Видение Марина Чертога

 

МАРА ЯКО ОГНЕ СИЯШЕ СВЕНТЕМ

ТО СВЕТЯЩЕ О СЕДЬМА КРАСОИ

ИЖЕ ЗАВЕЩ БОГО СТА НАШЕ

ТО БО НАШЕ ЩЕСТВА

А СИЦ ИМЯХОМСТВА

СВА СОИЛА ДАТЕ ДА УЗРИЕМО

ТАКОЖЬ ОДЕСЩЕХОМ

СТАР ЖИВОТ НАШ ОД НОВА!

ГОЙ ЧЕРНА МАТИ! ГОЙ-МА!

 

1. Тайна тайн — Чертог Марин, от очей человечьих сокрытый. Ни пешему, ни конному, ни зверю рыскучему, ни птице летучей — но него не добраться. И хотя ни одна дорога не ведёт к нему — всяк живот под Небом, какой бы дорогой он ни следовал, рано или поздно придёт ко Вратам его.

2. Сторожит Марин Чертог грозный Страж — Двенадцатиглавый Змей. Замок на Вратах — что пасть звериная, запоры — отрубленные руки человечьи, столбы у Врат — белые кости. Окружает Чертог Марин железный тын — ни мал, ни высок — от Земли до Неба. На каждой тычинке, коих счётом ровно 365, насажено по отрубленной голове, лишь одна тычинушка — пустая... Не для твоей ли головы она? Кто знает...

3. На Воротах сидит Чёрный Вран — птица вещая. Зорко стережёт Вран вход во Чертог Тайный, недремлющим оком глядит окрест... Рекут, Сам Кощный Бог зрит очами его, и никому не скрыться от взгляда Навьего Владыки...

4. Каждый вечер растворяются Врата, и грозный Всадник на вороном коне выезжает наружу — в Явь Земную скакуна Своего гонит, чтобы вернуться обратно перед самым рассветом, бо дела Свои во ночи вершит. Весь день спит Он непробудным сном во Чертоге Темяном, просыпаясь лишь с вечерней зарёю. И тогда вновь седлает Он скакуна Своего, и быстрее птицы летит на нём в Явь, и продолжается так от веку до веку...

5. Рекут мудрые: все дороги земные ведут ко Чертогу Марину, куда приходит всяк живот по-за мрое (по-за смертью) — во срок свой. Лишь одна Стезя неподвластна Маре, лишь идущих по Ней не зрит Чёрный Вран, лишь сих Путников буйные главы не украсят собой Марин тын. Се — Вещего Бога Стезя, Путь Мудрых — Дорога, ведущая в Вечность. Всяк, идущий по ней, сам главу себе срубает — Мечом Мудрости Вышней самость свою человечью рассекает — Маре такову требу кладёт. Сам же — во Нетленное облекается, по Стезе Вещего без страха идёт, бо Сам Велес Мудрый его ведёт! Велесовы Вилы — во руках его, Велесовы Силы — дорожный Посох Вещего Бога — опора его, Велесова Мудрость — Изначальная Веда во Сердце Вещем его. Вилы Велесовы — во Тремирьи всём Власть непоколебима, Силы Велесовы — необоримы, Мудрость Велесова — всеохватна, Изначальная Веда — несказанна...

6. Кто сей Стезёю пройти возможет, тот сам всё, о чём выше сказано было, изведать сможет.

Ведающему — достаточно.

Слава Роду!

 

[2004]

 

Три Её Лика

Мать

Ты — Начало. Ты — То, Что было до того, как всё начало быть, из Чего вышло всё. Ты — Та, Которая взлелеяла Златое Яйцо Родово, покоившееся в окружении Предвечных Вод — в Лоне Матери Тьмы. Ты — Предел, за Который не в силах проникнуть Духовзор. Ты — Та, Кто неподвластна времени, и Ты же — само Всепожирающее Время. Женское лоно и погребальная Крада — двое Твоих Врат. Покой глубин Матери Сырой Земли — Твоё Безмолвие. Мёртвый лист у корней Мирового Древа — взятая Тобою жертва. Краткий отдых на перевалах Пути Вечного Возвращения — Твоя Милость. Колдовские сны Луноликих ночей — Твои Чары. Грозный Серп, рассекающий Нити Жизни, и долгий полёт сквозь темноту — Твой Дар. Тьма, взрывающаяся ослепительным Светом, Завершение пред новым Началом — Твоя Любовь...

 

Возлюбленная

Ты — Та, Кого вечно ищет Вещий. Путеводная Звезда Его странствий. Дорога, убегающая за виднокрай. Прощальная улыбка, тающая в Пустоте. Уединённость растворившего свою ограниченную самость во Всеединстве Сущего, сделавшего шаг за пределы личностного одиночества. Веда для Ведающего. Стезя для Идущего. Блаженство для Достигшего. Свет во Тьме Обратной Стороны. Узревший Тебя хотя бы раз — не забудет Тебя никогда. Очарованный Тобой — теряет разум. Влюблённый в Тебя — отдаёт себя без остатка. Ты — везде и нигде. Лишь Вещему дано настигнуть Тебя на Пути, заключить в объятья, разрушить Твои Чары — за тёмной личиной Смерти узреть Изначальный Свет Сущего. Иных — бегущих от Тебя в страхе — настигаешь Ты Сама, во гневе выпиваешь без остатка их жизнь, ввергая их — так и не ставших Светом — во Тьму. И не ждёшь за Свой Дар благодарности от слепых, проклинающих Тебя в неведении своём...

 

Сестра

В убранстве инея приходишь Ты, Дева Зимняя, во белу шубу укутана. Чаруют, манят — серебром звенят чудные браслеты на тонких запястьях Твоих, Чаровница! Но — недолог век юности Твоей, Сестра! Погребальными пеленами обернётся по весне зимний Покров Твой. Белая Птица восплачет в Небе — падёт на Землю, Стрелами Ярилы поражённая. На Масленичный костёр взойдёт — растает в дымных клубах Старуха Зима, прощальным взглядом Землю окинув. И вновь — Белой Девою над лесами, полями да весями нашими воспаришь, во Ино Закрадное на семи Конях-Ветрах улетишь — до следующей зимы Юный Лик Свой скроешь. И призрачный след Твой исчезнет в Яви как сон, как растаявший снег...

 

Гой, Черна Мати! Гой-Ма!

Слава Роду!

 

[2004]

Зерцало Мары

Вопрошающий:

— Что есть Природная Вера-Ведание?

Влх. Родосвет:

— Быть с Родными Богами непосредственно, без связующего.

Вопр.:

— Что значит быть с Богами без связующего?

Влх. Родосвет:

— Быть поистине ТЕМ, КТО ТЫ ЕСТЬ на самом деле.

Вопр.:

— Что значит быть ТЕМ, КТО ТЫ ЕСТЬ?

Влх. Родосвет:

— Поистине ведать Нерождённую, Несмертную Собь (АЗ ЕСМЬ) — Дух Рода в себе...

 

* * *

 

1. Живое изведывает себя, вглядываясь в своё отражение в Зерцале Мары — Зеркале Смерти. Памятующий о Маре-Смерти — постигает Вечность как непреходящее СЕЙЧАС, когда Тёмная Мать рассекает Своим Серпом все его узы: тягостные привязанности прошлого и бесплотные надежды будущего.

2. Зерцало Мары никогда не тускнеет и не исчезает из поля зрения человека. Но мы порой, ослеплённые страхом Смерти, боимся заглянуть в него. Лишь мудрейшие из мудрых, отсекшие главу своей ложной самости Мечом Истинного Ведания и добровольно принесшие её в жертву Маре — мёртвые среди живых и живые среди мёртвых — смотрят в Зерцало Мары без страха, без тягостных сожалений и пустых мечтаний, прозревая тако Собь свою — Истинного СЕБЯ (АЗ ЕСМЬ) — Нерождённого, Несмертного — Единосущего с Тем, Кто был до того, как всё начало быть.

3. И Тёмная Мать улыбается им — Прозревшим Очами Духа — из ослепительно сияющей Немеркнущим Самосиянным Светом Пустоты...

 

Гой, Черна Мати! Гой-Ма!

Слава Роду!

 

[2004]

 

Мара-Морока, Мати Прозрения...

1. Рекут ведающие: Неназываемая Тайная Обитель находится там, куда от веку стекается всякая Мудрость, где живут белые волхвы — люди, продвинувшиеся по Стезе Вещего Бога далее других, и где пребывают Боги, Которые всё ещё зримы очами человеческими. Обитель эта — Чертог Мудрых — сокрытое селище посреди леса за рекой; сияющий город на вершине Белой горы, возвышающейся посреди острова, скрытого туманами; дом на перепутье, приют вещих странников; таинственный Свет, бьющий из-под земли; белый камень на перекрестье дорог, тянущихся из ниоткуда в никуда; порог, за которым не властно время...

2. Все истинные волхвы приходят оттуда, когда их призывают к служению Мать-Земля и Отец-Небо. Образы, кои зрят они очами своими, — многолики и разнятся в зависимости от глубины их постижения, а потому не существенны; но само их Духовное Прозрение — важнее всего того, что можно узреть в Яви. Каждый, кто совершил Восхождение к Тайной Обители, уже не сможет остаться прежним; это привлекает одних и отваживает других. И хотя Свет Тайной Обители Мудрости сияет для всех, никто из праздно любопытствующих не сможет достичь Её Сокровенных Врат...

3. Вещий Зов равно обращён к Сердцу каждого, но не каждое Сердце способно услышать его и откликнуться на призыв. Вехи на Стезе к Тайной Обители расставлены повсюду, но не всякие очи способны узреть их среди мирской суеты. Веда, хранимая белыми волхвами, писана открыто в Книге Природы и истолкована в тысячах иных книг, написанных в разные времена мудрыми людьми; в шёпоте лесного ручья и шуме ярмарочной площади равно звучат Вещие Слова, но люди не слышат их, ошеломлённые звучащей тишиной леса и оглушённые суесловным гомоном ярмарочной толпы... А Тайная Обитель — всегда ЗДЕСЬ; вот Она — разве ты слеп?..

4. Мара-Морока, маятой ослепляющая, даруй Прозрение готовым! Слуги Твои верные — окрутные мороки — подстерегают на Стезе всякого, кто готов поддаться их чарам. Но, ведомые Самим Вещим Богом, искатели Высшей Мудрости — ищущие Путь к Тайной Обители — при встрече с ними лишь укрепятся в чистом стремлении своём! Да будут им ведомы имена сих мороков, како ведомы они Вещему:

 

5. Имя первого морока — Хранителя Северных Врат — Трусливая Нерешительность. Он препятствует искателю вступить на Путь, сковывая его Сердце страхом и оплетая разум сомнениями. Отсеки Мечом Истинного Ведания дрожь в коленях и нарекись Победившим нерешительность и страх, о искатель!

6. Имя второго морока — Хранителя Южных Врат — Самоуверенная Увлечённость. Он препятствует искателю, только вступившему на Путь, сохранять и взращивать должную внимательность, необходимую для продвижения по Пути. Рассеки Мечом Истинного Ведания живот свой, охлади зуд желаний в ярле (солнечном сплетении) своём и нарекись Победившим ложную самоуверенность, о искатель!

7. Имя третьего морока — Хранителя Западных Врат — Преждевременное Знание. Он препятствует искателю, уже утвердившемуся на Стезе, следовать тем Указаниям Вещего Бога и совершать те Духовные радения, которые необходимы искателю на данном этапе его Пути, преждевременно показывая ему то, что ждёт впереди, и тем самым отвлекая его внимание от настоящего положения дел. Отсеки Мечом Истинного Ведания свою шуйцу (левую руку) и нарекись Победителем нетерпеливости, о искатель!

8. Имя четвёртого морока — Хранителя Восточных Врат — Ослепляющее Могущество. Это один из самых коварных и жестоких мороков, охраняющих Путь. Он чарует и ослепляет искателя, уже значительно продвинувшегося по Пути, силой и всемогуществом, кои обретаются человеком при достижении определённого уровня Ведания, ожесточая тем самым его Сердце и отдавая в рабство той Силе, повелителем Которой он ещё совсем недавно считал себя. Отсеки Мечом Истинного Ведания свою десницу (правую руку) и нарекись Победителем ослепляющего могущества, о искатель!..

9. И вот, когда все четыре морока оказываются побеждены, искатель встречается с последним из мороков — Тайноликим Хранителем Срединных Врат — со своей собственной ложной самостью! Победа над четырьмя предыдущими противниками — поистине ничто по сравнению с победой над собой. Уловленность в сети собственной ложной самости заставляет человека переживать свою мнимую отчуждённость от Сущего и порождает все препятствия на его Пути — всех четырёх мороков. Отсеки Мечом Истинного Ведания свою голову (ложную самость) и принеси её в жертву Маре-Мороке, Кою возвеличь как Матерь Прозрения, о искатель!

 

10. И — тотчас пелена маяты спадёт с твоих глаз, с твоего Ока Мудрости; и отверзнутся Врата Вещего Сердца твоего; и ты поистине узришь Стезю Вещего Бога и вступишь в Тайную Обитель! Истинно, тако!

 

Гой, Черна Мати! Гой-Ма!

Слава Роду!

 

[2004]

 

Марины тыны

1. Речено мудрыми: «Вещий Стези торит, Мара тыны городит». Стези Велесовы суть пути-дороги вещие от Солнца внутри (Духовного Сердца человека) до Солнца Небес (Духовного Сердца Всемирья). Марины тыны суть препятствия на Пути, останавливающие несведущих (неготовых) и укрепляющие Ведающих.

2. Тёмная (то есть — Сущая в Тайне) Мать Мара не противостоит Вещему Богу, как полагают несведущие, но хранит Стези Его: Ведающим — в урок, иным — в окорот. Каждому дано будет по мере его, но каждому возможно меру свою до Божеского Безмерного раскрыть, Стезёю Велесовой — Путём Мудрых — до Чертогов Незримых восхитившись.

3. Марины тыны суть:

1) Морочное видение себя как одного лишь плотского тела;

2) Морочная зависимость от маятных состояний: гнева, жадности, привязанности, неведения, гордыни и зависти;

3) Морочная привязанность к промежуточным достижениям на Пути;

4) Морочная убеждённость в собственной отдельности от Сущего.

 

Ведающему — достаточно.

Слава Роду!

 

[2004]

 

Короб Снов

Сон во сне

...Возможно, ты — лишь сон, снящийся Великой Матери. Возможно, ты — лишь мысль в голове Вещего Бога. Возможно, ты — Он Сам, и тебе снится, что ты это ты, а не Он. Возможно, ты — лишь сон во сне Того, Кто не спит даже в Собственных снах... Кто знает?..

 

Великая Мать

...Когда во сне ты смотришь на Лунный Серп в руке Матери, ты называешь Её Тёмной. Когда в руках Её развевается Белый Плат — сам белый свет — ты называешь Её Пресветлой. Но Мать — это и Жизнь, и Смерть, и новое Возрождение одновременно. Велесовы Вилы трезубьем вверх: Ветви Мирового Древа — Жива. Они же трезубьем вниз: Корни Древа — Мара... Говорят, на самом деле Древо растёт корнями вверх — из Ирия Небесного до самого Подземья; и тогда Жива обращается Марой, а Мара становится Живой... Кто знает?..

 

Короб Снов

...Открыв однажды Короб Снов, мы не в силах его закрыть. Мы не можем сделать мир ни другим, ни таким, каков он есть. Мы — лишь стрела, пущенная Вещим Лучником во Тьму. Лишь луч Света, тающий в Свете. Но что есть Свет, и что есть Тьма? Кто знает?..

 

Вещий Бог

...Во сне вечных странствий Вещий Бог вновь и вновь ищет Свою Возлюбленную — Ту, Которая есть Тень Его Сна, Которая танцует с Лунным Серпом в руке на Кромке мира, пока Духовное Око Вещего, рассеивающее маяту Яви, закрыто. Но вот — приходит срок, и Его Око раскрывается, и сон, длившийся целую Вечность, рассеивается вмиг, будто во мрак пещеры внесли Огонь, и Свет в одно мгновенье воссиял там, где тысячелетьями властвовала Тьма. Куда ушла, где скрылась Она? Кто знает?..

 

Пророчество

...Так будет. Сон растает как дым, и два лика Матери вновь станут Одним, и Богиня вернётся к Вещему Богу, и слившись воедино, Они вместе растворятся в Великом Непостижимом, для Которого всё это — лишь краткий сон, длящийся не дольше Его Выдоха и Вдоха, в бесконечной череде рождающихся и умирающих в Его Дыхании миров... Что будет после? Кто знает?..

 

Слава Роду!

 

[2004]

Коровья Смерть

...Село красно Солнышко за виднокрай, словно в Ларец Марин кануло. Рассыпались по небу часты звёздочки — Очи зоркие. Лапами бирючьими навострились сухие сучья на Закат; марь туманная долы залила, тропы лесные спутала...

На поляне лесной под ракитовым кустом спит-почивает сном богатырским добрый молодец, сны хмельные видит. И мнится ему сквозь дрёму: будто вдруг вспыхнули мертвенными огнями Лунные тропы, сгустился сумрак окрест, клочья туманные повздрогнули, закружились-завертелись, косицами белёсыми заплелись, во тьме ночной очерты Чьи-то выткали. Вроде, женщина — только призрачная, холодная, безликая. Идёт — будто в воздухе парит — земли сырой ногою не касаясь...

Открыл глаза добрый молодец. Что это было — гадает: сон али явь? Не понять ему никак... А веки — словно свинцом налились, в очи беленою брызнуло; и — запрокинулась назад буйна головушка, окунулась во сырые мхи, во росные травы...

И — снова сон: снова — Она, призрачная; всё ближе, ближе подходит, над уснувшем молодцем наклоняется, словно горьким дурманом обволакивает, в ночи плывёт, листами осиновыми шелестит, как водою болотную затягивает... Уже и лицо Её видно: черты тонкие, бескровные; глаза — словно омуты бездонные — безжизненные, мёртвые... Подходит — наклоняется ближе, ближе; будто в губы целует — еле касаясь; а мороз-холод лютой судорогой всё тело пронизывает, и Сердце в груди замирает, будто смерть скорую чует...

Очнулся молодец — ни жив, ни мёртв. В Сердце — будто хлад вековечный поселился, в глазах — тоска смертная, и в руках-ногах — силы уж нет... Поднялся он, шатаясь, с лесного ложа своего, глядит: а под ним-то — курган древний. За века минувшие почти весь в землю ушёл, а на вершине его — куст ракитов вырос...

Опрометью бросился молодец прочь — сквозь бурелом, дороги не разбирая, и всё-то ему Смерть его мерещилась, огнями мёртвыми своими манила-звала, словно Нити Жизни незримые из ярла тянула...

...А тем временем в деревне бабы да девки, мужиков да парней по домам оставив, собирались в круг посередь села, толковали: как Коровью Смерть, что ходить к ним повадилась, отогнать-одолеть? Долго ли, коротко ли судили, но только скинули рубахи да понёвы свои, во соху железну сами впряглись, во ухваты, косы, топоры да в медь — в звонки позвонцы — ударили, коло села пошли. Соха землю режет, Луна тусклым светом на лезвиях кос блещет, медь от ударов стоном стонет, ветер ночной с непокрытых голов волосы рвёт...

Идут так; вдруг — глядь: метнулась тень из лесу, бежит кто-то, то ли человек, то ли оборотень.

— Вот она, Коровья Смерть, бабоньки! В обличье человеческом к нам явилась! Бей её! — закричали.

И — набросились скопом, косами да топорами в капусту плоть изрубили, пальцами окровавленными разодрали, по полю разметали... Рудою Луна окрасилась. Хохотала ночь диким хохотом, дрожали листья молодых осин...

А наутро вышел честной люд в поле, а там — клочьями — останки добра молодца, что вчера ночевать домой не вернулся. Мёртвые глаза в небо синее глядят, покой и пустота в них нездешние. Руда-кровь в сырую землю ушла, лишь ржавые пятна на сухой траве остались; мураши да букашки по ним ползают — будто сладкий нектар собирают...

Старые люди, пришедшие на поле последними, посмотрели, головами покачали, помолчали.

— Мара ночью суженого Себе выбирала, — одно сказали...

А Солнце палило с небес землю, сушило горькие травы, золотило доброе жито, и сокол с вороном парили в вышине...

 

Слава Роду!

 

[2004]

 

Кострома

...На Ярилу Мокрого ночь — волшебная, чудесами да дивами всякими до краёв наполненная. Русалкам-мавкам срок приходит с земли прочь уходить — обратно в омуты, бучила речные. Русалья седмица — Зелёные Святки — завершается; завтра — Ярый Бог в воду заглянет, Сам — Мокрым станет. На Капище Святом трижды возольют волхвы воду молчальную (без слов суетных набранную) на деревянного Яруна, что Ярила весною принёс. Вопросят: «Что Ярило?» — «Коло возжёг!» И вдругорядь: «Что Ярило?» — «На росу пошёл!» И в третий раз: «Что Ярило?» — «Житом взошёл!» — ответят. И восславит народ Ярого Бога — всё честь по чести, и славу великую вознесут Ему волхвы...

Но то — завтра. А ныне — светятся очи зелёные посередь ночи, шелестят травы да осоки на семи ветрах, зыбью дрожит вода, крадутся тени-навии вдоль песчаных кос у Почай-реки... Смеются жутко русалки-деревяницы, Велесовы сестрицы — Навьи вестницы. По берегам у затонов речных хороводят — противосолонь колобродят, на ивовых ветвях как на качелях качаются, в ночи Мару кличут. В рубахах-долгорукавках простых, без оберегов, в личинах берестяных, в травах-муравах шелковых; а иные — и вовсе без одежд, в Лунный свет одеты. Ухают неясыти, чьи-то крылья бьют по воде, и лес тёмный — в дымке застыл.

Летают — кружатся русалки по полю, то сплетут хоровод, то в стороны разметнутся; а посередь круга их — будто лежит кто-то, как есть мёртвый. То ли человек, то ли неведомый кто. Глядишь — будто парень молодой, а может и женщина, травами спелёнутая... А русалки — всё уже круг сжимают, всё бешенее пляшут — недобрым огнём глаза их горят, словно кровь человечью учуяли. Вдруг — раз! — набросились скопом, рвут, кричат по-звериному, хохот иступлённый рвёт тишину ночи; мерное дыхание самой Матери Сырой Земли — словно чьим-то выдохом последним — туманом белым над рекою плывёт...

— А что, деда, и взаправду русалки существуют? — спрашивает непоседливый отрок старого деда, закончившего своё повествование.

Ухмыляется дед, бороду седую поглаживает; ни «да», ни «нет» не спешит сказать.

— Это же, небось, девки наши деревенские, — радуется отрок, — личины понаденут, да в лесок тот, что на пригорке, ворожить убегут. В росе русальной — Ярильской — купаться, парней привораживать... А парни потом за ними сами в лес потянутся — девок ловить да окруту вместе с личинами с них сымать. А уж визгу-то, шуму! Русалки какого-нибудь парня окружат, спросят: «Полынь или петрушка?» Если он ответит: «Петрушка!» — набросятся все вместе с криком: «Ах ты, моя душка!» Защекочут, тумаков надают, да и в шею потом прогонят. А коли ответит: «Полынь!» — сами крикнут: «Навка, сгинь!» И враз — в рассыпную! Парень — вслед. Какую догонит, ту к костру ведёт — личину в Огне жечь, деву в губы целовать...

Смотрит дед в догорающий закат, молчит; молодость свою, давно ушедшую, вспоминает.

Отрок его теребит:

— А скажи-ка, деда, вокруг кого мёртвого русалки-то твои хороводили?

— Костромой люди кличут, — дед отвечает.

— А кто ж такая Кострома?

— Да я и сам-то, признаться, толком не знаю, внучек. Одни говорят — это так в древности молодого парня в жертву приносили, Великую Мать об урожае добром просили. Другие Кострому за Самого Ярилу почитают: Он, де, Сам Себя так в жертву приносит, чтобы потом вновь возродиться. А ещё говорят, будто Кострома — Сама Мать трав да рощений всяких, и как весне срок приходит лету место уступать, так помирает Она, Силу Свою всю без остатка Земле Родной отдав. Ну, а тело Её, что из трав зелёных сплетено, бабы мочат в реке, затем выносят в поле и там разрывают да на все четыре стороны размётывают — урожай богатый с приходом серпеня-месяца собрать чают... А может, и ещё что тут есть; что-то такое, чего людям-то и знать до поры не след. Я-то вот тоже в твои годы...

И — вот уже в который раз — рассказывает дед историю отрочества своего да юности ранней, о друзьях своих давнишних вспоминает. А отрок — глядит неотрывно в закат, алыми ранами пылающий, повзрослеть поскорее мечтает...

 

Слава Роду!

 

[2004]

Свет Мары

...Тот, кто не помнит, как умирал в последний раз, не поймёт... Это — словно отблеск угасающей зари на раскрытой ладони, словно оборвавшийся вдруг шёпот листьев — рухнувшего дерева прощальный вскрик. Словно бы ты вдруг узнал о жизни что-то такое, из-за чего уже никогда не сможешь быть прежним... Оно — проступает наружу, звучит неясным гулом в ушах — пульсом в висках — в буйстве истомлённой летней жарой зелени, остролистых травах и разбивающихся о твои ладони каплях дождя — Имя Твоё, Мара. Во тьме Изначалья ещё не рождённая Вселенная созерцает Себя мерцающими спиралями Звёздных Очей — без желания, без страсти, без тоски по Забытому — бездонные Очи Твои, Мара. И — словно прикосновения рук любимой — струящийся шёлк отражений слюдяных озёр размытые очертанья поутру не созревших колосьев поющий прибой рассыпается златом и вдруг — всё застыло на миг — это Вечность взглянула в глаза там где времени нет серебрится Серпом Твоим, Мара, сквозь жизнь прорывается смерть эти блики Луны на воде и катится с горы колесом бесконечных подобий стрелой улетающий ввысь в это Вечное Небо ночных облаков и сплетаются змеи волос Твоих, Мара, ночь разорвана тусклой раной безмолвных видений таящихся в водах чудес где безмолвие Вельих Лугов ослепляющий Свет разрешит все сомнения всех неуклюжих раздумий тревог и терзаний и детских мечтаний о том что нас ждёт впереди — там, где в смерти рождается жизнь — Свет лучится с ладоней Твоих, Мара, Мара...

 

Гой, Черна Мати! Гой-Ма!

Слава Роду!

 

[2004]