Естественные пределы фашизации общества

Сегодня очевидны причины того, почему именно с начала 1990-х годов активизировались попытки преуменьшить опыт и роль антифашистской борьбы, а так же ревизовать определение фашизма. Например, оставить термин «фашизм», только за режимом Муссолини, реакционные режимы 1960-х, 1970-х годов в Греции и Латинской Америке вообще не считать фашистскими и наоборот, 1930-50-е годы в СССР назвать периодом фашистской диктатуры.

 

Люди, призывающие отказаться от использования термина «фашизм» якобы из-за новых социально-экономических реалий, обычно затрудняются четко ответить, в чем проявляются эти реалии. И тут мы сами можем прийти на помощь нашим оппонентам и подсказать эти новые обстоятельства. С той оговоркой, что историческое движение не отменяет старые закономерности, идеи, понятия, а их дополняет, делает частным случаем каких-то более общих закономерностей.

Определение, данное фашизму марксистами еще в тридцатые годы, работает и сейчас.

 

Новое же состоит в том, что всечаще фашистские тенденции проявляются не в виде быстрого сворачивания буржуазной демократии в ответ на угрозу со стороны трудящихся взять власть, а казалось бы без всякой видимой угрозы. Причем, инициатива очень медленной фашизации общества идет не только, как обычно «сверху», но встречает широкую поддержку «снизу».

 

Эта поддержка проявляется как следствие утраты смысла в существовании базовых демократических институтов сточки зрения большинства рядовых членов «общества потребления».

 

 

Общественное бытие в такой ситуации рождает соответствующую систему ценностей. Главным в ней является не «защита прогресса, движение к социальной гармонии» - любимые лозунги буржуазии 18-19 века, а всемерное обеспечение стабильности, которая понимается как стабильность потребления.

 

Именно поэтому с точки зрения благонамеренного реакционного обывателя - продукта общества потребления, количество угроз его благополучию значительно выросло.

В середине двадцатого века такой угрозой была только коммунистическая революция. Теперь к ней добавились «международные террористы», «страны изгои», новые индустриальные гиганты, страны экспортеры нефти и газа, агрессивное проникновение новых культур и этносов в сонную Европу и ожиревшие США.

 

К сожалению, агрессивность, «понаехавших» из малоразвитых стран, низкий уровень готовности к интеграции - это не только выдумка европейских и американских националистов, ксенофобов.

В «постиндустриальных» странах сильно ослаблен тот фактор, который в 19 - первой половине 20 го веков позволял выплавлять единую, богатую, продуктивную культуру из культур различных народов и рас.

Этим фактором являлось объединение миллионов людей в гигантские коллективы для производства товаров на основе массовой машиной технологии.

 

Сегодня многие эмигранты прорываются в страны Запада как в «Мекку потребления». То есть, их система ценностей, мотивация и стиль поведения уже искажены Обществом потребления еще на «дальних подступах» к нему.

 

Ко всем этим угрозам надо добавить экологические проблемы , высокий уровень личной конкуренции и темпа жизни, рост агрессивного индивидуализма.

 

В подобных условиях те институты буржуазной демократии, которые требуют солидарных действий и в свое время способствовали стабилизации капитализма, приобретают карикатурные формы. За утверждение данных институтов трудящиеся отдали много сил и жизней. Теперь они перестают быть нужными трудящимся.

 

Массовый выход из профсоюзов, усиление исполнительной ветви власти, усиление президентской вертикали, эволюция политических партий к двухпартийным системам, усиление клерикализма, коммерциализация акций протеста - все это проявление того же процесса деградации буржуазной демократии.

Капитал ведет себя вполне логично, когда коммерциализирует все сферы человеческой деятельности, в том числе и борьбу с самим капиталом.

Отсюда рост оплачиваемых акций протеста, невероятное удорожание услуг политтехнологов, избирательных кампаний, высокий финансовый ценз за само право стать субъектом политического процесса.

Особенно это заметно в таких странах «поздних демократий» как Украина.

 

В результате всего вышесказанного, обессмысливается существование партий, выборов, «официальной» оппозиции, свободы слова и печати.

 

Если ранее в кризисные моменты власть отнимала у общества столь желанные инструменты воздействия на элиту, то теперь значительная часть общества сама отворачивается от этих инструментов.

 

Реакция в общественно-политической сфере не может не сопровождаться реакцией в духовно-интеллектуальной области. В том числе и в образовании. Капиталу в период своего восхождения нужны были широкие массы тружеников, воспринимающих мир в системе хотя бы и стихийных, но материалистических координат. Индустриальное производство требовало элементарного представления о физических, химических законах, общей картины развития вселенной.

 

 

В «постиндустриальном» обществе востребовано другое; узкая группа широко образованных интеллектуалов, формирующих по заказу монополий стратегию развития общества, чуть более широкая группа интеллектуалов крайне специализированных каждый в своей области и громадное море рядовых производителей с «мозаичным» восприятием мира, из которого исключено осмысление причинно-следственных связей.

 

 

В «постиндустриальных» странах все заметнее перетекание миллионов трудящихся из сферы непосредственного материального производства в сферу услуг и вспомогательных отраслей. Это тоже накладывает свой отпечаток на восприятие реальности целыми социальными группами. С точки зрения власти это даже желательно, так как повышает степень их управляемости.

 

Именно в некоторых условиях нынешнего материального производства лежит рост интереса к религиозно-мистическим культам, проповедь отказа от разделения школы и церкви и в дальнейшем церкви и государства. В этом же причина отказа от лозунгов свободы, равенства, братства (пусть и понимаемых через рынок), рост маргинализации и кастовости общества.

 

 

Сама идея гуманизма, представления о наличии в общественном прогрессе определенной логики развития, уверенность в постижимости законов этого развития, настрой социального оптимизма, столь характерный для раннего капитализма, все более уходят в прошлое.

 

 

Разумеется, описываемая нами модель устройства современного капитализма не позволит ему существовать бесконечно долго.

 

 

Во-первых, индустриальная стадия расширенно воспроизводится в других регионах планеты. И там воссоздаются боевые традиции пролетариата.

 

 

Во-вторых, миллионы людей в «развитых» странах понимают опасность наступления реакции и сопротивляются ему. На стороне этих людей громадный опыт и традиции демократической борьбы.

 

 

В-третьих, элитарность «постиндустриального» общества только увеличивает вероятность принятия «элитами» неверных решений. Ведь они уже не будут проходить проверку на прочность со стороны реальной и организованной политической оппозиции.

Она в Европе и США очень ослаблена.

 

 

Эти три обстоятельства существенно повышают вероятность серьезных межимпериалистических столкновений и кризисов.

 

Возможно теперь, спустя несколько лет после написания этих строк, в них можно найти объяснение глобальных, иррациональных провалов, которые пережила политическая элита капиталистического центра в отношении России, Украины, Китая, Ближнего Востока, Ирана, исламского экстремизма и т.д.

Война на востоке Украины, отказ от своевременного включения России и Украины в европейские интеграционные процессы на стадии экономического роста (до 2009гг) всемерное усиление развитыми, демократическими, светскими государствами религиозного фундаментализма, исламского экстремизма , усиление зависимости Европы от США, общая экономическая и политическая нестабильность- это реальность.

Однако, все это далеко не обязательно есть следствие каких- то злобных расчетов, многоходовых комбинаций по «закабалению народов» или «очищению от них» необходимых территорий. Это элементарная «слепота» верхов общества, утративших способность к критическому восприятию мира. В том числе и благодаря ликвидации реальной оппозиции.

 

Можно сделать вывод, что постепенная фашизация «развитых» буржуазных обществ (предсказанная, кстати, многими авторами от Оруэлла до Маркузе) происходящая вроде бы без всякой видимой угрозы со стороны трудящихся - есть свидетельство того, что капитализм приблизился к каким-то естественным границам своего существования.

 

Продлить свое существование он сможет только отказавшись от лозунгов, идей и ценностей, благодаря которым буржуазная система доказала свое превосходство над феодализмом.

 

Однако сам процесс отказа от них вызовет такие волны противоречий, которые либо откроют новую главу в истории человечества, либо закроют эту историю окончательно.