Каноническое право / Система канонического права

Каноническое право

Каноническое право в Католической церкви — совокупность норм, изданных церковными властями и содержащихся в церковных канонах, то есть в правилах, относящихся к устройству церковных учреждений, взаимоотношениям церкви и государства, а также жизни членов Церкви.

Нормы канонического права обязательны для соблюдения всеми членами Церкви. Каноническое право основывается на Божественном законе, однако, в то же время, учитывает требования Богооткровенного и естественного законов применительно к данному месту и времени. В связи с этим, Кодекс канонического права, главный документ, содержащий в себе нормы канонического права регулярно переиздаётся. Кроме общего для всей церкви канонического права, существует также партикулярное каноническое право, относящееся к праву отдельных церквей.

Исторически, каноническое право на Западе рассматривалось как понятие более широкое по отношению к церковному праву, поскольку каноническое право касалось не только вопросов внутренней церковной жизни, но и тех правовых норм, которые не касались церковной жизни напрямую, однако входивших в Средние века в юрисдикцию Церкви^[1]. С ходом исторического развития и с сужением влияния Церкви на светские вопросы база канонического права постепенно сужалась и в настоящее время практически совпадает с базой церковного права.

Исторически каноническое право базируется на дисциплинарных нормах Древней Церкви. В XII веке в Церкви появился т. н. «Декрет Грациана» (лат. Concordia discordantium canonum, буквально «Согласование канонических расхождений»). Этот декрет систематизировал каноническое право и стал, фактически, его первым суммирующим кодексом. Сборники папских декреталий, выходившие впоследствии, дополняли этот декрет. В 1580 году Декрет Грациана и дополняющие его папские декреталии, суммарно именуемые «лат. Extravagantes», то есть «Выходящие за пределы» (Декрета Грациана) составили новый Корпус Канонического права (лат. Corpus iuris canonici)

После победы буржуазных революций в Европе роль канонического права как регулятора общественных отношений значительно снизилась, а в тех странах, в которых законодательством признано отделение церкви от государства — потеряло значение действующего светского права.

В 1917 году папа Бенедикт XV утвердил «Кодекс канонического права 1917 года», который заменил собою все прочие собрания канонических документов, упорядочив каноническое право в виде четкой системы юридических формулировок. Последняя по времени (и действующая ныне) редакция «Кодекса канонического права» (ККП) принята в 1983 году. Отдельно стоит заметить, что эта редакция действительна только для католиков латинского обряда. Восточнокатолические церкви, которые именуются также «церкви Sui iuris» (церкви своего права) пользуются в своей жизни другим сводом, а именно Кодексом канонов Восточных церквей (ККВЦ)^[2], который базируется на ККП латинского обряда, однако, в то же время учитывает особенности церковной жизни Восточных церквей и устанавливает общие нормы, которые каждая Восточная церковь имеет возможность наполнять конкретным содержанием соответственно своим церковным традициям.

Современное каноническое право регулирует вопросы, касающиеся:

• церковного правотворчества,
• прав и обязанностей членов церкви,
• иерархии церкви,
• канонов совершения таинств,
• управления церковным имуществом,
• церковной дисциплины и т.д.

Примечания

1. ↑ «В западной юридической литературе церковное и каноническое право рассматриваются как две различные дисциплины. Под канонической подразумевается наука, изучающая каноны Древней Церкви и папские декреталы, вошедшие в „Корпус канонического права“ (Corpus juris canonici) — свод, окончательно сложившийся на исходе средневековья. Правовые нормы этого свода касаются не только церковных, но и светских правовых отношений, которые в средние века входили в юрисдикцию церкви. Таким образом, каноническое право на языке западной юридической науки — это право, церковное по происхождению, однако не исключительно церковное по содержанию. Церковным же правом называют науку, предмет которой — правовые акты, регулирующие церковную жизнь, независимо от их происхождения: будь то древние каноны, церковные постановления позднейшей эпохи или законы, изданные светской властью». (См. Цыпин В. А. Церковное право. М., 1996, стр. 12)

Каноническое или церковное право возникает вместе с христианской церковью, но оформление произошло не сразу. В течение VI – X вв. оформляется общая богословская доктрина христианской церкви, а также общая служба, общий набор норм относительно различения серьезных грехов (убийство, нарушение клятвы, воровство) и общей церковной дисциплины. В этот период каноны (нормы, правила, образцы) отождествляются с постановлениями соборов и синодов (собраний епископов), с декретами и решениями отдельных епископов, а также с положениями о наказаниях в Библии. В 1075 – 1122 гг. происходит важная внутрицерковная реформа, связанная с деятельностью папы Григория VII, в результате которой появляется особая церковная система права, названная новым правом, а также новым католическим правом.

В этом новом римско-католическом праве было ощутимо влияние римского права (понятия, нормы, особенно в вопросах собственности, наследования и договоров) и права народного и обычного (в центре его стояли вопросы защиты чести, соблюдения клятвы, возмездия, примирения и коллективной собственности). В него вошли также многие библейские примеры и метафоры, ставшие составной частью отдельных канонов.

Первыми кодификациями канонического права были частные собрания канонов. К ним относится сборник канонов и текстов под названием Собрание 74 титулов (1050 г.) и произведение Ивона Шартрского, впервые изложившего все каноническое право, под названием Собрание всех норм. В тоже время Григорий VII объявляет о полномочиях папы «создавать новые законы в соответствии с нуждами времени». Эти законы получили название декредеталий, которые воспринимались уже не как дополняющие и уточняющие постановления, а как совершенно новые.

В 1140 г. появляется трактат Грациана, монаха монастыря Св. Феликса в Болонье, под названием «Согласование разрозненного» - виртуозная обработка канонического права с включением библейских текстов и папских декредеталий. После этой работы стали различать «старое право» и «новое право», т.е. старые соборные законы и новые папские декредеталии. По, по Грициану, право есть не мертвое тело, а живой организм, который имеет корни в прошлом, но в тоже время растет в будущее.

Каноническое право в отличие от свода Юстиниана и более раннего римского права рассматривало в качестве коллегии (корпорации) не только признаваемые властью коллегии (государственное казначейство, города, церковь), но и любую группу лиц, имеющих организацию (богадельня, госпиталь, епархия, сама вселенская церковь). При этом любая корпорация могла иметь законодательную и судебную юрисдикцию, а члены ее могли в ряде случаев действовать от имени всей корпорации. У римлян в древности действовало другое правило: то, что относится к корпорации, не относится к ее членам. Должностные лица корпорации сами несли ответственность за противоправные действия. Церковь различала три сферы прав корпорации: права корпорации как таковой, права отдельных ее членов или должностных лиц, права корпорации и отдельного лица и должности в совокупности.

Церковная юрисдикция и область правового регулирования тесно соприкасалась и сочеталась с нравственными предписаниями, с теологическими доктринами и литургическими формулами. Ее отдельные сферы оформлялись в процессе административной, хозяйственной и дисциплинарной деятельности церковных учреждений и подразделялись на следующие области: церковные финансы и собственность, благотворительные завещания и отказы имущества, право владения, пользования и распоряжения церковными землями и зданиями. Другой сводной областью регулирования была сама церковная власть (власть назначать на церковные должности, процедуры улаживания споров между священниками, дисциплинарные санкции). Особый разряд регулирований распространялся на взаимоотношения между церковной и светской властью. Преступления также входили в область церковной юрисдикции (в качестве наказаний применялся фиксированный перечень покаяний, налагаемых на разные преступления, включая убийство и лжесвидетельство).

Специфическую и важную область канонического права составляло регулирование брачно-семейных отношений: определение препятствий к заключению брака, определение законнорожденности детей, расторжение брачных уз.

На протяжении XII – XIII вв. из юрисдикции церкви над таинствами вырастает регулирование брачно-семейных отношений, из юрисдикции над завещаниями – имущественное право, из юрисдикции над грехами – карательное каноническое право.

Со временем источниками канонического права стали помимо Библии, произведений отцов церкви, постановлений соборов и синодов, декреталий пап и епископов церкви, а также решения церковных судов, основывающиеся на доктрине канонического права. С конца X до начала XII в. постепенно происходило уточнение профиля отдельных отраслей канонического права с разбивкой на корпоративное, брачно-семейное, наследственное, право собственности, договорное и процессуальное. Каноническое право как система представляло нечто большее, чем те или иные нормы и требования, - это собрание норм и принципов, приспособленных к новым ситуациям жизни, которые обусловливались экономическим строем государства, его социальной структурой, политическими отношениями и ролью самой церкви, меняющейся соответственно переменам времени. Замысел кодификации Грациана сводился к гармонизации содержания старых канонов с интересами папского самодержавия, и в этом ему помогло мастерство виртуоза схоластики, увековеченное в самом названии его трактата-кодекса – «Согласование несогласованных канонов».

Следующей после Грациана кодификацией канонического права стал официальный сборник постановлений папы Григория IX (1234 г.). Он состоял из пяти частей: церковные суды и их юрисдикция, судопроизводство, привилегии клира, семейное право, преступления. Составителем сборника был папский советник Раймундус из Пенафорте.

Политическое верховенство авторитета папской власти над светской властью европейских монархов приходится на XII – XIV вв. Иннокентий III, победитель в конфликте с английским королем Иоанном Безземельным, утверждал: «Мы (папы) призваны господствовать над всеми народами и царствами». Григорий VII, заставивший короля Генриха IV простоять перед своим замком в Каноссе (Северная Италия) три дня босым в одежде кающегося грешника, делал не менее претенциозные заявления о том, что папы могут низлагать императоров, никто им не судья, что не считается католиком тот, кто не согласен с римским папой и что папа римский может освобождать от присяги неугодных владык.

Упадок власти пап над светскими правителями начинается с XIV в., и происходит это вследствие роста национализма и возвышения власти королей.

В 1582 г. был составлен Свод канонического права. В него помимо традиционных источников права – канонов вселенских соборов и постановлений пап – вошли нормы о строе и организации церкви. Церковное право – более точное название для этого собрания, нежели каноническое право. Последующие кодификации целиком относятся только к XX в. В 1917 г. производится еще одна кодификация Свода канонического права, а в 1983 - еще одна. В 1990 г. создается канонический кодекс восточного права церковных общин католической ориентации.

 

Процедура

Канонисты многое позаимствовали и у старых римских текстов, и у современных германских племенных обычаев. Однако они дали и тому и другому новый поворот (уже хотя бы тем, что соединили их), а получавшийся ансамбль весьма отличался от своих родителей.

Нигде это не проявляется более ярко, чем в процедуре церковных судов.

1. В противоположность и старой римской, и германской системе процедуры каноническая процедура была писаной. Гражданский или уголовный процесс можно было начать только предъявлением письменной жалобы или обвинения с кратким изложением фактов. Ответчик должен был отвечать на обвинения, выдвигаемые истцом или обвинителем, тоже письменно. К началу XII в. требовался письменный протокол слушаний. Судебное решение тоже облекалось в письменную форму, хотя от судьи не требовалось письменно излагать свои аргументы. Стороны задавали вопросы свидетелям и друг другу по письменным вопросникам.

2. Показания, как письменные, так и устные, давались под присягой под угрозой сурового наказания за лжесвидетельство. Сама присяга была германским институтом, но канонисты первые систематически использовали ее как инструмент свидетельства в нынешнем смысле слова. В противоположность германскому институту компургации (помощи в клятве), в которой одна из сторон под присягой "очищала" себя от обвинений, а другие поддерживали ее, поклявшись той же клятвой, канонисты требовали, чтобы сторона или свидетель заранее поклялись правдиво отвечать на заданные вопросы.

3. Каноническая процедура разрешала сторонам иметь представителей (адвокатов), которые выдвигали перед судьей правовые аргументы на основе доказанных фактов. Ранее и в классическом римском, и в германском праве лицо, действовавшее от имени другого, принимало на себя все права и обязанности последнего; оно было скорее заместителем, чем представителем. Канонисты первые ввели понятие юридического представительства, тесно связанное с теологическими понятиями и с церковными соображениями.

4. Канонисты изобрели также концепцию двойной процедуры: одна процедура была торжественная и формальная, а другая простая, ориентированная на право справедливости. Простая процедура применялась для определенных видов гражданских дел, включая дела, касающиеся бедных или притесняемых, и дела с участием лиц, которые не могли воспользоваться обычными средствами правовой защиты. Эта процедура обходилась без адвоката, письменных состязательных бумаг и письменных допросов свидетелей.

5. Наконец, для уголовных дел каноническое право в противоположность римскому и германскому праву создало теорию судебного исследования фактов по делу, в соответствии с которой судья должен допрашивать стороны и свидетелей согласно принципам разума и совести. Один из этих принципов состоял в том, что судья должен был быть внутренне убежден в обоснованности приговора по делу.

Считалось, что процедура процесса предназначена для "просвещения совести судьи" — эта фраза потом использовалась в английском канцлерском суде права справедливости. Второй принцип состоял в том, что судья должен был встать на место стоящего перед судом лица, чтобы тонкими вопросами выяснить "то, что грешник и сам, быть может, не знает, или из стыда желает скрыть".

Упор на исследование дела в суде был связан не только с более рациональной процедурой поиска доказательств, но и с развитием понятий вероятной истины и принципов относимости к делу и материальности. Были разработаны нормы для предотвращения внесения излишних свидетельств (уже установленных фактов); не относящихся к делу свидетельств (никак не влияющих на дело фактов); неясных и неопределенных свидетельств (фактов, из которых нельзя сделать ясных выводов); слишком общих свидетельств (фактов, порождающих неясность); противоречащих природе свидетельств (фактов, в которые невозможно поверить).

Новая, более рациональная, более систематизированная процедура канонического права XII в. резко контрастировала с более примитивными, формалистичными, пластичными правовыми институтами, которые господствовали в германской судебной процедуре предыдущих веков. Более того, церковные юристы сделали принципы разума и совести своим оружием в борьбе с формализмом и магией германского права. Самым драматичным примером стало постановление Четвертого Латеранского собора 1215 г., запретившее священникам принимать участие в судебных испытаниях.

Этот закон решительно положил конец практике божьего суда в западном христианском мире и заставил светские власти принять новые процедуры судебного разбирательства для уголовных дел. В большинстве стран светские суды приняли процедуры, аналогичные принятым в церковных судах. В Англии королевские суды заменили божий суд судебным следствием под присягой, которое позже стало называться жюри и которое до этого уже пятьдесят лет применялось в английских королевских судах для решения разнообразных гражданских дел (но никогда ранее не использовалось в уголовных делах). Однако в XIV—XV вв. английские канцлеры приняли для разбора представляемых им дел многие черты церковной процедуры (позже эти дела стали называться исками по праву справедливости).

И все же, несмотря на всю свою разработанность, свое стремление к разумности и всеведению, каноническое право содержало и собственные элементы магии. Они были видны во всем, но особенно ярко — в торжественной ("ординарной") процедуре в противоположность суммарной ("простой"). Прежде всего, важность письма была возведена в такую степень, что производила впечатление магии. Вот как выразился Мауро Каппелетти: "Процессуальные действия, не облеченные в письменную форму, не имели юридической силы. Судья должен был основывать свое решение исключительно на письменном протоколе".

В конце концов, в самых формальных типах ординарной процедуры судья сам не допрашивал свидетелей и стороны, а только изучал запись их допросов, составленную подчиненными судебными чиновниками. Это, разумеется, сводило на нет изначальную цель судебного расследования, заключавшуюся в том, что судья должен был сам составить "внутреннее убеждение" об истине в спорном вопросе.

Со святостью магии письма сочеталась разработка целого набора формальных норм оценки свидетельств, который существовал наряду с рациональными правилами относимости к делу и материальности. Для установления любого факта требовались два свидетеля, которые видели его своими глазами или слышали своими ушами (хотя суд мог принять во внимание и общеизвестные факты).

Свидетельство женщины засчитывалось только наполовину и должно было быть подтверждено хотя бы одним мужчиной. Свидетельские показания аристократа имели больший вес, чем показания незнатного человека, священника — больший, чем мирянина, христианина — больший, чем еврея. Искусственное взвешивание свидетельства, которое могло быть засчитано как полновесное, половинное, на одну четверть, даже на одну восьмую, стало особенно важным, когда судья устранился от допроса свидетелей и ему ничего не осталось, кроме протокола.

Строгие требования к наличию доказательств, как формальных, так и рациональных, часто очень затрудняли установление оснований для обвинения по уголовным делам. Именно это привело впоследствии к широкому применению пытки для извлечения доказательств и в особенности "царицы доказательств" — собственного признания обвиняемого. Там, где речь шла об умонастроении обвиняемого, наилучшим примером могут служить дела по обвинению в ереси. Никто не мог свидетельствовать лучше, чем сам обвиняемый, и не было лучшего способа получить это свидетельство преступного умонастроения, чем применение физической силы.

В гражданских делах не только строгие требования к наличию доказательств, но и особенно сложность получения свидетельств путем письменных допросов свидетелей без участия судьи привели к тому, что адвокаты стали широко применять отлагательную тактику. В противовес этому был установлен ряд обязательных процессуальных стадий, по каждой из которых судья выносил отдельное решение. Однако эта система не смогла противостоять давлению в пользу рассмотрения апелляций по отдельным решениям и затем стала требовать таких апелляций под угрозой утраты права обжаловать решение на более поздней стадии Неудивительно, что некоторые дела тянулись годами и даже десятилетиями

Эти слабые места в романистско-канонической процедуре больше проявлялись в светских судах, чем в церковных, где судья принимал большее участие и где дела в большей степени оставлялись на его усмотрение. Кроме того, все вышесказанное было более характерно для позднейших стадий развития этой процедуры, чем для XII — начала XIII в. По-видимому, возрастание роли письменных доказательств, формальных правил оценки свидетельств и признания в уголовных делах отражало падение доверия к клятвам, что само по себе, возможно, парадоксальным образом отражало растущую роль рациональности в праве.

Каноническое право / Система канонического права

Римское право не имело в средние века такого глубоко влияния на правопорядок и общественную жизнь европейских стран, как каноническое право. Последнее стало сильным орудием укрепления и развития церковной власти, и перестройки социальной структуры общества в нужном церкви направлении.

Основополагающим вкладом в церковную политику силы, многосторонне представленную в каноническом праве, является борьба церкви за такую социальную структуру общества, в которой бы семья, а не род стала первичной социальной группой, и, поэтому, регулирование брачно-семейных отношений было совершенно особой по значимости областью канонического права. Это было абсолютно необходимо, если церковь хотела иметь возможность создавать Царство Божие на земле, в котором бы все люди считали себя братьями и сестрами под властью Отца Небесного. В родовом обществе для такого отношения к ближним не было социально-психологической основы. В качестве первого звена в этой политике пришлось ввести правила целибата (обязательное безбрачие) для духовенства. Это выводило духовенство из сферы общих родовых и в целом мирских интересов и превращало его в послушный и находящийся под железным правовым контролем инструмент в высочайшей руке церковного руководства.

С самых ранних времён церковь активно высказывалась о браке и семье: язычество предполагало многожёнство, браки по предварительной договорённости, что противоречило христианской идее моногамного брака. Христианскими канонами были заложены принципы всех семейных отношений христианского мира, включая и чисто юридические стороны. Поэтому каноническое право не просто оказало влияние на регулирование этой сферы. Долгие столетия во всех странах оно заменяло своими правилами национальное брачно-семейное право.
Брак в каноническом праве понимался и как соглашение между супругами, и как главное таинство священного содержания: "Брачный союз, посредством которого мужчина и женщина устанавливают между собой общность всей жизни, по самой природе своей направлен ко благу супругов и к порождению и воспитанию потомства". То, что брак считался договором, предопределяло взаимные права и обязанности супругов. То, что он был таинством, предполагало его неотменимость; а в результате брачного сожительства создавался особого рода кровно-родственный союз супругов, и разорвать его было не во власти людей. Только к XII в. утвердилась политика церкви в отношении брака и семьи - ей была придана обязывающая сила.
Для заключения канонического брака важнейшим моментом считалось выражение взаимного согласия на брачный союз. Совершали брак сами брачующиеся (ими могли быть мужчины с 16 лет, женщины - с 14 лет). Все остальные рассматривались только как ассистенты - их могло и не быть. До XVI в. (до решений Тридентского собора) присутствие священника на брачной церемонии не было обязательным, его мог заменять и мирянин. Бракосочетание могло быть и тайным. Возможность заключения брака без священника и только при свидетелях сохранилась в исключительных случаях и в дальнейшем.

Из этого главного принципа - взаимное согласие порождает брак - вытекали все остальные существенные элементы брачного права. Поэтому в особенности детально были урегулированы юридические аспекты проявления согласия. Вступать в брак могли все, кому это не было воспрещено. Ступени брака:

" обмен обещаниями вступить в брак в будущем - договор помолвки мог быть расторгнут в определенных случаях одной из сторон, и по обоюдному желанию - всегда;

" обмен обещаниями вступить в брак в настоящем, то есть договор брака;

" согласие на половые отношения после заключения брака - завершение брака.

Согласие должно быть дано по доброй воле. Ошибка относительно личности партнера или его существенных и отличительных качеств не допускала согласия и делала брак недействительным. Это же происходило и в случае принуждения, так как оно нарушало добровольность согласия.
Кроме этого, существовали следующие условия, необходимые для действительности брака (независимо от согласия):

" возрастные ограничения - о них было сказано немного ранее;

" брак между лицами различной веры считался недействительным, так как крещение было обязательным условием участия в любом таинстве. Однако наравне с данным требованием признавалась действительность брака между католиком и еретиком, а также законность брака между людьми различных сословий.

Если стороны вступили в брак добросовестно, заблуждаясь и не зная об имеющихся препятствиях, то дети считались законнорожденными, а брак был действителен до официального аннулирования. Такой брак носил название "мнимый брак". Брак не мог быть аннулирован без подачи иска, а круг лиц, которые могли подать такой иск, ограничивался только близкими родственниками.

Систематизация семейного права стала возможной потому, что церковь сосредоточила свое внимание на юрисдикции церковных властей над совершением таинства брака. Вся структура семейного права была сформулирована в терминах брака, которые включали законность брака, его недействительность, нарушение брака, тайный брак, отлучение от ложа, собственность супругов.

Другим звеном в этой социальной структурной политике были суровые меры наказания, которыми карались сексуальные отношения вне брака. Церковь создала здесь - с отсылкой на мазохистское уголовное право - систему нарушения нравственности, которая более 500 лет играла большую роль в законодательстве и судебной практике и в значительной степени формировала сексуальные представления и модель поведения людей. С этой же целью церковь осуществляла широкий контроль над брачным правом. Ещё одной мерой насилия стало вмешательство в светское правосудие, осуществлявшееся церковью со ссылкой на морально-теологические принципы: соглашения, скрепленные клятвой, судебные дела о ростовщичестве и ренте, которая была также запрещена каноническим правом, слушались церковным судом, даже если стороны или привлечённые к ответственности не принадлежали духовенству, и дело было целиком подсудно церкви.

Каноническое право, которое в своей основе, прежде всего, было правом управления, привело к тому, что церковная собственность стала несравненно лучше администрированной и, в связи с этим, более экономически полезной, чем соответствующие ресурсы мирских власть имущих. Кроме того, церковь получила большое богатство благодаря добровольным пожертвованиям путем развития наследственного права: институтов завещания и дарения - в соответствии со своими возможностями оказывать религиозное давление.

При этом использовалась искусно выработанная юридическая техника, которая в большей степени развивала право завещания. Эта техника была направлена на то, чтобы преобразовать римское право завещания в соответствии с церковными интересами. Поэтому были ослаблены строгие формальные требования, которые предъявлялись в римском праве: чтобы завещание имело силу, оно должно было быть составленным только в присутствии приходского священника, нотариуса или двух свидетелей. В новых условиях только подписанное завещателем завещание имело силу даже без соблюдения формальных требований.
С введением христианства долю покойника перестали хоронить или сжигать с трупом. Собственность делилась на три части:

" 1/3 - вождю или королю;

1/3 - наследнику;

" 1/3 - "Доля Бога".

Церковь определила две формы дарения:
" "дар в предвидении смерти", то есть "последние слова" умирающего имели юридическое значение, неважно, были они записаны или нет;
" "дарение после смерти" - имело строго определённое содержание, то есть оно не относилось к тому имуществу, которое даритель мог иметь в момент вступления дарения в законную силу, оно не могло быть отозвано.
Особое значение приобрело преобразование церковью установленного Юстинианом соотношения законной доли прямых наследников к законной доле братьев и сестёр отца с выделением законной доли Христа, то есть самой церкви. Христос, таким образом, должен был указываться как наследник в каждом завещании. Этот принцип восходит к отцу церкви Августину, который учил, что Христос должен по каждому завещанию получать свою долю в размере доли детей. В Декрете Грациана, который передаёт проповедь Августина, это звучит так: "тот, кто имеет сына, указывает Христа как второго, кто двух, - как третьего; тот, у кого 10 сыновей, - как одиннадцатого". Эти правила встречаются во многих западноевропейских правовых источниках. То, что они обеспечивали выгоду церкви, очевидно.

Канонисты XII в. создали своё новое право завещаний на основе германо-христианских институтов дарения и отчасти на основе классического римского наследственного права. Из этих систем они позаимствовали три следующих положения:

" необходимость подписи завещания семью свидетелями и наследодателем;

" право отказа от принятия наследства;
" право дополнительных распоряжений в пользу отдельных получателей наследства;

а также добавили следующее:
" святость желания завещателя, то есть "последняя воля".

В XII в. завещательные формальности были упрощены, появились меры защиты оставшегося в живых супруга и детей против лишения наследства завещателем: сначала 1/4 часть, затем 1/3 и 1/2 - в случае если оставалось 5 и более детей. Каноническое право увеличило долю и включило под защиту жену, исключив внуков и родителей умершего.

Канонисты создали новый институт исполнителя завещания, так называемого душеприказчика - лица, которое брало на себя владение всей собственностью, подлежащей распределению. Не наследник, а душеприказчик осуществлял права завещателя и выполнял его обязательства. Он мог предъявлять должникам завещателя иски в судах.
Церковь также контролировала наследование без завещания, считая, что если человек не выразил свою последнюю волю, он, по всей вероятности, умер без покаяния, следовательно, имущество умершего без завещания следовало употребить на благо его души. "Законная доля" доставалась только жене и детям.

Роль священника была центральной: он выслушивал "последние слова", был свидетелем последней воли, служил душеприказчиком или управителем, принимал завещанное имущество в качестве доверенного лица религиозных организаций или на благотворительные дела. Центральную роль играл и церковный суд, то есть епископ и его каноники. От душеприказчиков требовалось представлять отчёт церковному суду. Он надзирал за лицами, которым было доверено употребить имущество на религиозные или благотворительные цели.

Каноническое право наследования явилось прямым вмешательством церкви в феодальные политические и экономические отношения. Светские власти оказали сопротивление, отказавшись признавать отказы от земли в пользу церкви. Церковь нашла выход, создав институт доверительной собственности - пользования. Правовой титул на землю передавался мирянину, который держал его как доверенное лицо церкви и ордена. На случай смерти доверенного лица было заготовлено условие о вступлении в должность нового доверенного лица.

Церковь нередко свободно использовала свою религиозную силу, чтобы получить дары и завещание. Например, в правовом источнике эпохи Карла Великого содержатся жалобы на то, что угрозами вечного Суда и обещаниями блаженства церковь отбирает собственность у больных и бедных и лишает наследства их законных наследников, так что они из-за бедности становятся преступниками.

В области уголовного права знаменитый папа Иннокентий III ввел на IV Латеранском соборе инквизицию основным принципом процессуальной техники. В более ранний период слова "преступление" и "грех" были взаимозаменяемыми. Все преступления были грехами, а все грехи - преступлениями: не было различий в природе проступков. В конце XI в. впервые было проведено чёткое процессуальное отличие между грехом и преступлением. Любое деяние, подлежащее наказанию королевскими должностными лицами, должно было караться как нарушение светского закона, а не грех. Однако грубейшее нарушение принципа разделения церковной и светской юрисдикции содержалось в законе, применявшемся к еретикам. В XII - XIII вв. ересь, которая ранее была только духовным проступком, стала правонарушением, караемым как измена. Впервые для её выявления стала применяться инквизиционная процедура и назначаться смертная казнь. На упомянутом выше Латеранском соборе был принят также третий Канон, в котором говорилось: "... Все осуждённые еретики должны быть переданы властям для наказания. Собственность осужденных мирян будет конфискована... следует заставить светские власти наложением канонических наказаний, какое бы положение не занимали,.. сотрудничать в защите веры и изгонять силой из подвластных им земель всех еретиков... Все, кто разделяет веру еретиков, даёт им пристанище,.. будут автоматически лишены права занимать какие-либо публичные или выборные должности, также лишены права выступать в роли свидетелей, лишены права завещать и наследовать, все освобождаются от каких-либо обязательств по отношению к ним". Церковь обязывала всех светских правителей участвовать в репрессиях против еретиков, угрожая им в противном случае отлучением от церкви и лишением владений.

Там же, на Латеранском соборе было также установлено, чтобы церковь не участвовала в ордалиях - испытаниях, применявшихся для определения виновности или невиновности в судебном процессе. К ордалиям относились испытания огнём, водой, железом; судебные поединки.
Об инквизиционном процессе более подробно говорилось ранее в настоящей работе. Здесь же хотелось бы добавить, что для искоренения ереси создавалась система инквизиционного трибунала в следующем составе:
1. Инквизиторы - члены двух монашеских орденов: доминиканцы или францисканцы. Минимальный возраст - 40 лет. Играли главную роль в следствии и процессе, были наделены неограниченными и правами, подчинялись только римскому папе, который, в свою очередь, являлся главой инквизиции.
2. Эксперты - юристы, квалификаторы - формулировали обвинение и приговор, определяли степень вины без ознакомления с делом подсудимого.
3. Прокурор - представлял обвинение.
4. Обслуживающий персонал: нотариус, понятые, врач, палач.
Нотариус и понятые скрепляли своей подписью показания обвиняемых и свидетелей, что создавало видимость законности. Врач следил за тем, чтобы обвиняемый не скончался преждевременно под пыткой.
Уровень инквизиционного террора не всегда был так высок, как в XIII в. Инквизиция имела свои взлёты и падения, но цель её деятельности оставалась неизменной во все времена: укрепление позиции церкви путём преследования инакомыслящих, реальных или вымышленных врагов религии и социального порядка.

Одной из мер наказания, часто применяемых церковным судом, был так называемый интердикт. Это наказание могло выноситься церковной общине как таковой и означало запрещение богослужения или лишение священника права осуществления таинств или похорон в наказанном приходе. Интердикт мог быть также направлен против отдельного человека, который вследствие этого терял значительную часть своих