Специфические методики

 

Существуют более специфические техники, которые отрабатываются в бассейне. В нашем Центре бассейна нет, но мы регулярно посещаем бассейн, находящийся неподалеку. Можно просто ходить туда вместе со всеми, играть в воде и получать от этого огромное удовольствие. Но есть время, когда в бассейне проводятся специальные занятия для наших детей. Нам удалось договориться, чтобы мы в течение одного часа находились в бассейне без посторонних. Это очень важно, потому что в бассейне всегда много посетителей, там хорошая акустика, и если кроме обычных звуков будет много других, то дети начнут сильно отвлекаться на них. В бассейне существует эффект сопротивления воды, и это тоже помогает детям понять, что же происходит с ними и вокруг них. Они бегают в воде, пытаются дышать в воде, выдыхать, нырять и смотреть сквозь воду, поднимать вещи со дна. Вся эта работа требует пристального внимания воспитателей. Погружение в воду часто оказывает физическое воздействие на те зоны тела ребенка, которые он не осознает. Следовательно, нам необходимо «смягчить этот удар». Многие дети теряют равновесие при входе в воду и начинают тонуть, потому что лишаются своих привычных ориентиров: в воде поверхность выглядит иначе, дети испытывают необычные тактильные ощущения и трудности с дыханием. Поэтому их нужно сопровождать, чтобы они не боялись и могли обрести равновесие, стоя на дне бассейна, которое они теряют просто из-за контакта с водой. Первоначальную работу с такими детьми можно проводить, когда они сидят на ступеньках бассейна, которые позволяют входить в воду постепенно. Им можно дать тазик с водой, чтобы они делали выдох в воду и пускали пузыри. Такая работа помогает научиться управлять своим дыханием и лучше понять, что такое погружение головы в воду. Затем можно спуститься немного ниже по ступенькам, чтобы вода доходила до плеч и делать то же упражнение, но уже без тазика. Можно сначала передвигаться на четвереньках на небольшой глубине и лишь затем погрузиться в воду.

Мы знаем, что многим детям сложно бросить мяч, расстаться с ним. Точно так же им трудно оторваться от поверхности земли. Чтобы решить эту проблему, мы используем большие доски из пенопласта или большие надувные матрасы. «Ходьба» по таким предметам, которые стабильны и нестабильны одновременно, помогают детям лучше осознать свое тело.

Существует другой вид водной терапии. Может быть, вы слышали, эта методика называется «Packing». Ее использование требует специального обучения. Эта методика вызывает большие споры во Франции, потому что некоторые специалисты считают ее очень жестокой. Речь идет о холодном обертывании: ребенка в купальном костюме заворачивают в очень холодную, если не ледяную, мокрую простыню. Понятно, что это не очень приятно, но вся процедура занимает очень мало времени. Важно, что когда снимают простыню, происходит тепловая реакция, и в этот момент ребенок начинает чувствовать те части тела, о которых он раньше не подозревал. Мы можем это оценить, потому что после обертывания мы просим детей нарисовать силуэт человечка и закрасить красным карандашом те места, где ему было тепло, а синим, где было холодно. Результаты удивительны, потому что дети действительно начинают закрашивать многие части тела человечков, которых они рисуют. Но интересно то, что их изображения человечков (при том, что их специально не учили рисовать) меняются: случалось так, что дети, которые раньше изображали человечков как головастиков, вдруг начинали рисовать настоящих человечков с руками и ногами.

Эту методику нельзя применять насильно. У нас были дети, которые отказывались принимать в этом участие. Мы использовали эту методику в работе с шестью детьми, которые постоянно находились в состоянии возбуждения и никак не могли найти себе места. Одному из детей это явно не подходило. И, конечно, мы прекратили делать ему эту процедуру. Но все остальные ждали ее и с удовольствием принимали в ней участие. Иногда, процедуры, которые кажутся варварскими, подходят таким детям и приносят им удовлетворение.

Процедура проводится в специальном зале, и мы никогда не используем по-настоящему ледяные простыни. Мы обертываем ребенка просто в холодные простыни, а после сеанса даем ребенка конфетку или что-нибудь в этом роде не в качестве вознаграждения, а чтобы приободрить его. Вся процедура вместе с массажем, который делается сразу после обертывания, чтобы ребенок одновременно вновь ощутил свое тело, длится около 45 минут. Для этого нужно 2-3 специалиста: надо быстро завернуть ребенка в простыню, чтобы вызвать у него термический шок. Само обертывание длится 2-3 минуты, не больше.

 

Вы делаете это летом или зимой?

Это не зависит от времени года, поскольку процедура делается в помещении.

 

А можно заворачивать ребенка в горячую простыню?

Я не думаю, что эффект будет тем же, потому что холод вызывает ощущение тепла в нашем теле, но тепло не вызовет ощущение холода.

 

Почему дети успокаиваются после этого?

С теоретической точки зрения я не смогу вам это объяснить, так как я не проходил специального обучения. Ноя знаю, что те специалисты, которые применяют эту методику, проводили эту процедуру на себе.

 

Кто автор этой методики? В какой стране она возникла?

Мне кажется, что эта методика возникла в США. Она развивалась одновременно с похожим методом под названием «Холдинг-терапия» (от слова «holding» – держать). Этот метод использовался с некоторыми очень беспокойными детьми. В этой процедуре принимали участие родители. Родителей просили крепко прижимать к себе ребенка, даже если он сильно сопротивлялся и пытался вырваться. После момента ожесточенной борьбы ребенок «сдавался», переставал сопротивляться и впадал в расслабленное состояние, почти как новорожденный. Мы испытывали эту методику с одним ребенком и его родителями, но вскоре прекратили, потому что маме было физически тяжело удерживать своего сына, когда он вырывался. Хотя с нашей помощью цель была достигнута, и ребенок успокоился, мы отказались от этой методики. Смысл был в том, чтобы работа продолжалась дома, но без помощи специалистов это было невозможно. Это моральная проблема, связанная с материнским отношением к ребенку. Мать испытывала очень большую психологическую нагрузку, и процедура не приводила к успокоению ребенка. В результате и родители, и ребенок испытывали еще большие страдания.

Вот в общих чертах, что представляет собой психомоторика. На самом деле мы ставим детей в сложные ситуации, потому что пытаемся добиться того, чтобы они осознавали то, что делают. Если говорить об этой базовой работе, вынося за скобки «Packing», ею может заниматься любой воспитатель, и я думаю, что вы тоже это делаете. Кто из вас проводит такую работу?

 

Все. Но мы используем еще бумажные обертывания. Мы, например, заворачиваем детей в большие листы бумаги, чтобы помочь им ощутить свое тело.

Мы это тоже делали, но дети были в одежде. Я думаю, главное, чтобы ребенку было удобно. Естественно, если мы хотим работать с ощущениями на ногах или на спине, а на ребенке толстые штаны и свитер, то, лучше его раздеть, чтобы он остался в трусиках, но тогда в помещении должно быть тепло. С бумажным обертыванием были очень интересные опыты, когда дети, разрывали бумагу, как птенцы, вылезающие из скорлупы. После таких процедур у некоторых детей также менялись рисунки человечков. У нас есть детские рисунки с изображением людей, очень похожих на птенцов, находящихся в яйце. Эти рисунки выражали ощущение, которое ребенок мог переживать во время этого занятия.

Есть и другие техники, которые можно использовать в зависимости от того, что вы умеете делать и на что готовы дети. Обертывания бумагой или тканью дают ребенку новые телесные ощущения. То же самое происходит и при работе с теплом и холодом, с мягкими, гладкими и шершавыми предметами. Очень часто дети выбирают сначала то, что вызывает неприятные ощущения, а затем то, что вызывает ощущения приятные. Мне кажется, это связано с дефицитом ощущений. Сначала они чувствуют что-то неприятное, как нечто более заметное. И необходимо провести большую работу, направленную на осознание ребенком самого себя, прежде, чем он почувствует прикосновение приятных и мягких вещей.

Здесь возникает вопрос о восприятии ребенком самого себя, о самовосприятии. Вы все знаете детей, которые в состоянии гнева бьются головой о стену, а некоторые даже набивают себе большие шишки. Что они делают, когда делают это? Это большой вопрос. Хотят ли они испытать боль или, может быть, «ищут» границы своего тела, а место, в котором они испытывают резкую боль, обозначает эту границу? Болевой шок возвращает им ощущение границ своего тела в то время, как они ощущают только свою аморфность. Они стремятся испытать боль не для того, чтобы нанести себе вред, а чтобы вновь обрести некую «форму», хотя, случается, что они ранят себя, и мы должны их от этого защитить. Мы можем предложить им другие, более мягкие решения, которые помогут избежать неприятностей.

Когда работаешь с детьми, которые бьются головой о стену в момент эмоциональной вспышки, то первая наша реакция: «Послушай, я думаю, что тебе больно, вот тебе подушка, чтобы подложить под больное место». Его это совершенно не устраивает, и он будет продолжать биться об стенку. Но когда я этому же самому ребенку говорю: «Послушай, если хочешь, я тебе помогу» и кладу руку ему на затылок, то он начинает сопротивляться, потому что он не знает, чего ему ожидать от меня, не знает, что с ним случится. В данном случае он преодолевал давление моей руки, находящейся на его затылке, то есть на самом деле у него появилась другая граница. Ему больше не нужно было испытывать шок, чтобы ощутить границы своего тела. Тактильный контакт возвращал ему ощущение границ.

 

И он перестал?

Да. Я не могу сказать всегда, но очень часто ребенок наносит себе серьезные повреждения не для того, чтобы причинить себе боль. Нужно иначе взглянуть на эту ситуацию и спросить себя: «Чего же они хотят, проделывая все это?» и, может быть, предложить детям что-то иное, что поможет им осознать свое тело. Дети, которые всегда отказывались от тактильного контакта, в один прекрасный момент соглашаются на то, чтобы их взяли за руки. Чем это вызвано? Я не знаю, но думаю, что всё дело в работе в группе, где ребенок видит, что другим доставляет удовольствие, если воспитатель берет их за руки, чтобы помочь сделать какой-то жест. И потом период обучения – это ведь тоже определенное «обертывание», потому что работа обычно ведется двумя воспитателями: один показывает знак, который нужно делать, адругой, стоя за спиной ребенка, обхватывает его руками, чтобы помочь ему сделать жест в нужном направлении, глядя на свое отражение в зеркале. Дети испытывают удовольствие, когда их обнимают и, наверное, поэтому соглашаются, чтобы их брали за руки. Мне кажется, что я ничего нового в этом вопросе вам не открыл: вы все это делаете, только иначе называете эту работу.

 

Мы также занимаемся общей и мелкой моторикой. Во время занятий мы создаем для детей игровые ситуации, что повышает их мотивацию. Например, мы кладем рисунок под прозрачную пленку, и ребенок обводит существующий рисунок и раскрашивает его через пленку. Затем мы достаем «оригинал», ребенок видит, что он сделал, и это доставляет ему большое удовольствие.

Во время этой работы психомоторика помогает ребенку ощутить свое тело. Например, когда дети играют в парикмахера и учатся пользоваться разными предметами. Это очень хороший метод.

Да, тут можно многое комбинировать.

 

 

Занятия спортом

 

Я бы хотел поговорить о занятиях спортом. Не будем забывать о том, что мы имеем дело с детьми, и мы должны заниматься их физическим воспитанием. Спортивные занятия бывает трудно организовать, потому что нашим детям очень трудно понять, что такое социальные нормы. Соблюдать социальные нормы – очень сложно для них. Но все равно нужно пробовать, потому что это тоже способствует развитию детей. Кроме того, это один из простых методов социальной интеграции. Мы учим детей кататься на роликовых или обычных коньках и на велосипеде, так как этим можно заниматься как в Центре, так и дома. Таким образом, родители, которые часто не знают, что еще можно делать с ребенком помимо обычных прогулок, получают еще одну возможность совместного проведения досуга с ребенком. Очень важно обучать детей этим простым вещам в Центре, чтобы они потом могли этим заниматься в компании с обычными детьми.

Приобщение к более серьезным занятиям спортом зависит от индивидуальных способностей ребенка. Понятно, что мы не сможем сделать всех аутистов чемпионами по теннису, но когда мы предлагаем им какую-то деятельность, нужно, чтобы воспитатель хорошо умел делать то, что он предлагает, и сам получал бы от этого удовольствие – тогда его мотивация передастся и детям.

Некоторых детей мы обучали игре в гольф, хотя для детей с аутизмом этот вид спорта может казаться совершенно неприемлемым. Им нужна успокаивающая обстановка и четко ограниченное пространство, а их вдруг выводят на площадку площадью 70 гектаров, где нет никаких ограничений, а есть, напротив, всякие преграды, например водоемы. В этой игре требуется очень большая концентрация внимания на собственном теле для того, чтобы попасть мячиком в лунку, которая находится в 300 метрах и дальше от игрока, а это очень непросто. В течение двух недель я каждый день водил семерых детей на поле для игры в гольф. Многие из них даже не знали, как держать клюшку. Для начала им нужно было объяснить, где верх, а где низ клюшки. Другой сложностью было то, что дети должны были работать не со мной, а с тренером. Но оказалось, что очень полезно включать третьего человека в ваши отношения, показывать ребенку, что тот, кто умеет что-то делать не всегда воспитатель, а может быть просто другой человек. Сначала тренер, который никогда не работал с аутичными детьми, обучал их различным приемам на тренировочной площадке, где они учились просто вгонять мячик в лунку. Он объяснял им смысл этой игры, целью которой было «избавиться» от мяча и загнать его в лунку. Потом он их учил, как держать клюшку, какое нужно сделать движение, чтобы запустить мяч, а также объяснял правила безопасности, потому что довольно больно, когда получаешь удар клюшкой или мячом. Через неделю тренер со всеми детьми вышел на поле, и все по очереди бросали мяч. Кто-то пропускал мячи, кто-то бросал мяч на 20 метров, но все поняли смысл игры: из начальной точки мяч должен попасть в лунку возле флажка. Многие из них в это время открывали для себя мир. Мы учили детей следить за тем, что происходит вокруг. Там, где мы играли, был водоем, небольшое озеро, и многие дети говорили: «Ой, море!» В течение последних трех дней я уже мог оставлять тренера одного со всеми детьми. Подводя итоги, он мне сказал, что ему с ними было работать легче, чем с детьми из обычных школ, потому что наши дети были очень сконцентрированы, они пытались играть как можно лучше, в то время как обычные дети часто бывают рассеянными и приходят на занятия только потому, что это обязательный урок физкультуры. Очень большое значение имеет мотивация. Может быть, наши дети никогда больше не будут играть в гольф, но мы все приобрели очень ценный опыт: детям нужно было понять новую цель, сориентироваться в огромном пространстве, работать с незнакомым человеком. Мы отметили, что даже использование новых слов (в игре в гольф очень много английских терминов) не помешало им понять, где они будут в данный момент работать – на поле или на тренировочной площадке, – и быстро найти для себя ориентиры. Не нужно бояться создавать иногда ситуации, которые кажутся совершено неприемлемыми, потому что мы сами часто ставим какие-то препятствия, ограничения, хотя на практике дети могут их преодолевать.

Мы занимались также греко-римской борьбой. В городе, где находится Центр для подростков, есть спортивный клуб, в котором тренируются чемпионы Франции. Мы им предложили поработать в течение двух недель. Они пришли к нам, принесли специальные маты, и мы начали заниматься в Центре. Мы работали с боевыми видами спорта, где требуется умение отражать действие другого и наоборот, привлекать его к себе, бросать на землю, чтобы всем было видно, что это не опасно. Мы проводили много таких игр, и дети все активнее стали втягиваться в эти занятия. Потом мы «вышли за стены» нашего заведения, что привело нас в национальный Центр спорта высоких достижений, и мы видели настоящих борцов, которые работали в тех же условиях, что и дети, – на тех же матах, по тем же правилам. Им запрещалось дергать соперника за волосы, бить кулаками или ногами, кусаться, но нужно было стараться повалить соперника на спину. На первый взгляд может показаться, что такие контактные виды спорта недоступны для детей-аутистов, но когда спортивные занятия четко структурированы и продуманы, детям становится понятна их цель, и они могут спокойно принимать в них участие.

Таким же образом мы обратились в клуб по стрельбе из лука. Взрослые, которые там занимались, показали детям, как нужно пользоваться луком и стрелой. Дети находились в 5-6 метрах от цели, а целью служил надувной шарик. Некоторые из них отложили в сторону лук, взяли стрелу и самым естественным образом направились к шарику, чтобы проткнуть его. Они нам показали, что поняли, что нужно делать. Потом нужно было познакомить детей с правилами безопасности, научить их правильно держать лук и стрелу, а также работать с сопротивлением, потому что натягивать струну лука очень тяжело, но если ее недостаточно натянуть, то стрела просто упадет на землю. Дети научились стрелять из лука, целились и попадали в цель.

Самое главное в организации спортивных занятий – найти человека, который любит данный вид спорта. Удовольствие, которое он получает от рассказа детям об этом спорте, безусловно, откроет перед ними новые перспективы. Я не говорю, что потом такого ребенка будет легко записать в спортивную секцию, но, по крайней мере, у него будет опыт занятия тем или иным видом спорта. Самый простой способ социальной интеграции – найти какой-то клуб, в том числе и спортивный, находящийся недалеко от дома, занятия в котором не требуют от семьи слишком больших затрат.

Есть виды спорта, в которых больше обязательных требований и ограничений, чем в других. Эти ограничения помогают детям понять, что происходит. Например, многим аутичным детям очень тяжело носить какую-либо обувь. Часто они забывают или теряют свою обувь, развязывают шнурки на ботинках, потому что им намного интереснее играть со своими шнурками, чем завязывать их. Но, если речь идет о коньках, то их надо завязать обязательно. Кроме того, коньки ужасно скользят, и первая реакция аутичного ребенка такая же, как у всех детей, – уцепиться за барьер и больше не двигаться. Но постепенно он начинает осторожно перемещаться по кругу.

Первое, что нужно сделать ребенку, когда он приходит на каток, – сдать свои ботинки в раздевалку и получить пару коньков. Это не всегда просто, потому что приходится «бороться» с длинными шнурками. Некоторые из детей достаточно активны, но потом быстро устают. Некоторые дети справляются сами, а некоторым нужно помочь. Занятия на катке почти бесплатные, за весь год мы заплатили 12 евро.

 

Родители тоже приходят на каток?

Нет, родители не приходили на эти занятия, но, посмотрев видеофильм, который мы сняли на катке, некоторые из них выразили желание прийти вместе со своими детьми. Единственная проблема состоит в том, что родители сами не очень умеют кататься, но они могут начать учиться вместе с детьми.

Существуют также санки, куда один ребенок садится, а другой толкает санки по льду, и постепенно страх проходит. Мы много раз ходили на каток. Это интересно еще и потому, что наши дети катаются вместе со своими сверстниками из обычных школ, то есть здесь тоже происходит интеграция. Это не происходит естественным образом, так как каждый раз нужно убеждать преподавателей государственных школ в целесообразности происходящего, но это возможно.

У вас есть дети, которые занимаются какими-то видами спорта?

 

Да, они ходят в бассейн, в боулинг. В Москве очень популярна иппотерапия, и впоследствии некоторые дети продолжают заниматься конным спортом. Но вообще занятия спортом – очень дорогое удовольствие. Существуют клубы, куда можно устроить ребенка, но за большие деньги. Самый распространенный вид спорта – плавание.

Очень досадно, что деятельность спортивных клубов направлена на достижение результатов, а это, конечно, не для наших детей. Наша цель состоит в том, чтобы дети получали удовольствие от занятий спортом. За исключением тех случаев, когда у детей есть особые способности, мы не стремимся делать из них спортсменов. Во Франции сейчас наблюдается тенденция создавать спортивные ассоциации инвалидов, которые предоставляют клубам персонал для занятий с инвалидами. Это позволяет инвалидам заниматься вместе со всеми, и в то же время для них организуются отдельные занятия, преследующие совсем другие цели, не имеющие ничего общего с подготовкой к соревнованиям.

 

Привлекают ли во Франции детей с аутизмом к игре в регби?

Я не знаю, не могу вам сказать. Наверное, да. Многое происходит по личной инициативе. Бывает, что какой-нибудь спортсмен знает, например, семью с аутичным ребенком и предлагает ей свою помощь в приобщении ребенка к тому виду спорта, которым он сам занимается. Это происходит все чаще и чаще. То, что мы говорили про художников, относится и к спортсменам, которые всё больше начинают интересоваться аутизмом, и это может помочь открыть новые возможности для аутичных людей. Чем больше будет выбор видов спорта, тем больше детей смогут найти тот спорт, который им подходит. Очень важно найти тот вид деятельности, в котором дети смогли бы участвовать вместе с родителями. Прогулки и занятия спортом являются единственной возможностью для таких семей выйти из дома.

 

Если ребенок увлекается каким-либо видом спорта, например гольфом, может ли он потом заниматься этим серьезно?

Это зависит, в том числе, и от стоимости занятий. Необходимо устанавливать партнерские отношения с руководителями того или иного клуба, чтобы семьи детей с аутизмом платили за занятия по сниженному тарифу или занимались бесплатно. Я, например, играю в гольф, и у тренера нашего клуба остались очень приятные впечатления от работы с детьми из Центра. Он ведет занятия с обычными детьми в группе для начинающих. В нашем клубе примерно 80 детей учатся играть в гольф. Я думаю, что достаточно просто ввести аутичного ребенка в группу начинающих. В игре гольф спортсмены впрямую не соревнуются друг с другом. Кому-то удается загнать мяч в лунку с пятого, кому-то с шестого и т. д. удара, то есть каждый может двигаться вперед в своем ритме.

 

А какими видами спорта вы бы хотели заниматься со своими детьми?

Горными лыжами.

В этом году мы ездили на 10 дней в горы. Но большая проблема состоит в том, что во Франции это стоит очень дорого, особенно когда живешь далеко от горных курортов. В этом году 5 подростков из нашего Центра начали кататься на горных лыжах, а один мальчик, его зовут Антуан, уже умел кататься (он регулярно ездит со своим отцом в горы). Так вот Антуана включили в группу обычных детей, отдыхающих на базе. Мы объяснили инструктору, какие проблемы могут возникнуть у Антуана и какие опасности могут его подстерегать. Несмотря на большой риск, связанный с проблемами наших детей, мы решили, что Антуан будет заниматься в группе один, без нашего воспитателя. Первые два-три раза инструктор испытывал страх за Антуана, потому что, спускаясь с горы, он, казалось, держал курс прямо на столбы, но в самый последний момент всегда избегал столкновения. К тому же он спускался все время по прямой и с трудом воспринимал указания инструктора, которые он давал всей команде. Тогда инструктор решил поставить Антуана на определенное место: он никогда не был первым в спускающейся группе, а ехал сзади, что давало ему определенное время перед началом спуска и возможность наблюдать за другими, а затем уже делать то, что от них требовалось. В результате, он получил 3-е место и медаль за спуск. Это дает ему право спускаться по красной трассе, достаточно сложной. Пятеро других, которые встали на горные лыжи в первый раз, тоже занимались с инструктором в отдельной группе. Конечно, это потребовало от них огромных усилий, но в течение короткого времени они добились заметных успехов.

Как и в случае с коньками, в этом виде спорта необходимо соблюдать обязательные требования: надевать очень тяжелые ботинки, передвигаться на лыжах. Я видел, какого напряжения требовал от детей их первый спуск, как трудно им было принять правильное положение и воспользоваться бюгелем, чтобы подняться в гору. Одному из них так и не удалось это сделать. Но остальные поняли, как нужно было действовать. Они научились делать основные повороты, тормозить и останавливаться. Надо еще учесть, что обстановка была совершенно непривычной для детей (в парижском регионе снег бывает редко), и освоиться им было очень непросто. Когда я работал с младшими детьми, и мы ходили с ними в горы, бывали случаи, что мне приходилось нести их на руках, потому что они совсем не могли справиться с той ситуацией, когда снег проваливался у них под ногами. Они могли перевести дух только тогда, когда нам удавалось найти местечко, где не было снега и была видна земля.

С остальными подростками мы просто гуляли. Мы собирались кататься и на беговых лыжах, но качество снега не позволило нам это сделать. Может быть, мы это сделаем в следующий раз.

У нас два ученика занимаются карате. Одна девочка 8-9 лет, которая и раньше была достаточно агрессивна, поняла, как это все делается, и стала использовать эти приемы в обычной жизни.

 

Были ли в вашей работе случаи, когда дети переносили в жизнь умения, приобретенные в ходе игры?

Я не могу с уверенностью ответить, но повторю, что скорее этот опыт помогает детям осознать некоторые свои действия, в том числе и неконтролируемые, и дети учатся управлять ими, лучше понимать себя. Это им пригодится в жизни.

 

Для ребенка это хорошо, но хорошо ли это для их окружения, для других людей? Нет ли здесь риска, что они начнут воспроизводить приемы борьбы в каждодневной жизни .

Я не думаю, что человек, который занимается боевыми видами спорта, даже если это аутист, будет использовать приемы в любом месте, потому что занятия всегда ограничиваются очень четкими рамками. У нас в Центре для подростков есть два человека, которые более трех лет занимаются айкидо, и они не более, но и не менее агрессивны, чем другие. Оба они занимаются в одном клубе, но это не сказывается на их отношениях в обычной жизни. Когда мы были в горах, особое удовольствие они получали от того, что вместе садились в одни санки, переворачивались, и скатывались с горки кубарем.

 

Нужно ли отделять спорт от обыденной жизни .

А как это можно разделить? Для меня все, что делает ребенок в течение дня, составляет его жизнь, будь то досуговые мероприятия или спортивные.

 

В жизни существуют социальные нормы, и в спорте есть правила, позволяющие или не позволяющие делать то или это...

Согласен. Но в боевых видах спорта действуют те же правила, что и в жизни: не причинять боль другому и уважать его. И эти правила остаются верными всегда. Когда ребенок начинает, например, занятия борьбой, он узнает, что для этого используется определенная одежда, что тренировки происходят в определенном месте. Мне кажется, этого достаточно, чтобы ребенок понимал разницу между спортом и жизнью, но в то же время основные правила верны везде.

 

Нельзя допускать, чтобы ребенок занимался спортом, если мы не можем ручаться за него...

Но можно посмотреть на эту проблему иначе: может быть, занятия определенным видом спорта позволят ему усвоить правила, которые ему не удается соблюдать в жизни? Я думаю, что в любом спорте тренеры всегда начинают с обучения правилам и уважительному отношению друг к другу, потому что без этого спорта нет. Можно очень быстро понять, будет ребенок соблюдать их или нет.

 

Нашим детям было бы полезнее заниматься иппотерапией или дельфинотерапией...

Это не одно и то же. Ребенок вступит в контакт и с дельфинами, и с лошадьми, он будет иметь дело с живым существом, но это существо никогда не станет его прямым «собеседником». Конечно, ему нужно будетучитывать реакции животного, стараться не пугать его и самому не бояться. Если говорить об иппотерапии, то ребенку нужно ухаживать за лошадью, ласкать ее. Ребенок вступает в отношения с живым существом, у которого тоже есть свои желания, и ему приходится с этим считаться. В данном случае желания ребенка сталкиваются не с волей воспитателя, а с неизвестными желаниями животного. Ему очень важно понять, что рядом с ним есть другие люди. Часто говорят, что дети с аутизмом всесильны, в том смысле, что для них существуют только их желания. Я бы говорил скорее об их бессилии, то есть о неспособности понять окружающий мир. Занятия спортом позволяют детям столкнуться с желаниями других людей. Это может стать значительным этапом в их развитии.

 

Эрготерапия

 

Занятия эрготерапией проводятся в различных мастерских. Каковы цели этих занятий? В первую очередь помочь детям в совершении каких-то конкретных действий.

 

Мозаичная мастерская

 

Дети могут заниматься изготовлением мозаики самостоятельно либо в группе, то есть произведение может быть как индивидуальным, так и коллективным. Этот вид творчества представляет определенную опасность. Когда крошишь плитку, нужно проявлять осторожность, чтобы не пораниться. Плитку можно разбить молотком либо специальными щипцами. Это зависит от величины квадратиков мозаики и от того рисунка, который мы хотим сделать. Для мозаики можно использовать различные материалы: готовые фаянсовые плитки, купленные в магазине, осколки посуды, а также любые предметы, которые можно просто подобрать на земле, например камешки или ракушки.

Как и в любой другой работе, первое наше требование – подготовка к занятию в мастерской. Когда речь идет о работе с группой детей, понятно, что каждый будет работать в своем ритме, даже если эта работа коллективная. У нас нет каких-либо фиксированных правил для организации мастерской мозаики. Мы размещаем детей в мастерской в зависимости от того задания, которое мы им даем. Мы можем все вместе работать за одним большим столом. При этом очень важно правильно рассадить детей. Все дети вместе ведут подготовительную работу, например готовят материалы для мозаики. Важно соблюдать правила техники безопасности. Это основное требование при работе в любой мастерской.

Мы говорили о психомоторике и о том, что очень часто детям бывает трудно сознательно сделать какое-то движение. Точно так же им бывает очень трудно специально разбить что-то. В порыве гнева они легко разобьют плитку просто кулаком. Но когда мы их просим взять молоток и разбить плитку, это не всегда удается. Вы спросите: как избежать того, чтобы после таких занятий дети не разбивали дома молотком все подряд? Здесь очень важно установить четкие рамки работы. Детям нужно объяснить, что это делается в этом месте и в этот момент. Чтобы занятие в мастерской по мозаичному делу приносило детям пользу, нужно, чтобы они получали от этого удовольствие, как впрочем, и от любых занятий. Поэтому несколько занятий мы тратим на то, чтобы дети попробовали себя в этом деле. Они готовят гипсовую массу, мешают, лепят – и это зачастую очень интересно. Мы следим за правилами техники безопасности, потому что контакт гипсовой массы с кожей вреден, лучше делать ее в резиновых перчатках, а с точки зрения безопасности лучше, чтобы они не ели эту гипсовую массу. Все, что я говорю, кажется очевидным, но на практике все оказывается не так просто, тем более что свои первые шаги дети делают у нас самостоятельно. В помещении, где расположена мастерская, раскладываются фотографии или образцы мозаики, и мы даем детям возможность попробовать самостоятельно расположить кусочки мозаики на деревянной дощечке.

Следующий этап работы – оттачивание техники. Этот этап – довольно длительный, он может продолжаться до одного месяца. Для изготовления мозаики мы используем специальные трафареты. Детей должны разбить плитку так, чтобы выложить мозаику внутри именно этого трафарета. Они очень стараются делать более точные движения. Мы работаем с детьми над тем, чтобы гипсовые швы между кусочками мозаики были более ровными, более тонкими, потому что обычно в начале работы в мозаике бывает больше гипсового материала, чем собственно мозаики.

Еще один вид работы, который мы с ними проводим, – выбор цвета. Здесь мы обращаемся к их опыту работы в художественной мастерской. Существует два вида работы, две возможности. Мы предлагаем ребенку либо копировать какую-либо модель, соблюдая форму и цвет предложенного образца, либо работать по памяти: например если ребенок изготавливает дерево из мозаики, мы предлагаем ему подумать над тем, какого цвета должен быть ствол, какого цвета листочки и т. д. И точно так же, как мы делали на занятиях по рисунку и живописи, мы можем предложить ему выйти и посмотреть, потрогать, почувствовать настоящее дерево. Речь здесь идет скорее не о художественном творчестве, а о связи того произведения, которое он делает, с реальным предметом.

Особенность мастерских ручного труда, как и других мастерских, о которых мы еще будем говорить, состоит в том, что воспитатель может оценивать качество проделанной ребенком работы. Если в других видах работы мы подбадриваем ребенка, сопровождаем его в работе, то на занятиях в этих мастерских мы даем свою оценку, положительную или отрицательную. Я думаю, что воспитатель не должен кривить душой в тех случаях, когда работау ребенка не получилась. Очень часто это вызывает у ребенка негативную реакцию, но нужно, чтобы он учился переживать неудачи. В этом случае удачная работа будет гораздо более значимой.

Я уже говорил, что мы можем работать все вместе, сидя за одним большим столом. Но можно предложить ребятам работать самостоятельно, когда каждый сидит за отдельным столом. Эти столы можно располагать по-разному. Если мы решаем, что все дети должны попытаться работать в одном ритме, тогда воспитатель располагается в центре комнаты, а вокруг него стоят столы, за которыми работают дети. Это позволяет им видеть друг друга и сравнивать свою работу с работой соседа. Если мы хотим, чтобы каждый ребенок был сконцентрирован только на своей работе, мы ставим все столы вдоль стены, и дети сидят лицом к стене. И если ребенок хочет посмотреть, что делает его сосед, он должен будет повернуться, но поскольку тот будет сидеть к нему спиной, то ему будет очень трудно это сделать. Здесь наша цель – сконцентрировать их на индивидуальной работе.

Что касается готового произведения, то это, как и с рисунками: либо дети делают вещи для себя, чтобы отнести их домой, либо для украшения Центра. Например, у нас есть специальные подставки под горячее – обычные деревянные дощечки, из которых дети сделали человеческие лица, прилепив к ним глаза, нос и волосы. Теперь на каждом столе есть своя «персонифицированная» подставка. Одна девочка из нашего Центра решила сама себе сделать подарок на 18-летие и сделала шкатулку для украшений из мозаики.

А сейчас дети делают коллективную работу – большую ящерицу 1,5 метра длиной, которую они выложат на стене в нашем саду. Мы воспользовались мсштабом этого задания для того, чтобы привлечь к работе двух подростков. Дело в том, что мы пытаемся их подготовить к выходу из нашего Центра.

Одному из этих молодых людей 19 лет, и мы хотели, чтобы он пошел работать в Центр трудовой по