Общественные отношения. Как и все Сородичи, анархи стремятся попасть в компанию себе подобных хотя бы для того

Как и все Сородичи, анархи стремятся попасть в компанию себе подобных хотя бы для того, чтобы похвастаться своими достижениями или на несколько часов избавиться от мысли о том, что они – кровососущие ночные демоны. Общественные институты у них практически те же самые, что и в Камарилье, с небольшими отличиями. Некоторые сообщества анархов стали организовывать свои Элизиумы, где Сородичи могут собираться без риска расправы (которая обычно становится следствием фундаментальных разногласий в политических взглядах или актом личной мести). Однако Сородичи, не являющиеся анархами, в таких Элизиумах не считаются неприкосновенными, и некоторые из тех, кто решил наведаться в гости к какой-нибудь стае анархов, возвращались изрядно помятыми и с ранами от когтей на теле (а то и вовсе не возвращались). Хотя такой обычай вызывает определённое недовольство анархов в некоторых городах, – назначение способного Сородича Хранителем Элизиума означает, что с линии фронта уходит ещё один потенциальный боец, – он как бы показывает анархам, чего им удалось добиться. Противники существования «Элизиумов анархов» достаточно многочисленны и заметны. По их мнению, призвание анархов не в том, чтобы подражать обычаям Камарильи, а в том, чтобы преобразовать их в некие работающие модели. Надо сказать, что такая заносчивость распространена в движении анархов, поэтому Элизиумов немного, и они находятся далеко друг от друга, существуя лишь в тех городах, где барон (или самозванец, присвоивший себе этот титул) способен не только организовать Элизиум, но и поддерживать его функционирование.

Другая институция Камарильи, заимствованная анархами – это салоны, излюбленные площадки для выступлений на темы общества и политики среди более идеологизированных анархов. Расположенные там, где организующий их анарх способен их разместить, – в гостиницах, поместьях, даже на заброшенных складах, – салоны представляют собой места, где Сородичи могут обсуждать любые философские проблемы. В отличие от салонов Камарильи, следование моде на сходках анархов отходит далеко на второй план, и атмосфера легкомыслия здесь обычно тоже отсутствует. Анархи, финансирующие подобные мероприятия, считают себя скорее философами, чем богатыми покровителями, державшими салоны времён Просвещения (на которые анархи ориентируются, обустраивая свои собственные). Отнюдь не обязательно аскетически оформленные, салоны анархов всё же часто насквозь пропитаны деловым духом, поэтому их охотнее посещают старейшины и идеалисты, а не те анархи, которые более склонны к агитпропу и разжиганию недовольства. Здесь даже могут появляться лояльные к движению Сородичи Камарильи – как для участия в высокоинтеллектуальных дебатах, так и с дипломатическими целями. Салоны анархов всё же не столь унылы, как могут подумать молодые Сородичи, но они обычно значительно более мрачны и ориентированы на интеллектуальную деятельность, чем их камарильские аналоги. Помните, впрочем, что ключевое слово здесь, – «обычно»: члены Камарильи, желающие продемонстрировать свою утончённость, вполне могут устраивать салоны, представляющие собой нечто большее, чем просто клубы для Сородичей, а некоторые салоны анархов, задуманные как площадки для критики Традиций с позиций неомарксизма, в итоге превратились в места вошедших в городские легенды побоищ.

У клана Бруха анархи переняли так называемые гвалты. Теоретически гвалты аналогичны салонам, но проходят иначе. Салон – это обычно небольшое собрание анархов, посвящённое обсуждению новой идеи, политической философии или любимой теории. В свою очередь, гвалт – это нечто вроде «ночи свободного микрофона» на территории анархов. Каждый, даже не анарх, может прийти туда и высказать своё мнение по совершенно любому вопросу. Единственная формальность заключается в том, что это состязание в популярности. Тех, кто выражает непопулярные идеи, могут освистать или стащить с кафедры (и такое случалось), тогда как защитников более широко признанных взглядов вызывают на бис и даже вынуждают импровизировать во избежание, так сказать, определённого физического дискомфорта. Бесспорно, такие сборища несколько брутальнее салонов, и они часто служат для выявления анархов-подстрекателей, способных «зажечь» толпу. Бароны также используют гвалты, чтобы местные анархи могли выпустить пар путём искренних дебатов. Как и в салонах, дела здесь могут пойти наперекосяк, если кто-то решит, что гвалт это позволяет. Нередко можно увидеть банды смертных или внушительно выглядящих гулей, дежурящих неподалёку от места гвалта на случай, если собравшиеся анархи позволят своему пылу выйти за рамки разумного; впрочем, и это ненадёжная подстраховка. Учитывая, что лишь в самых крупных городах есть сообщества анархов, способные под влиянием пламенных речей поднять полномасштабный бунт, окрестности обычно остаются вне опасности – а вот пустомелям лучше поостеречься.

Другой обычай, заимствованный у Бруха и упоминающийся в одном ряду с гвалтами – рейв. Рейвы – вторая по важности (первая – открытые действия анархов против других сект) причина того, что движение считают агрессивным. Рейвы анархов – это вечеринки, очень похожие на те, что проводят Бруха, и с той же вероятностью влекущие за собой ущерб личности и имуществу; однако анархи идут чуть дальше. С иронией или совершенно искренне (среди анархов много и первых, и вторых), но каждый рейв анархов организуется по конкретному поводу. Анархи могут устроить сбор пожертвований, – не только для того, чтобы помочь тому делу, ради которого они всё это устраивают, но и чтобы набить собственные карманы, – и мало ли что ещё, лишь бы обеспечить себе возможность расслабиться, отдохнуть, хорошенько помахать кулаками разок-другой… в общем, чтобы повеселиться так, как будто нынешняя ночь будет последней. Эти мероприятия обычно открыты для посещения всеми Сородичами, но прежде всего они дают возможность анархам со всей округи съехаться и пообщаться. Рейвы анархов обычно включают громкую музыку, накачанные выпивкой или наркотиками сосуды, горстку «девственных» кровавых куколок и любые прочие непотребства, которых только может пожелать анарх. Это отнюдь не утончённые мероприятия, и они не предназначены для болтовни, в отличие от салонов. Рейвы – это безбашенные тусовки, и большинство их посетителей рискуют вернуться домой с новыми шрамами. Их проводят там, куда никому не придёт в голову сунуться – в доках, на складах, в заброшенных туннелях метро, даже в списанных городских автобусах. Если такие места достаточно изолированы от солнечного света, вечеринка может длиться несколько ночей подряд – днём приглашённые Сородичи отсыпаются, а вечером восстают, чтобы продолжить развлекаться. Конечно, «повод» чаще всего – не больше чем оправдание для вечеринки, и нередко уже к середине рейва коробка для пожертвований (или то, что служит в этом качестве) пропадает, а её содержимое либо растаскивают анархи, либо прикарманивает какой-нибудь негодяй. В конце концов, никого на самом деле она не волнует – ведь всё это просто способ ненадолго сбросить с себя тяжесть политической борьбы, которая составляет столь существенную часть Не-жизни каждого анарха.

Борьба

Когда анархи принимают участие в своём основном конфликте с Камарильей (и, реже, с Шабашем), они делают это различными способами. О тактиках говорить сложно, поскольку их столько же, сколько и анархов, поддерживающих общее дело, но некие тенденции за время существования движения всё же оформились.

Круши и хватай

Часто принимаемая за единственно приемлемый среди анархов стиль восстания, тактика «круши-и-хватай» популярна в основном среди молодняка. Этот незамысловатый и (по крайней мере, в долгосрочной перспективе) создающий больше врагов, чем союзников, метод эффективен только «здесь и сейчас».

Коротко говоря, эта тактика состоит в открытых, разрушительных атаках на сферы влияния доминирующей в городе секты. Сторонники метода «круши-и-хватай» поджигают убежища, ранят и убивают агентов противника, бьют витрины принадлежащих Сородичам магазинов, – словом, всячески пытаются навредить всему, что находится в принадлежащем врагу домене или считается его имуществом. Поначалу, если не всегда, это болезненно и пугающе эффективно.

В теории тактика «круши-и-хватай» предназначена для того, чтобы отбирать имущество другого Сородича и завладевать им. На практике так получается редко, поскольку многие анархи склонны уделять слишком много внимания крушению и слишком мало – хватанию. Либо же анархи совершенно не наделены той степенью сноровки, которая требуется для управления имуществом и доменом. Не так уж легко добиться каких-то положительных результатов, если просто вломиться в офис окружного чиновника и заорать «Теперь ты работаешь на меня!». Аналогичным образом, не так-то просто лишить дохода того Сородича, который с умом поместил вложения, став акционером какой-нибудь компании. Даже если предположить, что физические действия анархов нанесут такой ущерб, что компания не сможет самостоятельно его исправить, это вряд ли заставит самого Сородича выйти из тени. В таких случаях лучшее, что могут сделать анархи – навредить объекту своего гнева. В этом есть своя польза, и разумные анархи признают, что, например, напугать слугу Сородича так, чтобы тот остался дома, – значит нанести вред самому Сородичу, если тот планировал, что слуга выполнит его поручение. Если акции компании, куда Сородич инвестировал деньги, падают в цене, а на торги наложен мораторий, он не сможет избавиться от них.

И, ко всему прочему, такая тактика создаёт заметный беспорядок. В конце концов, если никто не увидит, на что ты способен, тебя никогда не будут считать угрозой.

Таковы оправдания применения метода «круши-и-хватай» – прежде всего со стороны молодых анархов. Такие вопиющие действия приводят к тому, что большинство Сородичей считают анархов сектой террористов и сторонников хаоса. Более тонкие тактики никогда не бросаются в глаза – на практике все видят только проявления метода «круши-и-хватай».

В некоторых случаях на то всё и рассчитано. Умный анарх вдохновит стаю хулиганов ворваться на своих байках в салон какого-нибудь старейшины и дать по зубам любому, кто встанет у них на пути; а пока всеобщее внимание будет приковано к столь омерзительному поведению, он провернёт собственную операцию вдали от любопытных глаз. Чаще всего молодых анархов, участвовавших в таких диверсиях, не беспокоит, что их использовали. Наиболее агрессивные банды только рады возможности надрать несколько задниц и сделать себе на этом имя.