Мегаобучалка Главная | О нас | Обратная связь


О богатстве и бесчестии



2015-12-06 321 Обсуждений (0)
О богатстве и бесчестии 0.00 из 5.00 0 оценок




 

Перевод Ю. Шульца

 

Нет, несчастье одно в подобной жизни,

Что счастливой считаете вы ложно:

На руках созерцать камней сверканье,

Или ложе отделать черепахой,

Или нежить свой бок мягчайшим пухом,

Пить из кубков златых, на алом лежа,

Царской трапезой тяжко стол уставив,

Все, что было с полей ливийских снято.

Положив, не вместить в одной кладовой.

Но не быть у толпы в фаворе — счастье,

Не бояться, дрожа, любой невзгоды,

Не пылать, обнажив оружье яро;

Кто сумеет таким пребыть, сумеет

Самую подчинить себе Фортуну.

 

 

О смерти друга

 

Перевод Ю. Шульца

 

Отнят Крисп у меня, мой друг, навеки;

Если б выкуп за друга дать я мог бы,

Я свои разделил бы тотчас годы,

Лучшей частью моей теперь оставлен;

Крисп, опора моя, моя отрада,

Гавань, высшее счастье: мне отныне

Уж не будет ничто отрадой в жизни.

Буду дни я влачить опустошенный:

Половина меня навеки сгибла!

 

 

О развалинах Греции

 

Перевод Ю. Шульца

 

Греция, скошена ты многолетней военной бедою,

Ныне в упадок пришла, силы свои подорвав.

Слава осталась, но Счастье погибло, и пепел повсюду,

Но и могилы твои так же священны для нас.

Мало осталось теперь от великой когда-то державы;

Бедная, имя твое только и есть у тебя!

 

 

О начале и конце любви

 

Перевод Ю. Шульца

 

Злом подстрекаемы чьим рвутся нежные узы — не знаю:

Этой великой вины взять на себя не могу.

Зло навалилось, и силы сгубило сжигающим жалом, —

Рок ли виною тому или виной божество.

Что понапрасну богов обвинять? Хочешь, Делия, правды?

Дан я любовью тебе, отнят любовью одной.

 

 

О звоне в ушах

 

Перевод Ю. Шульца

 

Звонкое ухо, зачем ты все ночи звенишь непрестанно,

Молвишь не знаю о ком, вспомнившем ныне меня?

«Ты вопрошаешь, кто это? Звучат тебе уши ночами,

Всем возвещая: с тобой Делия так говорит».

Делия правда со мной говорит: дуновенье приходит

Нежное тихо ко мне в шепоте милом ее, —

Делия именно так молчаливые таинства ночи

Голосом тихим своим любит порой нарушать:

Да, не иначе, сплетением рук обняв мою шею,

Тайные речи вверять близким привыкла ушам.

Я не узнал: до меня ее голоса образ доходит,

В звоне тончайшем ушей сладостный слышится звук.

Не прекращайте, молю, непрерывным струиться звучаньем!

Молвил, — а вы между тем смолкли, увы, навсегда.

 

 

О ревнивице

 

Перевод Ю. Шульца

 

Вот как меня сторожить, Коскония, надо: пусть узы

Будут не слишком тяжки, но и не слишком легки.

Легкие слишком — сбегу, и порву — тяжелые слишком;

Но никуда не уйду, если ты будешь мила.

 

МАРК ВАЛЕРИЙ МАРЦИАЛ[938]

 

ЭПИГРАММЫ

 

 

«Исса птички Катулловой резвее…»

 

Перевод Ф. Петровского [939]

 

Исса птички Катулловой резвее,

Исса чище голубки поцелуя,

Исса ласковее любой красотки,

Исса Индии всех камней дороже,

Исса — Публия прелесть-собачонка.

Заскулит она — словно слово скажет,

Чует горе твое и радость чует.

Спит и сны, подвернувши шейку, видит,

И дыханья ее совсем не слышно.

А когда у нее позыв желудка,

Каплей даже подстилку не замочит,

Но слегка тронет лапкой и с постельки

Просит снять себя, дать ей облегчиться.

Так чиста и невинна эта сучка,

Что Венеры не знает, и не сыщем

Мужа ей, чтоб достойным был красотки.

Чтоб ее не бесследно смерть умчала,

На картине ее представил Публий,

Где такой ты ее увидишь истой,

Что с собою самой не схожа Исса.

Иссу рядом поставь-ка ты с картиной:

Иль обеих сочтешь за настоящих,

Иль обеих сочтешь ты за портреты.

 

 

«Фений на вечную честь посвятил могильному праху…»

 

Перевод Ф. Петровского

 

Фений на вечную честь посвятил могильному праху

Рощу с возделанным здесь чудным участком земли.

Здесь Антулла лежит, покинув безвременно близких,

Оба родителя здесь будут с Антуллой лежать.

Пусть не польстится никто на это скромное поле:

Будет оно господам вечно подвластно своим.

 

 

«Я предпочел бы иметь благородную…»

 

Перевод Ф. Петровского

 

Я предпочел бы иметь благородную, если ж откажут,

Вольноотпущенной я буду доволен тогда.

В крайности хватит рабы, но она победит их обеих,

Коль благородна лицом будет она у меня.

 

 

«Что за причина тебя иль надежда в Рим привлекает…»

 

Перевод Ф. Петровского

 

Что за причина тебя иль надежда в Рим привлекает,

Секст? И чего для себя ждешь ты иль хочешь, скажи?

«Буду вести я дела, — говоришь, — Цицерона блестящей,

И на трех форумах мне равным не будет никто».

И Атестин вел дела, и Цивис,[940] — обоих ты знаешь, —

Но не один оплатить даже квартиры не мог.

«Если не выйдет, займусь тогда я стихов сочиненьем:

Скажешь ты, их услыхав, подлинный это Марон[941]».

Дурень ты: все, у кого одежонка ветром подбита,

Или Назоны они, или Вергилии здесь.

«В атрии[942]к знати пойду». Но ведь это едва прокормило

Трех-четырех: на других с голоду нету лица.

«Как же мне быть? Дай совет: ведь жить-то я в Риме решился?»

Ежели честен ты, Секст, лишь на авось проживешь.

 

 

«И лица твоего могу не видеть…»

 

Перевод Ф. Петровского

 

И лица твоего могу не видеть,

Да и шеи твоей, и рук, и ножек,

И грудей, да и бедер с поясницей.

Одним словом, чтоб перечня не делать,

Мог бы всей я тебя не видеть, Хлоя.

 

 

«Малый Юлия садик Марциала…»

 

Перевод Ф. Петровского

 

Малый Юлия садик Марциала,

Что, садов Гесперидских[943]благодатней,

На Яникуле[944]длинном расположен.

Смотрят вниз уголки его на холмы,

И вершину его с отлогим склоном

Осеняет покровом ясным небо.

А когда затуманятся долины,

Лишь она освещенной выдается.

Мягко к чистым возносится созвездьям

Стройной дачи изысканная кровля.

Здесь все семеро гор державных видно,

И весь Рим осмотреть отсюда можно,

И нагорья все Тускула[945]и Альбы[946],

Уголки все прохладные под Римом,

Рубры[947]малые, древние Фидены[948]

И счастливую девичью кровью

Анны рощицу плодную Перенны[949].

Там, — хоть шума не слышно, — видишь, едут

Соляной иль Фламиньевой дорогой[950]:

Сладких снов колесо не потревожит,

И не в силах ни окрик корабельный,

Ни бурлацкая ругань их нарушить,

Хоть и Мульвиев рядом мост[951]и быстро

Вниз по Тибру суда скользят святому.

Эту, можно сказать, усадьбу в Риме

Украшает хозяин. Ты как дома:

Так он искренен, так он хлебосолен,

Так радушно гостей он принимает,

Точно сам Алкиной[952]благочестивый

Иль Молорх[953], что недавно стал богатым.

Ну, а вы, для которых все ничтожно,

Ройте сотней мотыг прохладный Тибур[954]

Иль Пренесту[955]иль Сетию[956]крутую

Одному нанимателю отдайте.

А по-моему, всех угодий лучше

Малый Юлия садик Марциала.

 

 

«Мать Флакцилла и ты…»

 

Перевод Ф. Петровского

 

Мать Флакцилла и ты, родитель Фронтон, поручаю

Девочку эту я вам — радость, утеху мою,

Чтобы ни черных теней не пугалась Эротия-крошка,

Ни зловещего пса Тартара с пастью тройной.

Полностью только шесть зим она прожила бы холодных,

Если бы столько же дней было дано ей дожить.

Пусть же резвится она на руках покровителей старых

И по-младенчески вам имя лепечет мое.

Нежные кости пусть дерн ей мягкий покроет: не тяжкой

Будь ей, земля, ведь она не тяготила тебя!

 

 

«Вот что делает жизнь вполне счастливой…»

 

Перевод Ф. Петровского

 

Вот что делает жизнь вполне счастливой,

Дорогой Марциал, тебе скажу я:

Не труды и доходы, а наследство;

Постоянный очаг с обильным полем,

Благодушье без тяжб, без скучной тоги,

Тело, смолоду крепкое, здоровье,

Простота в обращении с друзьями,

Безыскусственный стол, веселый ужин,

Ночь без пьянства, зато и без заботы,

Ложе скромное без досады нудной,

Сон, в котором вся ночь как миг проходит,

Коль доволен своим ты состояньем,

Коли смерть не страшна и не желанна.

 

 

«В Анксуре мирном твоем…»

 

Перевод Ф. Петровского

 

В Анксуре[957]мирном твоем, Фронтин[958], на морском побережье,

В Байах[959], которые к нам ближе, — в дому у реки,

В роще, где даже и в зной, когда солнце в созвездии Рака,

Нет надоедных цикад, и у озер ключевых

Мог на досуге с тобой я верно служить Пиэридам,

Ныне же я изнурен Римом огромным вконец.

Есть ли здесь день хоть один мой собственный? Мечемся в море

Города мы, и в труде тщетном теряется жизнь

На содержанье клочка бесплодной земли подгородной

И городского жилья рядом с тобою, Квирин[960].

Но ведь не в том лишь любовь, чтобы денно и нощно пороги

Нам обивать у друзей — это не дело певца.

Службою Музам клянусь я священной и всеми богами:

Хоть нерадив я к тебе, все же тебя я люблю.

 

 

«Спит в преждевременной здесь могиле Эротия-крошка…»

 

Перевод Ф. Петровского

 

Спит в преждевременной здесь могиле Эротия-крошка,

Что на шестой лишь зиме сгублена злою судьбой.

Кто бы ты ни был моей наследник скромной усадьбы,

Ты ежегодно свершай маленькой тени обряд:

Да нерушим будет дом и твои домочадцы здоровы

И да печален тебе будет лишь камень ее.

 

 

«Странно, Авит, для тебя…»

 

Перевод Ф. Петровского

 

Странно, Авит[961], для тебя, что, до старости живши в латинском

Городе, все говорю я о далеких краях.

Тянет меня на Таг[962]златоносный, к родному Салону[963]

И вспоминаю в полях сельских обильный наш дом.

Та по душе мне страна, где при скромном достатке богатым

Делаюсь я, где запас скудный балует меня.

Землю содержим мы здесь, там земля нас содержит; тут скупо

Тлеет очаг, и горит пламенем жарким он там;

Дорого здесь голодать, и рынок тебя разоряет,

Там же богатством полей собственных полнится стол;

За лето сносишь ты здесь четыре тоги и больше,

Там я четыре ношу осени тогу одну.

Вот и ухаживай ты за царями, когда не приносит

Дружба того, что тебе край наш приносит, Авит.

 

 

«Флаву нашему спутницей будь, книжка…»

 

Перевод Ф. Петровского

 

Флаву нашему спутницей будь, книжка,

В долгом плаванье, но благоприятном,

И легко уходи с попутным ветром

К Терракона[964]испанского твердыням.

На колесах ты там поедешь быстро

И Салон твой и Бильбилы[965]высоты,

Пять упряжек сменив, увидеть сможешь.

Спросишь, что поручаю я? Немногих,

Но старинных друзей моих, которых

Тридцать зим и четыре я не видел,

Тотчас, прямо с дороги ты приветствуй

И еще поторапливай ты Флава,

Чтоб приятное он и поудобней

Подыскал мне жилье недорогое,

Где бы мог твой отец отдаться лени.

Вот и все. Капитан зовет уж грубый

И бранит задержавшихся, а ветер

Выход в море открыл. Прощай же, книжка:

Ожидать одного корабль не станет.

 

 

«Благой Венеры берег золотой, Байи…»

 

Перевод Ф. Петровского

 

Благой Венеры берег золотой, Байи,

О Байи, вы природы гордой дар милый!

Пусть тысячью стихов хвалил бы я Байи,

Достойно, Флакк, не восхвалить бы мне Байи.

Но Марциал мой мне дороже, чем Байи.

Об них обоих было бы мечтать дерзко.

Но если боги в дар дадут мне все это,

То что за счастье: Марциал мой и Байи!

 

 

«Ты теперь, Ювенал…»[966]

 

Перевод Ф. Петровского

 

Ты теперь, Ювенал, быть может, бродишь

Беспокойно по всей Субуре[967]шумной,

Иль владычной Дианы холм[968]ты топчешь:

Понукает тебя к порогам знати

Потогонная тога, и томишься

Ты, всходя на Большой и Малый Целий[969].

Я ж опять, декабрей проживши много,

Принят сельскою Бильбилой родною,

Что горда своим золотом и сталью.

Здесь беспечно живем в трудах приятных

Мы в Ботерде, в Платее[970]— кельтиберских

То названия грубые местечек.

Сном глубоким и крепким сплю я, часто

Даже в третьем часу не пробуждаясь:

Отсыпаюсь я всласть теперь за время,

Что все тридцать годов недосыпал я.

Тоги нет и в помине; надеваю

Что попало, с поломанных взяв кресел.

Я встаю — уж очаг горит приветно

Кучей дров, в дубняке соседнем взятых.

Все уставила ключница горшками.

Тут как тут и охотник. Ты такого

Сам не прочь бы иметь в укромной роще.

Оделяет рабов моих приказчик

Безбородый — он все остричься просит.

Так и жить я хочу и так скончаться.

 

 

«Рощица эта, ключи…»

 

Перевод Ф. Петровского

 

Рощица эта, ключи, и сплетенного сень винограда,

И орошающий все ток проведенной воды,

Луг мой и розовый сад, как в Пестуме[971], дважды цветущем,

Зелень, какую мороз и в январе не побьет,

И водоем, где угорь у нас прирученный ныряет,

И голубятня под цвет жителей белых ее —

Это дары госпожи: вернувшись чрез семь пятилетий,

Сделан Марцеллою[972]я был этой дачи царьком.

Если бы отчие мне уступала сады Навсикая[973],

Я б Алкиною сказал: «Предпочитаю свои».

 

 

«Целых тридцать четыре жатвы прожил…»

 

Перевод Ф. Петровского

 

Целых тридцать четыре жатвы прожил

Я, как помнится мне, с тобою, Юлий[974].

Было сладко нам вместе, было горько,

Но отрадного все же было больше;

И, коль камешки мы с тобой разложим

На две кучки, по разному их цвету,

Белых больше окажется, чем черных.

Если горести хочешь ты избегнуть

И душевных не ведать угрызений,

То ни с кем не дружись ты слишком тесно:

Так, хоть радости меньше, меньше горя.

 

 

«Уник, ты носишь со мной единое кровное имя…»

 

Перевод Ф. Петровского

 

Уник, ты носишь со мной единое кровное имя

И по занятьям своим близок и по сердцу мне,

В стихотвореньях своих ты только брату уступишь,

Ум одинаков у вас, но твое сердце нежней.

Лесбией мог бы ты быть любим вместе с тонким Катуллом,

Да и Коринна[975]пошла б после Назона с тобой.

Дул бы попутный зефир, если ты паруса распустил бы,

Берег, однако же, мил так же, как брату, тебе.

 

 



2015-12-06 321 Обсуждений (0)
О богатстве и бесчестии 0.00 из 5.00 0 оценок









Обсуждение в статье: О богатстве и бесчестии

Обсуждений еще не было, будьте первым... ↓↓↓

Отправить сообщение

Популярное:



©2015-2020 megaobuchalka.ru Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. (321)

Почему 1285321 студент выбрали МегаОбучалку...

Система поиска информации

Мобильная версия сайта

Удобная навигация

Нет шокирующей рекламы



(0.014 сек.)