ПОЛИНА АНДРЕЕВНА. Никто не думал и не гадал, что из вас, Костя, выйдет настоящий писатель. А вот, слава Богу, и деньги стали вам присылать из журналов

Костю печатают. Но ведь и всякую дрянь печатают; рынок требует новинок каждый день, талантов не напасешься.

А как его зовут в тех журналах? Неужели “Конст. Треплев, киевский мещанин”? Нет, эта фамилия ему ненавистна. Да и плохо для писателя быть Треплевым — треплом, трепачом. Девичья фамилия мамы (Сорина) тоже не годится. Она-то небось Аркадина (греческая мифология). А он? С его дурным вкусом и склонностью к спецэффектам… Опалов? Изумрудов? Жизнь его пуста, коллекционирует высосанные из пальца сюжеты, где действия нет, нет живых лиц, зато афиши голосят... Мама разбинтовывает ему голову после неудавшегося самоубийства.

	Мейерхольд. 1898 — год “Чайки”.

АРКАДИНА (снимает у него с головы повязку). Ты как в чалме. Вчера один приезжий спрашивал на кухне, какой ты национальности. А у тебя почти совсем зажило. Остались самые пустяки. (Целует его в голову.) А ты без меня опять не сделаешь чик-чик?

Треплева (в знаменитой “Чайке” МХТ) играл Мейерхольд — с его-то носом, с его лицом. Представьте, как Аркадина вглядывается в физиономию собственного сына и задумчиво спрашивает его (или себя?): какой он национальности? Дико смешно, если правильно сыграть. Возможно, она даже не твердо уверена в его отчестве.

“Сделать чик-чик” — это, извините, застрелиться. “Пи-пи”, “ням-ням”, а на голове, значит, “бо-бо”. Ей 43, ему 25, он бешено ревнует, а она с ним сюсюкает, как с грудным. Очень смешно, если правильно сыграть.

…Перед смертью Треплев, кажется, перестал себя обманывать. В финале он признается Нине:

ТРЕПЛЕВ. Я одинок, мне холодно, как в подземелье, и, что бы я ни писал, все это сухо, черство, мрачно.

Это не кокетство. Он и наедине с собой чувствует невыносимое отвращение к собственной писанине.

ТРЕПЛЕВ (пробегает написанное). Я так много говорил о новых формах, а теперь… (Читает.) “Афиша на заборе гласила... Бледное лицо, обрамленное темными волосами...” Гласила, обрамленное... Это бездарно (Зачеркивает.)

ЧЕХОВ — ЖИРКЕВИЧУ

Апреля 1895. Мелихово

…всё это (оценивает Чехов присланный Жиркевичем рассказ) манерно и, как прием, старовато. Теперь уж только одни дамы пишут “афиша гласила”, “лицо, обрамленное волосами”.

Именно тогда Чехов сочиняет “Чайку” и вставляет Треплеву эти бездарные фразы. “Манерно, старо, дамская литература” — вот рецензия Чехова на писанину Треплева.

“Всё это новое московское искусство — вздор. Помню, в Таганроге видел вывеску: “Заведение искустевных минеральных вод”. Вот и это (“новое искусство”) то же самое. Ново только то, что талантливо. Что талантливо, то ново”. — Бунин (будущий Нобелевский лауреат) записал в дневник эти слова Чехова. К такому взгляду на литературу в финале “Чайки” пришел и новатор Костя.

ТРЕПЛЕВ. Я все больше и больше прихожу к убеждению, что дело не в старых и не в новых формах, а в том, что человек пишет, не думая ни о каких формах, пишет, потому что это свободно льется из его души.

Крест на Косте ставит упоенный невероятным успехом Немирович-Данченко.

НЕМИРОВИЧ-ДАНЧЕНКО — ЧЕХОВУ

Декабря 1898. Москва

…После третьего акта (где были бесконечные овации, вызовы автора и пр., и пр.) у нас за кулисами царило какое-то пьяное настроение. Все целовались, кидались друг другу на шею, все были охвачены настроением величайшего торжества… Артисты влюблены в пьесу... Вместе с тем трепетали за то, что публика слишком мало литературна, мало развита, испорчена дешевыми сценическими эффектами, не подготовлена к высшей художественной простоте, чтоб оценить красоты “Чайки”. Книппер — удивительная, идеальная Аркадина. От нее не оторвешь ни ее актерской элегантности, прекрасных туалетов обворожительной пошлячки, скупости, ревности и т.д. За Книппер следует Алексеева — Маша. Чудесный образ! Они имели огромный успех… Мейерхольд — Треплев. Был мягок, трогателен и несомненный дегенерат.

Ликующее письмо — отчет Немировича об огромном успехе. Он пишет о восторгах публики, счастливых рыданиях труппы и — о том, как кто играл. В его словах явная гордость: видишь, дорогой Антон Павлович, мы всё сделали, как ты хотел! нам удалось! несомненный дегенерат!..

Законы драмы

В “Чайке” всё самое интересное случается за кулисами. За кулисами происходит падение девственной Нины; нам об этом даже не рассказывают. Только ближе к финалу звучит одно-единственное слово “сошлась”. За кулисами родится, а потом умрёт ребёнок Нины (от Тригорина); но и про эту трагедию героини будет сказано вскользь, мимоходом.

А лучше б Нина металась над больным ребенком, потом — над трупиком, потом — над гробиком… Нет? Ну хоть сама бы рассказала, рыдая и ломая руки. Нет. Полторы холодные фразы Треплева: “Был у нее ребенок. Ребенок умер”.

Чехов упрямо уходит от эффектных сцен. Самоубийство Кости происходит за сценой. А ведь смерть героя — что может быть эффектнее?

О трагическом происшествии сообщает старый врач Дорн. И не матери, а такому же, как он, равнодушному персонажу. Что тут играть? Как это играть?

ЧЕХОВ — СУВОРИНУ