Понятие объекта преступления: история, состояние, перспектива

УГОЛОВНОЕ

 

ПРАВО

 

Сергей РАСТОРОПОВ, // Уголовное право-2002-1

докторант Академии права и управления Министерства юстиции РФ, кандидат юридических наук,
доцент и

■У 9

MX

Понятие объекта преступления: история, состояние, перспектива

 

\/арактер преступления, его общественная опасность

УУэпределяются прежде всего объектом, на который оно посягает ¹. В зависимости от выбора законодателем тех или иных объектов уголовно-правовой охраны и специфики их защиты можно судить о приоритетных направлениях уго­ловно-правовой политики государства, о степени важности охраняемых в государстве благ, которые, как известно, оп­ределяются уровнем развития человеческого общества, со­стоянием культуры, нравственности, морали и т.п.

Объект посягательства во многом определяет юридичес­кую конструкцию конкретного состава преступления, место преступления в Особенной части уголовного законодатель­ства. Объект преступления помогает существенным обра­зом отграничивать одни преступные посягательства от дру­гих, при этом смежные составы преступлений, внешне совпадающие, например, по образу действия, но обладающие неодинаковым социальным содержанием и направленностью, приобретают различную правовую квалификацию. Важность такой работы несомненна, ибо дает возможность правильно определить наказание в соответствии с содеянным. Вот по­чему правильное определение объекта преступления имеет важное теоретическое и практическое значение.

При всей значимости указанной проблемы и кажущейся простоты в ее решении, проблема понятия объекта преступ­ления представляется нам сопряженной с большими трудно­стями. Это связано, главным образом, со следующими об­стоятельствами.

Во-первых, с отсутствием единой, отвечающей потреб­ностям практики научно обоснованной последовательной концепции объекта преступления в теории уголовного пра­ва. Имеющиеся в настоящее время концепции объекта пре­ступления противоречат не только друг другу, но в них обна­руживается различное толкование содержания объекта преступления, соотношения элементов этого понятия.

Во-вторых, с идеологизацией в течение длительного вре­мени со-держания объекта преступления в нашем государ­стве. В рамках советской школы отечественной науки уго­ловного права (начиная приблизительно с 1924 г.) без каких-либо доказательств и объяснений общим объектом всех без исключения преступлений признавались общественные отношения, которым непосредственно причинялся вред в результате преступного посягательства. Основанная на иде­ологическом догмате - философии марксизма, теория объек­та как общественных отношений признавалась единственно верной, пользовалась правом научной монополии и отверга­ла прежние достижения в развитии учения об объекте прес­тупного деяния.

Следует подчеркнуть, что при решении проблемы объек­та преступления необходимо избегать двух крайностей: с одной стороны, недопустимо безосновательно отвергать достижения советской науки уголовного права в рассматри­ваемом вопросе, а также, как справедливо отмечал профес­сор Н.И. Загородников, с другой стороны, необходимо опа­саться возможности вновь "оказаться в плену длительное

время внедрявшихся в юридическую науку априорных и аб­страктных штампов и шаблонов" ².

В этой связи представляется необходимым наряду с анализом учения об объекте преступления, сложившегося в рамках советской школы уголовного права, учитывать нара­ботки в указанном вопросе дореволюционных криминалис­тов (в первую очередь В Д. Спасовича, Н.Д. Сергиевского, С В. Познышева, А.Ф. Кистяковского, Н.С. Таганцева и др.), современных исследователей (А.В.Наумова, Г.П. Новосело­ва, А.В Пашковской, И П. Семченкова, Б.В. Яцеленко и др.), а также учесть опыт науки зарубежного уголовного права.

УК РФ 1996 г., как и все предыдущее отечественное уго­ловное законодательство, не содержит определения поня­тия объекта преступления, что делает его (понятие объек­та) продуктом науки уголовного права. Надо признать, что вопрос об объекте преступления оказался едва ли не самым важным и сложным, не получившим окончательного разре­шения по сей день.

Как справедливо заметил Г.П. Новоселов, "одним из главных аспектов существующей ныне концепции объекта преступления является вопрос о его понятии" ³. Называя объектом преступления то. на что посягает лицо, совер­шившее преступное деяние, и чему причиняется или может быть причинен вред в результате преступления, отечествен­ные ученые разделились в вопросе о том, что же непосред­ственно составляет содержание рассматриваемого поня­тия: общественные отношения, чело-век или определенные социальные блага.

В послеоктябрьский период советские криминалисты сформули-ровали такую концепцию объекта преступления, согласно которой объектом преступления признавались "общественные отношения, поставленные под охрану уголовного закона, путем изменения которых причиняется социальный вред" ⁴. При этом под общественными отноше­ниями обычно понимались отношения между людьми в про­цессе их совместной деятельности или общения, находящи­еся под охраной правовых или моральных норм.

Указанная концепция, получив статус общепризнанной в науке советского уголовного права, во многих случаях дей­ствительно была вполне справедлива, например, при при­знании объектом преступления отношений собственности при краже, грабеже и других хищениях имущества, однако в силу нерешенности ряда принципиальных проблем, так и не стала универсальной теорией.

Надо сказать, что характеристика объекта преступле­ния в самом общем виде содержалась в первых советских уголовных законах. В частности, в Руководящих началах по уголовному праву РСФСР от 12 декабря 1919 г. отмечалось, что " советское уголовное право имеет задачей посредством репрессий охранять систему общественных отношений, соответствующую интересам трудящихся масс, организо­вавшихся в господствующий класс в переходный от капита­лизма к коммунизму период диктатуры пролетариата". Пер­вый советский Уголовный кодекс - УК РСФСР 1922 г, а затем

1/2002

УГОЛОВНОЕ

 

ПРАВО

 

и Основные начала уголовногозаконодательства СССР и союзных республик 1924г., УК РСФСР 1926 г. в своей основе восприняли положения Руководящих начал, относящихся к объекту преступления. Все отличие состояло только в не­сколько иной редакционной форме.

Таким образом, советское уголовное право с момента его создания, отбросив "в архив истории" ранее действовав­шие уголовные законы, а вместе с ними и отечественную науку, подошло к определению тех благ, которые признава­лись объектом преступления с совершенно иных, "пролетар­ских", позиций.

Объектом преступления была признана отныне систе­ма общественных отношений, соответствующая интересам трудящихся масс. Эта установка Руководящих начал в раз­ных редакционных формулировках стала исправно исполь­зоваться авторами учебников, монографий, диссертаций, журнальных статей. Причем, даже в солидных монографи­ческих исследованиях не содержалось объяснений и доказа­тельств того, почему именно общественные отношения выс­тупают как общим объектом преступлений, так и объектом индивидуально взятого преступления.

Главным аргументом, приводимым в качестве подтвер­ждения достоверности приведенного положения, была ссыл­ка на авторитет Руководящих начал. Приводились также многочисленные, различной степени убедительности, а по­рой более вековой давности цитаты "классиков" и "осново­положников" господствующей в те годы в стране идеологии. Обобщение судебной практики, данных социологических ис­следований, примеров из реальной жизни по названной про­блеме не требовалось, так как она считалась решенной "клас­сиками" в общественной науке.

Все прежние достижения в развитии учения об объекте преступного деяния, как выработанные русской дореволю­ционной, так и зарубежной школами уголовного права незас­луженно были забыты и просто замалчивались. Между тем, забегая вперед, заметим, что именно в недрах оставленных без внимания теорий, по нашему мнению, находится сегод­няшнее решение проблемы объекта преступления.

Объектом преступления в дореволюционной России признавался отдельно взятый человек ⁵ или какое-то мно­жество лиц, представляющих собой в любом цивилизован­ном обществе наивысшую ценность. Наряду с этим суще­ствовала теория объекта преступного деяния как правового блага ⁶, согласно которой объектом уголовно-правовой охра-ны назывались жизнь, здоровье, собствен­ность и другие ценности. В западно-европейской науке уго­ловного права, кроме всего прочего, объектом преступления назывались также субъективные права лица ', уголовно правовые нормы ⁸ в их реальном существовании, защища­емые правовыми нормами жизненные интересы ⁹ и дру­гие подобные явления. Однако все вышеуказанные концеп­ции объекта преступления не стали в период существования советского государства предметом пристального внимания со стороны отечественных ученых, а были отвергнуты как буржуазные и реакционные.

Признание советской школой уголовного права объек­том преступления общественные отношения потребовало уяснения содержания этого понятия, поскольку в каждом конкретном случае преступного посягательства уголовно-правовое значение приобретало содержание того отноше­ния, которое подвергалось преступному воздействию. По­требовалось написать очень много страниц, чтобы приспособить категорию теоретической социологии "обще­ственные отношения" к действительным нуждам теории уголовного права и правоприменительной практики. При этом указанная задача возводилась некоторыми теорети­ками в ранг настолько значимой, что от нее по сути якобы и зависело окончательное решение проблемы объекта пре­ступления в отечественном уголовном праве. Так, Н.И. Кор-

жанский писал: "Дальнейшее развитие уголовно-правовой теории объекта преступления связано с тем, насколько глу­боко будут исследованы общественные отношения, их со­циальная суть, содержание, структура, динамика и меха­низм возникновения и прекращения ¹⁰.

На самом деле проблема объекта преступления, по даль­новидному замечанию профессора А.Н.Трайнина, "приведен­ным положением... лишь начиналась, ибо для разрешения важ­нейших для судебной практики вопросов квалификации необходимо было изучение объекта не только со стороны пре­ступления, но и как элемента состава конкретного преступ­ного действия" ". Как показало впоследствии применение те­ории объекта преступного посягательства как общественного отношения к различным видам составов преступлений, выяв­ление непосредственного объекта преступного посягатель­ства оказалось делом весьма непростым, а в некоторых слу­чаях невозможным или даже абсурдным.

В частности, профессор А.В. Наумов в одной из своих работ констатировал, что теория объекта как общественно­го отношения в ряде случаев откровенно "не срабатывает". Особенно, сетовал ученый, применительно к преступлени­ям против личности, в частности, к убийству и причинению вреда здоровью человека ¹². Сомнения в том, что объектом преступления действительно во всех случаях являются об­щественные отношения высказывали и другие ученые ¹³.

Если коротко сформулировать основные проблемы, тре­бующие своего решения в рамках учения об объекте пре­ступления в советской школе уголовного права, то их пере­чень может принять следущий вид:

1) выявление структуры общественного отношения как
объекта преступления;

2) характеристика механизма причинения ему вреда;

3) соотношение объекта преступления с последствиями
преступной деятельности.

Как выяснилось, решить их советская уголовно-право­вая наука за весь период своего существования окончатель­но так и не смогла. Это, однако, не означает полного отсут­ствия позитивных результатов в проведенных исследованиях отечественных ученых. Напротив, многие положения и выво­ды являются фундаментальными и сущностными в пони­мании объекта как элемента состава преступления в целом. Достаточно вспомнить логически обоснованные выводы про­фессора А.Н. Трайнина, который установил, что "посягнуть - это всегда означает нанести в той или иной форме и мере ущерб объекту: посягательство не несущее с собой ущерба, перестает быть самим собой - оно уже не посягает... Нет посягательства, если нет объекта, так как в этом случае не на что посягать, и в одинаковой мере нет посягательства, если объекту не при-чинено ущерба, ибо в этом случае субъект не посягает" ".

Уязвимость данной позиции, по нашему мнению, состо­ит лишь в том, что невозможно в таком случае обосновать преступную сущность (общественную опасность) посягатель­ства на так называемый "негодный" объект, покушения с негодными средствами, приготовления к совершению пре­ступления (ибо там не оказывается непосредственное воз­действие на объект), а также неоконченного покушения в преступлениях с материальным составом, если ожидаемые виновным последствия по каким-либо независящим от него обстоятельствам не наступили.

Важно подчеркнуть, что некоторые советские ученые рассматриваемого периода развития отечественной науки, признавая общим объектом преступления общественные отношения, полагали, что непосредственным объектом пре­ступления могут выступать не только общественные отно­шения, но и те или иные государственные или обществен­ные интересы, материальное выражение соответствующих общественных отношений, имущество в смысле совокупно­сти вещей, сами вещи,материалы или люди ¹⁵.

1/2002

УГОЛОВНОЕ

 

ПРАВО

 

Общепризнанное положение об объекте преступления для некоторых авторов носило, как представляется, чисто декла­ративный характер. Признавая его в общем виде, во многих случаях ученые от него отступали и называли объектом пре­ступления имущество, вещи, материальные предметы и т.п.

Например, профессор А.А. Пионтковский, определяя общий объект преступления как общественные отношения, при анализе непосредственного объекта утверждал, что "об­щественное отношение как объект преступления - это то, что стоит за непосредственным объектом" ¹⁶, то есть конк­ретное материальное благо, но отнюдь не абстрактное общественное отношение. Сходную позицию занимал Н.А Стручков, признававший в качестве объекта уголовно-пра­вовой охраны "социальные ценности каждого общества" ".

Концепция А.А. Пионтковского практически полностью поддерживалась профессором Я.М. Брайниным, хотя он и возражал против положения о том, что непосредственный объект не есть общественное отношение. По мнению учено­го, "преступление, посягая на те или иные общественные отношения, объективно не уничтожает и не изменяет их, а наносит ущерб лишь отдельным элементам этих отношений государственным, общественным или личным интересам либо самой личности. Это приводит к необходимости разли­чать объект правовой охраны и объект посягательства" ¹⁸. Объект посягательства, по мнению Я.М. Брайнина, таким образом, не всегда совпадает с объектом правовой охраны

Думается, что указанный подход к пониманию объекта преступления и сущности причинения ему вреда также с большим трудом можно признать правильным, ибо в против­ном случае возникает неразрешимый вопрос: чем же вредно причинение ущерба отдельным элементам общественных отношений, если преступление не уничтожает и не изменяет их по сути' Как можно, нанося вред составным частям цело­го, оставить без изменения само целое? По мнению В.К. Гли-стина, в этом случае невозможно обосновать обществен­ную опасность, вредность преступления ¹⁹.

Преступление безусловно привносит в объект преступ­ления качественные изменения негативного характера, "по­ражает" объект уголовно-правовой охраны, чем вызывает необходимость решительного государственного реагирова­ния. Понимание указанного обстоятельства послужило ос­нованием для дальнейших научных изысканий в вопросе объекта преступления и механизме причинения ему вреда.

В начале 60-х годов своеобразный итог исследованиям объекта преступления в советской школе уголовного права подвел М.И. Федоров. Он, в частности, констатировал, что "отступления от теории объекта как общественного отноше­ния сводятся в основном к двум разновидностям:

а) к дополнению понятия объекта посягательства ины­
ми, кроме общественных отношений, явлениями (например,
нормами права); и

б) к подмене общественных отношений явлениями, ко­
торые не являются общественными отношениями (например,
имуществом, веща-ми, условиями, учреждениями и т.п. ма­
териальными объектами" ²⁰.

Такое понимание объекта, по мнению ученого, страдает существенным логическим пороком, так как известно, что суждение, верное в общем, является верным и в частности. Если общим объектом всякого преступления признавать об­щественные отношения, то нельзя одновременно признавать объектом отдельных преступлений, например, те или иные предметы материального мира или иные сущностные блага.

Как представляется, указанное удвоение объекта пре­ступления необоснованно, ибо оно создает представление о существовании двух различных видов объектов посяга­тельства и не указывает, какой из этих двух объектов сле­дует считать объектом посягательства в конкретном слу­чае совершения преступления. Подобные высказывания не раз приводились в юридической литературе ²\ тем самым

подтверждая фактический разрыв в понимании объекта преступления между Общей и Особенной частью уголов­ного права.

Не имея соответствующей теоретической проработки, советская школа науки уголовного права продолжала настаи­вать на том, что непосредственным объектом преступления являются именно общественные отношения. Другими слова­ми, совершенное преступление во всех случаях, по мнению ученых, направлено на изменение общественных отношений и не причиняет вреда ничему иному. В противном случае, необ­ходимо констатировать наличие какого-то иного объекта по­сягательства, не являющегося общественным отношением, что в рамках советской школы уголовного права было совер­шенно недопустимо по идеологическим соображениям.

Пожалуй, категоричнее других на этот счет высказы­вался Я.М. Брайнин. Он писал: "Непризнание общественных отношений в качестве непосредственного объекта преступ­лений усложняет проблему объекта, так как создает разрыв между понятием непосредственного и понятиями родового и общего объектов преступления" ^гг. Более того, согласно по­зиции большинства криминалистов того времени, нечеткое различие предмета и объекта преступления, признание не­посредственным объектом преступления не общественных отношений, а иных явлений неизбежно должно было приво­дить сторонников этой концепции к неверным практическим выводам при квалификации ²³

На самом деле, признавая объектом преступления те или иные общественные отношения, советская школа науки уголовного права фактически признавала охрану не матери­альных ценностей и благ, жизни, здоровья человека и др., а наоборот, некие формы их проявления, те или иные формы связей между субъектами отношений.

В работах некоторых исследователей содержались вза­имоисключающие положения Приводилось, например, мне­ние, что объект преступления - это "мишень, по которой бьет любое преступление" и что такой мишенью являются именно общественные отношения ²⁴. Однако при рассмотре­нии механизма причинения вреда этой "мишени" отмечалось, что объект преступления как определенное общественное отношение - явление неосязаемое, недоступное для воздей­ствия на него.

Отдельные авторы, по утверждению Н.И. Загородникова, в рассматриваемом вопросе вообще утратили чувство ре­альности Так, они считали, что для установления объекта посягательства при умышленных преступлениях важнейшее значение имеет установление направленности умысла на при­чинение вреда конкретному общественному отношению ²⁵.

Следовательно, если принять эту рекомендацию, напри­мер, применительно к преступлениям против здоровья, то для привлечения лица к уголовной ответственности за умыш­ленное нанесение тяжкого вреда здоровью человека недо­статочно, чтобы суд установил,[что виновный сознавал об­щественную опасность причинения соответствующей тяжести вреда здоровью человека, предвидел последствия своих действий и желал их наступления Необходимо, кроме того, было доказать, что умысел виновного был направлен на конкретное общественное отношение.

Таким образом, можно констатировать, что в рамках советской школы науки уголовного права отечественные ученые, "запрограммировав" себя на признание общим объектом преступного посягательства общественные отношения, так и не смогли разрешить трех принципи-аль-нейших проблем.

Во-первых,унифицировать понимание содержания са­мих общественных отношений. В юридической литературе предлагались самые различные их интерпретации: обще­ственные отношения то представляли собой нечто, раскры­вающее положение человека в обществе (его статус), то его фактическое поведение, то интересы людей, анередко под

1/2002

 

УГОЛОВНОЕ

 

ПРАВО

 

общественными отношениями вообще подразумевали любые социальные связи между людьми, в том числе и конкретные, индивидуальные, в то время как общественные отношения, согласно философским представлениям, связываются лишь с типичными, устойчивыми связями.

Во-вторых,до сих пор нет ясности в вопросе о том, каким образом причиняется вред общественным отношени­ям и что происходит с ними после причинения им вреда. Одни исследователи указывали на то, что преступление "разры­вает общественные отношения" ²⁶, вносит в них качествен­ные изменения, воспрепятствуя их социальному назначению, другие уповали на повреждение общественного отношения в виде "нанесения фактического вреда объекту" ²⁷. Третьи -сходились во мнении о том, что причинение вреда объекту посягательства возможно только через воздействие на его элементы ²⁸. Приведенные положения нередко взаимоисклю­чали друг друга, чем окончательно запутывали и без того непростой вопрос о механизме причинения вреда объекту преступного посягательства.

В-третьих,какой бы позиции ни придерживался тот или иной автор в трактовке общественных отношений в качестве объекта преступления, она редко находила свое подтверждение при анализе отдельных составов преступ­лений, ибо оказывалось, что их объектом выступают: "об­щественный и государственный строй", " внешняя безо­пасность", "личность", "жизнь и здоровье человека", "права и свободы гражданина", "половая свобода (или неприкос­новенность) женщины", "интересы правосудия" и другие, то есть то, что само по себе нельзя назвать обществен­ными отношениями.

В свете сказанного, закономерно возникает вопрос: если ни в исходном (в понимании общественных отношений), ни в конкретном (при характеристике отдельных составов пре­ступлений и объяснении механизма причинения вреда опре­деленному объекту преступного посягательства) до сих пор нет достаточной ясности, почему именно общественные от­ношения должны быть признаны объектом всякого преступ­ления? Надо признать, что к аналогичным дилеммам уже приходили некоторые исследователи ^2Э.

Как представляется, сформировавшийся в недрах со­ветской школы науки уголовного права взгляд на проблему объекта преступления не совсем пригоден для удовлетворе­ния современных социальных потребностей, так как сложил­ся в отрыве от реальной жизни. Есть все основания утверж­дать, что традиционное понимание объекта преступления основано на абстрактных умозрительных идеологических постулатах, искусственно внедренных в нашу действитель­ность, а потому нуждается в переосмыслении.

Существующая ныне теория объекта как общественного отношения в связи с вышеизложенными противоречиями нуж­дается в замене ее новой доктриной, отвечающей современ­ным представлениям юриспруденции. Интерес представляет, прежде всего, концепция "объект - правовое благо как опре­деленная ценность", которая согласуется с действующим за­конодательством (ч, 1 ст. 2 УК РФ). Помимо этого, необходи­мо вернуться к опыту и иных теорий объекта преступления.

Мы понимаем, что такого рода работа потребует значи тельного времени в проведении специальных монографиче» ких и иных научных исследований. Однако, как представл? ется, объективные затраты многократно "окупятся разрешением многих проблем науки уголовного права, в час тности, проблемы предмета преступного посягательства его соотношения с объектом; отграничения объекта и объе* тивной стороны состава преступления и других, которые н. сегодняшний день не имеют в своей основе методологичес ких предпосылок.

' См., напр.: Дурманов Н.Д. Понятие преступления. М., 1948. С. 43 Никифо-ров Б.С. Объект преступления. М., 1960. С. 92-93 и др.

²См.: Загородников Н.И. Объект преступления: от идеологизацш содержа-ния к естественному понятию // Проблемы уголовной политики и уголовного права. Межвуз. сб. науч. трудов. М., 1994. С. 5.

³ См.: Новоселов Г.П. Учение об объекте преступления. Методологи­
ческие аспекты. М., 2001. С. 16-17.

⁴ См., напр.: Гельфер М.А. Объект преступления. М., 1960. 19 с.

⁵ См., напр.: Спасович В.Д. Учебник уголовного права. Т. 1. Вып. 1.
Спб., 1863. С. 91.

⁶ См.: Сергиевский Н.Д. Русское уголовное право. Часть Общая.
Пособие к лекциям. Спб., 1908. С. 56; Познышев СВ. Учебник уголовного
права. Общая часть. М., 1923. С. 53.

⁷ См.: Feuerbach A. Lehrbuch des gemeinem in Deutschland gultigen
Peinlichen Rechts. Zissen, 1847. S. 45.

⁸ См.: Binding K. Die Normen und ihre Ubertreutung. Leipzig, 1922.
S. 329.

⁹ См.: Liszt F. Lehrbuch des Deutschen Strafrecht. Berlin, 1911.S 143.
'"КоржанскийН.И. Объект и предмет уголовно-правовой охраны. М.,

1980. С. 7.

" См.: Трайнин А.Н. Общее учение о составе преступления. М., 1957. С. 124.

¹² См.: Наумов А.В. Уголовное право. Общая часть. Курс лекций. М., 1996. С. 147.

¹³См., напр.: Бородин СВ. Преступления против жизни. М., 1999. С. 48.

¹⁴ См.: Трайнин А.Н. Указ. соч. С. 139-140.

¹⁵ См.: Курс советского уголовного права. Т. 4. М., 1970. С. 163.

'^е См.: Пионтковский А.А. Учение о преступлении. М., 1961. С. 142.

" См.: Стручков Н.А. Объект преступного посягательства и система Особен-ной части УК//Советское государство и право. 1987, № 12. С. 88.

" См.: Брайнин Я.М. Уголовная ответственность и ее основание в советском уголовном праве. М., 1963. С. 169.

¹⁹ См.: Глистин В.К. Проблема уголовно-правовой охраны обще­
ственных отношений. Л., 1979. С. 6.

²⁰ См.: Федоров М.И. Понятие объекта преступления по советскому
уго-ловному праву. Учен. зап. Пермского ун-та, т. XI, кн. 2. Пермь, 1957.
Вып. 4. С. 181.

²¹ См.,напр.: Коржанский Н.И. Указ. соч. С. 18-19.

²² См.: Брайнин Я.М. Указ. соч. С. 168.

²³ См.: Курс советского уголовного права. Т. 4. М., 1970. С.316-317.

²⁴ См.: Коржанский Н.И. Объект посягательства и квалификации
преступлений. Волгоград, 1976. С. 12.

^г5См.: Загородников Н.И. Указ. соч. С. 11.

²⁶ См.: Кудрявцев В.Н. О соотношении объекта и предмета преступно­
го посягательства. //Советское государство и право. 1951, № 8. С.52-53.

²⁷ См.: Никифоров Б.С. Указ. соч. С. 141.

²⁸ См.: Глистин В.К. Указ. соч. С.30.

²⁹ См., напр.: Гавриш СБ. Теоретические предпосылки исследова­
ния объекта преступлений // Право и политика. 2000, № 11. С 4.

1/2002