На восстановлении Сталинграда (II половина 1945 г. — 1954 г.)

Июнь 1945 г. — 1949 г. Организационные изменения в системе лагерей для военнопленных. Второй период пребывания военнопленных на территории области был самым длительным. В нем можно выделить несколько этапов:

1. II половина 1945 г.Во второй поливине1945 г. в системе лагерей страны произошли значительные из­менения. После капитуляции гитлеровской Германии поток пленных в СССР резко возрос. Если с начала войны до 20 января 1945 г. было взято в плен 1 009 298 человек, то к концу Второй мировой войны эта цифра возросла до 4 126 964[61]. И хотя не все они направлялись в СССР (советское командование освободило не­посредственно на фронтах без направления в тыловые лагеря 680 000 человек), для размещения остальных требовались новые лагеря и расширение существующих. Этот процесс затронул и Сталинградскую область. Только за июнь—июль 1945 г. в лагеря области прибыло 20 080 военнопленных, (док. № 90).

Расширение существующих производственных лагерей делало их трудноуправляемыми. Поэтому в июне 1945 г. лагерь № 108 подвергся реорганизации, из его состава были выделены ряд отделений с 8 755 военнопленными, на базе которых был создан Приволжский лагерь № 361 (док. № 84)[62]. В дальнейшем лагерь пополнился военнопленными, прибывшими в августе и октябре (2 099 чел.) из лагеря № 176, расположенного в г. Фокшаны (Румыния), и в ноябре (243 чел.) из Фроловского лагеря № 50[63].

В это же время был создан лагерь для военнопленных № 362, получивший название «Краснооктябрьский»[64] (док. № 84). Основой для создания лагеря послужили три лагерных отделения (9 666 военнопленных) Приволжского лагеря № 163, который после реорганизации стал называться «Тракторный».

С июля по октябрь 1945 г. в г. Камышине разворачивал свою деятельность лагерь для военнопленных № 409 Гушосдора НКВД СССР (док. № 85). Военнопленные лагеря работали на возведении и реконструкции автомобильных дорог[65]. К 18 января 1946 г. в лагере было три отделения, в которых содержалось 1 050 военнопленных (док. № 120). История этого лагеря оказалась очень короткой. В связи с проведением концентрации военнопленных на первоочередных объектах, куда не вошли дороги Сталинградской области, лагерь № 409 на основании приказа НКВД СССР от 31 декабря 1945 г. был расформирован (док. № 99, 101,120).

После выхода приказа НКВД СССР от 12 ноября 1945 г. в составе лагерей для военнопленных Сталинградской области вновь произошли организационные изменения. В связи с вывозом ослабленных военнопленных на родину были ликвидированы Фроловский лагерь № 50 и Урюпинский лагерь № 123 (док. № 96). Ряд лагерных отделений лагерей № 108, 163, 361 также были расформированы. Таким образом, к началу 1946 г. управления лагерей располагались только на территории г. Сталинграда. Исключение составляли ряд отделений лагеря № 163 (№ 3 — г. Камышин; № 4 — ст. Котельниково), лагеря № 108 (№ 8 — Краснослободский район), лагеря № 361 (№ 4 — пос. Красная Слобода). Этим же приказом увеличивался лимит лагерей и менялась нумерация оставшихся отделений.

На 1 июня 1945 г. в лагерях области находились 21 731 чел. (док. № 83). Среднесписочная численность военнопленных, содержащихся в производственных лагерях, в III квартале составила 34 901 человек, в IV квартале — 30 794 человека (док. № 116).

2. 1946—1947 гг. Это был этап массового трудового использования военнопленных. Если в 1945 г. Целью разукрупнения лагерей было решение задач их организационно-хозяйственного укрепления, то в 1946 г. происходилоукрупнение уже окрепших лагерей для сокращения штатов аппарата управления[66]. Так, по результатам обследования лагерей Сталинградской области комиссией ГУПВИ МВД СССР в мае 1946 г. было принято решение о слиянии 4 управлений лагерей и создании двух путем объединения лагерей № 163 и 362 и лагерей № 108 и 361 (док. № 142). В соответствии с этим приказом от 8 июня 1946 г. лагеря № 163 и 361 былиликвидированы как самостоятельные структуры (док № 146). Отделения лагеря № 361 передавались управлению лагеря № 108 с присвоением новых порядковых номеров. Лимит лагеря определялся в 18 800 человек. Отделения лагеря № 163 передавались лагерю № 362, им также присваивались новые порядковые номера.Лимит последнего увеличивался до 14 800 человек. Таким образом, хотя число лагерей сократилось, количество отделений осталось неизменным. После этого приказа вплоть до начала 1950 г. на территории области действовали два лагеря для военнопленных № 108 и 362. Организационные изменения, которые происходили в 1946 г. и 1947 г., касались передачи отделений лагеря № 108 в лагерь № 362. В ноябре 1946 г. (док. № 156) и в октябре 1947 г. были переданы в общей сложности 6 лагерных отделений (док. № 236). Цель этих перестановок — обеспечение более удобного ими управления, т. к. отделения находились ближе к управлению лагеря № 362.

В июле 1946 г. в район ст. Котлубань из Ковеля был переведен отдельный рабочий батальон МВС № 412. На 31 июля 1946 г. в нем числилось 504 военнопленных. На основании директивы Генерального штаба ВС-3195 от 6 октября 1947 г. и приказания начальника тыла СКВО от 8 октября 1947 г. ОРБ № 412 был передан в лагерь № 182 г. Шахты Ростовской области. На 1 октября 1947 г. в нем содержалось 207 человек (док. № 149, прилож. № 7, табл. № 5).

Со второй половины 1946 г. после закрытия двух лагерей начинается сокращение контингента военнопленных. На 1 декабря 1946 г. на территории Сталинградской области в двух лагерях и ОРБ № 412 в общей сложности содержалось 27 713 чел. (док. № 160, прилож. № 7, табл. № 5). К концу 1947 г. в связи с репатриацией военнопленных в лагерях осталось 17 358 чел., в спецгоспиталях — 901 чел. (прилож. № 7, табл. № 5).

3. 1948 г. — 1949 г.Это этап массовой репатриации военнопленных и создания специальных режимных лагерей и лагерных отделений. В августе 1948 г. В лагерь № 362 были переданы еще три отделения из лагеря № 108 (док. № 236). К 1 января 1950 г. в последнем осталось всего 4 отделения (1, 3, 5 и 11).

Приказом МВД СССР от 18 августа 1948 г. лагерь №108 (лимит 8 000 человек) был реорганизован в режимный, его контингент предназначался для использования на строительстве МВД Волго-Донского канала (док. № 204, 212, 234). В составе лагеря № 362 также действовало режимное отделение, но в сентябре 1949 г. его расформировали (док. № 229). Численность военнопленных в 1948—1949 гг. на территории области постоянно сокращается (прилож. № 7, табл. № 5, 6). На 1 января 1949 г. в лагерях содержалось 9 658 человек и в спецгоспитале № 5771 — 518 чел. (прилож. № 7, табл. № 5). На 25 декабря 1949 г. в лагере № 362 осталось 397 военнопленных (док. № 230), а в лагере № 108 на начало января 1950 г. было около 2 200 чел. (док. № 231). Новые поступления из лагерей страны были незначительными и осуществлялись за счет числа осужденных военных преступников.

Размещение и снабжение военнопленных. Во II половине 1945 г. ситуация с размещением военнопленных кардинальным образом не изменилась. Места дислокаций лагерных отделений зависели от местоположения хозяйственных организаций, за которыми закреплялись данные лагеря и отделения.

Лучшие условия размещения были в лагерях № 50 и 123, которые дислоцировались в городах, где боевых действий не было. Большая часть военнопленных размещалась в г. Сталинграде, который был сильно разрушен. Для этого использовались все подходящие помещения. Некоторое время общежитием отделения № 5 лагеря № 108 служил пароход «Камчатка», а отделения № 4 лагеря № 361 — баржа (док. № 90). До конца 1945 г. часть военнопленных в лагерях № 361, 362 размещалась в палатках летнего типа (док. № 90, 93). И только к началу 1946 г. лагерям удалось перевести всех военнопленных либо в бараки, либо в землянки. Следует отметить, что и часть сотрудников лагеря в качестве квартир также использовала землянки (док. № 86, 90, 104). Бараки, здания и землянки оборудовались нарами вагонного типа в 2 и 3 яруса. Каждое помещение согласно требованиям ГУПВИ оборудовалось сушилками для одежды и обуви. Администрация лагерей заботилась о том, чтобы температура в зимнее время в общежитиях для контингента лагерей не опускалась ниже 16°С. Подробная характеристика состояния жилищного фонда управлений лагерей содержится в специальных паспортах (док. № 46, 86, 92, 100—106, 108).

К зиме 1945—1946 г. администрации лагерей по ряду отделений не удалось по-настоящему подготовиться. Например, еще в ноябре 1945 г. контингент 6-го отделения лагеря № 361 размещался в полутемных бараках, с высокой степенью влажности, часть военнопленных спала на полу (док. № 97). В январе 1946 г. оказались неподготовленными к зиме некоторые отделения лагерей № 163, 361 (док. № 120). Все лагеря испытывали трудности в обеспечении контингента необходимым количеством постельных принадлежностей и зимним обмундированием. Так, во 2-м отделении лагеря № 362 в январе 1946 г. на 2 911 военнопленных имелось всего 1 557 матрацев и 96 одеял, а 50% контингента не имело зимнего обмундирования (док. № 120). В условиях всеобщего дефицита предметов первой необходимости в стране сотрудники лагерей и УМВД по Сталинградской области добились некоторого улучшения положения, хотя и не по всем отделениям (док. № 129,130, 136).

В мае 1948 г. на кустовом совещании начальников ОПВИ, политотделов и лагерей МВД Сталинградского куста зам. начальника УМВД по Сталинградской области констатировал, что «сложнейшая проблема» обес­печения жилищным фондом лагерей для содержания военнопленных разрешена (док. № 196). Однако после реорганизации лагеря № 108 в режимный и передислокации ряда отделений к новым объектам работы вновь возникли трудности с размещением военнопленных и подготовкой жилья к зиме. В сентябре 1948 г. в состав лагеря входили четыре отделения, которые находились в стадии строительства, и две подкомандировки. Три отделения были переданы лагерю № 362, пять находились в стадии ликвидации (док. № 204). Из-за неподготовленности мест содержания численность контингента, использующегося на строительстве Волго-Донского канала, к концу года не соответствовала плановой (док. № 204, 206). К концу года 2-е лаготделение так и не было переведено к новому месту дислокации в п. Красноармейск для обслуживания Строительного района № 1 Волгодонстроя. Комиссия ГУПВИ МВД СССР в декабре 1948 г. выявила значительные недочеты в подготовке жилищного фонда лагеря № 108 к зиме и отметила его неудовлетворительное санитарное состояние (док. № 212). Все это вело к ухудшению физического состояния контингента лагеря (док. № 221). Не в лучшем положении находились и советские заключенные, работавшие на строительстве канала[67]. Отношения руководства лагеря № 108 и Волгодонстроя складывались неоднозначно. Взаимные претензии из-за невыполнения договорных обязательств не способствовали разрешению проблем (док. № 217).

Нормы и порядок продовольственного снабжения в рассматриваемый период несколько раз менялись. После окончания войны на основании постановления ГКО от 29 марта 1945 г. и приказа НКВД СССР № 00540 рацион питания пленного по основной норме увеличивался на 524 кал., а для занятых на тяжелых работах — на 775 кал. Предусматривалось дополнительное питание для военнопленных, выполняющих производственные нормы[68]. Для того чтобы избежать авитаминоза среди военнопленных и полновесно заменять отсутствующие продукты, НКВД СССР в июле и августе 1945 г. выпустил дополнительные директивы, в которых от управления лагерей требовалось организовать сбор дикорастущей зелени, полнее использовать местные ресурсы и подсобные хозяйства лагерей[69]. Только за 1946 г. в лагере № 108 было собрано 640 ц дикорастущей зелени (прилож. № 10), а в лагере № 362 зелени и мяса ракушек — 33 т (док. № 236). В основном этим занимались военнопленные из оздоровительных команд и инвалиды.

Важным в обеспечении продовольствием была заготовка овощей в районах области. В 1946 г. план заготовок по лагерю № 362 удалось выполнить только на 44%, а в 1947 г. на 100%, в 1948 г. на 110% (док. № 236) За невыполнение плана заготовки овощей в 1946 г. в лагере № 108 был снят с должности зам. начальника лагеря по снабжению (док. № 234).

Осень—зима 1946—1947 гг. оказались для страны очень трудным временем. Засуха и вызванный ею не­урожай привели к тому, что ряд регионов СССР охватил голод. Тяжело было и в Сталинградской области. Результатом перенесенных испытаний стала смерть около 6 000 жителей области, снижение рождаемости[70]. С 1 октября 1946 г. правительство СССР стало проводить политику экономии хлеба. Тогда же выходит распоряжение МВД СССР № 244 о прекращении выдачи установленной ранее 25% надбавки к нормам овощей, а приказом № 0315 — хлеба и крупы[71]. С 1 декабря отменялось дополнительное питание для всех военнопленных. Их суточный рацион снизился более чем на 800 кал.[72]

Все это привело к резкому ухудшению физического состояния военнопленных, повышению смертности и росту хищений продовольствия. Зимой 1946—1947 г. в ряде лагерей МВД для военнопленных из-за перебоев с продовольствием, некачественной подготовки к зиме, отсутствия зимнего обмундирования и требуемого запаса топлива создалось крайне напряженное положение. В целом по стране в январе—феврале 36 лагерей для военнопленных были зачислены в список неблагополучных, из них 25 были признаны особо неблагополучными[73]. В связи с этим с 1 февраля по 10 апреля 1947 г. в лагерях было введено чрезвычайное положение[74]. Были определены 109 лагерей (в т. ч. № 108 и 362) из 38 регионов для проверки специальными комиссиями МВД—УМВД, призванными выявить всевозможные недостатки и не только наметить мероприятия к их устранению, но и помочь воплотить их в жизнь[75]. В результате целого ряда мер трудовой фонд лагерей увеличился на 15%, снизилось число госпитальных больных за счет выздоровевших, а смертность сократилась в два раза. Помимо улучшения снабжения, благоустройства жилого фонда были проведены расследования и ряд сотрудников лагерей привлечены к ответственности за расхищение продуктов и преступную бездеятельность в работе. С 1 мая 1947 г чрезвычайное положение было снято[76]. Сталинградские лагеря не попали в разряд неблагополучных Чтобы не допустить роста смертности в 1947 г., часть ослабленных и больных военнопленных репатриируют из Сталинграда. Только из лагеря № 108 на родину было отправлено около 4 000 чел. (док. № 234). В русле указаний ГУПВИ МВД СССР руководство лагерей провело борьбу с расхитителями. В лагере № 108 за 1946—1947 гг. были уволены за хищения и растраты 29 сотрудников, в том числе 5 офицеров, а в лагере № 362 было выявлено недостач и хищений на сумму 90 728 руб. (док. № 234, 236). Благодаря усилиям администрации лагерей на территории Сталинградской области удалось избежать серьезных перебоев в снабжении продовольствием, количество умерших военнопленных в лагерях постоянно сокращалось (прилож. № 10, 11).

Для того, чтобы дать возможность военнопленным приобрести себе дополнительное питание, в зонах с сентября 1947 г. предусматривалось открытие специальных ларьков[77]. В лагерях Сталинграда они развернули свою работу только с 1948 г. За этот год в общей сложности военнопленными были приобретены продукты питания на сумму 1 762 013 руб. (док. № 234, 236).

В декабре 1947 г. были объявлены новые нормы и порядок продовольственного снабжения военнопленных, которые действовали до окончания репатриации военнопленных весной 1950 г.[78] Приказ содействовал улучшению обстановки, но по-прежнему основным источником дополнительного питания для контингента лагерей оставалась возможность приобретать продукты на заработанные средства в ларьках.

Проведенная организационная работа органов МВД центре и на местах позволила сократить смертность и заболеваемость среди военнопленных.

Охрана, режим содержания, побеги военнопленных. Охрану сталинградских лагерей для военнопленных в послевоенный период осуществлял 318-й конвойный полк, гарнизоны которого размещались в непосредственной близости к лагерным отделениям, но подчинялся последним только в оперативном отношении. Такой уровень взаимоотношений не позволял влиятьлагерной администрации на совершенствование системы охраны и дисциплину в гарнизонах. После выхода в 1947 г. совместной директивы начальников ГУПВИ и конвойных войск о полном подчинении гарнизонов помимо своих прямых начальников управлению лагерей ситуация улучшилась[79]. Охрану военнопленных в зоне лагеря и на производстве вместе с конвойнымивойсками осуществляли вахтерские подразделениялагерей.

Побеги военнопленных из лагерей продолжались и после окончания войны. Наибольшее их количество приходится на 1945—1947 гг. Причин тому было несколько: плохое оборудование лагерных зон, увеличение масштабов трудового использования военнопленных на большом количестве объектов. Это затрудняло организацию их охраны, т. к. нередко штаты вахтерских подразделений и гарнизонов конвойных войск были не укомплектованы. Только за III квартал 1945 г. из лагерей области бежало 16 военнопленных. Проверка ОПВИ в августе—сентябре этого же года выявила серьезные нарушения инструкций по конвоированию военнопленных в лагерях № 163, 362, 361, 108 и спецгоспитале № 2021 (док. № 95). За второе полугодие 1946 г. из одного только лагеря № 108 бежало 29 человек (док. № 163). Всего за этот год по двум лагерям бежало 67 военнопленных, из которых 5 так и не удалось разыскать. В 1947 г. из 72 бежавших не было задержано 12 человек. В 1948 г. количество побегов резко сокращается, за год убежало всего 19 человек (док. № 234, 236, прилож. № 10, 11). Проще всего осуществить побег военнопленным было с объектов работы вне зоны лагеря, тем более что конвойных не хватало. Например, по лагерю № 108 один конвойный в среднем приходился на 70 чел. при норме не более 30 (док. № 234). В 1946—1949 гг. по лагерю № 362 из 60 побегов 57 было совершено с объектов работы, с 1947 по 1949 г. в лагере № 108 с объектов бежало 37 человек (док. № 234, 236).

Практика использования военнопленных одного лагеря в большом количестве хозяйственных организаций приводила к тому, что они вообще порой оставались без охраны (док. № 175, 176). Так, в июле 1947 г. группа военнопленных из 104 человек под охраной одного конвоира была распределена на 5 объектов в радиусе 3 км (док. № 175). В целом по стране 80% побегов было совершено с объектов работ, а остальные из жилых зон лагерей[80].

Побеги военнопленных в Сталинграде в основном случились по вине конвойных войск, в том числе по лагерю № 108 с 1945 по 1949 г. — 97% всех побегов (док. № 234, 236). Во втором полугодии 1946 г., например, по вине охраны 318-го полка из 29 военнопленных лагеря № 108 бежало 24 чел. (док. № 163). Помощь в поиске и поимке беглых военнопленных по-прежнему оказывали бригады содействия из местного населения (БС). С членами бригад проводились разъяснительные беседы и инструктажи. В 1945 г. в 16 БС лагеря № 108 числилось 127 чел, в 1946 г. в 22 БС — 137 чел., в 1947 г. в 48 БС — 347 чел., в том числе 31 бригада (154 чел.) на производственных объектах (док. № 234).

Чтобы как-то решить проблему недостатка конвойных войск и вахтеров, приказом НКВД СССР от 27 июня 1945 г. в лагерях были созданы вспомогательные команды (ВК), которые формировались из числа проверенных военнопленных разной национальности[81]. Еще в феврале—марте 1945 г. в качестве эксперимента такие команды появились в ряде лагерей (в том числе и в лагере № 163). За III квартал 1945 г. в лагерях области в ВК были подобраны 1 114 чел. (док. № 95). Деятельность подобных команд помогла частично решить проблемы с конвоированием военнопленных к месту работы и их охране.

Поддержание внутренней дисциплины и порядка было предметом каждодневной заботы сотрудников лагерей. Они следили за выполнением внутреннего распорядка военнопленными, бережным отношением к лагерному имуществу (док. № 191). Проступки военнопленных согласно лагерной номенклатуре делились на две категории: к первой относились отрицательные политические проявления, аморальные проступки (профашистская агитация, угрозы активистам, саботаж политических мероприятий, самоубийство и попытка к нему, членовредительство, объявление голодовки, пьянство, кража личных вещей); ко второй — нарушение лагерного режима и производственной дисциплины. Это побеги, невыполнение распоряжений администрации, оскорбление и грубость по отношению к сотрудникам лагеря, хищение лагерного имущества, отказ от работы, саботаж, умышленная порча оборудования и инструмента. Несмотря на все усилия антифашистов и лагерной администрации, окончательно избавиться от нарушителей не удалось. Число их то увеличивалось, то сокращалось. Традиционными были кражи и хищения. Так, в лагере № 108 за первые три месяца 1947 г. их было 117 (док. № 170). После того, как на родину стали отправлять неработоспособных военнопленных и инвалидов, в лагерях области прошла волна членовредительства. Таким образом, здоровые военнопленные пытались ускорить свою отправку домой.

К сожалению, известны факты, когда некоторые сотрудники лагерей и служащие конвойных войск вместо наведения порядка сами принуждали военнопленных совершать хищения с места работы (док. № 163).

Виды наказаний военнопленных за нарушения, которые не влекли за собой уголовной ответственности, администрацией лагерей определялись на основе Дисциплинарного устава Вооруженных Сил СССР. После выхода приказа НКВД СССР № 00311 от 16 апреля 1945 г. были созданы штрафные роты с более жестким режимом, куда направлялись злостные нарушители. Штрафники использовались на тяжелых работах со сроком пребывания от 1 до 3 месяцев[82]. Систематически нарушающих дисциплину направляли в штрафной лагерь. Военнопленные, совершившие преступления, отдавались под суд военного трибунала. За первые три месяца 1947 г. были осуждены семь человек из лагеря № 108 (док. № 170).

В режимных лагерях существовала более строгая система охраны и внутреннего распорядка жилых зон и объектов работы. В связи с принятием этого статуса лагерем № 108 в договорах с хозяйственными органи­зациями специально оговаривалась система охраны военнопленных на производственных объектах. В лагере содержался контингент, который по той или иной причине попал на особый оперативный учет. Это были не только военнопленные, которые впоследствии попали под статус военных преступников, но и злостные нарушители режима, саботажники, симулянты, расхитители, лица, неоднократно совершавшие побег.

С 1948 г. активизировалась работа по выявлению среди военнопленных военных преступников, участников зверств и злодеяний на оккупированной территории. Практически к каждому военнопленному проявлялся пристальный «оперативный интерес», особенно к тем, кто подлежал репатриации.

Медицинское обслуживание военнопленных. И после окончания войны улучшение физического состояния военнопленных и борьба со смертностью стояли в центре внимания управлений лагерей, их лечебных уч­реждений, спецгоспиталей. Даже спустя годы после победного 1945 г. военнопленные продолжали испытывать на себе последствия заболеваний, полученных в период войны.

Во второй половине 1945 г. лечением военнопленных на территории Сталинградской области занимались 4 спецгоспиталя № 2102, 5770, 5771 и 5772. Спецгоспиталь № 2102 размещался в пос. Бекетовка в двух 2-этажных зданиях и одном одноэтажном бараке. В 1946 г. число коек для лечения больных полностью соответствовало штатному расписанию и составляло 400 мест. Больные распределялись согласно заболеванию на специализированных койках: терапевтических, хирургических и инфекционных. Госпиталь имел физиокабинет, лабораторию и аптеку. В штате было 16 врачей, в наличии имелось только 12. Не хватало 4 медицинских сестер и 8 санитаров. Обеспечение имуществом в целом было хорошее, за исключением комплектов постельного белья (док. № 107). В 1947 г. в госпитале было 3 отделения: хирургическое, инфекционное и туберкулезное. Для терапевтических больных были выделены две палаты и коридоры. В спецгоспитале была большая скученность больных. На 2 койках лежало по 3 человека. Некоторые палаты были оборудованы двухъярусными кроватями (док. № 178). Госпиталь был расформирован в сентябре 1948 г., а его пациенты были переведены в спецгоспиталь № 5771.

Спецгоспиталь № 5772 был выделен для лечения военнопленных в июле 1945 г. и размещался в г. Камы­шине сначала в зданиях городской поликлиники и детской больницы, затем в сентябре был переведен в бывшее реальное училище. Здания этого учреждения не были полностью подготовлены к зиме, отсутствовала отопительная система, а канализация была разрушена. Температура воздуха в палатах не поднималась выше 12—16 градусов тепла. Были трудности в обеспечении больных необходимым питанием, особенно во втором полугодии 1945 г. (на 420 больных отпускался всего 321 паек) (док. № 89, 93)[83]. Прачечная функционировала не полностью, и не работала дезокамера[84]. В спецгоспитале не хватало и врачей вплоть до расформирования и среднего медперсонала. Со второго полугодия 1946 г. госпиталь был укомплектован медсестрами и санитарами. С июня 1946 г. штатное количество коек в спецгоспитале было увеличено с 500 до 1 000[85]. С 18 августа 1947 г. спецгоспиталь начал расформировываться.

В августе 1946 г. был закрыт спецгоспиталь № 5770, больные были переданы в г. Урюпинск в спецгоспиталь № 5771. С 1946 г. профиль госпиталя № 5771 изменился, он стал терапевтическим. Как и в других госпиталях, в 1945—1947 гг. здесь не хватало топлива. В 1946 г. средняя температура в палатах колебалась от 10 до 13 градусов тепла (док. № 235). К 1947 г. в спецгоспитале было 3 отделения: хирургическое, туберкулезное и терапевтическое. В госпитале на 29 августа 1947 г. было 646 больных на 500 штатных коек (док. № 179). Вплоть до 1949 г. спецгоспиталь не был полностью укомплектован медицинскими кадрами.

Основная масса военнопленных находилась в Сталинграде, а спецгоспиталь № 5771 — в Урюпинске. В конце 1946 г. было принято решение о размещении его в специально огороженных трех корпусах 1-го отделения лагеря № 362 (док. № 235). С сентября 1948 г. и до конца 1955 г. спецгоспиталь № 5771 оставался единственным лечебным учреждением для военнопленных на территории Сталинградской области.

Смая 1947 г. для военнопленных с различными заболеваниями в спецгоспитале были выделены специализированные корпуса, налажено рентгеновское обследование больных, создана донорская группа для лечения больных дистрофией путем переливания крови. К 1948 г. в госпитале действовало 5 отделений, а лаборатория стала проводить не только клинические, но идругие виды анализов (док. № 235). Велика была разруха в Сталинграде. Нелегко шло восстановление мирной жизни. Слишком много сталинградцев жило в подвалах разрушенных домов и землянках. И больные военнопленные в рассматриваемый период, за исключением хирургических и туберкулезных, размещались тоже в землянках.

Анализ документов о деятельности спецгоспиталей показывает, что вплоть до начала 1948 г. одним из главных заболеваний продолжала оставаться дистрофия с сопутствующими заболеваниями. Именно этот «союз болезней» и давал наибольший процент смертности. На втором месте стояли желудочно-кишечные заболевания и туберкулез. В 1948 г. случаи смертности от дистрофии и желудочно-кишечных заболеваний не зафиксированы в спецгоспитале № 5771. 63% от общего числа умерших в госпитале в 1948 г. скончалось от туберкулеза. В 1949 г. на спецгоспиталь № 5771 было возложено оказание специализированной помощи больным туберкулезом, для которых отвели третье отделение (док. № 235). Одной из причин высокой смертности являлось то, что военнопленные нередко поступали в спецгоспитали уже в очень тяжелом состоянии, с запущенными болезнями и неправильными диагнозами. Многие из них умирали в течение первых пяти дней пребывания в госпитале (док. № 178, 179, 235). Только к 1948 г. контакты между лагерями и спецгоспиталями стали более тесными и число таких случаев сократилось.

По мере восстановления народного хозяйства страны улучшилось и медицинское обслуживание военнопленных. В спецгоспиталях открылись терапевтические, хирургические, инфекционные отделения и др., что позволило улучшить качество лечебной работы. Расширились возможности госпиталей в клинических исследованиях природы различных заболеваний и лабораторном обслуживании больных. Шире стали ис­пользовать диагностическую аппаратуру.

В госпиталях проводились специальные конференции и семинары для врачей и среднего медперсонала (док. № 93, 98 и др.). Когда на территории области спецгоспиталь № 5771 остался один, была решена проблема медицинского кадрового обеспечения.

От уровня медико-санитарного обслуживания военнопленных во многом зависело их участие в восстановлении хозяйства города и области. Стремление администрации лагерей улучшить физическое состояние контингента и тем самым увеличить трудовой фонд заставляло уделять особое внимание деятельности лечебных учреждений лагерей. Одна из главных задач во втором полугодии 1945—1946 гг. в условиях новых поступлений военнопленных и организационных изменений в системе лагерей состояла в развертывании необходимого количества амбулаторий, лазаретов и аптек при каждом отделении. Не менее важной задачей являлось обеспечение хороших санитарных условий в жилых зонах лагерей. К середине 1946 г. удалось добиться того, чтобы в каждом лагерном отделении функционировали необходимые лечебные учреждения. Но решить проблему их кадрового обеспечения было сложнее. Частично, как и раньше, использовался медицинский персонал из числа военнопленных (док. № 162). Так, в начале 1946 г. в лагере № 108 на 7 врачей-военнослужащих приходилось 23 врача-военнопленных. В лагере № 409 более тысячи военнопленных обслуживали всего 5 врачей, в том числе 2 военнослужащих (док. № 120).

Важным направлением деятельности медицинских работников лагерей являлось комиссование военно­пленных с определением группы физического состояния. Нередко медработники конфликтовали с админи­страцией лагеря по этому вопросу, так как последняя была заинтересована в увеличении трудового фонда и шла на то, чтобы использовать ослабленных военнопленных 3-й группы наравне с 1-й и 2-й. Для улучшения физического состояния военнопленных в послевоенный период в лагерях области продолжали действовать оздоровительные команды, были организованы комнаты отдыха.

Несмотря на все усилия работников спецгоспиталей и лагерей во второй половине 1945 — 1946 гг., в осенне-зимний период росло число больных и смертность оставалась высокой. Только за декабрь 1945 г. в лагерях области скончалось 240 чел. (0,71% от общей численности), в лагере № 163 — 115 чел. (89 — от дистрофии) и № 361 — 90 чел. (44 — от дистрофии) (док. № 120). В отчете УНКВД по Сталинградской области о медико-санитарном обслуживании лагерей за декабрь 1945 г. отмечалось, что основными причинами заболеваний и смертности являлись: отсутствие достаточного количества зимнего обмундирования, постельных принадлежностей, плохие санитарно-бытовые условия (док. № 120). Несмотря на все трудности, обстановка в лагерях области в ноябре 1946 г. улучшилась, скончалось всего 14 военнопленных, что составило 0,05% от общей численности (док. № 162). Постепенно удалось сократить количество смертельных случаев от главного бедствия сталинградских лагерей — дистрофии. Так, в 1949 г. главными причинами смертей военнопленных в лагере № 108 были несчастные случаи и производственные травмы (док. № 234). По каждому случаю смерти военнопленных проводилось специальное медицинское и оперативное расследование, и виновные сотрудники и медработники наказывались (док. № 183). Санитарно-бытовые условия в жилых помещениях и на производственных объектах были под постоянным контролем администрации лагерей и УМВД области (док. № 95, 97, 122, 124, 128, 130 и др.).

Политико-воспитательная и антифашистская работа с военнопленными. В политико-воспитательной работе с военнопленными со второй половины 1945 г. вплоть до конца 1946 г. значительных организационных изменений не произошло. Однако окончание Второй мировой войны, крах фашистской идеологии во многих воюющих государствах, новое массовое поступление пленных, в том числе тех, кто не участвовал непосредственно в боевых действиях, внесли коррективы в политико-воспитательную работу с военнопленными. В ней наряду с антифашистским направлением доминирующим стал политический аспект, который усиливался с каждым годом вплоть до конца репатриации военнопленных с территории СССР.

Как говорят документы проверок ОПВИ УМВД области, во второй половине 1945 г. в связи с большим притоком военнопленных и значительными организационными изменениями в системе лагерей Сталинградской области отмечалось формальное отношение со стороны руководства лагерей к политико-воспитательной работе (док. № 95).

Ситуация изменилась в конце 1946 г., когда при ГУПВИ приказом МВД СССР от 19 октября был создан политический отдел, а в лагерях политотделы[86]. На них были возложены руководство антифашистскими школами и курсами, издание газет и организация всей политической работой среди военнопленных в лагерях МВД. В штат управления лагеря были введены должности заместителя начальника лагеря по политчасти и инструкторов антифашисткой работы.

С 1947 г. руководство политической работой с военнопленными на территории Сталинградской области стал осуществлять политотдел лагерей УМВД области. На основании приказа МВД № 00518 от 15 мая 1947 г. в штаты политотделов лагерей были введены аппараты по антифашисткой работе, а согласно директиве № 112 — функционеры антифашистской работы из состава антифашистского актива военнопленных[87]. Главная задача всех этих структур и в центре, и на местах состояла в перевоспитании военнопленного не просто в стойкого антифашиста, но в человека, который по возвращении на родину будет бороться за демократические преобразования, вдохновленный примером и опытом СССР. Помимо таких далеких перспектив руководство лагерей ориентировалось на формирование у военнопленных добросовестного отношения к труду с целью повышения производственных показателей и укрепления лагерного режима.

В послевоенный период в рамках политико-воспитательной работы с военнопленными велась политическая, антифашистская, культурно-массовая работа, работа по организации трудового соревнования и достижению высоких показателей на производстве. Они взаимно дополняли друг друга и нередко строились с использованием одних и тех же форм и методов.

Одним из основных методов политико-воспитательной работы оставалась агитационно-пропаган­дистская работа в форме митингов, общелагерных собраний, проведения занятий в политических кружках, бесед, лекций, докладов, совместных чтений газет. Митинги главным образом посвящались каким-либо историческим или важным современным международным событиям. Они традиционно заканчивались принятием резолюций, которые направлялись в центральные газеты для военнопленных. На собраниях, которые проводились систематически в каждом отделении, в основном обсуждались вопросы внутрилагерной жизни. Традиционными темами были итоги трудового соревнования (ежемесячно) и антифашистская работа. Только в лагере № 108 за I квартал 1947 г. прошло 78 собраний, за тот же период 1948 г. — 117 (док. № 170, 191). Лекции, доклады и беседы, с которыми выступали перед военнопленными сотрудники лагерей и члены антифашистского актива, преследовали несколько целей: дать информацию о развитии событий в мире, утвердить привлекательный образ социалистического строя через рассказы об СССР, о деятельности коммунистических и социалистических партий и лидеров зарубежных стран, разъяснить возможные противоречия между победителями и побежденными и др. Оперативной формой пропаганды являлась политическая информация. В ее проведении активно участвовали члены антифашистского актива и функционеры, а также работники лагеря.

Специальную работу сотрудники лагерей целенаправленно проводили с функционерами, антифашистским активом, которые рассматривались как инструмент влияния на весь контингент. От взаимодействия с этой категорией военнопленных во многом зависела эффективность работы политотдела лагерей, поэтому антифашистский актив старались подбирать очень тщательно, стремясь не только к количеству, но и к ка­честву. Для них специально проводились семинары, совещания, беседы, занятия в политкружках (док. № 170, 173, 191, 220, 230). В школах для активистов по завершении обучения надо было сдавать зачеты. В третьем наборе 18 антифашистских школ в лагере № 108 в феврале 1948 г. было 508 слушателей, а в 12 политкружках занимались 259 молодых антифашистов (док. № 191). Это свидетельствует о том, что политотделы проводили целенаправленную работу и с молодежью. С этого же года в работу политкружков привлекался не только антифашистский актив, но и