Мегаобучалка Главная | О нас | Обратная связь


Наркотики — ужасная вещь, ибо они клеймят грязью ваше астральное тело и ослабляют физическое. 9 страница



2015-12-04 643 Обсуждений (0)
Наркотики — ужасная вещь, ибо они клеймят грязью ваше астральное тело и ослабляют физическое. 9 страница 0.00 из 5.00 0 оценок




Итак, маленькая семья, состоящая из двух женщин, двух сиамс­ких кошек и одного немощного духом и телом Старого человека, собралась и стала обсуждать, что делать дальше, куда ехать и не только куда ехать, но и как добираться, ибо не так-то просто путе­шествовать со всей мебелью, сиамскими кошками и прикованным к креслу инвалидом.

Обсуждение было долгим и с перерывами длилось несколько дней. Не обошлось без изучения карт и консультаций с дальними знакомыми. В конце концов решено было перебраться в Британскую Колумбию, которая как нельзя более далеко расположена от про­винции Квебек и от ее французских канадцев, этих весьма неприят­ных людей. Среди них, разумеется, есть и по-настоящему хорошие люди, наделенные умом и талантом. Тот же мэр Монреаля Драпо — замечательный, гуманный человек с большим чувством юмора. Мэра Драпо можно, пожалуй, назвать лучшим из всех французских канад­цев. Затем, конечно, премьер-министр Трюдо. Но есть, по-видимо­му, французские канадцы и французские канадцы. Одни не блещут достоинствами, а другие — вполне порядочные и культурные люди.

И полетели письма в Викторию и Ванкувер, что в Британской Колумбии. Целые пачки писем отправились в агентства по найму жилья и продаже недвижимости, но ни единого ответа получено не было!

Семья терялась в догадках, в чем дело. Все адреса этих агентств были взяты с желтых страниц новейшего телефонного справочника, все письма были снабжены конвертами с марками для ответа, и все же — ни звука в ответ. Причину мы узнали, лишь когда приехали в Британскую Колумбию!

Тогда был составлен другой план. Семья отправится в Ванкувер и поживет немного в отеле или пансионе, пока не подищется пос­тоянное жилье. Созвонились с несколькими ванкуверскими гости­ницами и, наконец, одна из них предложила неплохие условия за умеренную плату. Примерно в то же время пришла вырезка из ван­куверской газеты без всякого сопроводительного письма. Это была небольшая заметка о том, что писатель Лобсанг Рампа, автор Треть­его глаза, намерен поселиться в Китсилано, Ванкувер, излюбленном районе местных хиппи. Семья, посовещавшись, решила, что если Пресса приписывает нам это место жительства, то мы ни в коем случае не поселимся в Китсилано, тем более что в то время семья понятия не имела, где это находится!

Мало-помалу стали готовиться к переезду. Отказавшись от арен­ды прежнего жилья, семья перебралась в Гостевую квартиру, а тем временем была упакована и отправлена мебель, которой предстоял путь в три тысячи миль через Онтарио, Виннипег, через все прерии, по ту сторону Скалистых гор в Ванкувер, где, как все надеялись, можно будет начать жизнь сначала.

Была начата и эта книга — Свет свечи. Но ее пришлось на время отложить, так как в Гостевой квартире ничем нельзя было занимать­ся, — шла подготовка к отъезду, а будущее было окутано мраком неизвестности.

Старый человек повсюду разъезжал в своем инвалидном кресле, прощаясь то с тем человеком, то с этим, прощаясь с жильцами других квартир, — с порядочными людьми, кто не совал нос в чужие дела, кто сумел доказать, что даже в Монреале встречаются добрые люди. Одного-двух французских канадцев даже пригласили прие­хать в Ванкувер, где они всегда были бы желанными гостями.

В последний раз Старый человек проехался в инвалидном кресле по окрестностям, — вверх вдоль Лабиринта и через мост к выставке «Человек и его мир», но и в этот последний раз не обошлось без неприятностей. Рядом с визгом притормозила машина, пассажиры которой узнали Старого человека. Резко застрекотали камеры, и в погоне за крупным планом неуемные зеваки просто загородили Ста­рому человеку путь. Но инвалидное кресло с электромотором гораз­до увертливее большого автомобиля, и крупных планов у них так и не вышло. Развернувшись, Старый человек въехал на территорию жилого комплекса, прокатил по пандусу на Плаза и последние нес­колько футов до Гостевой квартиры.

«Больше я в этой дыре шагу из дома не сделаю, — объявил Старый человек встревоженным домочадцам. — Ни минуты покоя от этих зевак». Тут Старому человеку вспомнилась минувшая зима, когда снег замел все дороги и проезды. В тот редкий случай Старый человек в одиночку пытался въехать по покрытому резиной пандусу на Плаза. Но пандус обледенел, и кресло, отчаянно скользя, все время скатывалось в сугроб.

На площадке перед домом четверо франкоязычных юнцов вов­сю потешались над Старым человеком, с огромным удовольствием следя за тем, как тот пытается жить своей жизнью, просто немного побыть на воздухе, и веселились до упаду, созерцая его попытки въехать на обледеневший пандус. В конце концов, наскучив этой забавой, вся компания уселась в машину и покатила прочь, взметнув колесами тучи снежной пыли. Все они принадлежали к известной семье французских канадцев.

И вот пришла пора, когда уже не было причин оставаться ни в Гостевой квартире, ни в Монреале, и ранним утром две женщины, две сиамские кошки и Старый человек уселись в подъехавшее такси. Их чемоданы и инвалидное кресло были погружены в другое такси, и все отправились прямиком в монреальский аэропорт. После дол­гих бюрократических проволочек они наконец поднялись на борт самолета и вылетели в Ванкувер. По пути они сделали короткую посадку в Виннипеге, походившем на забытого часового, стоящего на посту среди пустынного безмолвия, и преодолели Скалистые го­ры, которые после Гималаев казались лишь небольшими бугорками. Перевалив через Скалистые горы, самолет начал снижаться. Вскоре с глухим ударом были выпущены шасси, и вот показался Си Айленд, аэропорт Ванкувера. Сделав крутой вираж, самолет пошел на посад­ку, двигатели сменили тон, и вот уже шасси с визгом коснулись посадочной полосы. Недолгий пробег по рулежной дорожке и, нако­нец, самолет развернулся бортом к зданиям терминала.

Разминая затекшие ноги, семья поднялась с мест, вышла из са­молета и отправилась на такси в ближайший отель.

Попутно замечу, что на долю инвалида в кресле на колесах выпа­дает немало испытаний. Бывает, что авиакомпания предоставляет специальный подъемник, чтобы погрузить пассажира с креслом пря­мо в салон. Бывает, что компания заявляет, что не располагает такой техникой, и тогда инвалид должен сам как-то сползать по ступеням трапа, что отнюдь не просто для полупарализованного человека. Но одним из самых приятных воспоминаний у меня надолго останется Сент-Джон в провинции Нью-Брансуик, куда я приехал поездом и должен был добраться с вокзала в отель «Адмирал Битти». Так вот, там не нашлось ничего лучше, как перевезти меня на грузовике - рыбовозе. Подручный водителя был отменно вежлив и заботлив, слов­но я был его богатым дядюшкой. Я подкатил в кресле к подъемнику в задней части машины, а подручный позаботился о том, чтобы надежно закрепить кресло на месте. И пока подъемник шел вверх, он что есть силы держал мое кресло, так что подъем оказался самым безопасным в моей жизни. Этот человек — жаль, так и не знаю его имени — был настоящим джентльменом.

Переезд в отель, расположенный неподалеку от аэропорта, ока­зался довольно приятным. Это был новый отель — настолько новый, что все еще достраивался! Пройдя вдоль длинного коридора, семья в лифте поднялась наверх. Мисс Клео без умолку вставляла свои гром­кие замечания о том, как ей здесь нравится и с какой бы радостью она изучила все здешние звуки и запахи. Она вообще большая любитель­ница гостиничной жизни и перебывала на своем веку в отелях Форт-Эри, что в Онтарио, Прескотта в той же Онтарио и довольно долго прожила в таком замечательном месте, как Сент-Джон в Нью-Бран­суике. Так что мисс Клеопатра и мисс Тадалинка имеют изрядный опыт жизни в гостиницах, а Клео отличается особой добродетелью, несвойственной многим людям: если она знает, что то или иное действие людям не нравится, она его больше не делает. Она никогда не станет точить когти о мебель и воспользуется для этого своей специальной дощечкой, так что от гостиничной обслуги никогда не было жалоб на этот счет. Наших кошек всегда приглашали приез­жать еще и оставаться подольше.

Замедлив ход, лифт остановился, и мы наконец добрались до нашего номера — это был крупный отель с большим числом номе­ров, — и мисс Клео и мисс Тадалинка тотчас отправились обследо­вать все уголки, громко обмениваясь впечатлениями. В номере было три комнаты, и все три были тщательно изучены, включая меблиров­ку и дальние закоулки под кроватями — такая дотошность сделала бы честь самому Шерлоку Холмсу!

Еда тоже оказалась для них целым приключением. Новый кори­дорный, новые порядки, поскольку прикованный к инвалидному креслу Старый человек не мог обедать в многолюдной столовой. Там вечно кто-нибудь спотыкается о его кресло, такое бывало уже не раз.

Вспыхнули вечерние огни, и в окруженной Скалистыми горами глубокой долине начали сгущаться сумерки. Но над горными верши­нами небо все еще было ясным, лишь слегка подернутым вечерним разноцветьем красок. А внизу, в долине Ванкувера, нарастала темно­та, вернее ночной сумрак. За окном вдоль шоссе тускло вспыхнули зеленоватые огоньки натриевых фонарей и, постепенно разогреваясь, засияли ослепительно ярким светом. Потоки машин стремительно неслись к центру города.

Но перелет все же был утомителен. Три тысячи миль с не Бог весть какими удобствами и великим множеством мелких проблем и хлопот не слишком способствуют улучшению здоровья и душевному покою. Вскоре семья улеглась отдыхать, — впрочем нет, не вся. Мисс Клео и мисс Тадалинка еще долго бродили по комнатам, принюхива­ясь к запахам и вслушиваясь в звуки отельной жизни и неровные шаги подгулявших запоздалых гостей.

Наутро рассвело рано. Был прекрасный солнечный день, на небе ни облачка, и, разумеется, никакого снега. Климат оказался чудес­ный. Усевшись в кровати, Старый человек выглянул в окно на шоссе. Увидев огромное скопище машин и полицию, Старый человек взял бинокль, чтобы хорошенько все разглядеть. Вскоре все стало ясно — полиция опять отлавливала тех, кто превышает скорость! Лет две­надцать назад Старый человек уже бывал в Ванкувере и решил не оставаться здесь на житье из-за непомерной суровости здешней по­лиции. В те времена он останавливался в отеле «Ванкувер» и, глядя в окно, постоянно видел полицейские патрули, развешивающие штрафные квитанции на припаркованные автомобили, гоняя води­телей, словно зайцев. Двух-трех дней с лихвой хватило, чтобы убе­диться в необычайной свирепости здешней полиции. Вот почему целых двенадцать лет он был против переезда в Британскую Колум­бию. Теперь же, глядя в окно на полицейских, которые нисколько не изменились, — а они делали свое дело изо дня в день — он припоми­нал все письма, где говорилось о крутых нравах ванкуверской по­лиции. Одна женщина писала: «Вы говорите, что монреальская по­лиция не дает вам даже выйти на улицу. Подождите — в Ванкувере полиция не даст вам даже дышать!»

Но пора было завтракать. Мисс Клео носилась по комнатам, проверяя, все ли в порядке, ибо это была сиамская кошка, которой присуща высокая дисциплина и ответственное отношение к своим обязанностям. Прежде чем приняться за завтрак, она должна убе­диться, что все живы - здоровы. Ну а Толстушка Тадди, которая весит чуть не вдвое больше мисс Клео, думает первым делом о еде!

После завтрака Старый человек с одной из женщин отправился в вестибюль за свежей газетой. Его тотчас узнали, и несмотря на все попытки отвязаться, женщина от них не отставала. За ней последо­вал другой, третий, и Старый человек заторопился обратно в номер, досадуя, что и здесь ему нет покоя. Улегшись на кровать, он принялся читать газеты, а женщины отправились на поиски жилья. Одна ре­шила объездить все адреса, по которым отправлялись письма, а дру­гая двинулась наугад в надежде на счастливый случай.

Старый человек, мисс Клео и мисс Тадди, собравшись в гости­ной, коротали долгие утренние часы. За окном стоял неумолчный гул транспорта, двумя потоками ползущего в город и из города. Рабочие ночных смен разъезжались по домам в различных уголках про­винции. Те, кто работает днем, толпой валили в город, ибо расстоя­ния здесь не помеха. Один таксист ежедневно за сорок миль ездит на работу и считает, что это выгодно!

Наступила и прошла обеденная пора, и вот с небольшим разры­вом во времени вернулись из города обе женщины, каждая со своей невеселой историей.

«Да, — сказала одна, — они получили все наши письма, но у них заведено не разрешать жильцам никаких домашних животных, и поскольку мы бы все равно не смогли арендовать у них жилья, то они и отвечать не стали. У них нет ничего подходящего, так как они против домашних животных».

Повесть другой была не менее печальна: «Я наведывалась в са­мые невероятные места, пытаясь найти хоть что-нибудь, но повсюду категорически были против домашних животных. Вот избавьтесь от них, говорили они, тогда милости просим».

Атмосфера — то есть климат Ванкувера — просто замечатель­ная, и жить здесь очень приятно — много прекрасных парков, места очень живописные, но по неведомой причине здесь царит странная ненависть к домашним животным. Может, здешние жители бесчело­вечны, а может, еще не доросли до подлинно человеческого уровня, иначе откуда столько неприязни к этому малому народцу, который зачастую ведет себя лучше тех двуногих, которые отказывают ему в праве на жизнь.

Семья обдумывала эту проблему со всех сторон, наводила справ­ки, но повсюду ответ был один — никаких кошек. Одна случайная знакомая в магазине сказала: «О да, так и есть. Здесь никто их не примет. Мне самой пришлось избавиться от кошки, прежде чем удалось подыскать себе квартиру. И вот теперь кошки у меня нет, зато есть квартира с одной спальней за 160 долларов».

Ну нет, семья не станет «избавляться» от мисс Клео и мисс Тадди, потому что обе они очень воспитанные, очень умные, словом, насто­ящие личности. Что ж, решила семья, если Ванкувер так негостепри­имен, тогда мы переберемся куда-нибудь в другое место, где, воз­можно, климат не так хорош, зато люди добрее.

Жители Ванкувера действительно очень напористые, сразу же атакуют собеседника, полагая, что имеют на это полное право. Отп­равившись как-то в магазин, Старый человек трижды в течение по­лучаса испытал на себе агрессивный напор задиристых, не в меру шустрых покупателей. Но подлинный перл случился на другой день.

Старый человек в инвалидном кресле поджидал в магазине своих домочадцев, как раз делавших покупки. Вразвалку проходивший ми­мо юнец вдруг резко остановился перед Старым человеком и воск­ликнул.

— Привет! А я вас знаю. У меня есть ваша фотография.

— Она есть у многих, — без особой радости ответил Старый человек.

— Да, но у меня есть совершенно особая фотография, где вы сняты с моей подружкой.

Теперь уже Старый человек слегка заинтересовался. Что это за фотография такая с подружкой? И он спросил: «Мой фотоснимок с вашей подружкой? С кем же это?»

Юнец многозначительно ухмыльнулся.

— Да я о вас все знаю. У меня есть ваш снимок, где вы обнимаете мою подружку за плечи. Снимок был сделан в Англии в этом году. Старый человек чуть из кресла не выпал от изумления.

— Но Боже праведный, этого не может быть! Я не был в этом году в Англии. Я уже пятнадцать лет там не бывал.

Уставившись на Старого человека, юнец печально покачал голо­вой и заявил:

— Что это вы выдумываете? Да и что вам скрывать? У меня есть ваш снимок, сделанный в Лондоне в августе 1972 года. И вы еще обнимаете мою подружку за плечи.

— Да говорят же вам, — возразил Старый человек, — я пятнад­цать лет не был в Англии. Вы меня с кем-то путаете.

Подозрительно покачав головой, молодой человек изрек:

— Но вы ведь Лобсанг Рампа, верно?

Старый человек, естественно, признал, что так оно и есть, и тогда приставала победно воскликнул:

— Тогда это вы были в Лондоне в августе 1972 года, и моя фотография это подтверждает.

С этими словами он повернулся и зашагал прочь, все еще качая головой и оставив Старого человека в полной растерянности!

Но до чего же замечательная вещь, эти самозванцы. Старый человек долгие годы не был в Англии и вообще не принадлежал к числу людей, охотно позирующих перед камерой в обнимку с кем бы то ни было. Но бывают случаи и почище. Как-то к нему подошла женщина со словами:

— О, я видел вас по телевизору! Пару недель назад я была в Балтиморе и видела вас в таком-то шоу.

Старый человек ответил:

— Не могли вы меня там видеть, так как я никогда в нем не участвовал.

Женщина настаивала.

— Там точно называли вашу фамилию. Потом на минутку задумалась.

— Но должна признать, вы выглядели как-то не так. Может, вы сейчас приболели, но там был человек с вашим именем, а я не думаю, что на свете так уж много людей с именем Тыозди Лобсанг Рампа. Нет, это точно были вы! — воскликнула она.

В другой раз пришло письмо от женщины, где сообщалось о недавно виденном телешоу из Торонто: «Я там слышала рассказ человека, который сказал, что вы вошли в его дом и объявили, что его жена беременна. Так оно и вышло, хотя сама она об этом не подозревала! А еще вы предсказали все про будущего младенца, и все сбылось. Этот человек говорит, что хорошо вас знает». Чудеса да и только, потому что я никогда не предсказывал ничьей беременности. Я всегда считал, что у женщины достаточно развита чувствитель­ность, чтобы самой осознать, беременна она или нет. Не мое это дело заниматься такими предсказаниями, тем более, что сам я не прини­мал в этом никакого участия. Но поразительно, сколь многие недо­умки не придумывают ничего лучшего, как подделываться под чело­века с известным именем. В последнее время буквально несть числа людям, выдающим себя за меня либо заявляющим, будто я их зака­дычный друг и т. д.

Когда я жил в Прескотте, на мое имя пришло письмо от одной жительницы Монреаля. Она называла меня своим «мужем», и чем дальше я читал, тем больше изумлялся, ибо письмо давало понять, что я являюсь отцом ее ребенка. Надо полагать, я — исключительно по ее словам — посетил ее в астрале и, так сказать, сделал то, что требовалось для достижения известного результата. И вот эта жен­щина возомнила, что я являюсь астральным отцом ее будущего ди­тяти. Вот это была новость! Впрочем, я припомнил этот случай лишь потому, что пару недель назад получил письмо от одной англичанки, которая также считает меня отцом ее ребенка, хотя нас разделяют тысячи миль, и я пятнадцать лет не бывал в Англии. Тут уж либо я наделен невообразимыми физическими достоинствами, либо ре­зультаты сказываются с заметным опозданием. Но я думаю, что вконец свихнувшимся людям может и не такое прийти в голову. Впрочем, все это лишь пример того, какого рода публика временами докучает несчастному писателю. На мой взгляд, соблюдающий безб­рачие и носящий титул «отца», католический священник испытыва­ет примерно такие же чувства. Он не женат, но его называют «от­цом», хотя он, возможно, и не помышляет «заниматься этим делом».

Но надо было продолжать поиски. Как найти жилье? Как быть дальше? Гостиничные счета все растут, и бесконечно сидеть в отеле мог бы позволить себе разве что Рокфеллер. Даже Говарду Хьюзу приходится переезжать из одного отеля в другой!

Новые расспросы, новые письма. Одно из писем было отправле­но туда, где предлагалось гарантированное приличное жилье. Ответ не заставил себя ждать: «О, я вас знаю, доктор Рампа, я так хочу вас увидеть. Из-за ваших кошек я не могу предложить жилья, но я очень хочу приехать и повидаться с вами».

В конечном счете семья перебралась поближе к центру в надежде на то, что личные контакты помогут быстрее найти жилье. В центре нашлась гостиница, которая хотя бы на время смирилась с нашими кошками.

Ситуация, похоже, затягивалась, и тогда была распакована пи­шущая машинка и возобновилась работа над Светом свечи. Ну, а вернувшись к Свету свечи, вернемся и к обсуждению проблем и вопросов, занимающих умы столь многих людей.

Глава 8

 

Перед Старым человеком лежала извечная стопка писем. Взяв одно, он с треском разорвал конверт, и чуть погодя послышался его негромкий смех. «Эй, послушайте, — позвал он, — это письмо я только что открыл».

И он стал читать вслух: «Это был один из чартерных рейсов из Лос-Анджелеса в Лондон. Группа туристов собралась объездить исторические места Лондона и Англии. По прибытии в Англию началась первая экскурсия. Все расселись в специально нанятых автобусах и поехали в Рунимид, одно из знаменитых исторических мест не только в Англии, но и во всем мире, где много столетий назад зарождалась свобода.

Перед группой американских туристов в шортах, увешанных фотоаппаратами и туповато глазеющих на все сквозь толстые линзы очков, появился гид со словами: «Сейчас, леди и джентльмены, мы находимся в подлинно историческом месте. Здесь была подписана Великая Хартия вольностей 1215 года». И тут одна толстуха, взглянув на часы, раздраженно буркнула:

— Вот досада! Мы опоздали всего на двадцать минут.* Но от веселья до печали один шаг. Вот человек, которого больше всего тревожит смерть.

* В английском языке название года и времени суток в данном случае одинаково — «двенадцать-пятнадцать». — Прим. перев.

«Вы много пишете о смерти и той радости, которую находят в ней те, кто уходит от земных трудностей. Однако вы никогда не произнесли ни слова помощи тем из нас, кто остается здесь. Почему бы вам не сказать в новой книге несколько слов о горе и о том, как с ним справиться? Хорошо тем, кто покинул этот мир, но каково тем, кто остался жить? Поговорите же немного о горе».

Что ж, это вполне справедливо. Смерть и горе понимаются и представляются совершенно неверно. Едва ли не каждому в своей жизни доводилось испытать горе утраты любимого ребенка, любимых родителей или супруга. Горе — это поистине страшная вещь, и если замкнуться только на своих переживаниях, то оно может натворить немало бед. Надо бы иметь в виду, что общепринятый в нынешнем обществе подход далеко не самый лучший. Например, древние китайцы обычно смеялись (притворно) от души, говоря о смерти своих близких. Не допуская и мысли о том, чтобы выказать свое горе на людях, они надевали маску легкомыслия.

Нет на свете способа унять боль, причиненную утратой близкого человека, нет утешения в горе. Сделать это может лишь время. Время лечит все, время положит конец горю и боли, время положит конец всем земным горестям и заботам, время положит конец и самой ЖИЗНИ.

Одним из величайших зол современной жизни является бездушие гробовщиков и похоронных агентов, которые, разумеется, в интересах бизнеса, пытаются сделать вид, что покойный не умер, а только уснул. Они гримируют мертвые лица, укладывают мертвые волосы в прически, приподнимают мертвое тело, чтобы казалось, будто умерший только вздремнул на атласной подушке.

В наше время, похоже, сложился целый заговор, с тем чтобы всячески скрывать горе, словно проявление чувств является чем-то постыдным.

Когда человек отправляется в поездку на другой конец света, всегда существует вероятность его возвращения. Но умирая, человек навсегда покидает эту Землю, и его возвращение совершенно несбы­точно. Нередко к горю примешивается некоторый оттенок неприяз­ни к покинувшему своих близких человеку. Призадумайтесь над этим, и сколь бы иррациональной ни показалась эта мысль, но это правда — к умершему где-то таится чувство подсознательной враж­дебности. А бывает, что и чувство вины. Могли ли мы сделать больше для умершего? Могли ли мы как-нибудь спасти его жизнь? Могли ли облегчить его страдания? И если мы часто с неприязнью относимся к тому, кто при жизни «причинял нам обиды», то когда приходит смерть, мы начинаем «копаться в душе», доискиваясь, кто виноват, что можно было еще сделать, а то еще «как он мог так поступить со мной, как он мог уйти из моей жизни?».

Похоронные агенты не ведают пределов в притворстве, будто мертвец лишь ненадолго уснул, выворачивая наизнанку все жизнен­ные ценности. На мой взгляд, очень дурно придавать телу неестественную позу — неестественную для смерти — и делать вид, будто покойник спит. Мы нуждаемся в новой концепции смерти. Государ­ства должны финансировать исследования в этой области и учить людей тому, что проявления горя естественны, что горе — это нормальное явление, что горе — это как бы предохранительный клапан, позволяющий выпустить наружу переполняющие человека эмоции.

Даже такие великие люди, как Уинстон Черчилль, не стыдились обронить слезу, когда того требовали обстоятельства. Говорят, Уинстон Черчилль был способен растрогаться до слез от горя, и это качество лишь делает ему честь.

Теперь вы спрашиваете, чем можно помочь тому, кто страдает от горя утраты близкого или родственника, — не будем лицемерить относительно «любимого человека», ибо молодые люди нередко с облегчением воспринимают смерть престарелого родителя и, сты­дясь этого облегчения, пускаются в причитания о «любимом челове­ке».

Прежде всего необходимо взглянуть в лицо случившемуся и осознать, что в жизни наступили большие перемены. Теперь начнет­ся бюрократическая волокита, всевозможные чиновники станут тре­бовать подписи всевозможных бумажек. Бездушные государствен­ные чинуши потребуют своей доли наследства покойного, какой бы она ни была. Можно помочь охваченному горем человеку, позволяя ему выговориться, выплакать свои печали, вдоволь вспоминать про­шлое. Так со слезами уйдет чувство вины, выплачется горе, и тому, кто умер, тоже станет легче.

Очень важно помочь человеку преодолеть горе, нельзя оставлять его наедине со своими чувствами, горевать с каменным лицом, упря­тав эмоции вглубь души, ибо затаенное горе рано или поздно вырвет­ся наружу. Это как паровой котел — если нагревать его, закрыв предохранительный клапан, то рано или поздно вам не миновать взрыва. Человек во власти затаенного горя будет впоследствии стра­дать от язвенной болезни, тяжких болезней кишечника или даже артрита. В крайних случаях — а по соседству со мной живут двое таких людей — не исключена даже шизофрения. Например, моло­дую женщину, у которой было, казалось бы, все на свете и выглядев­шую вполне уравновешенной, так поражает внезапная смерть родс­твенника, что она теряет рассудок и мрачно бродит по округе в грязных лохмотьях. Такое тоже бывает, но могло и не быть, если бы люди лучше понимали природу горя. Этого могло не быть, если бы соседи проявили больше участия, позволив ей выговориться, лишь время от времени вставляя сочувственные вздохи и восклицания.

Как часто приходится слышать от убитого горем человека: «Пос­тупи я иначе, он сегодня был бы с нами», а то и жалобные причитания о том, на кого покойный оставил его и как теперь жить дальше.

Нет ничего ужаснее в церемонии похорон, чем надгробная речь, полная несусветного вздора о покойном. Похоже, ни один умерший не был плохим человеком. Непременно отыскивается тот, кто наго­ворит кучу лжи об усопшем — каким он был замечательным челове­ком и какая это ужасная потеря для общества. Но это и плохо, ибо оплакивающий его близкий человек начинает думать, что понес го­раздо большую потерю, чем на самом деле.

Бывает, что муж теряет жену, умершую в родах. И тогда новояв­ленный отец с неприкрытой враждой относится к ребенку, который невольно послужил причиной смерти матери. И вот, с самого начала сломана жизнь и отца, и ребенка. О, если бы у людей был чуть более ясный взгляд на вещи.

Теперь горе — что это такое? Нередко это своего рода себялюбие. Зачастую это протест против каких-либо перемен. Люди не любят перемен в устоявшемся укладе жизни, но если кого-то настигает смерть — тогда это надолго, тогда это серьезные перемены, а отсюда и неприязнь, и враждебность.

А поступить надо вот как: помогите тому, кто охвачен горем, заведя с ним беседу, и если он заплачет — тем лучше. В слезах он дает волю своим чувствам, избегая опасности лишиться рассудка. Можно ласково, но уверенно побеседовать с человеком, велеть ему выпла­каться, не сдерживая эмоций, сказать ему, что да, он понес тяжкую утрату, но вскоре придет и его черед шагнуть по ту сторону завесы, отделяющей мертвых сего мира от живых мира иного. И если вы хороший психолог — а лучшие психологи обычно любители, а не профессионалы, — то сможете помочь тем, кто нуждается в помощи.

Хочу попутно заметить, что если надо помогать людям излить свое горе, чтобы высвободить организм от его бремени, то не следует позволять им упиваться своей бедой, ибо тогда они горюют не об ушедшем, а о своей утрате, а это уже жалость к себе, которой не стоит потакать.

Вот, кстати, еще одно письмо, созвучное с первым: «Когда мой отец лежал при смерти, произошло нечто ужасное. Моя 18-летняя дочь прилегла на кушетку и, представьте, уснула! Она уснула в то время, как умирал мой отец. Никогда не смогу ей этого простить».

Но не будем забывать, что есть люди, выступающие в роли «по­мощников уходящим в иной мир». Эти люди независимо от возраста и общественного положения наделены способностью помогать чело­веку перейти в иную жизнь, подобно тому как акушерка помогает явиться на свет младенцу и отделяет его от материнского организма.

Но акушерка глаз не может сомкнуть во время родов, а «помощник» должен как бы погрузиться в сон, чтобы дать возможность своей астральной форме выбраться из тела. Поэтому в данном случае де­вушка отнюдь не беззаботно «уснула». Скорее всего, она покинула свое тело, чтобы помочь деду вступить в новую жизнь.

Многое можно было бы еще сказать о смерти. Например, во времена Атлантиды и Лемурии в холодных камерах всегда хранились мертвые или на первый взгляд мертвые тела. Эти «бессущностные» тела хранились для того, чтобы Садовники Земли могли в любой момент войти в тело и явиться людям в человеческом обличье. Это были первые примеры «путешествий во времени», так как Садовни­ки Земли, знающие и умеющие все на свете, путешествуют по различ­ным мирам и общаются с различными сущностями, и потому, как я говорил, держат в запасе тела, которыми могут воспользоваться в любой момент. Причем речь здесь не идет о трансмиграции, ибо в последнем случае сущность вселяется в тело — разумеется, по особо­му соглашению и разрешению — и остается в этом теле до конца его земной жизни. Но Садовники Земли могли взять тело, отправиться в нем куда угодно, а затем покинуть его. Так и земной человек берет напрокат машину и, совершив поездку, возвращает ее хозяевам. А может, и нам пришла пора открывать пассажирское сообщение на этих линиях!



2015-12-04 643 Обсуждений (0)
Наркотики — ужасная вещь, ибо они клеймят грязью ваше астральное тело и ослабляют физическое. 9 страница 0.00 из 5.00 0 оценок









Обсуждение в статье: Наркотики — ужасная вещь, ибо они клеймят грязью ваше астральное тело и ослабляют физическое. 9 страница

Обсуждений еще не было, будьте первым... ↓↓↓

Отправить сообщение

Популярное:
Почему двоичная система счисления так распространена?: Каждая цифра должна быть как-то представлена на физическом носителе...
Почему человек чувствует себя несчастным?: Для начала определим, что такое несчастье. Несчастьем мы будем считать психологическое состояние...
Как выбрать специалиста по управлению гостиницей: Понятно, что управление гостиницей невозможно без специальных знаний. Соответственно, важна квалификация...



©2015-2020 megaobuchalka.ru Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. (643)

Почему 1285321 студент выбрали МегаОбучалку...

Система поиска информации

Мобильная версия сайта

Удобная навигация

Нет шокирующей рекламы



(0.019 сек.)