затрудняет достоверность прогноза «поведения» преступности на перспективу, крайне отрицательно сказывается на стратегии и тактике борьбы с преступностью…»[310].

4) Установление повторяемости фактов.С этой целью вся масса накопленных эмпирических данных подвергается определенной «инвентаризации», аналитической обработке для выявления сходств между ними по самым различным признакам; «в огромном многообразии конкретных проявлений правовой действительности обнаруживаются те повторяющиеся или одинаковые признаки, которые свойственны всей их массе»[311]. Эта стадия исследования в значительной мере построена на индуктивной форме умозаключений; как справедливо замечено в философской литературе,

«познание закономерности всегда включает в себя индуктивный ход мысли. Исследователь часто не осознает этот гносеологический факт. Однако, раскрывая закономерность на основе изучения некоторых единичных предметов, он всегда бывает уверен в том, что эта закономерность относится ко всем предметам данного класса»[312].

Как представляется, по степени формализации можно различать три основных способа установления повторяемости в государственно-правовой жизни:

а) Путем непосредственного сопоставления отдельных фактов правовой действительности с целью обнаружения их сходств и различий, т.е. «качественное» исследование. Например, П.А. Сорокин в начале ХХ века, обобщив огромный фактологический материал, относящийся к множеству стран и самым разным историческим эпохам, пришел к выводу, что составы наказаний повторяют составы преступных деяний, то есть что одни и те же акты были и преступлениями, и наказаниями[313].

б) Путем анализа статистических данных, или «количественное» исследование. В этом случае, безусловно, теряется индивидуальный облик и содержание конкретных фактов и явлений правовой жизни, однако в статистическом выражении повторяемость некоторых характеристик может оказаться более наглядной. Это подтверждают, в частности, проводимые по заказу Центральной Избирательной комиссии РФ социолого-правовые исследования, позволяющие установить такие закономерности электорально-правовой культуры граждан, как преобладание прагматически-отчужденного отношения к избирательному законодательству, зависимость уровня знаний законодательства от образования, возраста и места проживания, и т.п.[314]

в) Путем автоматизированной обработки данных. Повторяемость фактов, иными словами, отыскивается с использованием компьютерной техники, при помощи специально разработанных про-

грамм. Самые простые из них – это информационные системы по законодательству, которые предусматривают функцию автоматического поиска повторяющихся элементов, что дает возможность получать данные о терминологическом аппарате, логической структуре правовых норм, типичной структуре законодательных актов, составлять систематизированные перечни законодательных ошибок и др.[315]

Существуют и более развитые, совершенные компьютерные технологии, позволяющие устанавливать повторяемость в массивах социологической информации. Так, на Дальнем Востоке применяются оригинальные математические методы для исследования закономерностей коррупции. Они основаны на так называемой модульной теории социума, которая представляет любое социальное явление в виде множества подсистем, имеющих числовое выражение. Экспертно-диагностическая компьютерная программа модульного анализа и конструирования социума (МАКС), используя различные виды статистического, геометрического, иерархического и т.п. анализа, вычисляет более 50 видов информационных и системных характеристик модуля, сравнивает и прогнозирует их. Программа «МАКС» способна выявлять структурно-функциональные закономерности сохранения и развития модуля, для этого в нее встроена дополнительная программа ALEX, которая осуществляет поиск зависимостей между различными переменными величинами. Эти закономерности также выражаются в математической форме; например, модуль статистических показателей таких составов преступлений, как должностное хищение, взяточничество и злоупотребление служебным положением, подчиняется формуле tg(x1)*cos(x2)=cos(y), где x1, x2 и y – переменные этих показателей[316].

Не ставя под сомнение прикладную ценность подобных исследований, отметим: использование математических методов в познании государственно-правовых закономерностей по-прежнему представляется весьма проблематичным, хотя в научной литера-

туре не так уж редко встречаются утверждения, что закономерности права «характеризуются весьма значительной четкостью, подчас математически точным выражением»[317] и что юриспруденция «может стать точнейшей наукой, сравнимой по своей сущности с физикой»[318]. Выдвигаются предложения о построении формализованной математической модели права, которая обладала бы полным соответствием оригиналу, что позволяло бы беспрепятственно переносить результаты исследований модели на правовую жизнь[319]. Однако до настоящего времени не известно о каких-либо крупных практических успехах в данном направлении, и это, как представляется, далеко не случайно. За редкими исключениями (социология права, криминология, криминалистика), в юридической науке ценность результата тем выше, чем менее формализованными средствами он достигается. Тем более, что установление повторяемости фактов еще не означает окончательного обнаружения закономерности: по существу, это лишь выдвижение гипотезы, которая требует своего дальнейшего теоретического обоснования.

5) Установление систематического характера повторяемости.Если обнаружено, что в изучаемой области правовой жизни присутствуют некоторые повторяющиеся факты, то следует убедиться, что это повторение не является простым стечением обстоятельств. Необходимо выяснить, какой принцип лежит в основе этой повторяемости, каким именно образом связаны между собой факты и явления. Систематический характер закономерности означает, что она действует не произвольно, а при определенных условиях, с определенной частотой, в конкретном временном и пространственном масштабе. В соответствии с этим, на данном этапе исследования должны быть установлены:

а) Условия (обстоятельства), при наличии которых имеет место данная закономерность;

б) Характер связи между фактами и явлениями в рамках данной закономерности; основные типы связи в этом случае – причин-

но-следственная, когда одно явление непосредственно порождает другое, и функциональная, когда два или более явления, факта выступают следствиями одной и той же причины;

в) Сфера и пределы действия данной закономерности, то есть границы ее осуществления во времени и пространстве;

г) Степень «императивности» данной закономерной связи, то есть наличие или отсутствие «нарушений», отступлений от нее в реальной правовой жизни.

В результате государственно-правовая закономерность приобретает достаточно определенный и отчетливый вид. Можно сказать, что на данной стадии происходит подтверждение или опровержение ранее выдвинутой гипотезы о наличии закономерной повторяемости фактов. Мы получаем информацию о том, каково точное содержание данной закономерности и к какой категории она относится – является ли она постоянной или временной; логически допустимой или логически необходимой; причинно-следственной или функциональной; наконец, каков уровень ее действия – является ли она глобальной закономерностью права, закономерностью бытия отдельного правового явления или же закономерностью его функционирования.

Например, если проанализировать действующие договоры о разграничении предметов ведения и полномочий, заключенные между Российской Федерацией и ее субъектами, то нетрудно заметить, что практически все они нарушают установленную в Конституции РФ схему распределения компетенции между центром и регионами[320]. Повторяемость налицо, однако можно ли считать ее закономерностью? Что касается сферы и условий ее действия, то они носят вполне устойчивый характер: все договоры были заключены в период с 1994 по 1998 год, то есть на первом этапе развития нового российского федерализма. Связь между фактами носит функциональный характер, т.е. они не выступают как причина и следствие по отношению друг к другу – неконституционность договора с Башкортостаном не является прямым результатом ранее заключено-

го договора с Татарстаном, и т.п.. Что касается исключений, то они присутствуют, но в небольшом количестве: лишь четыре из более чем сорока договоров с субъектами федерации не противоречат федеральному законодательству[321]. Таким образом, можно сформулировать следующую закономерность: на раннем этапе становления конституционно-договорной федерации в России заключаемые договоры о разграничении предметов ведения, как правило, противоречат федеральной конституции. Это закономерность функционирования российского федерализма, временная, локальная, функциональная, эмпирическая, логически допустимая. Некоторые сомнения могут возникнуть в связи с относительно недолгим периодом существования закономерности; однако, на наш взгляд, это не может служить основанием для ее о<