ДЕЛО ЦАРЕВИЧА АЛЕКСЕЯ. ПУБЛИЦИСТИКА

Преобразования, как и всякое значительное событие, вызы­вали острую реакцию современников. Голос недовольных был слышен в застенках учреждений политического сыска — Преоб­раженского приказа, а с 1718 г.— Тайной канцелярии, мнение

сторонников преобразований мы узнаем из политических трак­татов, сочинений прибыльщиков и прожектеров.

Политика Петра пользовалась поддержкой широких кругов дворянства. Но среди феодалов, как светских, так и духовных, было немало недовольных. Осуществление преобразований влек­ло утрату аристократией руководящей роли в государственном управлении. Новшества вызывали недовольство и духовенства, так как оно попадало во все большую зависимость от светской власти и в связи с частичной секуляризацией монастырских вла­дений лишилось прежней хозяйственной независимости.

Часть боярства и духовенства активно боролись за сохра­нение своего влияния, за старые порядки против новых. Прояв лением этой борьбы были боярские заговоры, распространение ложных слухов, сеявших недоверие к реформам. В 1697 г. Пре­ображенский приказ раскрыл заговор, возглавляемый предста­вителем боярской фамилии — окольничим Алексеем Соковниным Он ориентировался на Милославских, при Софье возглавлял Конюшенный приказ, а при Петре потерял эту должность. Со-ковнин намеревался убить Петра или, воспользовавшись его от­сутствием, совершить дворцовый переворот при помощи стрель­цов и казаков. Исполнение плана взял на себя бывший стрелец­кий полковник Циклер. Заговорщики поплатились жизнью.

Почти одновременно с заговором Соковнина — Циклера функ­ционировал кружок монаха Авраамия в Андреевском монастыре. Среди своих единомышленников Авраамий развивал две темы: осуждал поведение Петра, его увлечение морским делом и кри­тиковал непорядки в управлении, лихоимство и казнокрадство приказных служителей. Свои взгляды Авраамий изложил в «тет­ради», переданной для ознакомления Петру. В ней он рекомендо­вал царю отказаться от преобразований, вести «приличное сану житие», т. е. уподобиться своим предшественникам.

Враждебные преобразованиям настроения боярства и духо­венства наиболее ярко проявились в деле царевича Алексея. Сын Петра I от первого брака, царевич Алексей воспитывался в сре­де первой жены царя Евдокии Лопухиной. Петр настойчиво добивался от сына овладения военным делом, изучения корабле­строения, выполнения отдельных поручений, а последний укло­нялся от этого, прикидываясь больным и проводя время в «смертельном пьянстве».

В 1715 г., когда у 25-летнего царевича родился сын и та­ким образом появился новый кандидат в наследники, Петр пред­ложил Алексею либо постричься в монахи, либо принимать уча­стие в государственных делах. В письме Алексею царь грозил лишить его права наследовать престол, «ибо я за мое отечество и люди живота своего не жалел, то како могу тебя непотребного пожалеть».

Алексей внешне проявил полную покорность, он «мласился стать монахом и отказался от короны. В действительности АлеК-

сей считал монастырь удобным местом, где можно, притаив­шись, ожидать смерти отца, чтобы потом предъявить свои права на престол. Главный его советчик утешал царевича: «Вить-де клобук не прибит к голове гвоздем, можно-де его и снять».

В 1716 г. Алексей, притворившись, что едет по вызову от­ца в Копенгаген, бежал в Вену «под дирекцию» своего шурина, австрийского императора Карла VI. Стараниями П. А. Толстого и А. И. Румянцева царевич был возвращен в Россию. Началось следствие, обнаружившее сообщников царевича и цели заговора.

Алексей считал своими сообщниками всех, «кто старину лю­бит». Он надеялся на сочувствие князей Голицыных, Долгоруких и др. Единомышленники находились и в Суздале, где в заточении находилась бывшая царица Евдокия и где взгляды царевича раз­делял ростовский митрополит Досифей. Видное место среди заго­ворщиков занимал А. В. Кикин, в прошлом любимый денщик Петра. За казнокрадство он был лишен должности, имущества и отправлен в ссылку. Хотя Петр после этого вновь приблизил Кикина, но последний не забыл обиды и стал главным советни­ком Алексея.

Находясь в Австрии, Алексей строил планы захвата престо­ла при военной помощи государств, враждебных России. Внутри страны он рассчитывал на поддержку сенаторов из знати и осо­бенно духовенства: «Кликну архиереям, архиереи — приходским священникам, а священники — прихожанам». Захват власти Алексеем должен был сопровождаться ликвидацией преобразо­ваний, отстранением от должностей ближайших сподвижников Петра, перенесением столицы из Петербурга в Москву, отказом от строительства флота и активной внешней политики.

Суд, состоявший из 127 светских сановников, признал ца­ревича виновным в измене и летом 1718 г.приговорил его к смертной казни. Приговор не был приведен в исполнение, так как Алексей, видимо, умер под пытками. По другой версии он накануне казни был задушен в каземате Петропавловской крепо­сти. Прочие активные участники заговора также были казнены.

С делом царевича Алексея тесно связано опубликование в 1722 г.Устава о наследии престола.

В Уставе дано обоснование прав царствующей особы назна­чать себе преемника по своему усмотрению, минуя старшего сы­на. Подобно тому как по указу о единонаследии родители могли передать недвижимое имущество достойному наследнику, «хотя и меньшему, мимо больших... который бы не расточал наследства», так и назначение наследника престола должно находиться «в во­ле правительствующего государя».

Иным было отношение к преобразованиям со стороны народ­ных масс. Народ не сочувствовал целям, которые ставили перед собой противники Петра из верхов. В то же время крестьяне и посадские люди выражали в так называемых «непристойных ре­чах» свой протест против усиливавшегося феодального гнета

Особенный ропот вызывали взимание налогов и выполнение раз­нообразных государственных повинностей: «Годы-де ныне стали голодные, а подати с нас великие» — или: «Как его бог на царст­во послал, так и светлых дней не видали, тягота на мир, рубли да полтины, да подводы, отдыха нашей братьи, крестьянству, нет». Среди крестьян и посадских ходили слухи, распространяемые духовенством и бродячими монахами, о том, что «государь не царского колена, немецкой породы, а великого государя скрали немцы у мамки». В прелестных письмах Булавина и его сподвиж­ников читаем: «А от нас вы, всякие посадкие и торговые люди и всякие черные люди, обиды никакой ни в чем не опасайтесь».

Господствующей идеологией в стране была идеология правя­щего класса — дворянства. Его взгляды излагали указы, распро­страняемые правительством трактаты, газета «Ведомости» и т. д.

Идеологи петровского времени были полны горячей веры в могущество государства. Оно, по их мнению, руководит каждым шагом подданных, властно вторгается в частную и даже интим­ную жизнь. Правительственные указы учат подданных правилам рационального хозяйствования: убирать хлеб косами вместо серпов, выделывать кожу ворванным салом, а не дегтем, строить печи не на полу, а на фундаменте. Внешность подданных тоже находилась под бдительным надзором правительства: предписы­вался покрой и цвет одежды, определялась судьба растительно­сти на лице. Духовная жизнь населения также регламентирова­лась правительственными распоряжениями: указ определял раз­мер штрафов для лиц, уклонявшихся от посещения церкви, дворянство и купечество должно было развлекаться в ассамбле­ях, причем указ предусматривал время их проведения, перечис­лял забавы, допускаемые на такого рода собраниях.

Идея всемогущества государства и его полиции выразитель­но определена в регламенте Главного магистрата, где сказано, что «полиция есть душа гражданства и всех добрых порядков и фундаментальный подпор человеческой безопасности и удобно­сти». Благополучие граждан поставлено в полную зависимость от «божеской помощи» и «доброй полиции». Подданным отводи­лась пассивная роль исполнителей повелений монарха.

Многие указы петровского времени носили публицистический характер, они не только определяли нормы, но и разъясняли не­обходимость их введения. Законодатель убеждал перейти к убор­ке хлеба косами вместо серпов на том основании, что этот спо­соб «гораздо споряе и выгоднее, что средний работник за десять человек сработает». Ввоз сахара и шелковых товаров из-за гра­ниц был запрещен, «понеже такие товары велено умножить в России».

Законодательство петровского времени настойчиво пропаган­дировало идею «всеобщего блага», а также свою заботу о «все­народной пользе», о «благе подданных». Этими лозунгами, повто­ряемыми в тысячах указов, внушалась мысль о надклассовости

I

государства, в одинаковой мере заботившегося о всем населении страны.

Выдающимся писателем-публицистом первой четверти XVIII в. был Феофан Прокопович. В 1716 г. он переезжает в Пе­тербург и становится ближайшим сподвижником Петра, стра­стным пропагандистом преобразований. Проповеди Феофана, произнесенные с церковного амвона, были наполнены светским содержанием, гордостью за мощь России, сумевшей одержать «преславную победу» над армией шведов. Прокопович живо от­кликался на все значительные события современности. В 1720 г. он произнес «Слово похвальное о флоте российском», в следую­щем году — слово при открытии Синода, а в 1723 г.— речь, об­ращенную к Петру по случаю возвращения из Каспийского по­хода. Художественное мастерство и острую политическую на­правленность пера Прокоповича широко использовал Петр I, поручив ему сочинение таких важных законодательных актов, как «Духовный регламент» и «Правда воли монаршей». Высшим выражением восторга перед выдающимися способностями Петра и в то же время скорби по поводу его кончины является слово Прокоповича при погребении императора: «Что се есть? До чего мы дожили, о россияне? Что видим, что делаем? Петра Вели­кого погребаем».

Видное место в публицистике петровского времени занимают произведения Федора Салтыкова, представителя древнего бояр­ского рода. Салтыков находился в числе волонтеров, отправлен­ных за границу с «великим посольством», участвовал в Нарвском сражении, руководил строительством кораблей. Во время своего пребывания в Англии Салтыков в 1713—1714 гг. направил Петру два донесения: «Пропозиции» и «Изъявления, прибыточ­ные государству». Записки Салтыкова носили подражательный характер, по собственному признанию, свои предложения он за­имствовал из законодательства «Английского государства», при­чем выбирал из него то, что «приличествует только самодержа­вию». И все же Салтыкову не удалось избежать явно несбыточ­ных предложений, например, он предусматривал замену в тече­ние 10—15 лет всех деревянных зданий каменными.

В центре внимания дворянского публициста находились ин­тересы своего класса. Он сторонник расширения дворянских привилегий, ратует за сохранение монопольного права дворян владеть крепостными, предлагает ввести для дворян титулы в зависимости от размера владений.

Салтыков полагал, что осуществление его предложений пре­вратит Россию в могущественную державу, в короткий срок лик­видирует ее отставание. Отсюда его заботы о распространении образования, предложение учредить в каждой губернии одну-две академии с двумя тысячами учащихся в каждой. Академии с библиотеками и типографиями должны размещаться в мона­стырях, монахи подлежали выселению из них.

Развитие промышленности и торговли должно стать предме­том попечения государства. Он предусматривал строительство мануфактур объединениями купцов, созданных по инициативе го­сударства. Некоторые предложения Салтыкова были претворены в жизнь. Так, он предлагал ввести майорат, т. е. право наследо­вания имущества старшим сыном. Вместо майората Петр в 1714 г. ввел единонаследие, сохранив мотивировку этой меры, предложенную Салтыковым. Указ 1715 г. о расширении посевов льна и конопли также навеян предложениями Салтыкова.

В отличие от Прокоповича и Салтыкова Посошков был само­учкой, он не покидал пределов России. И тем не менее его сочи­нения относятся к выдающимся явлениям экономической мысли. И. Т. Посошков родился в 1652 г. в семье ремесленника-ювелира. К концу жизни он владел винокуренным заводом, домами и лав­ками, имел более 80 крепостных.

Посошков живо откликался на события, свидетелем которых он был. В конце XVII в. правительство приступило к проведе­нию денежной реформы. Наблюдательный Посошков высказал на этот счет ряд предложений в доношении о денежном деле, которое до нас не дошло. В 1700 г. Посошков обратился с «Доно-шением о ратном поведении», в котором резко обличал недостат­ки дворянской конницы: «У них клячи худые, сабли тупые, сами безодежны и ружьем владеть никаким неумелые». Главным тру­дом Посошкова была «Книга о скудости и богатстве», завер­шенная в 1724 г.

Предложения идеолога русского купечества не направлены против социальных и политических основ сложившейся крепост­нической империи. Он стремился к ее усовершенствованию. Посошков выступает против крайне жестоких форм эксплуатации крепостных крестьян, обрушивается на тех помещиков, которые «на крестьян своих налагают бремена неудобьносимыя». Он предлагал установить законом размер барщинных и оброчных повинностей, отделить крестьянские наделы от наделов помещи­ков, чтобы последние были лишены возможности захватывать у крестьян землю. Писатель отрицательно относился к подушной подати, считал необходимым вернуться к подворной системе обложения и уменьшить общий размер государственных податей вдвое, ибо «худой тот сбор, аще кто царю казну собирает, а лю­дей разоряет».

Идеальным государственным строем Посошков считал абсо­лютную монархию, он осуждал порядки в других государствах, когда короли «не могут по своей воле что сотворити, но само­властны у них подданные их, а паче купецкие люди».

Посошков требовал «единого» суда для представителей всех сословий: «суд устроити един, каков земледельцу, таков и ку­пецкому человеку, убогому и богатому, таков и солдату, таков и офицеру, ничем отменен и полковнику и генералу». Критикуя взяточничество и казнокрадство судей, Посошков предлагал до-

пускать на должности не только дворян, но и «худородных» людей.

Наиболее интересны мысли Посошкова о развитии промыш­ленности и торговли. Талантливый экономист высказывает ори­гинальные и зрелые идеи, присущие развитому меркантилизму. Государство должно поощрять строительство мануфактур выда­чей купцам ссуд и пожалованием казенных заводов Правитель­ство обязано проявить заботу и об обеспечении предприятий рабочей силой, отдавать мануфактуристам бродяг и нищих. Куп­цы тоже должны пользоваться льготами и привилегиями, ибо «купечеством всякое царство богатитца, а без купечества ника­кое и малое государство быть не может». Характерна непосле­довательность Посошкова, присущая идеологии купечества, при­спосабливавшегося к крепостническому строю. Требование бес­сословного суда у него уживается с домогательством предо­ставить право заниматься торговлей исключительно купцам, что характерно для сословного строя

Большое внимание Посошков уделял внешней торговле. Он выступал за объединение купцов, ведущих заграничную торгов­лю, в одну компанию. Это позволит устранить конкуренцию меж­ду русскими купцами, а также даст возможность держать высо­кие цены на товары, пользующиеся спросом на иностранных рынках. В интересах отечественной промышленности государство должно ограничить ввоз заграничных товаров, в частности «без­делок», т. е. предметов роскоши.

«Книга о скудости и богатстве» предназначалась для Петра, однако знакомился ли он с ней — неизвестно. В 1725 г. Посошков по неизвестным причинам был арестован Тайной канцелярией и в начале следующего года умер в заключении. Впервые «Книга о скудости и богатстве» была опубликована в 1842 г. и с тех пор заняла выдающееся место среди памятников культуры петров­ского времени.

НОВШЕСТВА В БЫТУ

Новшества в быту царь начал вводить одними из первых. Петру хотелось, чтобы его подданный внешне был похож на европейца. Когда царя, возвратившегося из заграничного пу­тешествия в Москву, 26 августа 1698 г. прибыли поздравлять бояре, он схватил ножницы и самолично начал им обрезать бо­роды. Первым лишился бороды генералиссимус А. С. Шеин, за ним следовал Ф Ю. Ромодановский и др. Позже, в 1705 г., последовал указ, вводивший налог за право носить бороду: боро­да дворянина и приказного оценивалась в 60 руб в год, купца — 100 руб., прочего посадского люда — 30 руб. Крестьянин должен был платить при въезде в город по 2 деньги.

За бородой пришел черед одежде. 4 января 1700 г. последо­вал указ о запрещении носить длиннополое платье. Вместо не-

го дворянам и горожанам предложено было обрядиться в венгер­ские и немецкие кафтаны. У горожан, не успевших сменить гар­дероб, брали пошлину либо укорачивали платье прямо на улице. Борьба со старомодной одеждой, равно как и с растительностью на физиономиях подданных, выразительно иллюстрирует мысль В. И. Ленина о том, как «Петр ускорял перенимание западниче­ства варварской Русью, не останавливаясь перед варварскими средствами борьбы против варварства»*.

Существенным изменениям подвергся семейный уклад. Указ 1702 г. установил новый порядок бракосочетания: старомодные смотрины были заменены обручением, которому предшествовала личная встреча жениха и невесты. При заключении брака глав­ными действующими лицами становились жених и невеста. Указом 5 января 1724 г. царь запретил заключение браков по принуждению, в том числе и со стороны господ. При вступлении в брак руководствовались традиционной принадлежностью же­ниха и невесты к однородной социальной среде. Впрочем, и здесь встречались, правда редко, отступления от обычая. Пример показал сам царь, когда выбрал себе в супруги неразведенную жену шведского солдата, пленницу, к тому же женщину низкого происхождения.

Духу времени, стремлению все регламентировать, с одной стороны, и соблюдению государственного интереса — с другой, соответствовал и указ 20 января 1714 г., вводивший для дворяни­на образовательный ценз при заключении брака — жених должен был быть непременно грамотным.

Воспитание детей тоже было охвачено влиянием новшеств.
j|| Дворянин должен отличаться от окружающих не только внеш-

ностью, но и изысканными манерами, респектабельностью, об­разованностью и т. д. При Петре издавались наставления о пра­вилах воспитания и поведения детей. Первое из них, на протяже­нии XVIII в. много раз переиздававшееся, было опубликовано в 1717 г. под названием «Юности честное зерцало или показание к житейскому обхождению». Это компилятивное сочинение, со­ставленное из текстов, заимствованных у западноевропейских ав­торов, задачу воспитания излагает в традиционном духе смире­ния и послушания богу, царю и родителям. Но вместе с тем «Юности честное зерцало» допускает прекословие сына родите­лю, но при этом надлежало говорить «благочинно, учтиво, веж­ливо». Внушалась мысль о трудолюбии, под которым подразуме­валось выполнение служебных обязанностей, обучение грамоте, танцам, верховой езде и всему, что пристойно дворянину.

«Юности честное зерцало» наставляет правилам поведения не только в семье, но и в обществе: предусматривались все ме­лочи, начиная от походки и осанки молодого человека до умения принимать еду.

¹ Ленин В. И. Поли. собр. соч.—Т. 36.—С. 301. 280

Заключительные страницы «Юности честного зерцала» изла­гают правила поведения девиц. Если молодой человек должен был обладать тремя добродетелями («смирен, приветлив и уч­тив»), то девице их надлежало иметь десятка два: страх перед богом, смирение, трудолюбие, милосердие, стыдливость, береж­ливость, целомудрие, верность, молчаливость, чистоплотность и т. д. У девиц ценилось умение краснеть, что считалось показа­телем нравственной чистоты и целомудрия.

Другим руководством для воспитания детей служило сочи­нение Ф. Прокоповича «Первое учение отрокам». Автор исходил из мысли, что нравственные основы человека закладываются в отроческом возрасте: «каков кто отрок есть, таков и муж будет». Отсюда обязанность родителей наставлять детей «от младых ног­тей в страхе божий, благочестии и добронравии». Обязанность родителей состояла в заботах об образовании детей, чтобы они в будущем в соответствии со своими способностями и склоннос­тями могли обеспечить себя материально.

Изменилось представление о дворянском досуге Была введе­на новая форма публичного общения — ассамблея. В отличие от обычаев предшествующего столетия, когда мужчин принимали отдельно от женщин, ассамблеи являлись собраниями, в которых женщины участвовали на равных с мужчинами Тем самым жен­щине — затворнице терема — была предоставлена возможность появляться в публичном месте: отменялся поцелуйный обряд и раздельное застолье мужского и женского общества. Впрочем, даже у Меншикова жена и дети садились за общий стол в поряд­ке исключения.

Ассамблеи ломали старый обычай, обусловленный местниче­скими традициями,— на них наряду со знатью присутствовали рядовые дворяне, богатые купцы и даже корабельные мастера. По идее на ассамблеях должны были царить веселье и непри­нужденность: деловые разговоры могли чередоваться с танцами и играми. «Хозяин,— написано в указе,— не повинен гостей ни встречать, ни провожать, ни подчивать». Его обязанность со­стояла в обеспечении гостей напитками для утоления жажды, табаком и курительными трубками, столами для игры в шахматы, а также просторной комнатой для танцев.

Современники отметили, что на ассамблеях на первых порах гости находились в плену скуки и скованности: дамы сидели и молча глазели друг на друга, не клеился светский разговор и у мужчин.

После смерти Петра ассамблеи утратили «демократический» характер, на смену им пришли дворянские балы, куда не допус­кались не только мастера и купцы, но и рядовые дворяне.

Изменился характер публичных празднеств. До преобразова­ний они носили церковный характер: победы на театре войны от­мечали колокольным звоном, крестным ходом, молебном. При Петре такие празднества приобрели светский характер: они со-

провождались торжественным шествием победителей через триумфальные арки, пушечной пальбой, фейерверками. Первое празднество было устроено 30 сентября 1696 г. по случаю овла­дения Азовом.

Северная война давала множество поводов для такого рода празднеств 1 января 1704 i. отмечалось овладение Нотебургом и Ниеншанцем, в том же году праздновали взятие Нарвы; Лесная, Полтава, Гангут, Гренгам и менее значительные победы непременно отмечались парадным шествием войска, демонстра­цией пленных и трофеев, красочными фейерверками. Современ­ник считал, что на овладение прибалтийскими крепостями было израсходовано меньше пороха, чем на празднества, посвященные этим событиям. Особенно пышно и торжественно отмечалось заключение Ништадтского мира. Маскарад в Петербурге по это­му случаю продолжался несколько недель, в нем участвовало свыше 1000 масок Зимой празднества были перенесены в старую столицу, где по заснеженным улицам двигались поставленные на сани макеты кораблей, на палубах которых размещались участ­ники маскарада в масках и специальных костюмах. Публичными торжествами отмечались спуски на воду кораблей, а также собы­тия в жизни членов царской семьи.

Перестраивая быт дворян и горожан, царь не оставил без изменений и быт двора. Новшества здесь были связаны с всепья-нейшим собором. Подобно тому как Алексей Михайлович соста­вил «Урядник сокольничья пути», так Петр разработал подроб­нейший «Устав всепьянейшего собора». В нем были перечис­лены все чины, входившие в его состав, обязанности каждого из них, церемония приема новых членов, правила поведения и т. д. В собор принимались пьяницы и обжоры с уродливыми физионо­миями. Большую часть года соборяне проводили в кельях, по­клоняясь Бахусу. Из келий пьяные компании выползали в дни маскарадов и святок. Тогда к ним присоединялись царь и его окружение, число участников достигало 200 человек, и это сбо­рище в санях, запряженных свиньями, медведями, козлами, от­правлялось славить бояр и богатых купцов. Незваных гостей хо­зяин должен был угощать и одаривать.

Некоторые ученые в деятельности собора то пытаются обна­ружить глубокий смысл, выражающийся в пародировании иерархии сначала католической, а после смерти последнего патриарха Адриана в 1700 г.— православной церкви, то придают собору нравоучительно-воспитательное значение — все должны были видеть, каким отвратительно-безобразным становится пьяный человек. Думается, что, так сказать, идейный смысл в этом диком разгуле отсутствовал, это была дань варварству и низким культурным запросам соборян и самого царя.

В итоге преобразований быт претерпел существенные изме­нения. Однако они охватили тонкую прослойку верхов феодаль­ного общества: дворян, чиновников, население двух столиц и от-

части провинциальных городов В толщу сельского населения новшества либо не проникли совсем, либо пробивали себе путь с большим трудом крестьяне и крестьянки продолжали носить ту же холщовую одежду летом и зипуны из сермяжного сукна зи­мой, пользовались сыромятной кожей для изготовления обуви и грубо выделанными овчинами, мужчины не расставались с боро­дой Неизменным оставался и дневной рацион крестьянской и посадской семьи Если за обеденным столом столичного дворя­нина все чаще появлялись различного рода пряности и заморские напитки, то главными продуктами питания крестьян и большей части горожан оставались хлеб, похлебка из муки, квас, а также овсяная и ячменная каши Широко использовались овощи свежая и квашеная капуста, свежие и соленые огурцы, репа и др Мясо в рационе трудового населения занимало весьма скромное место, причем источником его являлся не крупный рогатый скот, а овцы и свиньи

Итак, реформами быта были охвачены верхи феодального об­щества принадлежность к господствующему сословию можно было без труда определить по внешнему виду человека — его одежде, отсутствию усов и бороды, а также по манерам поведе­ния Впрочем, не все новшества тотчас внедрялись и среди вер­хов Браки без давления со стороны родителей и барина многие десятилетия оставались благим намерением законодателя

Что касается основной массы населения, то его быт практиче­ски оставался неизменным