Символика и иносказания в лирике

Подблюдные песни - вербально-музыкальная составляющая подблюдных гаданий. В небольших по размеру (от одной до десяти строк) подблюдных песнях в сжатой иносказательной форме представлялась та или иная судьба, предназначенная для каждого из участников гадания.

Темы подблюдных песен предусматривают всевозможные ситуации, которые могут возникнуть в жизни крестьянина: удача и несчастье, богатство и бедность, свадьба и безбрачие, разлука, отъезд из дома, болезнь, солдатчина, вдовство, смерть.

Структура подблюдных песен двухчастна. Первая часть, представляющая собой обозначение судьбы в иносказательной форме, нередко дополняется припевом-возгласом в конце или между строками. Вторая часть является "закрепкой" того, что поется в первой; она имеет характер заклинания.
Например:
"А дай, господи, годы добрые.
Ой люли!
Годы добрые, жито густое,
Чтоб было с чего пиво варити,
Пиво варити, ребят жанити,
Ребят жанити, девок отдавать.

Мы кому споем - и тому добро,
Кому вынется, тому и справдится.
Тому справдится, не минуется".
- "Эта песня самая счастливая "
(смоленск. - Обрядовая поэзия, 1989, №80, сс.79, 665).

Символика подблюдных песен очень разнообразна, но для носителя традиционной культуры она не представляла сложности: толкование разгадки после спетой песни являлось объяснением только для самых молодых участников гадания, возможно не в полной мере усвоивших нюансы символики образной системы песен; для остальных, присутствующих не в первый раз, толкование "судьбы" было скорее констатацией, чем расшифровыванием.

Разгадки одной и той же песни в разных местных традициях могли различаться по смыслу, например:
"Живут мужики богатые.
Лады!
Гребут жемчуг лопатами.
Лады!
Кому поем, тому с добром,
Кому сбудется, не минуется!" (новг. - Обрядовая поэзия, 1989, №97, с.100).

Эта песня может сулить как богатство, так и свадьбу. Смысл песни в пределах одного подблюдного гадания мог изменяться в зависимости от половозрастных характеристик адресата:
"На пороге сижу,
За порог гляжу" (Некрасов, 1903, №39,с.68).

Для девушки, достигшей брачного возраста, песня предвещает свадьбу, для пожилого человека - смерть. Или:

"Сидит воробей на перегороде,

Глядит воробей на чужу сторону. - Девке достанется - выйдет замуж; молодой - к отъезду; старому - к смерти; /…/ парню - в армию возьмут" (волог. - Обрядовая поэзия, 1989, №126, сс.107, 667).

Образная система подблюдных песен строится на принципе психологического параллелизма, свойственного традиционному сознанию. За текстом подблюдной песни стоят мифопоэтические представления, связанные с используемым в ней тем или иным образом; эти представления могут вбирать многосторонний комплекс смыслов, некоторые из которых могут быть прямо противоположными.

Тема благополучия и богатства в подблюдных песнях чаще всего связана с образами хлеба и золота, а также с производными от них.

Образ хлеба в традиционной культуре народа, основным занятием которого было земледелие, закономерно становится символом благополучия в широком смысле этого слова. Тем же значением в мифопоэтических представлениях наделяются образы каравая, пирога, зерна, снопа, дежи для замешивания теста, квашонки и под. В подблюдных песнях они символизируют и богатство, и увеличение добра, и плодородие, и брак, и рождение ребенка. Почти все из этих благ может сулить песня:
"Мышь пищит, каравай тащит,
Да еще попищит, да другой притащит" (Обрядовая поэзия, 1989, №99, с.100).

Мотив золота, в ряде подблюдных песен тождественный по значению мотиву хлеба, реализуется в образах злата-серебра, казны, денег, драгоценных камней, бесценной вещи (шуба кузнеца), чудесной щуки, отмеченной знаком "злата-серебра" и т.п.

Нередко в песнях "приносчиками" хлеба и золота являются мышь, еж, комар, жучок, имеющие в мифопоэтических представлениях хтоническую природу. А так как и золото, и хлеб связаны в народном сознании с "иным" миром (ср.: в сказках все волшебные предметы, отмеченные золотой окраской, имеют потустороннее происхождение: они добываются в "ином" - тридесятом царстве; так же и хлеб: в сказках он появляется либо из "нижнего"мира (его подателем является скатерть-самобранка), либо из "верхнего" (волшебные жернова на небе), то есть всегда - из "иного" мира; в обрядовой же сфере подательницей хлеба считалась земля), то посредническая функция мыши, комара, жука, ежа оказывается вполне закономерной.

Иногда в подблюдных песнях подателями благ выступают Иисус Христос и святые Николай Чудотворец, Илья Пророк, Егорий, также отмеченные иной, нежели человеческая, природой. Появление этих образов в поэзии крестьянских праздников обусловлено тем, что в традиционной культуре они считались основными пособниками крестьян в земледелии и других работах.

Многогранно в подблюдных песнях представлен образ кузнеца, наделенный в народном сознании магической силой и творческо-созидательным характером (в сказках кузнец побеждает черта, Бабу-Ягу, ведьму и других отрицательных персонажей; в играх ряженых перековывает старых на молодых; в свадебной лирике первые кузнецы Козьма и Демьян "куют свадебку"). Поэтому песни, в которых появляется образ кузнеца, сулят удачу, прибыль, свадьбу.

Подблюдные песни, отражающие свадебную тематику, гораздо разнообразнее с точки зрения системы образов, чем песни о благополучии и богатстве. Символика подблюдных песен, предвещающих брак, тесно связана с символикой свадебной обрядности и лирических песен, сопровождающих ее. Одним из основных здесь является образ кольца (символ брака), которое находит девушка или домашние птицы (курочка, кочеток). В большом количестве подблюдных песен используется мотив соединения парных образов, символизирующих жениха и невесту: это и драгоценные камни ("Крупен жемчуг со яхонтом, хорош жених со невестою" - Обрядовая поэзия, 1989, №105, с.102), и два клубка ниток, и два сцепившихся прутика, и клен с березой, и капустка с кочанком, и грибы (груздок с беляночкой), и птицы (целующиеся голубочки, кур с куркой, сокол с соколинкой), и животные (кот с кошуркой, куна и соболь, бобер с куницею) и т.п.

Несомненным источником подблюдных песен о браке является свадебный обряд; разные его этапы отражены в песнях либо прямо, либо иносказательно: приезд сватов ("Идет сваты богатые" - Обрядовая поэзия, 1989, №102, с.101), подготовка к встрече сватов ("Сей, мати, мучицу, пеки пироги" - Обрядовая поэзия, 1989, №110, с.103), изготовление приданого ("Полно тебе, иголочка, в коробочке лежать. Пора тебе, иголочка, дары припасать"; "За столом сидят, сарафаны кроят" - Обрядовая поэзия, 1989, №№115, 113, с.104), расплетание косы ("По саду хожу, голову чешу" - Обрядовая поэзия, 1989, №106, с.102), дорога к венцу ("Стоят саночки-малюваночки /…/ Только сесть на них и поехати" - Обрядовая поэзия, 1989, №120, с.106).

Тема безбрачия в подблюдных песнях раскрывается с помощью одиночных образов девушки, кошечки, колючей сосны или через незавершенность, продолжение того или иного действия ("На печке сижу да ошкурки гложу. Еще посижу да еще погложу"; "На печи сижу, сквозь потолок гляжу"; "На загнетке сижу, долги нитки вожу. Еще посижу - еще повожу" - Обрядовая поэзия, 1989, №№128-130, с.108). Производимые действия не случайно пространственно связаны с печью, так как в традиционной культуре печь является символом отчего дома, семейного очага. Символом продолжения девичества в песне оказывается прядение ("Долги нитки вожу"), являющееся в распределении женского домашнего труда типичным девичьим занятием. В песне "Венички-пошумельнички, еще повисят, еще пошумят" (Чичеров, 1957, с.111) опосредованно нашел отражение свадебный обряд невестиной бани, одним из основных атрибутов которого является банный веник; его невостребованность в сюжете подблюдной песни сулит безбрачие на следующий год.

Тематика разлуки и дороги в подблюдных песнях, означающих набор в рекруты, работу на чужой стороне и под., реализуется в образах полотна (одно из символических значений его в народных представлениях - дорога), средств передвижения (саночки-самокаточки), "заиньки-ковыляиньки" или воробья, соответственно бегущего и смотрящего "на чужу сторону".

Мотив ущербности одежды (растрескавшийся сарафан или короткие, дырявые штаны), образы опустившейся на дно квашни, пьяного мужика, одного голубя, не отвечающего на говор другого, и под. в подблюдных песнях предвещают бедность несчастье, вдовство.

В песнях, сулящих смерть, как и в тех, что обещают свадьбу, используются образы, связанные с соответствующей обрядовой сферой: корыто-коробья-колода-гроб, разрывающееся полотно, раскатывающаяся новина (полотно), беленькие чулочки, рушничок на воротах, холодная баня, лошади, везущие бревно, блин на блюдце. Нередко в песнях о смерти встречается образ вороны, которому в традиции приписывалось значение предвестника смерти или несчастья.

Многие из образов подблюдных песен или их символические заменители использовались и в других видах гаданий, не всегда имеющих словесное оформление. В подблюдных же гаданиях ведущая роль принадлежит слову, подблюдной песне: именно ее смысл является основным показателем ожидаемой судьбы. Такое отношение к слову, имеющему в подблюдных песнях, особенно в "закрепках" ("Кому найдется, тому сбудется, тому сбудется - не минуется"), императивный характер и выполняющему функция заклинания, сближает этот жанр с колядками и заговорами. Источником образной системы подблюдных песен являются различные сферы традиционной культуры: быт и занятия крестьянина, ритуалы, разные жанры обрядового фольклора.