Война и военнопленные в Сталинграде (август—сентябрь 1942 г. — I половина 1945 г.)

Август—сентябрь 1942 г. — июнь 1943 г. Создание на территории Сталинградской области системы фронтовых и стационарных лагерей для военнопленных. До начала боевых действий на территории области работники Управления наркомата внутренних дел по Сталинградской области не имели опыта работы с военнопленными.

Первый лагерь-распределитель № 50, в который входили 4 приемных пункта для обслуживания 1-й и 4-й танковой, 21-й и 57-й армий Сталинградского фронта, был создан в июле 1942 г. Все организационные вопросы было поручено решать УНКВД по Сталинградской области (док. № 12). С началом контрнаступления советских войск под Сталинградом возросло число пленных.

К концу декабря 1942 г. на территории Сталинградской и Ростовской областей действовало уже 14 при­емных пунктов (док. № 12, 234).

Для приема военнопленных, поступающих в результате ликвидации окруженной группировки противника под Сталинградом, были созданы лагерь-распределитель № 98 в п. Капустин Яр на 3 000 чел. и стационарный Астраханский лагерь № 60[11] на 10 000 чел. На лагерь-распределитель № 50 возлагался прием военнопленных с Донского фронта. Местом дислокации определялся г. Фролово Сталинградской области (док. № 2). Успешное наступление советских войск потребовало увеличения фронтовых приемно-пересыльных лагерей с 6 на 1 января 1942 г. до 9 на 1 января 1943 г. и действовало 44 приемных пункта[12].

В январе 1943 г. на территории Сталинграда в районе п. Бекетовка начал действовать лагерь-рас­пределитель, который в феврале 1943 г. по распоряжению зам. наркома внутренних дел И. А. Серова был реорганизован в Управление лагерей № 108. Таким образом, зимой 1943 г. на территории Сталинградской области существовало 3 лагеря-распределителя (№ 50, 98, 108) и 1 стационарный (№ 60) (док. № 12, 234).

В марте 1943 г. на базе спецлагеря НКВД № 256 в г. Урюпинске для бывших военнослужащих Красной Армии был организован фронтовой приемно-пересылочный лагерь № 123 (док. 20, 21).

Темпы поступления военнопленных на приемные пункты были стремительными. До 19 ноября 1942 г. Уп­равление НКВД по делам военнопленных и интернированных принял от частей Красной Армии 19 782 чел.[13] После первых контрнаступлений (с 19 ноября 1942 г.) частей Юго-Западного, Донского и Сталинградского фронтов, а также частей, действующих в районе Среднего Дона, было принято по состоянию на 5 января 1943 г. 61 141 военнопленный. Большую часть из принятых лагерями НКВД пленных за этот период составляли румыны — 32 932 чел. и итальянцы — 3 741 чел. (док. № 1). 3 февраля 1943 г. начальник по охране тыла Донского фронта сообщил, что лагеря в районе г. Сталинграда приняли 49 000 чел. Кроме этого в районе с. Паньшино было сосредоточено еще 10 000 человек (док. № 5). Однако уже через сутки — 4 февраля общее число военнопленных возросло до 76 000 чел. (док. № 12). Быстро растущая численность военнопленных значительно затрудняла их учет, работники лагерей не всегда могли точно сказать, сколько же солдат и офицеров противника находится в лагере. 15 февраля начальник Управления лагерей № 108 Н. Н. Смирнов передал в УПВИ НКВД СССР, что всего имеется около93 000 чел. При этом сообщалось, что около 45 000 военнопленных еще не приняты от войсковых частей (данные по лагерю № 60 не включены в это число) (док. № 11). Тем не менее даже приблизительное их количество на 15 февраля составило около 138 000 человек. Часть захваченных в плен была уже вывезена с территории области, часть умерла по дороге на приемные пункты и в госпиталях. До сих пор точно не подсчитано количество солдат и офицеров противника, попавших в плен в районе Сталинграда.По подсчетам А. Е. Епифанова, ориентировочно количество вражеских военнопленных за весь период Сталинградской битвы равняется 239 775 чел.[14] Однако необходимо дополнительное исследование материалов не только НКВД СССР, но и армейских соединений, т. к. и эта цифра требует дополнительной проверки.

Для обеспечения приема военнопленных от частей Красной Армии в районе Сталинграда и организации их размещения с 8 февраля 1943 г. (приказ НКВД СССР № 00251) начало свою работу Сталинградское управление лагерей для военнопленных (док. № 8).

24 февраля 1943 г. приказом НКВД СССР в составе Управления наркомата внутренних дел по Сталинград­ской области было создано отделение по руководству лагерями для военнопленных (док. № 18). На него воз­ложили функции контроля и решения задач приема военнопленных, охраны, соблюдения режима, содержания, снабжения, лечения больных, учета и оперативно-чекистского обслуживания. Продовольственное снабжение лагерей было закреплено за Управлением военного снабжения НКВД СССР.

В течение первого этапа на территории области стала функционировать сеть лагерей и приемных пунктов для военнопленных. Процесс организации происходил постепенно по мере увеличения пленных. На этом этапе контроль над организацией и деятельностью лагерей и приемных пунктов осуществляли Управление по делам военнопленных и интернированных НКВД СССР и фронтовые учреждения тыла Красной Армии.

Размещение и снабжение военнопленных. В обзоре ГУПВИ МВД СССР о работе его фронтовых органов за 1942—1943 гг. констатировалось, что: «работа приемных пунктов и фронтовых лагерей этого периода протекала в чрезвычайно тяжелых условиях» (док. № 12).

Трудности с размещением, питанием, снабжением, санитарным обслуживанием определялись теми усло­виями, которые сложились в Сталинградской области после боев. Поэтому в сталинградских лагерях на первом этапе их существования военнопленные размещались в разбитых, неприспособленных для жилья помещениях, в подвалах разрушенных зданий, где отсутствовали пищеблоки, не было поблизости воды. Ощущался резкий недостаток работников в аппаратах этих лагерей, недоставало охраны.

Приемные пункты военнопленных испытывали частые перебои в поставках самого необходимого. Управления тылов армий были обязаны снабжать военнопленных питанием в пути следования к приемным пунктам и непосредственно на них, но реальные военные условия зачастую не позволяли это делать. Физическое состояние многих военнопленных и так уже было подорвано несколькими неделями голодания в «котле». Недостатки в снабжении продуктами питания, плохое размещение увеличили рост смертности среди военнопленных (док. № 6, прилож. № 1). Помимо сильного истощения, солдаты и офицеры противника страдали от обморожения, ранений и нервного потрясения. Специальное распоряжение наркома внутренних дел СССР Л. П. Берии от 8 февраля 1943 г. о принятии необходимых мер по устранению перебоев с питанием и обеспечению госпитализации больных военнопленных не смогло существенным образом улучшить ситуацию (док. № 9).

Медицинское обслуживание военнопленных. Для многих «сталинградских пленных» зима 1943 г. закон­чилась трагически. Пик смертности пришелся на февраль — март. Советское командование в условиях разрухи предпринимало все возможные усилия для обеспечения врачебной помощью военнопленных. Нельзя забывать, что после окончания Сталинградской битвы на территории области проходили лечение и раненые бойцы Красной Армии. В течение 1943 г. военнопленных обслуживали до 22 госпиталей. В 1942—1943 гг. они входили в состав фронтовых эвакуационных пунктов (ФЭП) и местных эвакуационных пунктов (МЭП). Некоторое время функционировали и госпитальные пункты армий вермахта под контролем медицинских служб фронтов. С февраля по 10 июня 1943 г. в Сталинграде было отправлено в госпитали около 35 099 военнопленных. Самым «смертельным» месяцем в госпиталях оказался март, когда от разного рода заболеваний скончались 18 723 военнопленных. С наступлением теплого времени года смертность военнопленных сократилась (прилож. № 7, табл. № 3). С 21 марта по 1 апреля 1943 г. она составила 41,2%, с 1 по 10 апреля — 33,6%15, с 10 апреля до 5 июня — 31% (док. № 33).

В течение всего 1943 г. основным заболеванием военнопленных являлась дистрофия. Смешанная форма заболеваний (дистрофия плюс другая болезнь) имелась у 40% лечившихся в госпиталях с апреля по июнь 1943 г. (док. № 33). На втором месте среди заболеваний находилось обморожение и осложнения, связанные с ним. Часть военнопленных имела ранения разной степени тяжести.

С февраля по ноябрь 1943 г. в госпиталях, обслуживающих военнопленных, умерло 31 194 человека. Еще 5 107 человек за 1943 г. скончалось в лагерях для военнопленных № 50, 60, 98 (прилож. № 7, табл. № 3). За два месяца существования Сталинградского управления лагерей для военнопленных № 108 (февраль— март) в нем умерло 16 815 человек (прилож. № 7, табл. № 2). Однако это далеко не полные сведения, т. к. количество умерших военнопленных с учетом госпитализированных непосредственно частями Красной Армии составило 55 228 чел. (прилож. № 7, табл. № 1).

Создавшаяся обстановка требовала совершенствования медицинского обслуживания пленных солдат противника.

Основная тяжесть по лечению больных военнопленных была возложена на госпитали. Надо было преодолеть многие трудности. Акты, составленные по результатам проверок на первом этапе деятельности спецгоспиталей (январь — май 1943 г.), зафиксировали острую нехватку медицинского персонала. К лечению больных были привлечены врачи из числа военнопленных, которые вели истории болезней на немецком языке, но из-за его незнания основным персоналом госпиталя контроль за их действиями во многом был формальным (док. № 32, 33). В госпитале № 4939, например, работало 67 врачей-военнопленных, в госпитале № 4950 — 23 врача и 49 санитаров. Истории болезней военнопленных в феврале—марте 1943 г. велись только в отделении № 6 (док. № 33). Нехватка помещений приводила к тому, что в одной палате с инфекционными больными могли находиться военнопленные с другими заболеваниями, нередко они вообще размещались на полу. По мнению сотрудников УНКВД, неудовлетворительная работа госпиталей в первой половине 1943 г. по обслуживанию военнопленных объяснялась тем, что «отношения МЭПов и ФЭПов к госпиталям, выделенным для обслуживания военнопленных, безответственны. Руководители их в ожидании отзыва их к линии фронта не проявляют достаточной энергии в улучшении бытовых условий и питания военнопленных» (док. № 32). Ситуация несколько улучшилась лишь после того, как для лечения военнопленных были выделены специальные госпитали, которые не занимались обслуживанием бойцов Красной Армии.

Для оказания первой медицинской помощи и лечения ряда заболеваний в лагерях-распределителях предусматривались лазареты, амбулатории и медицинские пункты. Эти структуры не всегда имелись в наличии или были в неудовлетворительном состоянии. Например, в лагере-распределителе № 98 в январе — феврале 1943 г. лазарет вообще отсутствовал, а медицинскую помощь можно было получить только в амбулатории, хотя было много больных, которым требовалось длительное стационарное лечение (док № 19). Лазарет был открыт 27 марта 1943 г. (док. № 24). Как и в других лагерях, он был оборудован достаточно примитивно, постоянно ощущалась нехватка медикаментов, инструментов и медицинского персонала (док. № 19, 27). Ситуация в лагерях № 108 и 123 была не лучше.

Весной 1943 г. в сталинградских лагерях началась вспышка эпидемии тифа, от которой пострадали и сами сотрудники лагерей (док. № 22, 23, 24).

Для оказания медицинской помощи военнопленным были использованы все возможности, которыми располагали лагеря, приемные пункты и госпитали на тот момент.

Охрана военнопленных, побеги. На протяжении 1943—1945 гг., несмотря на слабое физическое состояние контингента, в лагерях области серьезной проблемой для руководства лагерей были нарушения дисциплины и побеги военнопленных.

Охрана солдат и офицеров противника с момента их пленения до передачи в приемные пункты осущест­влялась силами и средствами армейских частей. Большое количество военнопленных, поступивших зимой 1942—1943 гг. на Сталинградском направлении, создало трудности при их конвоировании, что нередко приводило к незаконным действиям со стороны конвоя. Например, в расположении Сталинградского, Воронежского и Юго-Западного фронтов военнопленным до места назначения приходилось передвигаться на расстояние от 150 до 200 км. От резкого истощения военнопленные падали по дороге. Как свидетельствуют документы, были случаи, когда конвой их пристреливал. Иногда военнопленные направлялись в приемные пункты вообще без всякой охраны и длительное время бродяжничали, расходились по деревням (док. № 6)[15]. Например, летом 1943 г. более двадцати бывших военнослужащих румынской армии были обнаружены среди работников колхозов на территории Сталинградской области[16].

Приказ НКО № 001 от 2 января 1943 г. был нацелен на ликвидацию всех этих недочетов. Он должен был сыграть важную роль в предотвращении побегов военнопленных и злоупотреблений со стороны армейских частей, в деле сохранения удовлетворительного физического состояния солдат и офицеров противника в период их транспортировки в лагеря[17].

Основную работу по охране военнопленных с момента их поступления в приемные пункты, а также при переводе из одного лагеря в другой и при конвоировании на работу осуществляли конвойные войска НКВД СССР. Внутреннюю охрану лагерей обеспечивал вахтерский состав.

Составной частью работы сотрудников лагерей по предотвращению побегов было обеспечение соблюдения режимных моментов со стороны военнопленных. Общие положения по режиму и распорядку дня военнопленных были определены во временной инструкции УПВИ НКВД СССР от 28 сентября 1939 г., тогда же были утверждены правила внутреннего распорядка лагеря для содержания военнопленных[18]. После начала Великой Отечественной войны эти документы были конкретизированы[19]. Подверглись уточнению обязанности и права военнопленных, условия переписки, получения посылок, свиданий, денежных переводов, условия подачи жалоб и заявлений от военнопленных, меры взыскания, которые могли на них налагаться[20]. В 1943 г. УПВИ НКВД СССР разработал и разослал на места правила внутреннего распорядка для различных категорий военнопленных (офицерского и рядового состава)[21].

В феврале 1943 г. было установлено обязательное ношение всеми военнопленными нарукавного знака ВП (на левом рукаве верхней одежды). 30 марта 1943 г. директивой регламентирован порядок личного обыска военнопленных и жилых помещений с изъятием запрещенных к хранению предметов. Формальное проведение обысков давало возможность иметь оружие военнопленным. Так, например, в 1943 г. один из военнопленных лагеря № 108 совершил побег, имея в руках пистолет с боевыми патронами[22].

Трудности, которые возникали при обеспечении охраны военнопленных на первом этапе существования лагерей и приемных пунктов, были вызваны условиями содержания, питания пленных и напрямую зависели от быстрого увеличения их числа. На основе обобщения опыта зимы 1942—1943 гг. НКВД СССР 7 августа 1943 г. издал приказ с объявлением инструкции о службе гарнизонов конвойных войск НКВД, который становится основным документом, регламентирующим работу по охране военнопленных[23]. Однако наличие приказов и инструкций не привело к ликвидации побегов. Нередко побеги приводили к трагическим последствиям не только для самих бежавших, но и для мирных жителей области, подвергавшихся насилию с их стороны (док. № 29).

Учет военнопленных. Порядок содержания и учета военнопленных в лагерях был определен еще в начале войны в специальной инструкции, введенной в действие приказом НКВД СССР от 7 августа 1941 г.[24] Согласно этому нормативному акту до марта 1943 г. учитывались только военнопленные, содержащиеся в лагерях, без контингента, находящегося на излечении в спецгоспиталях. Боевые действия под Сталинградом вскрыли недостатки этой системы учета. 1 марта 1943 г. вышел приказ НКВД СССР[25], который отменял ежедневную отчетность лагерей по численности военнопленных и вводил отчет, начиная с первого числа месяца, через каждые пять дней в виде телеграфной сводки. Приемные пункты НКВД на фронтах должны были отчитываться ежедневно. Аналогичный порядок вводился в спецгоспиталях НКО и НКЗ. 20 марта 1943 г. лагеря и приемные пункты для военнопленных должны были провести единовременную перепись всего контингента.

В донесении управления лагеря № 50 о состоянии учета и смертности среди военнопленных за 1-е полугодие 1943 г. говорилось, что только летом удалось восстановить и упорядочить учетную документацию за январь—март 1943 г. — период массового поступления военнопленных. В годовом отчете I квартал 1943 г. был назван периодом организационной неразберихи в лагере № 50, в том числе и в отделении учета. Второй квартал стал периодом упорядочения учета и отчетности, и только в третьем квартале было налажено своевременное ведение учета с упором на его качественную сторону (док. № 38). Не лучше было положение и в лагере № 123, где на начало массового приема военнопленных в марте 1943 г. совершенно отсутствовала необходимая для учета бланочная документация (док. № 26).

Ликвидировать недостатки и наладить учет военнопленных удалось только с лета 1943 г. Просчеты ор­ганизации учета военнопленных в период Сталинградской битвы — один из факторов, не давший возможности назвать количество попавших в плен солдат и офицеров и умерших зимой — весной 1943 г.

Вывоз военнопленных с территории области. Руководство НКВД и военное командование понимало, что в условиях Сталинграда содержать такое количество военнопленных невозможно. Поэтому большую их часть решено было вывезти в другие регионы. Процесс этот начался в феврале 1943 г. Но основная масса была вывезена только после приказа НКВД от 1 марта 1943 г., которым было определено перемещение из Сталинграда 78 500 чел. (док. № 20). На 1 марта 1943 г. в подчинении Сталинградского управления находилось 13 лагерей, из которых 5 в г. Сталинграде в районе Бекетовки, 8 — на территории области, где в общей слож­ности находилось около 91 000 пленных. В течение последующих десяти дней было вывезено 20 800 человек, еще 13 000 переданы на лечение в госпитали (док. № 22). К концу месяца в Бекетовском лагере № 108 осталось лишь 14 272 чел. Остальные были либо госпитализированы, либо перемещены в другие лагеря области. Часть военнопленных на это время находилась на пути в Пахта-Аральский лагерь Казахской ССР (5 226 чел.), Фархадский лагерь Узбекской ССР (9 690 чел.) и Оранский лагерь (1 000 чел.)[26].

Передислокация военнопленных продолжалась и в последующие месяцы. К началу июня на территории области осталось 10 595 военнопленных, из которых только 2 810 содержалось в лагерях (док. № 31). Большая часть — 5 813 чел. находилась на лечении в спецгоспиталях, где для их обслуживания было привлечено 1 772 здоровых военнопленных (док. № 32).

Трудовое использование военнопленных. С апреля 1943 г. по декабрь 1944 г. начинается планомерное ис­пользование военнопленных в народном хозяйстве СССР[27]. В 1943 г. была создана нормативная база, которая определяла порядок открытия производственных лагерей, условия применения труда военнопленных[28]. Вводилась строгая ежемесячная отчетность, фиксирующая трудовое использование военнопленных[29]. 6 апреля 1943 г. был объявлен типовой договор лагеря с хозяйственными организациями, по которому определялись обязательства сторон[30].

До мая 1943 г. на территории Сталинградской области лагерей для военнопленных производственного назначения не существовало. Однако это не означало, что военнопленные не привлекались к работе. Уже в это время власти города рассматривали военнопленных как важный источник пополнения рабочей силы для восстановительных работ. В январе 1943 г. с такой просьбой в НКВД СССР обратился секретарь обкома ВКП(б), председатель Сталинградского городского Комитета Обороны А. С. Чуянов (док. № 4, 7). В докладной записке руководства НКВД на имя И. В. Сталина от 4 февраля 1943 г. сообщалось, что 3 000 военнопленных определены на строительство железной дороги на территории Сталинградской области (док. № 6). Имелась в виду дорога Паньшино—Калач (строительство № 214).

В феврале 1943 г. был принят ряд постановлений Сталинградского городского Комитета Обороны, где назывались конкретные объекты, в восстановлении которых планировалось использовать военнопленных. Всего управлению лагерей военнопленных предлагалось на общих основаниях выделить предприятиям города 45 300 человек (док. № 13—16). Однако в 1943 г. широкое использование военнопленных на восстановительных работах оказалось невозможным в связи с сокращением численности. Большинство из них были вывезены с территории области, а оставшийся контингент был физически слабым. В докладе о работе лагеря для военнопленных № 108 за период с 1943 г. по 1 января 1950 г. отмечалось, что лагерь на первом этапе своего существования трудовому использованию военнопленных не уделял должного внимания. На первый план выдвигалось решение проблем, связанных с восстановлением физического состояния контингента, ликвидацией смертности (док. № 234). Кроме того, первоначально лагерь не имел производственного аппарата, формирование которого происходило постепенно (док. № 69). Военнопленные в основном работали в лагере: ремонтировали бараки, строили необходимые санитарно-бытовые помещения (гаражи, склады, бани и т. д.). На этом этапе решения СГКО по использованию контингента лагерей были реализованы не полностью. Военнопленные по заявкам организаций и военного командования привлекались на работы по очистке и разминированию города, на погрузочно-разгрузочные работы[31]. Договоры об их трудовом использовании не заключались.

Июнь 1943 г. — июнь 1945 г. Организационные изменения в системе лагерей для военнопленных. 17 мая 1943 г. на базе расформированных лагерей-распределителей и Управления лагерей НКВД № 108 был сформирован первый производственный лагерь для военнопленных № 108. Управлению лагеря подчинялись не только лагерные отделения для военнопленных, но и спецлагерь для бывших военнослужащих Красной Армии № 0108, созданный приказом НКВД СССР от 23 марта 1943 г. (док. № 25).

Линия фронта значительно отодвинулась от Сталинграда. Фронтовые приемно-пересыльные лагеря на территории области оказались оторванными от войсковых соединений. НКВД СССР принимает решение о ликвидации в июне 1943 г. Капустин-Ярского лагеря № 98, а также Астраханского лагеря № 60. Военнопленные из них были переведены в Бекетовский лагерь № 108 (док. № 34, 35). НКВД СССР приказом от 26 сентября 1943 г. лагеря № 50 и 123 делает стационарными (док. № 45). К концу года на территории области действовали только стационарные лагеря № 108, 123, 50, в которых содержалось 5 511 военнопленных (док. № 56).

Город активно восстанавливался. В условиях «кадрового голода» спрос на военнопленных постоянно рос. Они перебрасывались с одного объекта на другой. Так, в июне 1943 г. особая строительно-монтажная часть № 14 просила об открытии лагерного участка в Бекетовке (в составе лагеря № 108) на 150—200 чел. для производства погрузки лесоматериалов, которые были необходимы для восстановления Сталинградского тракторного завода[32]. В ноябре того же года обсуждался вопрос о переводе лаготделения, существующего при заводе № 264, на СТЗ, где военнопленных предполагалось использовать уже непосредственно на восстановлении завода[33].

В апреле 1944 г. Сталинградский городской Комитет Обороны принял постановление № 542 об организации лагерных отделений при Сталинградском энергокомбинате и заводе № 91 и направил соответствующий запрос руководству НКВД СССР (док. № 58).

Учитывая всевозрастающую потребность Сталинграда в рабочей силе, НКВД СССР 10 июня 1944 г. для восстановления основных заводов города создал новый производственный лагерь № 163 (Приволжский) с лимитом в 7 000 человек (док. № 62). В августе в лагере действовало всего два отделения. При заводе № 221 находилось отделение № 3, разместившееся в бывшем отделении № 2 спецлагеря № 0108. Так как вместимость отделения составляла 2 000 человек, а военнопленных на заводе находилось 2 380, для дополнительного размещения пленных во дворе были поставлены палатки. 1 000 военнопленных отделения № 2 при Спецстройтресте № 1 НКЧМ на заводе «Красный Октябрь» также располагались в 27 палатках с двухъярусными железными койками (док. № 63). Вскоре открылось отделение № 1 на заводе «Красный Октябрь» и № 4 при СТЗ на Верхнем поселке. К 25 сентября 1944 г. в лагере № 163 содержалось уже 7 992 человека, впоследствии его лимит увеличили до 11 000 чел. (док. № 64, 65).

Численность военнопленных в Сталинграде с лета 1944 г. стала расти. И если в начале 1944 г. в составе лагеря № 108 было 3 лагерных отделения на территории города и сельскохозяйственный лагерный участок на территории нынешней Астраханской области, где содержалось 2 186 военнопленных[34], то в ноябре 1944 г. функционировало уже 7 лагерных отделений, вместивших более 6 000 военнопленных (док. № 73)[35]. К концу войны в лагере № 108 было до 10 отделений. Кроме этого в состав лагеря входили еще два подсобных хозяйства, располагавшиеся в Краснослободском и Светлоярском районах области (док. № 86).

В связи с массовым поступлением в тыловые лагеря больных и ослабленных военнопленных приказом НКВД СССР от 5 октября 1944 г. ряд лагерей были реорганизованы в оздоровительные с расширением лимитной численности, в том числе и лагерь № 50 (лимит — 4 500 чел.) и № 123 (лимит — 8 000 чел.) (док. № 71). До конца войны количество лагерей на территории области осталось неизменным, но число военнопленных в них постоянно росло. На 1 июня 1945 г. в лагерях области было 21 731 военнопленный (док. № 83).

В начале 1945 г. отделение по делам военнопленных и интернированных в УМВД по Сталинградской области было преобразовано в отдел с соответствующим увеличением штата. Главной задачей нового отдела была организация трудового использования контингента лагерей области (док. № 77). Сотрудники отдела должны были вести переговоры с предприятиями по использованию военнопленных, осуществлять контроль по соблюдению рабочих норм, режима охраны санитарных условий на производстве, рассматривать договоры, заключаемые лагерями и предприятиями, и другие вопросы, связанные с трудовым использованием контингента лагерей.

Почти в конце войны, 26 апреля 1945 г., в Сталинград для проведения строительных работ на заводе им. Петрова (СМУ № 1 Нефтемашстроя) прибыл эшелон № 98 166, в котором находилось 763 мобилизованных немца. Не все из них перенесли полную лишений дорогу. В пути умерло 17 человек, 11 человек в очень тяжелом состоянии были сразу же госпитализированы. По прибытии эшелона комиссия городского отдела здравоохранения провела медицинское освидетельствование интернированных немцев. Из осмотренных 667 человек были признаны годными к тяжелому труду только 92, к легкому — 115, временно потерявшими трудоспособность — 164 человека, стационарными больными — 30 чел., инвалидами — 5 чел. Положение интернированных оказалось намного хуже, чем военнопленных. Дирекция завода им. Петрова не смогла создать им нормальных бытовых условий. Спать приходилось на голых нарах в верхней одежде. На заводе не было ни продовольственных фондов, ни вещевого довольствия. Вплоть до июня интернированным не оказывалась регулярная медицинская помощь, так как отдел здравоохранения Ворошиловского района не закрепил за рабочим батальоном постоянного врача. Городские больницы были перегружены и не принимали тяжело больных немцев, которых к началу августа было уже 70 чел. К этому времени 242 человека умерло, из них 125 — от дистрофии, 69 — от декомпенсации сердечной деятельности, 38 — от туберкулеза. Из-за недостатка пищи по состоянию на 10 августа 1945 г. из 485 человек трудоспособных было только 77. Производительность их труда находилась на очень низком уровне и составляла не более 43 % (док. № 87, 88).

В августе бытовые условия удалось несколько улучшить, за рабочим батальоном были закреплены постоянный врач, медсестра, на лечение отпущены скудные медикаменты. Однако с питанием было сложнее. В целом, вплоть до окончания пребывания батальона интернированных (мобилизованных) немцев на территории области, условия их содержания были неудовлетворительными, и как следствие у основной массы контингента наблюдалось плохое физическое состояние. В результате эффект от трудового использования был незначительным. Все эти причины, а также нежелание дирекции завода им. Петрова в дальнейшем использовать труд ОРБ № 2021 заставило руководство УМВД области дважды в октябре и ноябре 1946 г. обращаться в ГУПВИ с просьбой о передаче батальона в ведение другой хозяйственной организации или репатриации (док. № 157, 158). В связи с вывозом интернированных (мобилизованных) на родину рабочий батальон № 2021 с 1 января 1947 г. был расформирован.

К окончанию войны на территории области действовало 4 лагеря для военнопленных: № 108 и 163 — производственные, № 50 и 123 — оздоровительные. Реорганизация отделения УНКВД Сталинградской области в отдел позволила оказывать лагерям более действенную помощь в решении многих организационных и материальных вопросов.

Размещение и снабжение военнопленных. Условия размещения военнопленных на II этапе по-прежнему зависели от тех возможностей, которыми располагала страна в условиях разрушенного войной хозяйства. Перед руководством лагерей стояли задачи перевести всех военнопленных из палаток, ликвидировать скученность в помещениях, оборудовать общежития необ­ходимым инвентарем, с помощью хозяйственных организаций обеспечить ремонт жилого фонда и его подготовку к зиме.

Снабжение продуктами, медикаментами и вещевым довольствием лагерей по-прежнему было одной из самых сложных проблем. Хозяйство города и области восстанавливалось медленно, в условиях военного времени лагеря получали только тот минимум, которым располагали органы снабжения и хозяйственные организации города. По свидетельству документов особенно тяжелым был 1943 г.

Контингент лагеря № 50 в г. Фролово размещался в 4 каменных зданиях, которые были оборудованы двухъярусными нарами сплошного типа. Имелись все необходимые санитарно-гигиенические помещения: баня, пищеблок, прачечная, дезокамеры, лазарет. Однако большинство помещений летом 1943 г. требовало ремонта, который задерживался из-за отсутствия лесоматериалов (док. № 79).

Лагерь № 123 весь период своего существования размещался в г. Урюпинске на территории бывшего военного городка. Жилой фонд лагеря состоял из 3 трехэтажных, 2 двухэтажных и 3 одноэтажных каменных зданий. Имелись все необходимые санитарно-бытовые постройки, за исключением прачечной. Военнопленные лагеря № 123 были обеспечены обувью только на 50%. Комплектов одежды и постельных принадлежностей в лагере имелось с расчетом на предстоящее поступление военнопленных. На 6 июля 1943 г. здесь содержалось всего 90 военнопленных (док. № 26, 37, 40, 44). Главные трудности лагерь испытывал с реализацией лимитов и нарядов на продовольствие, фураж, ГСМ, т. к. склад находился на значительном расстоянии от управления, что при нехватке транспорта создавало дополнительные заботы. Да и не все продукты, предусмотренные нарядами, имелись в наличии. Во всех лагерях с начала их существования определенную вспомогательную роль в продовольственном обеспечении играли подсобные хозяйства, в которых разводили птицу, свиней, коров, обрабатывали землю под огороды, зерновые культуры и корма. За лагерем № 123 был закреплен земельный участок в 400 га в колхозе «Красный партизан» Урюпинского района. Также лагерь имел и свою пасеку (док. № 75 ).

В 1944 г. основные вопросы в организации питания были решены. Теперь речь шла лишь о разнообразии ассортимента. Недостающие продукты питания заменялись имеющимися в наличии. Например, в лагере № 123 на весь период III квартала 1944 г. было получено 1 325 кг мяса, недостающие 1 449 кг мяса и 1 810 кг молока заменили 336 кг яичного порошка (док. № 75). Имевшиеся трудности в снабжении продовольствием определялись общим продовольственным обеспечением в стране[36].

Размещение военнопленных в производственных лагерях № 108 и 163 напрямую зависело от возможностей предприятий, к которым они были прикреплены на основании решений ГКО СССР и трудовых соглашений.

Дислокация лагеря НКВД № 108 в разрушенном городе, ограниченные возможности предприятий, которые находились в стадии восстановления, требовали огромных усилий для создания нормальных условий существования военнопленных. К лету 1943 г. влагере имелось 3 отделения, расположенные: при заводе № 264, при Сталинградской нефтебазе и при лесозаводе им. Ермана (док. № 234). В начале августа 1943 г. начальник Управления НКВД по Сталинградской области докладывал в УПВИ НКВД об их удовлетворительном состоянии (док. № 44). Однако обследование в ноябре лагерных участков показало иную картину: не хватало постельного белья, одежды, отсутствовало оборудование для столовой, военнопленные были одеты не по сезону, не было прачечной, помещений для сушки одежды и обуви (док. № 52). В докладе о состоянии лагеря за IV квартал 1943 г., направленного в УПВИ НКВД СССР, обстановка лагеря вновь характеризуется как удовлетворительная[37]. С прибытием нового контингента приходилось вновь решать вопросы, уже, казалось бы, снятые с повестки дня. К июню 1945 г. из 10 лагерных отделений в трех общежитиях для военнопленных располагались в хорошо оборудованных землянках, в семи — жилой фонд состоял из помещений барачного типа (док. № 90).

Жилищный фонд лагеря № 163 к открытию полностью готов не был, часть контингента размещалась в палатках. Только в ноябре 1944 г. военнопленные были переселены в оборудованные землянки, деревянные бараки и 2 кирпичных здания, построенные с помощью хозяйственных организаций.

Во всех лагерях спальные места — это 2- или 3-ярусные нары и железные койки. В феврале 1945 г. норма жилой площади на 1 человека при размещении на 2-ярусных нарах была снижена с 2 до 1,2 м² (док. № 76).

В докладной записке в УПВИ НКВД в феврале 1944 г. сообщалось о низкой температуре в помещениях лагерей № 50, 123, 108, отсутствии запаса топлива, отмечалось, что постельными принадлежностями были обеспечены полностью только лазареты, одеяла, например, имелись только у 60—70 % военнопленных (док. № 57). В докладной записке управления лагеря № 108 в УНКВД по Сталинградской области от 7 января 1945 г. так же, как и год назад, констатировалось недостаточное обеспечение практически всеми видами вещевого довольствия, значительная часть из которого требовала капитального и среднего ремонта (док. № 76).

Принимаемые меры по улучшению условий содержания военнопленных не были эффективными.

Охрана, режим содержания, побеги военнопленных. Фронт от Сталинграда отодвигался все дальше, но побеги военнопленных не прекращались. В 1943 г. по лагерю № 108 было зафиксировано 25 случаев. На 1 января 1944 г. в бегах находились 4 военнопленных (док. № 73). Побеги стали возможны, по мнению руководства лагеря, лз-за нехватки вахтеров. И хотя штат их команды был укомплектован полностью, он не соответствовал потребностям. Особенно это стало заметно во втором полугодии 1943 г., когда военнопленных стали активно выводить на работу и их необходимо было охранять на производственных объектах. Начальник лагеря № 108 в конце года вынужден был напрямую обращаться к руководству УПВИ с просьбой об увеличении штата вахтерской команды[38].

Особую роль в задержании бежавших военнопленных играли бригады содействия (БС). Директива УПВИ НКВД СССР от 5 марта 1943 г. предлагала начальникам лагерей создавать такие бригады из местного населения, расположенного в радиусе 25 — 30 км.[39] В июле 1943 г. при лагере № 123 было сформировано 4 такие бригады, а к декабрю 1943 г. их стало уже 94 (док. № 37, 49). В лагере № 108 в 1943 г. в составе БС числилось 84 человека, в 1944 г. в 15 бригадах содействия числилось 116 человек (док. № 234). Всего в течение 1943 г. совершили побег 50 военнопленных. В 1944 г. число побегов сокращается. Лагерям удалось наладить работу охраны, определенную роль здесь сыграло и то, что фронт отодвинулся от Сталинграда далеко на запад. За 9 месяцев из лагеря военнопленных № 108 было совершенно 4 побега с общим числом бежавших 8 человек (док. № 73). К началу 1945 г. все бежавшие были задержаны (док. № 76). Из лагеря № 123 за тот же срок бежало 11 военнопленных (док. № 75).

В июне 1943 г. руководство УПВИ НКВД в категорической форме требовало от начальников лагерей во­просам организации обысков уделять больше внимания и проводить их систематически и качественно[40] и напрямую докладывать в УПВИ НКВД СССР о результатах. В докладной записке начальник управления лагеря