Глава VIII. Краткий исторический очерк постановлений о внебрачных детях до издания действующих западноевропейских кодексов 10 страница

Узаконение рескриптом, изданным представителем государственной власти, встречало в германском праве еще менее сочувствия, нежели узаконение последующим браком.

Какие условия и следствия этого узаконения? Римское право не допускает узаконения рескриптом, если возможно было узаконение через последующий брак родителей. Законодательства германские не сохранили этого требования, и, согласно им, узаконение через рескрипт возможно и в том случае, когда дети могли бы быть узаконены последующим браком их родителей (Прусск., _ 601 и прим. к нему Коха; Сакс., _ 1783 и сл.; Общегерм., _ 1723 и сл.).

Всех ли видов вне брака рожденные дети могут быть узаконены этим путем? Прусский закон (_ 601) не различает видов незаконнорожденности, а говорит о незаконных детях вообще; отсюда, по мнению юристов (см. мнение Коха в прим. к _ 601; ср. Dernburg. С. 177), рескриптом могут быть узаконены и дети от прелюбодеяния и кровосмешения. Такого же воззрения и Саксонское уложение (__ 1783 и 1786). Общегерманское уложение воспрещает только узаконение детей от кровосмешения, и притом между родственниками в таких степенях, когда брак невозможен (_ 1732), умалчивая о детях от прелюбодеяния. Равно мы не встречаем по этому поводу никаких ограничений и в Австрийском уложении (_ 162).

Инициатива узаконения принадлежит отцу, от которого должно исходить ходатайство (Прусск., _ 601; Сакс., _ 1784; Общегерм., _ 1723), и это потому, что такое ходатайство предполагает предварительное признание дитяти своим (Сакс., _ 1784; Общегерм., _ 1725).

Для узаконения требуется согласие самого узаконяемого (по Саксонскому, _ 1788, и Общегерманскому уложению, _ 1728, если он достиг 14 лет). Прусское уложение не считает это условие существенным (_ 602 и прим. 18 к нему Коха), а Общегерманское уложение требует согласия и матери, если узаконяемый не достиг 21 года. Впрочем, при отказе ее согласие может быть заменено разрешением опекунского суда (__ 1726, 1727). Австрийский закон требует непременно совместного действия обоих родителей (_ 162).

Узаконение возможно и по смерти отца, если он об этом выразит желание в завещании (Сакс., _ 1784) или же если он заявит об этом при жизни соответственным властям (Общегерм., _ 1733).

Что касается действия этого узаконения, то оно, вообще говоря, влечет за собой приравнение узаконенных детей к законным детям отца (однако же, согласно прусскому праву, узаконенный не вступает в семью отца, _ 604, Сакс., _ 1783; Общегерм., _ 1736). Но Австрийское уложение говорит лишь о возможности ходатайства о сообщении сословных преимуществ и наследственных прав после родителей (_ 162).

Но это действие узаконения имеет личный характер: оно касается только отца, не давая узаконенному никаких прав по отношению к родственникам отца (Прусск., _ 605, и Сакс. улож., __ 2023-2025, 1841, требуют для этого специального согласия родственников, Общегерм. улож. подобных договоров не знает, _ 1737, равно и Австрийское говорит категорически, что благодеяние этого узаконения не распространяется на прочих членов семьи, __ 162, 753).

Кроме этих двух видов узаконения некоторые уложения знают еще третье - посредством усыновления (об этом см. ниже).

_ 34. 6. Заключение

Прежде чем перейти к изложению постановлений о незаконных детях по русскому праву, бросим еще общий взгляд на развитие юридической мысли и юридического сознания в области легального устроения судьбы этих детей по праву иноземному.

Вначале мысль эта слабо различала законность и незаконность происхождения детей. Общая слабость представления о законном и незаконном, непрочность и неустойчивость сожительства мужчины и женщины, а равно многоженство, не способны были установить твердого и решительного различия между законными и незаконными детьми.

Укоренение многоамической формы брака, проведя резкую грань между брачным и небрачным сожительством, должно было повлечь за собой и резкое различие между законными и незаконными детьми. Средние века, создав в самом многоамическом браке как бы ступени (градации), отличив равный брак от неравного, внесли это же подразделение и в незаконнорожденность.

У древнейшего из классических народов - у греков - внебрачные дети были вне семьи и домашнего культа, а потому не имели и прав наследования, хотя имели право на алименты.

Рим, ушедший дальше современных ему народов по пути выработки юридических понятий, в вопросе о незаконных детях вначале не давал большего, чем и эти народы, имевшие, по мнению римлян, право беспочвенное и смешное (inconditum atque ridiculum). Многие тысячи рабских детей были не только вне закона, но и вне разряда человеческих существ. Впрочем, с признанием юридической силы за кровным родством судьба внебрачных детей улучшается. В особое положение ставит закон детей "естественных" и "детей природы", происшедших от конкубината. Им обеспечивалось содержание от родителей и определенные наследственные права, а главное - возможность узаконения. Эти дети природы сделались легальными родоначальниками многих миллионов "bastard'ов", "kebeskind'ов" до наших "байстрюков" включительно.

Таким образом, римское право в конце своей истории открывало для будущей судьбы вне брака рожденных обнадеживающую перспективу. Другой спасительной силой для незаконных детей была церковь. Да и кому же более ее приличествовало взять под свою защиту обездоленных детей - результат случайных связей их родителей, связей, не одобряемых законом? Правда, что на пути улучшения положения этих детей церковь встречала большие препятствия. Эта же церковь должна была охранять святость и чистоту брачного союза. Но один разряд этих детей был результатом нарушения святости этого союза (таковы дети от прелюбодеяния); другой - был результатом несочувствия этому союзу (хотя и не всегда вполне свободного), каковы дети внебрачные. Из этой дилеммы церковь избрала такой выход: не вводить незаконных детей в семью, но обязать родителей кормить их и вообще печься о них.

Но идеи римского и канонического права или вначале на почву крайне неблагодарную - на нетронутую ниву народов нового мира: грубых, невежественных, иногда жестоких. Отчасти общая некультурность, отчасти желание сохранить чистоту родовых связей и воспрепятствовать смешению лиц разных общественных классов привели эти народы к мысли о большем или меньшем бесправии незаконных детей.

Вероятно, на борьбу римского и канонического правосознания с германскими и вообще варварскими обычаями ушло много времени. В конце концов, более гуманные начала канонического и римского права стали одолевать германское жестокосердие относительно незаконных детей.

В таком положении застали этих детей кодификаторы гражданских законов в конце XVIII и в начале XIX в.

Первый немецкий национальной кодекс - Прусское Земское уложение отнеслось сравнительно благожелательно к незаконным детям и их матерям: дозволило розыск незаконного отца, обязало его содержать своих внебрачных детей и даже позволило наследовать отцу в известной мере. Относительно матери незаконные дети почти сравнялись с законными.

Следующий по времени кодекс - Австрийское уложение в общем пошло по тому же пути, как равно и Саксонское, и недавно обнародованное Общегерманское уложение. Все они усвоили себе идеи канонического права - все зачисляют незаконных детей за матерью, и что касается ее, не делают различия между от брака и вне брака рожденными. Точно так же все они считают отца должником по отношению к матери и незаконным детям, а некоторые (Сакс.) и почти преступником, возмещающим вред, происшедший от совершенного им преступления.

Таким образом, германские законодательства, приравнивая внебрачных детей относительно матери вполне или в значительной мере к законным, весьма осторожны в наделении правами по отношению к отцу, обязывая последнего только давать содержание, но, не предоставляя после него прав наследственных. В соответствии с этим обязанность алиментарная от отца переходит не к восходящим его, а к его наследникам, а напротив, после матери эта обязанность переходит и на ее восходящих.

Французский законодатель иначе распоряжается судьбой незаконных детей. Он, в замену своих старых обычаев, допускавших розыск и алиментарную обязанность разыскиваемого отца, придал решительное значение добровольному признанию и наделил правами (более значительными, чем по германским законодательствам) добровольно признанных детей (вводя их под покровительство родительской власти и допуская к наследованию не только после матери, но и после отца, если они их признали оба и возлагают обязанность содержания и на наследников последних), совершенно не заботясь о детях не признанных. Строго говоря, это решение вопроса о внебрачных детях есть полумера. Тут законодатель мало проявил заботливости. Кто открыто называет дитя своим, тот обеспечивает его и без понукания закона. Надобность настоит об устроении судьбы не признанных родителями детей (каковых 2/3); но этих детей французское законодательство и сродное с ним итальянское совсем игнорируют. Заслуживает внимания, что изданным недавно новым законом французы улучшили несколько наследственные права вне брака рожденных; но общего положения незаконных детей не коснулись, и это после целого ряда литературных трудов (большей и меньшей годности), доказывающих неустанно потребность в коренном изменении постановлений кодекса относительно незаконных детей. Так слово расходится с делом.

Вот два пути, по которым пошло правосознание европейских народов в вопросе о вне брака рожденных; один - отрицания и бесправия для всех, добровольно не признавших детей, и значительного обеспечения признанных, и другой - путь розыска родителей, не желающих добровольно признать своих детей своими, и скромное обеспечение их существования, приравнивая, впрочем, что касается матери, почти вполне к законным. Новый Швейцарский кодекс соединил оба пути: и усвоенный романскими и германскими законодательствами, допуская одновременно и добровольное признание внебрачных детей, и судебный розыск отца. В основу постановлений положено начало материнства: внебрачное дитя носит фамилию матери и получает права гражданства на ее родине. В вопросах о правах вне брака рожденных детей по отношению к матери и ее родственникам удержана точка зрения немецких кодексов - о близком приравнивании таких детей к законным. Относительно отца различаются две категории детей: 1) таких, которые по установлении судом их отцовства имеют только право на содержание и воспитание как по отношению к отцу, так и по отношению к его наследникам и 2) на таких, о которых отец должен так же заботиться, как и о законных детях, которые носят его фамилию и приобретают право гражданства на его родине и которые имеют наследственные права не только после него, но и его родственников (хотя в последнем случае и в меньшей доле). Однако же родительской власти над внебрачными детьми закон ipso jure не дает ни отцу, ни матери. Кому из родителей предоставить родительскую власть, решает опекунское учреждение.

Таким образом, в общем, и Швейцарский кодекс решился сделать прибавку к правам только небольшой группы внебрачных детей, так сказать, привилегированных, оставив рядовых при старом, до него практиковавшемся, уделе. На этом правосознание в вопросе о внебрачных детях остановилось, и, по-видимому, надолго придется присутствовать этим детям в том юридическом круге, который очерчен для них современными кодексами. В этом убеждают новый французский закон о наследовании внебрачных детей и недавно обнародованное Общегерманское уложение (сделавшее лишь незначительные поправки в Прусском и Саксонском уложениях по этому предмету) и, наконец, новый Швейцарский кодекс.

Заслуживает внимания, что та ячейка, из которой развились права незаконных детей - права детей конкубины (liberi naturales), зачахла в праве новых народов, а именно исчезла всякая мысль о том, что не следует огульно решать судьбу всех внебрачных детей, не делая никакого различия между теми, которые произошли от связей совершенно случайных и, так сказать, мимолетных, и теми, которые являются результатом сожительств, столь же постоянных и столь же прочных, как и законный брак, вступить в который родители не могли, быть может, не по своей вине.