Родосская песня о ласточке

 

Перевод А. Артюшкова

 

Прилетела ласточка

С ясною погодою,

С ясною весною.

Грудка у нее бела,

Спинка черненькая.

Что ж ей ягод не даешь

Из дому богатого?

Дашь ли в чашке ей вина,

Сыру ли на блюдечке

И пшенички?

И от каши ласточка

Не откажется. Уйти ль нам или же получим?

Открой, открой скорее дверцу ласточке,

Перед тобой не старики, а деточки.

 

 

Эйресиона[5]

 

Перевод Я. Голосовкера

 

Смоквы приносит

И сдобные булки

Нам Эйресиона,

Светлого меда в горшке

И масло для умащения,

Добрую чару вина,—

Угостился и спи, опьяненный.

 

 

Дионису

 

Перевод Я. Голосовкера

 

О, гряди, Дионис благой,

В храм Элеи,

В храм святой,

О, гряди в кругу харит,

Бешено ярый,

С бычьей ногой,

Добрый бык,

Добрый бык!

 

 

Антема[6]

 

Перевод Я. Голосовкера

 

Где розы мои?

Фиалки мои?

Где мой светлоокий месяц?

— Вот розы твои,

Фиалки твои,

Вот твой светлоокий месяц.

 

 

Хелихелина[7]

 

Перевод Я. Голосовкера

 

— Черепаха-пряха, что творишь в кругу?

— Из шафрана милетского шарф я тку.

— Как погиб, открой, этот отпрыск твой?

— Сел на бела коня, да и в море плашмя.

 

 

Локрийская любовная

 

Перевод Я. Голосовкера

 

О, что терплю! Не предавай меня, молю.

Уйди! Пора! Вот он войдет к несчастной…

Встань!

Уж близок день. Взгляни в окно: не брезжит ли

Рассвет?

 

 

ГРЕЧЕСКИЕ ПОЭТЫ VII–IV ВЕКОВ ДО НАШЕЙ ЭРЫ

 

МЕЛИКА

 

ТЕРПАНДР [8]ЛЕСБОССКИЙ

 

 

Возлияние

 

Перевод Я. Голосовкера

 

Льем вино — музам в честь,

Дщерям Памяти — в честь,

И водителю муз —

Сыну Лето[9]— в честь.

 

 

К Зевсу

 

Перевод Вяч. Иванова

 

Зевс, ты всех дел верх,

Зевс, ты всех дел вождь!

Ты будь сих слов царь;

Ты правь мой гимн, Зевс.

 

 

АЛКЕЙ[10]

 

 

К Сапфо[11]

 

Перевод В. Вересаева

 

Сапфо фиалкокудрая, чистая,

С улыбкой нежной! Очень мне хочется

Сказать тебе кой-что тихонько,

Только не смею: мне стыд мешает.

 

 

Весна

 

Перевод Я. Голосовкера

 

И звенят и гремят

вдоль проездны́х дорог

За каймою цветов

многоголосые

Хоры птиц на дубах

с близких лагун и гор;

Там вода с высоты

льется студеная,

Голубеющих лоз —

всходов кормилица.

По прибрежью камыш

в шапках зеленых спит.

Чу! Кукушка с холма

гулко-болтливая

Все кукует: весна.

Ласточка птенчиков

Под карнизами крыш

кормит по улицам,

Хлопотливо мелькнет

в трепете быстрых крыл,

Чуть послышится ей

тонкое теньканье.

 

 

К Аполлону

 

Перевод Вяч. Иванова

 

Когда родился Феб-Аполлон, ему

Златою митрой Зевс повязал чело,

И лиру дал, и белоснежных

Дал лебедей с колесницей легкой.

 

Слал в Дельфы сына — у касталийских струй[12]

Вещать уставы вечные эллинам.

Бразды схватив, возница гонит

Стаю на север гиперборейский[13].

 

Сложив хвалебный в оные дни пеан,

Велят дельфийцы отрокам, с пением

И пляской обходя треножник,

Юного звать в хороводы бога.

 

Гостил год целый в гипербореях Феб —

И вспомнил храм свой. Лето горит: пора

Звучать треножникам дельфийским.

Лёт лебединый на полдень клонит.

 

Сын отчий в небе, царь Аполлон, гряди!

Бежит по лирам трепет. И сладостней

Зарю встречает щекот славий.

Ласточки щебет звончей. Цикада

 

Хмельней стрекочет, не о своей глася

Блаженной доле, но вдохновенная

От бога песен. Касталийский

Плещет родник серебром гремучим.

 

 

К Гермию

 

Перевод Вяч. Иванова

 

Славься, Гермий[14], царь на Киллене[15]! Сердце,

Майин сын, тебя мне велит восславить,

На святых горах от владыки мира

Тайно зачатый.

 

 

К Афине

 

Перевод Вяч. Иванова

 

Афина-дева, браней владычица!

Ты, что обходишь свой коронейский храм[16]

По заливным лугам священным —

Там, где поток Коралийский плещет!

 

 

К Эроту

 

Перевод Вяч. Иванова

 

Всех сил бессмертных юный тот бог страшней,

Кого — богиня в легких сандалиях —

От златокудрого Зефира

Радуга нам родила, Ирида.[17]

 

 

К Диоскурам[18]

 

Перевод Я. Голосовкера

 

Вы, богатыри, Полидевк и Кастор,

Леды сыновья и владыки Зевса,

Воссияйте нам от земли Пелопа[19]

Властью благою.

 

Пронесетесь вы по земным просторам,

По приволью вод на конях летучих,

Чудом на скаку от прискорбной смерти

Смертных спасая.

 

Высоко поверх корабельных ска́мей

Вот сверкнули вы на тугих канатах,

В тягостную ночь проливаясь светом

Черному судну.

 

 

Гимн реке Гебру

 

Перевод Я. Голосовкера

 

Гебр[20], близ Эны, ты, красивобережный,

В пурпурную зыбь убегаешь к морю,

Пенясь и гремя, по фракийским гребням,

Славный купаньем.

 

Девушки кругом у волны толпятся,

Ласковые руки бегут по бедрам.

Словно маслом стан натирая, нежат

Кожу водою.

 

 

Вина Елены[21]

 

Перевод Я. Голосовкера

 

Но жива молва — от тебя, Елена,

Цепь недобрых дел заплелась Приаму

На погибель всем: Илион не ты ли

Испепелила?

 

Не такую взял Эакид невесту,

Всех богов созвал он на свадьбу. Деву

Нежную увлек из чертогов моря

К дому кентавра

 

На желанный брак. Развязала пояс

Девичий любовь, порадев Пелею

И красе морей, нереиде. Только

Год обернулся,

 

Родила она полубога-сына[22],

Рыжим скакунам удальца-возницу,

А Елена град и народ фригийский

Страстью сгубила.

 

 

Гимн Митиленам

 

Перевод Я. Голосовкера

 

Ныне гимном тебя

славлю, земля,

нежных питомцев мать:

С цветом граждан могли

поле держать

в первых рядах дружин;

О себе думы нет;

выпал им долг —

каждый по-мужнему,

С той же волей, что муж

дело вершил,

мужеством мужем был.

Будь я мудрым, как бог,

будь одарен

мыслью провидящей,

Волоска б одного

наперекор

Зевсу не вырвать мне.

Мужи зрелые мы,

в свалке судеб

нам по плечу борьба,

Но не мудро ввергать

отроков пыл

в ярость смятенных битв.

Что ж они? — Чуть на град

грозной ордой

вдруг навалился враг,

Вспыхнув детской душой,

не оробев,

в руки мечи — и в бой!

 

 

«Что из кувшина чéрпать большим ковшом?..»

 

Перевод Я. Голосовкера

 

Что из кувшина чéрпать большим ковшом?

К чему усилье? Я убеждал тебя

Не проводить со мною праздно

Дни, опьяняясь вином и песней.

 

Зачем страшиться моря? Как мóрок злой,

Пройдет морозный холод предутренний,

Нам бы на борт взойти скорее —

В руки кормило, подпоры вырвать.

 

И от причала прочь, повернув ладью

Навстречу ветру. С легкой душой тогда

Мы предавались бы веселью, —

То-то бы пить и гулять на славу!

 

А ты, бессильно руку на мой рукав

Повесив, кличешь: «Мальчик, подушку мне

Под голову! Певец, такою

Песней меня не заманишь в море».

 

 

Буря

 

Перевод Вяч. Иванова

 

Пойми, кто может, буйную дурь ветров!

Валы катятся — этот отсюда, тот

Оттуда… В их мятежной свалке

Носимся мы с кораблем смоленым,

 

Едва противясь натиску злобных волн.

Уж захлестнула палубу сплошь вода;

Уже просвечивает парус,

Весь продырявлен. Ослабли скрепы.

 

 

Буря не унимается

 

Перевод Я. Голосовкера

 

Что делать, буря не унимается,

Срывает якорь яростью буйных сил,

Уж груз в пучину сброшен. В схватке

С глубью кипящей гребут, как могут.

 

Но, уступая тяжким ударам волн,

Не хочет больше с бурей бороться струг:

Он рад бы наскочить на камень

И погрузиться на дно пучины.

 

Такой довлеет жребий ему, друзья,

И я всем сердцем рад позабыть беду,

И с вами разделить веселье,

И насладиться за чашей Вакха.

 

Тогда нас гибель ждет неминуемо.

Безумец жалкий сам ослепит себя —

Но мы…

 

 

Новый вал

 

Перевод Я. Голосовкера

 

Под взметом ветра новый взъярился вал.

Навис угрозой тяжких трудов и бед.

Натерпимся, когда на судно

Бурно обрушится пенный гребень.

 

Дружней за дело! И возведем оплот,

Как медной броней, борт опояшем мы,

Противоборствуя пучине,

В гавань надежную бег направим.

 

Да не поддастся слабости круг борцов!

Друзья, грядет к нам буря великая.

О, вспомните борьбу былую,

Каждый пусть ныне стяжает славу.

 

Не посрамим же трусостью предков прах,

В земле под нами здесь упокоенных:

Они воздвигли этот город

На благоденствие нам, потомкам.

 

Но есть иные — люди, не властные

В своих желаньях. Темным страстям служа,

Их опозоренные руки

Предали город рукам таким же.

 

 

К Митиленянам

 

Перевод Я. Голосовкера

 

Он знай шагает по головам, а вы

Безмолвны, словно оцепенелые

Жрецы перед загробной тенью,

Грозно восставшей из мрака мертвых.

 

Пока не поздно, вдумайтесь, граждане,

Пока поленья только чадят, дымясь,

Не мешкая, глушите пламя,

Иль запылает оно пожаром.

 

 

«Метит хищник царить…»

 

Перевод Вяч. Иванова

 

Метит хищник царить,

Самовластвовать зарится,

Все вверх дном повернет.—

Накренились весы. Что спим?

 

 

«Ни грозящим кремлем…»

 

Перевод Вяч. Иванова

 

Ни грозящим кремлем

Не защититесь вы,

Ни стеной твердокаменной:

 

Башни, града оплот, —

Бранники храбрые.

Ты киркой шевели,

Каменотес,

Бережно хрупкий пласт:

 

Не осыпал бы с круч

Каменный град

Буйную голову!

 

 

«Медью воинской весь блестит…»

 

Перевод Вяч. Иванова

 

Медью воинской весь блестит,

Весь оружием убран дом —

Арею[23]в честь!

 

Тут шеломы как жар горят,

И колышутся белые

На них хвосты.

 

Там медяные поножи

На гвоздях поразвешаны;

Кольчуги там.

 

Вот и панцири из холста;

Вот и полные, круглые

Лежат щиты.

 

Есть булаты халкидские,

Есть и пояс и перевязь;

Готово все!

 

Ничего не забыто здесь;

Не забудем и мы, друзья,

За что взялись!

 

 

«Пить, пить давайте!..»

 

Перевод Вяч. Иванова

 

Пить, пить давайте! Каждый напейся пьян,

Хоть и не хочешь, пьянствуй! Издох Мирсил[24].

 

 

К городу Митиленам

 

Перевод Я. Голосовкера

 

Как проходимец, страстно мечтающий

По знатным барам запросто хаживать,

Тебя не съел он и, бытуя

Трудно, в домашнем кругу был сносен.

 

Когда же в буйстве высокомерия,

Упившись властью, стал лиходейничать,

Как все безумцы-лиходеи, —

Мы не стерпели его безумья.

 

Не раз скользили мы над погибелью,

Но повернулось все к стародавнему:

С оскоминою эта сладость,

Да не бывает добра без худа.

 

 

«Не помню, право…»

 

Перевод Я. Голосовкера

 

Не помню, право, — я малолетком был.

Когда милы́ нам руки кормилицы, —

Но знаю, от отца слыхал я:

Был возвеличен он Пентилидом.

 

Пусть злорадетель родины свергнут им:

Меланхр низвергнут! Но низвергатель сам

Попрал тирана, чтоб тираном

Сесть царевать над печальным градом.

 

 

«Всенародным судом…»

 

Перевод Вяч. Иванова

 

Всенародным судом

Отдали вы

Родину бедную,

Злополучный наш град,

В руки — кому ж?

Родины пасынку!

 

Стал тираном Питтак,

Города враг,

Родины выродок.

 

 

«Ты был мне другом…»

 

Перевод Вяч. Иванова

 

Ты был мне другом — сиречь одним из тех,

Кого послаще потчевать — козочкой,

Молочной свинкою — пригоже,

Как неспроста нам велит присловье…

 

 

«Нам сказать бы ему…»

 

Перевод Я. Голосовкера

 

Нам сказать бы ему: флейта он сладкая,

Да фальшиво поет дудка за пиршеством.

Присоседился он к теплым приятелям,

В глотку льет заодно с глупою братией.

 

За женою он взял, кровной атридянкой,

Право град пожирать, словно при Ми́рсиле,

Пока жребий войны не обратит Арей

Нам в удачу. Тогда — гневу забвение!

 

Мы положим конец сердце нам гложущей

Распре. Смуту уймем. Поднял усобицу

Олимпиец один; в горе народ он ввел,

А Питтаку добыл славы желанной звон.

 

 

«Не всегда продувной…»

 

Перевод Я. Голосовкера

 

Не всегда продувной

Бестией был Питтак

И беспечен умом.

Нам, главарям, клялся́,

На алтарь положа

Руку, а сам берег

Злорадетелей родины,

И за тем лишь глядел,

Как бы предатели

Не открылись его

Давним союзникам.

 

 

«За кружкой кружку…»

 

Перевод Я. Голосовкера

 

За кружкой кружку — только бы бражничать…

И днем, и ночью полон весь дом вином.

Он песни пьяные горланит,

И умолкает глагол закона.

 

Тех буйных оргий не позабыл и Гирр,

Когда внезапно бурно возвысился:

Он ночи напролет в разгуле…

Только и слышно — черпак по днищу.

 

И ты, пропойцы темное детище,

Такою взыскан славой и почестью,

Какие подобают мужу

Доблести кровной, честно́го рода.

 

 

Алкей в святилище Геры[25]

 

Перевод Я. Голосовкера

 

 

Там оградили жители Лéсбоса

Большой участок, издали видимый,

И жертвенники для служенья

Установили богам блаженным.

 

Там призывают Зевса-Дарителя,

Там славословит Геру Эолии,

Живой исток рождений, — третьим

Славят безрогого Диониса.

 

Склоните ж, боги, благословенный слух

К моленьям нашим, дайте же, дайте нам

От этой тягости изгнанья —

Сердцу скорбящему избавленье.

 

И пусть обрушит ярость эриния

На сына Гирра[26], — некогда братству он

Над кровью овна клялся свято

Недругам друга вовек не выдать.

 

Иль биться насмерть и под мечами пасть

За землю — к славе временщиков лихих,

Или, до корня истребив их,

Бремя безвременья снять с народа.

 

Брюхан же властный наедине с собой

Не вел беседы — душу не выспросив,

Он, клятвы попирая, жадно

Жрет Митилены, как жрал их Ми́рсил.

 

 

 

…………………………………………..

«Пусть на землю падет. В уединении

Глухо ночь проведет. Пусть на урочище

За высокой оградой Геры

Непорочным пребудет в святилище».

 

Так живу я, горюн, — как деревенщина

Захолустья. В мечтах слышу глашатая

Зов привычный, меня на вече

Зычно кличущий: «Агесилая сын!»

 

Кличет, в думу зовет. Клич этот слышали

И отец мой, и дед. Слушали, старились

Между склок и раскола граждан.

Грустно! Сам же себя обездолил я.

 

В эту глушь убежал, словно Онóмаклес,

Уподобился здесь волку-отшельнику

В пору междоусобий. Распрю

Не к добру затевать, коль родник один.

 

Я, сойдя с корабля на́ землю черную,

У блаженных богов скрылся в обители,

Вдалеке от тревог мятежных —

И на сходбищах только бываю я:

 

В длинных платьях текут хоры лесби́янок,

Меж собой в красоте там состязаются.

Клики. Жен ежегодный праздник.

Завываний священных повторный глас.

 

 

Послание Питтаку[27]

 

Перевод Я. Голосовкера

 

Какой, поведай, бог соблазнил тебя,

Злодей, ответить: «Мне не представился

Предлог тебя вернуть». Где совесть,

Что неповинного ты караешь?

 

Но чист мой демон. Или ты мнишь: отказ

Твой сумасбродный звезды не слышали

На небесах? Умолкни! Небо

Тьмы наших бедствий моли ослабить

 

Твой праздник жизни — время твое прошло.

Плоды, что были, дочиста собраны.

Надейся, жди: побег зеленый

Отяжелеет от пышных гроздий.

 

Но поздно, поздно! Ведь от такой лозы

Так трудно зреет грузная кисть, склонясь.

Боюсь, до времени нарядный

Твой виноград оборвут незрелым.

 

Где те, кто прежде здесь пребывал в трудах?

Ушли. Не гнать бы от виноградников

Их прочь. Бывалый виноградарь

С поля двойной урожай снимает.

 

 

О лидийцах и Питтаке

 

Перевод Я. Голосовкера

 

Зевс, в лихие дни неудач лидийцы

Нам две тысячи золотых давали,

Только бы войти мы смогли всей силой

В город священный.

 

Благ от нас они не видали. Толком

Не узнали нас. Насулила много

Хитрая лиса, улизнуть лелея

Втайне надежду.

 

 

«От пределов земли…»

 

Перевод Вяч. Иванова

 

От пределов земли

Меч ты принес домой;

Рукоять на мече

Кости слоновой,

Вся в оправе златой.

Знать, вавилонянам

Воин пришлый служил

Доблестью эллинской!

Ставкой — жизнь. Чья возьмет?

И великана ты

Из царевых убил,

Единоборствуя,

Чей единый был дрот

Мерою в пять локтей.

 

 

«Моим поведай…»

 

Перевод Вяч. Иванова

 

Моим поведай: сам уцелел Алкей,

Доспехи ж взяты. Ворог аттический,

Кичась, повесил мой заветный

Щит в терему совоокой Девы[28].

 

 

Другу Меланиппу

 

Перевод Я. Голосовкера

 

Пей же, пей, Меланипп,

До забвения пей со мной.

Если рок в Ахеронт,

В эту грустную мглу, меня

Окунул, — что мечтать,

Будто к солнцу вернемся вновь!

Полно, так высоко

Заноситься умом не нам.

И Сизиф возомнил

Превзойти здравый толк людской:

Смерть надменно смирить.

Но принудил бахвала рок.

Хоть и был царь хитер,

Безвозвратно, покорно вновь

Переплыть Ахеронт.

И придумал ему Кронид

Небывалую казнь,

Неизбывный Сизифов труд,

Там, под черной землей.

Не горюй же о смерти, друг.

Ты же ропщешь, — к чему?

Плачь не плачь — неминуем путь.

Нам без жалоб терпеть

Подобает утрату. Пусть

Свирепеет буран

И безумствует север. Мы

Будем пить и хмелеть:

Нам лекарство от зол — вино.

 

 

Зима

 

Перевод Вяч. Иванова

 

Дождит отец Зевс с неба ненастного,

И ветер дует стужею севера;

И стынут струйки дождевые,

И замерзают ручьи под вьюгой.

 

Как быть зимой нам? Слушай: огонь зажги,

Да, не жалея, в кубки глубокие

Лей хмель отрадный, да теплее

По уши в мягкую шерсть укройся.

 

 

«Будем пить!..»

 

Перевод Вяч. Иванова

 

Будем пить! И елей

Время зажечь:

Зимний недолог день.

 

Расписные на стол,

Милый, поставь

Чаши глубокие!

 

Хмель в них лей — не жалей!

Дал нам вино

Добрый Семелин сын

 

Думы в кубках топить…

По два налей

Полные каждому!

 

Благо было б начать:

Выпить один —

И за другим черед.

 

 

Лето

 

Перевод Вяч. Иванова

 

Сохнет, други, гортань, —

Дайте вина!

Звездный ярится Пес.[29]

 

Пекла летнего жар

Тяжек и лют;

Жаждет, горит земля.

 

Не цикада — певец!

Ей нипочем

Этот палящий зной:

 

Все звенит да звенит

В чаще ветвей

Стрекотом жестких крыл.

 

Все гремит, — а в лугах

Злою звездой

Никнет сожженный цвет.

 

Вот пора: помирай!

Бесятся псы,

Женщины бесятся.

 

Муж — без сил: иссушил

Чресла и мозг

Пламенный Сириус.

 

 

«Черплем из кубков мы…»

 

Перевод Вяч. Иванова

 

Черплем из кубков мы

Негу медвяную,

С негой медвяною

В сердце вселяются

Ярого бешенства

Оводы острые.

 

 

«Мнится: все бы нам пить да пить!..»

 

Перевод Вяч. Иванова

 

Мнится: все бы нам пить да пить!

Сладко в голову бьет вино, —

А там — хоть плачь!

 

Тяжким облаком ляжет хмель.

В мыслях — чад, на душе — тоска.

Себя коришь,

 

Сожалеешь невесть о чем,

И веселый не весел зов:

«Ну пей же! Пей!»

 

 

«К чему раздумьем сердце мрачить…»

 

Перевод Вяч. Иванова

 

К чему раздумьем сердце мрачить, друзья?

Предотвратим ли думой грядущее?

Вино — из всех лекарств лекарство

Против унынья. Напьемся ж пьяны!

 

 

«Из душистых трав и цветов пахучих…»

 

Перевод Вяч. Иванова

 

Из душистых трав и цветов пахучих

Ожерелием окружите шею

И на грудь струей благовонной лейте

Сладкое мирро!

 

 

«Позовите мне, други…»

 

Перевод Вяч. Иванова

 

Позовите мне, други,

Приятного сердцу Менона!

Без него же невесело мне

На попойке веселой.

 

 

«На седую главу…»

 

Перевод Вяч. Иванова

 

На седую главу —

Буйная бед

Мало ль изведала? —

 

Лей мне мирро! На грудь,

В космах седых,

Лей благовонное!

 

 

«Помнят в Спарте Аристодема…»

 

Перевод Вяч. Иванова

 

Помнят в Спарте Аристодема[30]

Крылатое слово; в силе слово то.

Царь сказал: «Человек — богатство».

Нет бедному славы, чести — нищему.

 

 

«…общий лесби́яне…»

 

Перевод С. Лурье

 

…общий лесби́яне

Большой земли участок отрезали,

Красивый для богов бессмертных,

Всюду на нем алтари расставив.

 

Отца богов призвав милосердного,

Затем почтенную эолийскую

Богиню-мать, всего начало,

Третьим — Диониса-Сыроядца.

 

Призвавши также бога Кемелия[31]…

Так ныне дружелюбно склоните слух

К заклятьям нашим: от страданий

Тяжких в изгнании нас спасите.

 

На сына ж Гирра впредь да обрушится

Эриний злоба: мы все клялись тогда,

Заклав овец, что не изменим

В веки веков нашей крепкой дружбе:

 

Но иль погибнем, землей закутавшись,

От рук всех тех, кто правил страной тогда,

Иль, их сразивши, от страданий

Тяжких народ наконец избавим.

 

А он, пузатый, не побеседовал

С душой своей, но без колебания,

Поправ ногами нагло клятвы,

Жрет нашу родину, нам же…

 

 

САПФО[32]

 

 

Гимн Афродите

 

Перевод Вяч. Иванова

 

Радужно-престольная Афродита,

Зевса дочь бессмертная, кознодейка!

Сердца не круши мне тоской-кручиной!

Сжалься, богиня!

 

Ринься с высей горних, — как прежде было:

Голос мой ты слышала издалече;

Я звала — ко мне ты сошла, покинув

Отчее небо!

 

Стала на червонную колесницу;

Словно вихрь, несла ее быстрым лётом,

Крепкокрылая, над землею темной

Стая голубок.

 

Так примчалась ты, предстояла взорам,

Улыбалась мне несказанным ликом…

«Са́пфо! — слышу. — Вот я! О чем ты молишь?

Чем ты болеешь?»

 

«Что тебя печалит и что безумит?

Все скажи! Любовью ль томится сердце?

Кто ж он, твой обидчик? Кого склоню я

Милой под иго?»

 

«Неотлучен станет беглец недавний;

Кто не принял дара, придет с дарами;

Кто не любит ныне, полюбит вскоре —

И безответно…»

 

О, явись опять — по молитве тайной

Вызволить из новой напасти сердце!

Стань, вооружась, в ратоборстве нежном

Мне на подмогу!

 

 

«Богу равным кажется мне по счастью…»

 

Перевод В. Вересаева

 

Богу равным кажется мне по счастью

Человек, который так близко-близко

Пред тобой сидит, твой звучащий нежно

Слушает голос

 

И прелестный смех. У меня при этом

Перестало сразу бы сердце биться:

Лишь тебя увижу, уж я не в силах

Вымолвить слова.

 

Но немеет тотчас язык, под кожей

Быстро легкий жар пробегает, смотрят,

Ничего не видя, глаза, в ушах же —

Звон непрерывный.

 

По́том жарким я обливаюсь, дрожью

Члены все охвачены, зеленее

Становлюсь травы, и вот-вот как будто

С жизнью прощусь я.

 

Но терпи, терпи: чересчур далёко

Все зашло…

 

 

«Близ луны прекрасной тускнеют звезды…»

 

Перевод Вяч. Иванова

 

Близ луны прекрасной тускнеют звезды,

Покрывалом лик лучезарный кроют,

Чтоб она одна всей земле светила

Полною славой.

 

 

«Сверху низвергаясь, ручей прохладный…»

 

Перевод В. Вересаева

 

Сверху низвергаясь, ручей прохладный

Шлет сквозь ветви яблонь свое журчанье,

И с дрожащих листьев кругом глубокий

Сон истекает.

 

 

«Приди, Киприда…»

 

Перевод В. Вересаева

 

Приди, Киприда,

В чаши золотые, рукою щедрой

Пировой гостям разливая нектар,

Смешанный тонко.

 

 

Пещера нимф

 

Перевод Я. Голосовкера

 

Вы сюда к пещере, критя́не, мчитесь,

К яблоневой роще, к священным нимфам,

Где над алтарями клубится о́блак

Смол благовонных,

 

Где звенит в прохладе ветвей сребристых

Гулкий ключ, где розы нависли сенью

И с дрожащих листьев струится сонно

Томная дрема.

 

Там на луговине цветущей — стадо.

Веет ароматами трав весенних,

Сладостным дыханьем аниса, льется

Вздох медуницы.

 

Ты любила там пировать, Киприда,

В золотые кубки рукою нежной

Разливая нектар — богов напиток

Благоуханный.

 

 

К брату Хараксу[33]

 

Перевод Я. Голосовкера

 

Если ты не к доброй, а к звонкой славе

Жадно льнешь, друзей отметаешь дерзко, —

Горько мне. Упрек мой — тебе обуза:

Так уязвляя,

 

Говоришь и пыжишься от злорадства.

Упивайся ж досыта. Гнев ребенка

Не преклонит сердце мое к поблажке —

И не надейся.

 

Оплошаешь. Старую птицу в петли

Не поймать. Дозналась, каким пороком,

Щеголяя, прежде болел, какому

Злу я противлюсь.

 

Лучшее найдется на белом свете.

Помыслы к иному направь. Поверь мне,

Ум приветливостью питая, — ближе

Будем к блаженным.

 

 

Моление к Гере

 

Перевод Я. Голосовкера

 

Предо мной во сне ты предстала, Гера,

Вижу образ твой, благодати полный,

Взор, который встарь наяву Атридам

Дивно открылся.

 

Подвиг завершив роковой Арея

И причалив к нам от стремнин Скамандра[34],

Им отплыть домой удалось не прежде

В Аргос родимый,

 

Чем тебя мольбой, и владыку Зевса,

И Тионы сына склонить сумели.

Так и я тебя умоляю: дай мне

Вновь, как бывало,

 

Чистое мое и святое дело

С девственницами Митилен продолжить,

Песням их учить и красивым пляскам

В дни твоих празднеств.

 

Если помогли вы царям Атридам

Корабли поднять, — заступись, богиня,

Дай отплыть и мне. О, услышь моленье

Жаркое Сапфо!

 

 

К Анактории

 

Перевод Я. Голосовкера

 

Конница — одним, а другим — пехота,

Стройных кораблей вереницы — третьим…

А по мне — на черной земле всех краше

Только любимый.

 

Очевидна тем, кто имеет очи,

Правда слов моих. Уж на что Елена

Нагляделась встарь на красавцев… Кто же

Душу пленил ей?

 

Муж, губитель злой благолепья Трои.

Позабыла все, что ей было мило:

И дитя и мать — обуяна страстью,

Властно влекущей.

 

Женщина податлива, если клонит

Ветер в голове ее ум нестойкий,

И далеким ей даже близкий станет,

Анактори́я.

 

Я же о тебе, о далекой, помню.

Легкий шаг, лица твоего сиянье

Мне милей, чем гром колесниц лидийских

В блеске доспехов.

 

Знаю, не дано полноте желаний

Сбыться на земле, но и долей дружбы

От былой любви — утоленье сердцу

Лучше забвенья.

 

 

Гонгиле

 

Перевод Я. Голосовкера

 

Мне Гонгила сказала:

«Быть не может!

Иль виденье тебе

Предстало свыше?»

 

«Да, — ответила я, — Гермес —

Бог спустился ко мне во сне».

К нему я:

«О владыка, — взмолилась,—

Погибаю».

 

«Но клянусь, не желала я

Никогда преизбытка

Благ и счастья.

Смерти темным томленьем

Я объята»,

 

«Жаждой — берег росистый, весь

В бледных лотосах, видеть

Ахерона,

В мир подземный сойти,

В дома Аида».

 

 

«Я к тебе взываю, Гонгила…»

 

Перевод В. Вересаева

 

Я к тебе взываю, Гонгила, — выйди

К нам в молочно-белой своей одежде!

Ты в ней так прекрасна. Любовь порхает

Вновь над тобою.

 

Всех, кто в этом платье тебя увидит,

Ты в восторг приводишь. И я так рада!

Ведь самой глядеть на тебя завидно

Кипророжденной!

 

К ней молюсь я…

 

 

К женщинам

 

Перевод Я. Голосовкера

 

Им сказала: женщины, круг мне милый,

До глубокой старости вспоминать вам

Обо всем, что делали мы совместно

В юности светлой.

 

Много мы прекрасного и святого

Совершили. Только во дни, когда вы

Город покидаете, изнываю,

Сердцем терзаясь.

 

 

«Твой приезд — мне отрада…»

 

Перевод Я. Голосовкера

 

Твой приезд — мне отрада. К тебе в тоске

Я стремилась. Ты жадное сердце вновь —

Благо, благо тебе! — мне любовью жжешь.

 

Долго были в разлуке друг с другом мы,

Долгий счет прими пожеланий, друг, —

Благо, благо тебе! — и на радость нам.

 

 

«Мнится, легче разлуки смерть…»

 

Перевод Вяч. Иванова

 

Мнится, легче разлуки смерть, —

Только вспомню те слезы в прощальный час,

 

Милый лепет и жалобы:

«Сапфо, Сапфо! Несчастны мы!

Сапфо! Как от тебя оторваться мне?»

 

Ей в ответ говорила я:

— Радость в сердце домой неси!

С нею — память! Лелеяла я тебя.

 

Будешь помнить?.. Припомни все

Невозвратных утех часы, —

Как с тобой красотой услаждались мы.

 

Сядем вместе, бывало, вьем

Из фиалок и роз венки,

Вязи вяжем из пестрых первин лугов, —

 

Нежной шеи живой убор,

Ожерелья душистые, —

Всю тебя, как Весну, уберу в цветы.

 

Мирром царским волну кудрей,

Грудь облив благовоньями,

С нами ляжешь и ты — вечерять и петь.

 

И прекрасной своей рукой

Пирный кубок протянешь мне:

Хмель медвяный подруге я в кубок лью…

 

 

«Стоит лишь взглянуть на тебя…»

 

Перевод В. Вересаева

 

Стоит лишь взглянуть на тебя, — такую

Кто же станет сравнивать с Гермионой[35]!

Нет, тебя с Еленой сравнить не стыдно

Золотокудрой,

 

Если можно смертных равнять с богиней…

 

 

«Между дев, что на свет…»

 

Перевод В. Вересаева

 

Между дев, что на свет

солнца глядят,

вряд ли, я думаю,

Будет в мире когда

хоть бы одна

дева столь мудрая.

 

 

«Словно ветер…»

 

Перевод В. Вересаева

 

Словно ветер, с горы на дубы налетающий,

Эрос души потряс нам…

 

 

«…Те, кому я…»

 

Перевод В. Вересаева

 

…Те, кому я

Отдаю так много, всего мне больше

Мук причиняют.

 

 

«Венком охвати…»

 

Перевод В. Вересаева

 

Венком охвати,

Дика моя,

волны кудрей прекрасных…

 

Нарви для венка

нежной рукой

свежих укропа веток.

 

Где много цветов,

тешится там

сердце богов блаженных.

 

От тех же они,

кто без венка,

прочь отвращают взоры…

 

 

«Эрос вновь меня мучит истомчивый…»

 

Перевод В. Вересаева

 

Эрос вновь меня мучит истомчивый —

Горько-сладостный, необоримый змей.

 

 

«Издалече, из отчих Сард…»

 

Перевод Вяч. Иванова

 

Издалече, из отчих Сард[36]

К нам стремит она мысль, в тоске желаний.

 

Что таить?

В дни, как вместе мы жили, ты

Ей богиней была одна!

Песнь твою возлюбила Аригнота.

 

Ныне там,

В нежном сонме лидийских жен,

Как Селена, она взошла —

Звезд вечерних царицей розоперстой.

 

В час, когда

День угас, не одна ль струит

На соленое море блеск,

На цветистую степь луна сиянье?

 

Весь в росе,

Благовонный дымится луг;

Розы пышно раскрылись; льют

Сладкий запах анис и медуница.

 

Ей же нет,

Бедной, мира! Всю ночь она

В доме бродит… Аттиды нет!

И томит ее плен разлуки сирой.

 

Громко нас

Кличет… Чуткая ловит ночь

И доносит из-за моря,

С плеском воды, непонятных жалоб отзвук.

 

 

«Дети! Вы спросите, кто я была…»[37]

 

Перевод Вяч. Иванова

 

Дети! Вы спросите, кто я была. За безгласную имя

Не устают возглашать эти у ног письмена.

Светлой деве Латоны меня посвятила Ариста,

Дочь Гермоклида; мне был прадедом Саинеад.

Жрицей твоей, о владычица жен, величали Аристу;

Ты же, о ней веселясь, род наш, богиня, прославь.

 

 

«Тело Тимады — сей прах…»

 

Перевод Вяч. Иванова

 

Тело Тимады — сей прах. До свадебных игр Персефона

Свой распахнула пред н