КРЫМСКО-ТАТАРСКИЕ ДОБРОВОЛЬЦЫ В РЯДАХ ВЕРМАХТА, ПОЛИЦИИ И ВОЙСК СС

Другим важным проявлением немецкой национальной политики по отношению к крымским татарам явилось создание из них коллаборационистских формирований. Эти формирования прошли в своем развитии в целом четыре основных периода, которые имели следующие хронологические рамки:

1. Период так называемой «неорганизованной самообороны» (октябрь 1941 —январь 1942 года);

2. Период так называемой «организованной самообороны» (январь — июль 1942 года); кроме того, следует сказать, что в этот период очень активно проходил набор крымско-татарских добровольцев в части действовавшей в Крыму 11 — й полевой армии;

3. Крымско-татарские добровольческие формирования в системе «вспомогательной полиции порядка» главного фюрера СС и полиции «Россия-Юг» (июль 1942 — апрель/май 1944 года);

4. Крымско-татарские добровольческие формирования в войсках СС (май/июнь 1944 — май 1945 года).

Рассмотрим основное содержание каждого из указанных периодов.

«Уже в октябре 1941 года, — пишут английские исследователи Ч. Диксон и О. Гейльбрунн, — для борьбы с партизанами немцы стали привлекать также (крымских) татар, которые всегда враждебно относились к большевистскому режиму. Были сформированы так называемые «татарские отряды самообороны», которые оказали немцам большую помощь». Этим отрядам, насчитывавшим обычно 70–100 человек в каждом, выдавалось советское трофейное стрелковое оружие и назначались инструктора — немецкие унтер-офицеры. По словам Э. фон Манштейна, главная задача этих отрядов «заключалась в охране своих селений от нападения… партизан».^[195]

Одним из первых в конце октября — начале ноября 1941 года отряд самообороны был создан в деревне Коуш. Его командиром был назначен местный житель А. Раимов, дослужившийся в немецкой полиции до чина майора. Активное участие в создании отряда принимал староста деревни О. Хасанов — в недавнем прошлом член ВКП(б). Главной задачей этого отряда было «частыми нападениями и диверсиями держать в постоянном напряжении партизан, истреблять их живую силу, грабить продовольственные базы». На тот момент в отряде проходило службу 80 человек. Помимо этого Коуш был центром вербовки добровольцев-татар в данном районе. Благодаря трем линиям сильных укреплений, Коуш долгое время был неуязвим для советских партизан, которые предпринимали неоднократные попытки захватить эту деревню.^[196]

Опыт жителей Коуша оказался настолько удачным, что командующий 11-й армией генерал-полковник фон Манштейн решил распространить его на весь Крым. Результатом его решения стал приказ штаба 11-й армии, датированный ноябрем 1941 года и озаглавленный «О самообороне населения против партизан». В целом этот документ носил программный характер, поэтому имеет смысл привести его целиком:

«1. Борьба против партизан должна предусматривать уничтожение продовольственных складов и складов боеприпасов. В этих случаях партизаны будут вынуждены получать помощь в населенных пунктах, зачастую применяя силу. Население вынуждено будет обороняться, в том числе и с помощью немецких войск, находящихся в этих районах. В населенных пунктах, расположенных далеко от немецких войск, нужно организовывать самооборону.

2. В борьбе с партизанами хорошо зарекомендовали себя татары и мусульмане, особенно в горах, где они сообщали о партизанах и помогали их выследить. Из этих групп населения необходимо привлекать людей для дальнейшего сотрудничества и особенно активного сопротивления партизанам при получении ими продовольствия.

3. Командование корпусов и дивизий может проводить соответствующие мероприятия в своих районах.

4. По этому вопросу необходимо исходить из следующего:

a) создание такой организации самообороны должно учитывать, какой это населенный пункт, количество его населения, национальный состав;

b) общую организацию самообороны для всего района создавать не нужно; ее необходимо организовывать только в отдельных населенных пунктах, подчиняя их единому немецкому руководству;

c) при этом различать населенные пункты, где постоянно находятся немецкие части, и населенные пункты, где нет войск или где иногда расквартировываются немецкие части;

d) в населенных пунктах первой категории эти вспомогательные силы необходимо создавать без оружия, если для охранных целей, то с оружием. Эти отряды вспомогательных сил должны управляться одним немецким командиром. Их количество в населенном пункте должно находиться в правильном соотношении с немецкими войсками, находящимися в населенном пункте. Вооружение и патроны (желательно трофейные, но не пулеметы и автоматы) выдавать только на время охраны объектов и сдавать после несения службы. В населенных пунктах второй категории можно выдавать оружие и боеприпасы в небольшом количестве. Кому выдавать, решает командир самообороны. Членам вспомогательной организации под страхом смертной казни запретить появляться с оружием вне населенного пункта. Для этой цели необходимо проводить внезапные проверки немецкими патрулями;

e) обо всех случаях стычек с партизанами и об использовании патронов докладывать соответствующим военным инстанциям;

f) служба в этих формированиях считается почетной и не оплачивается; но иногда все же можно выплачивать денежное вознаграждение;

g) во время несения службы члены самообороны носят белые повязки с надписью «На службе у немецкого вермахта»; эти повязки изготовить в воинских частях на месте;

И) каждому члену этой организации выдавать на месяц удостоверение, где указывать номер и персональные данные; списки членов самообороны вести аккуратно и постоянно проверять; срок действия пропуска необходимо регулярно продлевать, после этого пропуск необходимо скреплять печатью и делать соответствующую пометку в списке членов самообороны.

5. Создавая такие отряды самообороны, кроме всего прочего, нужно налаживать тесный контакт между вермахтом и населением. Особенно нужно оказывать внимание татарам и мусульманам за их антибольшевистское поведение.

6. Самооборона должна действовать не всегда. В случае умиротворения района ее следует распускать. Показавших себя хорошо использовать в дальнейшем на административной службе.

7. Об опыте этих мероприятий, а также об особенно отличившихся из числа этих вспомогательных сил докладывать в штаб 11-й армии для дальнейшего распространения опыта.

8. Понятие «самооборона» среди населения не употреблять, а пользоваться термином «вспомогательные охранные части».

В результате этой немецкой кампании по организации отрядов самообороны к декабрю 1941 года они были сформированы уже в следующих населенных пунктах: Ускут, Туак, Кучук-Узень, Ени-Сала, Султан-Сарай, Баши, Карасу-Баши, Молбай и в ряде других. При этом численность каждого из этих отрядов колебалась от 50 до 150 человек.^[197]

Следует сказать, что, помимо всего прочего, этот документ является как бы квинтэссенцией содержания первого периода истории крымско-татарских добровольческих формирований. Что же из него можно узнать о процессе организации и использования этих частей? Во-первых, то, что инициатива в их создании полностью принадлежала местным немецким властям: как правило, административным органам штабов дивизий и корпусов. Во-вторых, эта самооборона носила весьма ограниченный во времени и пространстве характер. Более того, в каком-то смысле немцы даже не считали ее чисто военной организацией: как явствует из шестого пункта приказа, члены самообороны должны были со временем занимать должности в местном самоуправлении. В-третьих, в данный период немцы не очень-то доверяли «самооборонцам». Как видно, весь документ буквально пронизан предостережениями, что как можно тщательнее следует подходить к отбору добровольцев и контролю над ними. Безусловно, приказ призывал организовывать отряды самообороны во всех населенных пунктах, где этого требовали военные условия. Но нельзя пройти мимо того факта, что только «татары и мусульмане» сознательно выделены в нем как наиболее приемлемый человеческий материал. Это четвертая особенность данного документа и одновременно важная черта первого периода истории крымско-татарских добровольческих формирований, которая со временем трансформируется в основную.

* * *

2 декабря 1941 года ОКХ издало директиву «Особые указания для борьбы с партизанами». В ней, в частности, говорилось: «…Использование местных отрядов в борьбе с партизанами вполне себя оправдывает. Знание местности, климата и языка страны делают возможным в боях с партизанами применить их же методы действий». Издание этой директивы как бы подводило итог первых четырех месяцев немецкой оккупационной политики на территории СССР и обобщало опыт антипартизанской борьбы с применением уже имевшихся «восточных» добровольческих частей. Одновременно этот документ фактически «давал добро» на их дальнейшую организацию, и даже в более широком формате. В Крыму же эта директива привела к целому ряду изменений в системе организации и использования крымско-татарских добровольческих формирований и фактически способствовала началу второго периода их истории.

2 января 1942 года в отделе разведки 11 — й немецкой армии состоялось совещание, в ходе которого было заявлено, что Гитлер разрешил неограниченный призыв добровольцев из числа крымских татар. Штаб армии передал решение этого вопроса руководству оперативной группы «Д». Перед ее начальником СС-оберфюрером О. Олендорфом ставилась следующая цель: «Охватить пригодных к службе крымских татар для действий на фронте в частях 11-й армии на добровольной основе, а также создать татарские роты самообороны, которые совместно с оперативной группой «Д» будут использованы для борьбы с партизанами». Призыв разрешалось осуществлять и среди гражданского населения на Крымском полуострове, и в фильтрационных лагерях 11-й армии.^[198]

При этом на оперативную группу «Д» возлагались следующие задачи:

1. Перед началом вербовочной кампании изучить данные этнографического распределения населения Крыма. Вербовку проводить только в татарских селах, в строгом соответствии с этими данными. Предпочтение отдавать татарским селам в северной части Крыма; для практического осуществления вербовочной кампании необходимо разведать состояние и проходимость дорог и возможность проезда в далеко лежащие села;

2. Создать комиссии из представителей оперативной группы и надежных татар. Чтобы провести призыв как можно лучше, проверить политическую лояльность татарского населения того или иного региона и, наконец, провести его регистрацию; все вопросы, связанные с вербовкой добровольцев в лагерях военнопленных, согласовать с соответствующим отделом штаба 11-й армии;

3. Тех татар, которые изъявят желание вступить в части вермахта, можно будет освободить от работы и сконцентрировать в удобных местах, откуда их смогут забрать представители подразделений 11-й армии;

4. Оперативная группа «Д» отвечает за набор добровольцев в роты самообороны, а также за их организацию, подготовку и дальнейшее руководство.

3 января 1942 года в 10: 00 состоялось первое заседание недавно созданного Симферопольского мусульманского комитета, которое было посвящено решению вопроса о начале призыва крымских татар для совместной с германскими вооруженными силами «борьбы против большевизма». Формально члены комитета должны были одобрить это мероприятие и обратиться с соответствующим обращением к татарскому народу. В действительности это был, скорее, пропагандистский шаг, и немцы в их согласии не нуждались: само заседание комитета проходило в штаб-квартире оперативной группы «Д» и в присутствии ее руководящего состава. Еще одной причиной созыва комитета являлось распределение обязанностей между его членами и оперативной группой «Д» в ходе будущей призывной кампании. В результате, после необходимой в таких случаях торжественной части, было принято решение провести следующие мероприятия:

1. В Симферополе и других районах Крыма, где проживают татары, должны быть созданы специальные вербовочные округа и подокруга;

2. В каждый округ будут посланы одна или несколько вербовочных комиссий, состоящих из представителей оперативной группы «Д» и членов Симферопольского мусульманского комитета (только для Симферопольского округа);

3. Вербовка за пределами Симферополя также проводится под руководством представителя оперативной группы «Д» и членов местного татарского комитета; туда, где это необходимо, следует направлять одного хорошего пропагандиста — сотрудника Симферопольского мусульманского комитета;

4. Вербовку следует проводить следующим образом: все татарское население города или деревни должно быть собрано в одном месте, после чего перед ними выступит представитель оперативной группы и крымский татарин — вербовщик комитета;

5. После их выступления нужно сразу же начинать запись добровольцев;

6. В Симферополе призывную кампанию следует начать немедленно, в связи с чем уже 5 января 1942 года открыть вербовочный пункт.^[199]

7. Во всех своих действиях руководство оперативной группы «Д» должно было сотрудничать с теми отделами Симферопольского мусульманского комитета, которые непосредственно отвечали за работу с будущими добровольцами: отделом по борьбе с бандитами (руководитель — А. Абдулаев) и отделом по комплектованию добровольческих формирований (руководитель — Т. Джемилев).^[200]

5 января 1942 года в Симферополе был открыт первый вербовочный пункт, и начался набор добровольцев под лозунгом: «Татары, хотите, чтобы вас не грабили партизаны, берите добровольно оружие против них». Одновременно с этим началось создание вербовочных комиссий в других городах и районах Крыма. В целях укрепления их кадрового состава от Симферопольского комитета были посланы обещанные пропагандисты: Б. Аджиев, Ш. Карабаш и А. Карабаш. Главным же уполномоченным по проведению вербовочной компании со стороны крымско-татарских националистов был назначен Г. Аппаз.^[201]

Несколько иначе должна была проходить вербовка добровольцев в фильтрационных лагерях военнопленных. Для этих целей начальник отдела личного состава штаба 11 — й армии подготовил инструкцию со следующими требованиями:

«1. Оперативная группа «Д» предлагает использовать в качестве пополнения частей 11-й армии военнопленных крымских татар, которые после соответствующей регистрации и медицинского обследования будут разделены на две категории: а) те, которые отвечают необходимым требованиям и могут быть сразу зачислены в части 11-й армии; b) те, которые не полностью отвечают соответствующим требованиям и нуждаются в дальнейшей проверке, остаются в распоряжении оперативной группы «Д» в качестве «резерва».

Оперативная группа «Д» передает руководству соответствующего фильтрационного лагеря списки военнопленных обеих категорий. После чего руководство фильтрационного лагеря передает ей военнопленных первой категории с их последующим зачислением в части 11-й армии. Военнопленные же второй категории распускаются по домам.

2. Военнопленные татары, которые имеют явно выраженные физические недостатки или являются больными, распускаются из фильтрационных лагерей по домам.

3. Военнопленные татары, которые отвечают соответствующим требованиям, но не желают вступать добровольно в части 11-й армии, остаются и далее в качестве военнопленных. При этом руководство лагеря должно облегчить для них режим содержания по сравнению с другими военнопленными.

4. При распределении военнопленных по воинским частям для прохождения дальнейшей службы следует принимать все меры против возникновения болезней среди них».

Первоначально все мероприятия по набору добровольцев проводились согласно решениям, принятым на заседании Симферопольского мусульманского комитета. Однако уже 18 января 1942 года генерал-квартирмейстер Генштаба сухопутных войск генерал-майор Э. Вагнер издал директиву, которая упорядочивала этот процесс. В ней, в частности, разрешалась «неограниченная» организация крымско-татарских формирований на территориях, «находившихся в немецких руках, за исключением Керченского полуострова и района осады Севастополя».

Вербовка добровольцев проводилась в течение января— февраля 1942 года в 203 населенных пунктах Крыма и 5 фильтрационных лагерях 11 — й армии. В результате в следующих населенных пунктах и районах Крыма было набрано 5451 человек:

• Симферополь (город) — 180 человек;

• округ северо-восточнее Симферополя — 89 человек;

• округ южнее Симферополя — 64 человека;

• округ юго-западнее Симферополя — 89 человек;

• округ севернее Симферополя — 182 человека;

• округ Джанкоя—141 человек;

• округ Евпатории — 794 человека;

• округ Сейтлер — Ички — 350 человек;

• округ Сарабуза — 94 человека;

• округ Биюк-Онлара — 13 человек;

• округ Алушты — 728 человек;

• округ Карасубазара — 1 ООО человек;

• округ Бахчисарая — 389 человек;

• округ Ялты — 350 человек;

• округ Судака — 988 человек (в отчете оперативной группы «Д» рядом с этой цифрой указано, что «ввиду высадки русского десанта данные уточняются»).

Еще 3806 добровольцев было завербовано в фильтрационных лагерях 11 — й армии (как на территории Крыма, так и за его пределами):

• фильтрационный лагерь в Симферополе — 334 человека;

• фильтрационный лагерь в Биюк-Онларе — 226 человек;

• фильтрационный лагерь в Джанкое — 281 человек;

• фильтрационный лагерь в Николаеве — 2800 человек;

• фильтрационный лагерь в Херсоне — 163 человека.

Всего, таким образом, 9255 человек, из которых в части 11 — й армии было направлено 8684 человека: они были распределены по ротам, батареям и другим подразделениям дивизий этой армии небольшими группами (от 3 до 10 человек). Остальные крымские татары, признанные негодными для службы в строевых частях, были распущены по домам.^[202]

Следует сказать, что это распределение «добровольных помощников» по корпусам и дивизиям 11-й армии растянулось до февраля 1942 года. Так что поступали они туда не все сразу, а постепенно. Например, по данным «Дневника военных действий» 11-й армии, уже на 4 января 1942 года в подчиненных ей структурах имелось следующее количество крымских татар (цифры указаны как с учетом уже имевшихся до призывной кампании, так и новых добровольцев):

• 30-й армейский корпус — 600 человек;

• 54-й армейский корпус — 363 человека;

• 42-й армейский корпус—554 человека (например, в 73-й пехотной дивизии этого корпуса числилось 254 крымско-татарских «хиви»);

• «добровольные помощники» в подчинении командующего войсками вермахта на полуострове Крым — 201 человек;

• различные тыловые и вспомогательные части 11 — й армии — 330 человек.

Итого 2048 человек. К февралю же 1942 года численность «хиви» увеличилась более чем в три раза.^[203]

Одновременно с этим вербовочные комиссии оперативной группы «Д» и представители мусульманских комитетов завербовали еще 1632 человека, которые были сведены в 14 рот самообороны (8 из них были созданы в январе, а еще 6 — в феврале — марте 1942 года), расквартированных в следующих населенных пунктах:

№ роты	Численность(чел.)	Дислокация взводов некоторых рот	Место дислокации
1-я		-	Симферополь
2-я		В том числе:	Биюк-Онлар
1-й взвод	Бнюк-Онлар
2-й взвод	Бишак
3-й взвод	Тсркунди
3-я		-	Бешуй
4-я		-	Баксан
5-я		-	Молбай
б-я		В том числе:	Бий-Ели
1-й взвод	Бий-Ели
2-й взвод	Копсрликой
3-й взвод	Кокташ
7-я		В том числе:	Алушта
1-й взвод	Корбек
2-й взвод	Корбек
3-й взвод	Демерджи
8-я		-	Бахчисарай
9-я		-	Коуш
10-я		-	Ялта
11-я		-	Ялта, затем Таракташ
12-я		-	Таракташ
13-я		-	Таракташ
14-я		-	Джанкой

Каждая татарская рота самообороны состояла из трех взводов и насчитывала от 50 (Джанкой) до 175 (Ялта) человек. Командовали ротами немецкие офицеры. Бойцы этих частей были одеты в стандартное немецкое обмундирование, но без знаков различия (им были выданы даже шинели и стальные каски). В целом с униформой проблем не было. Однако через несколько дней после создания рот и выдачи обмундирования они возникли с обувью. Не привыкшие ходить в сапогах крымские татары начали натирать себе ноги. Тогда в качестве компромисса для них были разработаны гамаши, сделанные из трофейных советских шинелей. Ног они не натирали, так как были похожи на привычные для татар мягкие носки.

На вооружении у личного состава рот находилось стрелковое вооружение, в основном легкое, но не автоматическое.

Все крымско-татарские роты самообороны в принципе находились в организационном и оперативном подчинении начальника оперативной группы «Д» СС-оберфюрера Олендорфа, который должен был заботиться об их обмундировании, пропитании и денежном содержании (например, в середине 1942 года всем «организованным» «самооборонцам» платили ежемесячно 60–70 оккупационных марок). Однако поскольку аппарат начальника полиции безопасности и СД и его местные отделения в Крыму еще не были полностью созданы, денежное довольствие личного состава рот осуществлялось через посредничество органов немецкой военной администрации — полевые и местные комендатуры тех населенных пунктов, где эти части самообороны были расквартированы. Что же касается обмундирования и вооружения, то здесь основную помощь Олендорфу оказывал соответствующий отдел штаба 11 — й армии.

В дальнейшем организация крымско-татарских коллаборационистских формирований в системе немецкой оккупационной администрации на территории Крыма продолжалась до марта 1942 года. В результате на этот период имелись следующие категории добровольцев:

• «добровольные помощники» в частях 11-й немецкой армии — около 9 тыс. человек;

• части «организованной самообороны», которые действовали в организационном и оперативном подчинении начальника полиции безопасности и СД — около 2 тыс. человек в составе 14 рот;

• отряды «неорганизованной» татарской самообороны, или «милиции», которые остались от предыдущего периода и действовали в подчинении начальников сельских, городских и районных управлений (фактически в распоряжении соответствующих комендантов) — около 4 тыс. человек;

• «резерв», который также находился в распоряжении начальников сельских управлений (либо члены отрядов «неорганизованной» самообороны, которые были распущены, либо признанные ограниченно годными во время вербовочной кампании января 1942 года) — около 5 тыс. человек.

Всего, таким образом, около 20 тыс. человек. При этом немцы не собирались останавливаться на достигнутом и планировали добиться того, чтобы в коллаборационистских формированиях были «задействованы» все боеспособные татары.

Если сравнивать этот и предыдущий период истории крымско-татарских добровольческих формирований, то можно отметить следующие основные отличия. Во-первых, это то, что армия начинает действовать в тесном взаимодействии с органами полицейской администрации. Во-вторых, набор добровольцев принял уже более организованный характер, который был закреплен на уровне Генерального штаба сухопутных войск. В-третьих, значительно возросло доверие немецких оккупационных властей к этим добровольцам: их уже вооружают на постоянной основе, дают обмундирование и платят денежное довольствие, чего раньше не было. В-четвертых, помимо создания частей самообороны значительное количество татарских «хиви» было включено в подразделения 11-й полевой армии. И, наконец, в-пятых, нельзя не отметить, что при создании подобных формирований значительную роль начинают играть национальный и религиозный фактор, которые в первый период были только обозначены. Следует сказать, что в этот период ни одна из проживавших в Крыму национальных групп не имела возможности создавать свои добровольческие формирования именно по национальному признаку.

* * *

Зимой — весной 1942 года немецкие оккупационные власти в зоне ответственности гражданской администрации приступили к созданию частей «вспомогательной полиции порядка», или «Schuma». Эти части создавались из местных добровольцев и должны были использоваться в антипартизанских целях. В отличие от рот самообороны, оперативный район которых был обычно ограничен местом их формирования, части «Schuma» планировалось применять в более широком формате.

Но так как Крым только летом 1942 года был формально передан в состав рейхскомиссариата «Украина», подразделения вспомогательной полиции начали создаваться здесь гораздо позже, чем в остальных генеральных округах — в июле 1942 года. С этого момента следует начать отсчет третьего периода истории создания и деятельности крымско-татарских добровольческих формирований.

Первоначально были созданы подразделения индивидуальной службы в городах и сельской местности: аналоги немецкой охранной полиции и жандармерии. По большей части их не создавали заново. Фактически они были организованы на базе уже имевшихся частей «неорганизованной самообороны» и «милиции», которые действовали при всех местных городских, районных и сельских управлений. В принципе в них остались те же кадры и тот же персонал, и при тех же обязанностях. Основные же изменения произошли в системе управления этими частями, хотя по сути ничего нового придумано не было. Как и прежде, эта система оставалась двухуровневой. Формально ими продолжал руководить начальник полиции городского и районного управления или староста, если речь шла о сельском управлении. На деле же реальная власть продолжала оставаться в немецких руках. Однако если раньше шефом начальника полиции был соответствующий армейский комендант, то теперь в городах он подчинялся начальнику охранной полиции (Schutzpolizei), а в сельской местности — начальнику жандармерии (Gendarmerie). Обычно численность полицейских индивидуальной службы колебалась от 3 до 15 человек при сельском управлении и от 40 до 50 человек в небольших городах и районных центрах. Общее же количество полицейских в каждом районе было разным и находилось в зависимости от площади района и плотности населения в нем (из расчета 1 % от его численности). Например, в Крыму это количество варьировалось от 70 до 250 человек.

Выше уже говорилось, что части «неорганизованной самообороны» и местной «милиции» были одеты либо в гражданскую одежду, либо в трофейную униформу советского образца. На их принадлежность к вспомогательной полиции указывала только нарукавная повязка. С началом организации «Schuma» ситуация несколько изменилась. Зимой — весной 1942 года немцы постарались как можно скорее привести всю униформу к одному стандарту: полицейским стали выдавать ее новые комплекты, перешитые из черной униформы так называемых общих СС (Allgemeine-SS). Где-то это удалось сделать быстро, где-то, как, например, в Крыму, большинство полицейских еще в ноябре 1942 года ходили в гражданской одежде, со специально разработанными знаками различия. Следует сказать, что эти знаки различия были единственным признаком, по которым можно было отличить полицейского, если он был одет в гражданскую одежду. Летом 1942 — в начале 1943 года это были нарукавные нашивки — так называемые «полоски» и «уголки», обозначавшие воинское звание и занимаемую должность. Всего было пять таких воинских званий: унтер-капрал, вице-капрал, капрал, вице-фельдфебель и компани-фельдфебель. Последнее звание, соответствующее примерно старшине Красной армии, было наивысшим для этой ветви вспомогательной полиции, так как офицерские звания для ее персонала предусмотрены не были.^[204]

Не произошло серьезных изменений и в системе вооружения местной полиции. Как и прежде, основным оружием всех полицейских индивидуальной службы оставалась советская винтовка системы Мосина. Так, согласно отчету командующего войсками вермахта в Крыму в группу армий «А», на 6 ноября 1942 года таких винтовок в распоряжении этой ветви «Schuma» во всех районах полуострова имелось всего 2195 единиц. Подразделения же городской полиции Симферополя находились в более привилегированном положении и в смысле обмундирования, и в смысле вооружения.^[205]

После полиции индивидуальной службы была создана еще одна из ветвей «вспомогательной полиции порядка» — так называемые батальоны «Schuma». По замыслам немецкого полицейского руководства, они должны были представлять собой территориальные охранные части, подобные ротам самообороны, но более крупные, мобильные, лучше вооруженные и с более широким оперативным районом. В немецкой системе правопорядка их аналогом являлись так называемые военизированные полицейские полки и батальоны, которые в больших количествах действовали на оккупированных советских территориях.

В июле 1942 года командующий войсками вермахта в Крыму объявил набор крымских татар в батальоны «Schuma». Как и в случае с татарскими ротами самообороны, он проводился среди местного гражданского населения и в лагерях военнопленных. Еще некоторое количество добровольцев передало командование 11 — й армии — в основном из числа своих «хиви». В целом численное выражение вербовки выглядело следующим образом:

• добровольцы из числа «хиви» 11 — й армии — 2184 человека;

• добровольцы, переданные администрацией лагеря военнопленных в Симферополе, — 300 человек;

• добровольцы, переданные администрацией лагеря военнопленных в Джанкое, — 64 человека;

• добровольцы, завербованные среди гражданского населения, — 821 человек.

В октябре 1942 года весь этот контингент был распределен по вновь сформированным 8 крымско-татарским батальонам «Schuma», которые для подготовки были расквартированы в следующих населенных пунктах и имели следующую численность личного состава:

Батальон «Schuma»	Место первоначальной дислокации и подготовки	Численность личного состава
147-й охранный батальон	Симферополь	539 человек
148-й фронтовой батальон	Карасубазар	553 человека
149-й фронтовой батальон	Бахчисарай	315 человек
150-й запасной батальон	Ялта	402 человека
151-й фронтовой батальон	Алушта	258 человек
152-й фронтовой батальон	Джанкой	320 человек
153-й фронтовой батальон	Феодосия	303 человека
154-й запасной батальон	Симферополь	679 человек

Всего, таким образом, численность личного состава батальонов «Schuma» составляла в этот период 3369 человек.

Тем не менее это был не конец немецкой кампании по созданию полицейских батальонов. Набор добровольцев в них продолжался и в октябре 1942 года, в результате чего в ноябре было создано еще два таких батальона — 155-й и 156-й. Однако уже в январе 1943 года эти батальоны были расформированы, а их личный состав влился в вышеуказанные подразделения. В связи с тем, что ни один из двух новых батальонов не прошел полного курса своей подготовки, немцы так и не определились с их функциональной принадлежностью. Поэтому были ли они охранными, фронтовыми или запасными, неизвестно.^[206]

Изучая историю крымско-татарских батальонов «вспомогательной полиции порядка», нельзя не сделать еще одно пояснение, касающееся номенклатуры этих частей. Дело в том, что такая большая нумерация не должна удивлять. Она была сквозная и шла с севера на юг: из рейхскомиссариата «Остланд» в рейхскомиссариат «Украина». Крымско-татарские батальоны считались формально «украинскими», и поэтому их нумерация зависела от формирования остальных подобных частей в этом рейхскомиссариате.

По штатному расписанию каждый батальон должен был состоять из штаба и четырех рот (по 124 человека в каждой), а каждая рота — из одного пулеметного и трех пехотных взводов. Иногда в состав батальона входили также технические и специальные подразделения. А в 147-м охранном батальоне даже имелся «крымско-татарский национальный оркестр». Как можно убедиться на примере крымско-татарских батальонов, штатная численность личного состава в 501 человек на практике колебалась от 200 до 700. Как правило, батальоном командовал местный доброволец из числа бывших офицеров Красной армии, однако в каждом из них было 9 человек немецкого кадрового персонала: 1 офицер связи с немецким полицейским руководством и 8 унтер-офицеров, которые исполняли роль инструкторов. Интересно, что срок службы в таком батальоне определялся специальным контрактом и составлял шесть месяцев. Однако зачастую этот срок автоматически продлевался.

Бойцы крымско-татарских батальонов «Schuma» носили стандартную униформу вермахта или немецкой полиции. В начале 1943 года для личного состава этих батальонов (а затем и для всех остальных ветвей вспомогательной полиции) были разработаны специальные знаки различия, которые значительно отличались от «полосок» и «уголков» персонала индивидуальной службы:

• эмблема для ношения на головном уборе — свастика в лавровом венке;

• эмблема для ношения на левом рукаве кителя — свастика в лавровом венке и в обрамлении девиза — «Treu — Tapfer — Gehorsam», что означало «Верный — Храбрый — Послушный»;

• погоны черного цвета, на которых была вышита свастика;

• черные петлицы, на которых размещались серебристые «уголки» и «звездочки», свидетельствующие о звании их владельца. Так как батальоны «Schuma» представляли собой уже более крупные формирования, чем части индивидуальной службы, для их личного состава были введены офицерские звания. Теперь, таким образом, было уже семь воинских званий: к трем унтер-офицерским (капрал, вице-фельдфебель, компани-фельдфебель) было добавлено еще четыре офицерских (цугфюрер, оберцугфюрер, компани-фюрер и батайлон-фюрер, что соответствовало лейтенанту, обер-лейтенанту, гауптману и майору немецкой полиции). Следует отметить, что эти офицерские звания не были персональными, а, как и в предыдущий период, означали только занимаемую должность: помощник командира взвода, командир взвода, командир роты и командир батальона.

Еще одним новшеством в этих знаках различия было то, что теперь каждый тип «вспомогательной полиции порядка» имел свой цвет. Например, полиция индивидуальной службы в городах и солдаты батальонов «Schuma» имели светло-зеленые выпушки петлиц и погон, свастику на погонах и рисунок нарукавной эмблемы, а у полиции индивидуальной службы в сельской местности все это было оранжевым.

На вооружении у бойцов этого типа «Schuma» находилось легкое и тяжелое стрелковое оружие и минометы, как немецкие, так и трофейные советские. Например, на 6 ноября 1942 года арсенал личного состава татарских батальонов выглядел следующим образом: 3192 советские трофейные винтовки, 271 полуавтоматическая винтовка, 136 легких пулеметов, 28 тяжелых пулеметов, 71 пистолет-пулемет, 7 тяжелых минометов, 1 орудие, 52 револьвера и 322 ручные гранаты.^[207]

Во «вспомогательную полицию порядка» входило еще две разновидности частей: пожарная охрана и вспомогательная охранная полиция. Однако ни та, ни другая на территории Крыма созданы не были.

В организационном и оперативном отношении все ветви крымской «Schuma» были подчинены начальнику полиции порядка генерального округа «Таврия» СС-бригадефюреру (или генерал-майору полиции) К. Хитшлеру, который управлял ими через свои соответствующие отделы на местах.

В некоторых современных исследованиях указывается, что крымско-тат<