Смитсоновского музея (ЦТП СМ) 4 страница

Начальник полиции Капитолия Трент Андерсон помчался к Ротонде. Его ребята опять дали маху – в нише рядом с восточной галереей один из охранников нашел повязку и армейскую куртку. «Преступник спокойно вышел на улицу!» Андерсон отдал распоряжение о просмотре записей наружных камер видеонаблюдения, но пока служба безопасности что-нибудь найдет, злоумышленник успеет скрыться. Теперь, войдя в Ротонду для оценки ущерба, Андерсон увидел, что его люди взяли ситуацию под контроль. Все четыре входа в зал были перекрыты самым неприметным из имевшихся у службы безопасности способом: бархатный канат, рядом охранник с виноватым лицом и табличка с надписью «В зале идет уборка». Всех свидетелей согнали в восточную часть Ротонды – охранники собирали у них мобильные и фотоаппараты. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь отправил снимок с камеры телефона в Си-эн-эн. Один из свидетелей – высокий, темноволосый мужчина в твидовом пиджаке – тщетно пытался прорваться к начальнику службы безопасности и в данный момент оживленно спорил с охранниками. – Сейчас я с ним поговорю, – сказал им Андерсон. – А пока не выпускайте никого из главного вестибюля. Он вновь посмотрел на ампутированную кисть, торчавшую посреди зала. Господи! За пятнадцать лет службы в полиции Капитолия Андерсон всякого насмотрелся, но подобное видел впервые. «Скорей бы криминалисты приехали и унесли эту дрянь из моего здания». Андерсон подошел ближе и увидел окровавленное запястье, насаженное на деревянное основание. «Дерево и плоть, – подумал он. – Потому детекторы ничего и не обнаружили». Единственным металлическим предметом был массивный золотой перстень – вероятно, преступник выдал его за свой. Андерсон присел на корточки и внимательно осмотрел руку. Она принадлежала человеку лет шестидесяти; перстень-печатка с двуглавой птицей и числом 33. И то и другое Андерсон видел впервые. Впрочем, больше всего в глаза бросались татуировки на подушечках пальцев. «Фантазер проклятый!» – Шеф? – К нему подбежал охранник с телефонной трубкой. – Вам только что поступил личный звонок. Андерсон посмотрел на него как на сумасшедшего. – Я вообще-то делом занят. Охранник побледнел. Он прикрыл трубку рукой и прошептал: – Это из ЦРУ. Андерсон оцепенел. «Они уже в курсе?!» – Из Службы безопасности, – добавил охранник. «Вот черт!» – подумал Андерсон и покосился на телефонную трубку. В бескрайнем океане вашингтонских разведывательных служб Служба безопасности ЦРУ была чем-то вроде Бермудского треугольника – таинственная и опасная область, от которой все старались держаться подальше. Наделенная саморазрушающими на первый взгляд полномочиями, СБ ЦРУ была создана с единственной и более чем странной целью – шпионить за самим ЦРУ. Подобно могущественному органу внутренних дел, она проверяла своих же сотрудников на предмет всевозможных нарушений: финансовых злоупотреблений, продажи тайн, кражи секретных технологий, использования запрещенных методов допроса. «Шпионят за шпионами», – подумал Андерсон. СБ имела карт-бланш во всех делах, касающихся национальной безопасности. Андерсон не представлял, чем случившееся могло заинтересовать СБ и как там столь быстро об этом пронюхали. Впрочем, говорят, глаза у них повсюду. Как знать, вдруг на их мониторы идет прямая трансляция со всех камер Капитолия? И хотя инцидент не попадал в сферу деятельности СБ ЦРУ, звонок поступил в такое время, что мог касаться только отрезанной руки. – Шеф? – Охранник протягивал ему трубку, точно это была горячая картошка. – Звонок надо принять сейчас. Это… – Он умолк и одними губами произнес: – С-а-т-о. Андерсон прищурился. «Бред… – У него вспотели ладони. – Сато собственной персоной?» О главе СБ ЦРУ – директоре Иноуэ Сато – ходили легенды. Детство, проведенное в калифорнийском лагере для интернированных японцев (сразу после Перл-Харбора), закалило Сато и показало, какими последствиями чреваты промахи военной разведки. Теперь одна из самых высоких должностей в разведывательном управлении требовала от Сато не только несгибаемого патриотизма, но и беспощадности к любому, кто посмеет выступить против. Как Левиафана, скрывающегося в глубине вод, директора СБ видели редко, но неизменно боялись. Трент Андерсон встречался с Сато лишь однажды. Вспомнив раскосые черные глаза, он невольно возблагодарил Бога за то, что разговор предстоит телефонный. Андерсон поднес трубку к уху. – Директор Сато! – как можно дружелюбнее пролепетал он. – Это начальник полиции Капитолия Андерсон. Чем могу… – В вашем здании находится человек, с которым мне надо поговорить. Прямо сейчас. – Андерсон узнал бы этот голос из тысячи: словно по классной доске царапали камнем. Операция по удалению раковой опухоли из гортани не прошла бесследно: у Сато был ужасный голос и отвратительный шрам на шее в придачу. – Найдите его. «Всего-навсего найти человека?» У Андерсона вдруг проснулась надежда, что это действительно совпадение. – Кто именно вам нужен? – Роберт Лэнгдон. Он сейчас должен быть в вашем здании. Лэнгдон? Фамилия показалась Андерсону знакомой, но он так и не вспомнил откуда. Интересно, Сато знает о руке? – Я сейчас в Ротонде, здесь туристы… Погодите. – Андерсон опустил трубку и крикнул: – Тут есть кто-нибудь по фамилии Лэнгдон? Через несколько секунд из толпы раздался мужской голос: – Да, я – Роберт Лэнгдон. «Сато знает все». Андерсон взглянул на отозвавшегося: вид у того был взбудораженный… и отчего-то смутно знакомый. – Да, мистер Лэнгдон здесь, – сказал Андерсон в трубку. – Давайте его, – прохрипела Сато. Андерсон облегченно выдохнул и махнул Лэнгдону. «Лучше его, чем меня». И тут начальник полиции вспомнил, где встречал эту фамилию. «Я же недавно читал о нем статью! Что он тут делает?» Несмотря на внушительный рост в шесть футов и спортивное телосложение, Лэнгдон не очень-то походил на человека, пережившего катастрофу в Ватикане и облаву в Париже. Он скрылся от французской полиции… в мокасинах?! Ну уж нет, такого скорее встретишь с томиком Достоевского у камелька в библиотеке, где-нибудь в Гарварде или в Принстоне. – Мистер Лэнгдон? Я начальник полиции Капитолия Трент Андерсон. Вас просят к телефону. – Меня?! – удивился Роберт. Андерсон протянул ему трубку. – Это из Службы безопасности ЦРУ. – Первый раз слышу. Начальник полиции недобро улыбнулся: – Зато они о вас слышали. Лэнгдон поднес трубку к уху. – Алло. – Роберт Лэнгдон? – Хриплый голос директора Сато был таким громким, что Андерсон все слышал, но на всякий случай подошел ближе. – Да. – С вами говорит директор Иноуэ Сато, мистер Лэнгдон. В данный момент я пытаюсь урегулировать чрезвычайную ситуацию и надеюсь, что у вас есть необходимые мне сведения. – Это насчет Питера Соломона? – с надеждой спросил Лэнгдон. – Вы знаете, где он? «Какой еще Питер Соломон?» – мысленно удивился Андерсон. – Профессор, сейчас я задаю вопросы. – Питер Соломон попал в беду! – воскликнул Лэнгдон. – Какой-то ненормальный… – Извините, – осадила его скрипучим голосом Сато. Андерсон съежился. «Это ты зря… А я-то думал, ты не дурак». Перебить высокопоставленного начальника из ЦРУ во время допроса мог только гражданский. – Слушайте меня внимательно. Пока мы с вами говорим, над нашей страной сгущается опасность. Мне сказали, что вы располагаете некой информацией, которая поможет избежать катастрофы. Спрашиваю еще раз: что вам известно? Лэнгдон растерялся. – Директор Сато, я понятия не имею, о чем вы говорите. Я только хочу найти Питера и… – Понятия не имеете? – вырвалось у Сато. Лэнгдон начал терять терпение и ответил более агрессивным тоном: – Вот именно, сэр. Совершенно не представляю! Андерсон скривился. «Дурень, дурень!» Роберт Лэнгдон только что допустил очень серьезную ошибку в общении с директором Сато. Впрочем, было уже поздно. В противоположном конце Ротонды возник силуэт директора СБ ЦРУ. «Сато в Капитолии!» Начальник полиции затаил дыхание и приготовился к самому плохому. «А Лэнгдону и невдомек…» Сато приближалась к профессору сзади: телефон у уха, черные глаза подобно лазерам сверлили спину Лэнгдона.
Профессор отчаянно вцепился в трубку, не понимая, что от него требуется. – Простите, сэр, – сухо проговорил он, – но я не умею читать мысли. Что вам от меня надо? – Что мне надо? – проскрежетал в трубке голос директора – хриплый и глухой, как у старика с ангиной. Кто-то похлопал Лэнгдона по плечу. Он обернулся, опустил глаза… и увидел миниатюрную японку: озлобленное лицо, нездоровая кожа, редеющие волосы, желтые от табака зубы и страшный белый шрам во всю шею. Узловатой рукой женщина прижимала к уху телефон. Лэнгдон услышал в трубке хриплый голос: – Что мне надо, профессор? – Она спокойно захлопнула телефон и уставилась на Лэнгдона. – Для начала перестаньте называть меня «сэр». Лэнгдон потрясенно воззрился на Сато: – Мэм… примите мои извинения. Связь здесь плохая, и… – Связь нормальная, профессор, – осадила его Сато. – А вот вранья я не потерплю. Глава 17

Директор Иноуэ Сато была кошмарным созданием: худющая свирепая бестия ростом с большую куклу – четыре фута десять дюймов, – с кожей, похожей на покрытый лишайником гранит: директор страдала витилиго, нарушением пигментации. Мятый синий костюм висел на ней как на вешалке, а расстегнутый воротник ничуть не скрывал жуткого шрама во всю шею. Сослуживцы шутили, что забота Сато о своем внешнем виде проявлялась лишь в регулярном выщипывании густых усов. Иноуэ Сато возглавляла Службу безопасности ЦРУ больше десяти лет. Комбинация необычайного интеллекта и поразительно тонкой интуиции придавала ей такую самонадеянность, что любой, кто не умел творить чудеса, в ее присутствии поджимал хвост. Даже рак гортани не вышиб Сато из седла. Битва с болезнью стоила ей месяца отсутствия на службе, половины голосового аппарата и трети от общей массы тела, но в офис она вернулась как ни в чем не бывало. Иноуэ Сато была непобедима. Роберт Лэнгдон предположил, что не он первый принял ее голос за мужской, однако директор по-прежнему буравила его злым взглядом. – Еще раз прошу меня простить, мэм, – сказал Лэнгдон. – Я еще не разобрался, что к чему. Меня заманил в Вашингтон какой-то человек, якобы похитивший Питера Соломона. – Он достал из кармана факс. – Вот что мне прислали утром. Я записал номер самолета, на котором летел. Если позвонить в федеральное управление авиации, можно выйти на хозяина… Сато выхватила у Лэнгдона листок и, не читая, сунула в карман. – Профессор, это расследование веду я, поэтому прошу вас молчать, если не спрашивают. Сато развернулась к начальнику полиции. – Андерсон, – сказала она, сверля его крошечными черными глазками, – объясните мне, что здесь происходит. Охранник у восточных ворот сказал, что вы нашли на полу ампутированную кисть руки. Это правда? Андерсон отступил и показал директору Сато обнаруженный предмет. – Да, мэм, буквально несколько минут назад. Она посмотрела на руку как на ненужную тряпку. – Почему вы не доложили об этом, когда я позвонила? – Я… думал, вы в курсе. – Не лгите. Андерсон сник под ее взглядом, но его голос прозвучал уверенно: – Мэм, все под контролем. – Сомневаюсь, – столь же уверенно возразила Сато. – Криминалисты уже едут. Преступник мог оставить отпечатки пальцев. Сато недоверчиво поджала губы. – Раз ему хватило ума пройти мимо вашей охраны, спрятав человеческую руку, то вряд ли он оставил отпечатки. – Да, но я обязан провести расследование. – Я освобождаю вас от этой обязанности и беру ее на себя. Андерсон оцепенел. – Разве это прерогатива СБ? – Конечно. Под угрозой национальная безопасность. «Рука Питера и национальная безопасность?» – подумал Лэнгдон, ошарашенно следя за их разговором. Он понял, что его главная цель – найти Питера – не совпадает с целью Сато. Директора СБ ЦРУ заботило совсем другое. Андерсон тоже растерялся. – Национальная безопасность, говорите? При всем уважении, мэм… – Насколько мне известно, – перебила его Сато, – я выше вас по званию. Предлагаю вам делать то, что велено, – и без лишних вопросов. Андерсон кивнул и судорожно сглотнул. – Хорошо, но не стоит ли снять отпечатки хотя бы с самой руки – подтвердить, что это рука Питера Соломона? – Я это подтверждаю, – вмешался Лэнгдон, чувствуя тошнотворную уверенность в своей правоте. – Я узнаю перстень… и руку. – Он умолк. – А вот татуировок раньше не было. Полагаю, их накололи недавно. – Что? – Впервые с минуты своего прибытия Сато выглядела растерянной. – Рука татуирована? Лэнгдон кивнул: – На большом пальце венец, на указательном – звезда. Сато вынула из кармана очки и, точно акула, стала кругами приближаться к руке. – Хотя подушечки остальных пальцев не видны, – добавил Лэнгдон, – на них тоже есть изображения. Директор СБ подозвала к себе начальника полиции Капитолия: – Андерсон, посмотрите. Он осторожно опустился на колени рядом с рукой и приник щекой к полу, заглядывая под прижатые к ладони пальцы. – Он прав, мэм. На всех пальцах имеются татуировки, но я не вижу… – Солнце, фонарь и ключ, – выдавил Лэнгдон. Сато окинула его оценивающим взглядом. – И откуда вам это известно? Лэнгдон бросил на нее ответный взгляд. – Изображение человеческой руки с отметками на кончиках пальцев – очень древний символ. Его называют «Рука мистерий». Андерсон поднялся на ноги. – У этой штуки есть название?! Лэнгдон кивнул. – Да, это один из самых тайных знаков древности. Сато вскинула голову. – Тогда позвольте спросить, что он делает посреди Капитолия? «Кошмар продолжается…» – подумал Лэнгдон. – По традиции, мэм, это приглашение. – Приглашение… куда? – вопросила директор СБ. Лэнгдон еще раз взглянул на татуированные символы. – Вот уже много веков Рука мистерий служит своеобразной повесткой. По сути, это приглашение узнать тайную мудрость, известную лишь избранным. Сато скрестила на груди тощие руки и черными как уголь глазами впилась в Лэнгдона. – Что ж, профессор, для человека, который якобы понятия не имеет, зачем он тут… вы неплохо справляетесь. Глава 18

Кэтрин Соломон накинула белый халат и начала свой обычный «обход», как называл это Питер. Словно заботливая мать, проверяющая, уснул ли ребенок, она заглянула в технический отсек: водородная энергетическая установка спокойно работала, на подставках покоились запасные резервуары. Кэтрин прошла по коридору в хранилище данных. В кондиционируемой камере безмятежно гудели два резервных голографических накопителя. «Вся моя работа», – подумала Кэтрин, глядя на них сквозь трехдюймовое ударопрочное стекло. Голографические накопители (в отличие от своих предшественников размером с холодильник) больше походили на две аудиоколонки – каждая на своем пьедестале. Они содержали одинаковую информацию и постоянно синхронизировались. Как правило, такую систему резервного хранения данных рекомендуют устанавливать вне рабочего места – на случай землетрясения, пожара или кражи, – однако Кэтрин и Питер сошлись на том, что секретность превыше всего. За пределами этих стен информация могла попасть в чужие руки. Убедившись, что все функционирует как надо, Кэтрин вернулась к началу коридора и вдруг увидела нечто странное: в противоположном конце лаборатории что-то светилось. Она поспешила туда и с удивлением заметила сияние, исходившее из-за плексигласовой стены аппаратной комнаты. «Он здесь!» Кэтрин подлетела к двери и распахнула ее. – Питер! – крикнула она, вбегая в аппаратную. Сидевшая за терминалом пухленькая женщина резко подскочила. – Господи, Кэтрин! Вы меня напугали! Триш Данн – единственная, кому позволяли здесь находиться, – была специалистом по анализу метасистем и редко работала по выходным. Перед выходом на работу двадцатишестилетняя рыжеволосая девушка подписала документ о неразглашении, достойный КГБ. Сегодня она анализировала данные, сидя перед плазменной стеной – огромным плоским монитором, который будто бы привезли из центра управления полетами НАСА. – Простите, – сказала Триш, – я не знала, что вы так рано. Думала закончить до вашего с Питером приезда. – Вы с ним говорили? Он опаздывает и не берет трубку. Триш покачала головой. – Наверное, еще не разобрался с новым айфоном. «Хорошо, хоть кто-то из нас еще может шутить». Тут Кэтрин на ум пришла новая мысль. – Вообще-то хорошо, что вы здесь. Поможете мне в одном деле? – Видно, это поважнее футбола. Кэтрин сделала глубокий вдох. – Не знаю, как это объяснить, но сегодня днем мне рассказали странную историю… Эта история явно выбила Кэтрин из колеи. В обычно спокойных серых глазах читалась тревога, и она уже трижды заправила волосы за уши – «тревожный маячок», как говорила Триш. «Блестящий ученый и никудышный игрок в покер». – По мне, так это скорее вымысел, древняя легенда… – продолжала Кэтрин. – И все же… – Она опять убрала прядь за ухо. – И все же? Вздох. – И все же сегодня из надежного источника я узнала, что это правда. – Та-ак… «Ну и куда же мы клоним?» – подумала Триш. – Я хочу поговорить об этом с Питером, но сначала попрошу вас о помощи. Мне интересно, не упоминается ли эта легенда где-нибудь в мировой истории. – Во всей истории человечества? Кэтрин кивнула: – Да, в любой стране, на любом языке, в любое время. «Странная просьба, – подумала Триш, – впрочем, выполнимая». Десять лет назад это было невозможно, но сегодня благодаря Интернету и непрекращающейся оцифровке материалов крупнейших библиотек и музеев выполнить просьбу Кэтрин не составляло большого труда: хватило бы сравнительно простой поисковой системы, множества переводящих модулей и нескольких тщательно подобранных ключевых слов. – Запросто! – ответила Триш. Для некоторых исследований Кэтрин требовались отрывки из древних писаний, поэтому Триш частенько разрабатывала для сканера специальные модули, способные переводить тексты с неизвестных языков на английский. Должно быть, Триш была единственным специалистом по метасистемам, писавшим программы-переводчики с оптическим распознаванием символов древнефризского, когурё или аккадского. Эти модули несомненно бы пригодились, однако для создания эффективного «паука» важнее всего было подобрать ключевые слова. «Запрос должен быть уникальным, но не чересчур строгим». Кэтрин опередила Триш и уже записывала на листок возможные фразы. Немного подумав, она добавила еще несколько слов и протянула листок Триш: – Вот. Та ознакомилась со списком и удивленно распахнула глаза. Безумие какое-то, а не легенда! – Надо найти все эти фразы?! – Одно слово Триш вообще видела впервые. Это хоть английский? – Они должны встречаться в одном документе? Так и ввести, дословно? – Давайте попробуем. Триш воскликнула бы «Невозможно!», однако пользоваться этим словом в лаборатории строго воспрещалось: Кэтрин считала, что его опасно произносить там, где априори ложные представления подчас оказывались истинной правдой. Однако Триш Данн сомневалась, что поиск по ключевым фразам попадет в эту категорию. – Сколько вам нужно времени? – спросила Кэтрин. – Несколько минут на написание и запуск «паука». А потом минут пятнадцать на поиски. – Всего-то? – удивилась Кэтрин. Триш кивнула. Обычной поисковой машине потребовался бы целый день, чтобы прошерстить всю интернет-вселенную, найти новые документы, переварить и добавить в поисковую базу их содержание, но Триш решила написать совсем другого поискового «паука». – Программа называется «Делегатор», – объяснила она Кэтрин. – Это не совсем законно, зато быстро. По сути, она приказывает другим поисковым машинам делать за нее всю работу. У большинства баз данных – библиотек, музеев, университетов, правительственных организаций – есть свои поисковики. Мой «паук» найдет их, введет ключевые фразы и попросит выполнить поиск. Таким образом, на нас будут работать тысячи поисковых машин одновременно. Кэтрин восхищенно кивнула: – Параллельная обработка данных. «Тоже своего рода метасистема». – Я позову вас, если что-нибудь найду. – Спасибо огромное, Триш. – Кэтрин похлопала ее по плечу и направилась к двери. – Я в библиотеке. Триш начала писать программу. Создать поискового «паука» было для нее плевым делом, но она не брезговала даже такой работой. Иногда Триш по-прежнему не верила своему счастью – подумать только, работать на Кэтрин Соломон! Для своей начальницы она сделала бы что угодно. «Ты прошла долгий путь, детка». Чуть больше года назад Триш ушла из крупной компьютерной корпорации, где работала специалистом по анализу метасистем и чувствовала себя обычным офисным планктоном. В свободное время она выполняла частные заказы и вела блог: «Перспективы применения компьютерного анализа метасистем», хотя вряд ли его кто-нибудь читал. Однажды вечером в ее квартире раздался звонок. – Триш Данн? – вежливо осведомилась незнакомая женщина. – Да, с кем я говорю? – Меня зовут Кэтрин Соломон. Триш чуть не свалилась со стула. Сама Кэтрин Соломон?! – Я только что прочитала вашу книгу «Ноэтика: современный подход к древней мудрости» и написала об этом в блоге! – Да, знаю, – благосклонно ответила собеседница, – потому и звоню. «Ну конечно…» – подумала Триш, чувствуя себя полной дурой. Даже выдающимся ученым не зазорно почитать о себе в Интернете. – Ваш блог меня заинтриговал, – сказала Кэтрин. – Я и не знала, что моделирование метасистем так далеко продвинулось. – Да, мэм, – оторопев, выдавила Триш. – Модели данных – стремительно развивающаяся технология с широкими возможностями применения… Несколько минут они беседовали о работе Триш, обсуждали ее опыт в анализе, моделировании и прогнозировании роста информационных полей. – Конечно, ваша книга мне не по зубам, – сказала Триш, – но даже я смогла увидеть, что области наших исследований пересекаются. – В вашем блоге говорится, что моделирование метасистем может преобразить ноэтику? – Именно. По-моему, метасистемы в состоянии сделать ноэтику настоящей наукой. – Настоящей, говорите? – строго переспросила Кэтрин. – А сейчас она какая? «Черт, вот ляпнула!» – Э-э, я к тому, что сейчас ноэтика представляется мне скорее… эзотерической. Кэтрин рассмеялась: – Не бойтесь, я пошутила. Мне не привыкать к таким комментариям. «Еще бы», – подумала Триш. Даже Калифорнийский институт ноэтических наук описывал эту область в малопонятных и невразумительных выражениях, называя ноэтику изучением «прямого и непосредственного доступа к знаниям, недоступным нашему разуму и обычным чувствам». Само слово «ноэтика», как выяснила Триш, происходило от греческого «nous» – «душа, внутреннее знание». – Словом, меня заинтересовали ваши разработки в области метасистем, – подытожила Кэтрин, – и перспективы их использования в моем проекте. Предлагаю встретиться, если вы не против. Я была бы очень признательна вам за консультацию. «Кэтрин Соломон хочет проконсультироваться у меня?! А завтра Мария Шарапова спросит, как лучше держать ракетку…» На следующий день к дому Триш подъехал белый «вольво». Из него вышла приятная хрупкая женщина в синих джинсах. Триш тут же почувствовала себя карлицей. «Умная, богатая и стройная – где справедливость?» Но скромность и простота Кэтрин быстро обезоружили Триш. Женщины устроились на веранде, с которой открывался чудесный вид. – Потрясающе! – восхитилась Кэтрин. – Спасибо. Мне повезло, еще в университете я написала одну программу и вовремя ее запатентовала. – Программу для работы с метасистемами? – Скорее, с их предшественником. После 11 сентября правительство перехватывало и анализировало огромные потоки информации – переписку частных лиц, звонки по мобильным телефонам, факсы, тексты, сайты… Все, посредством чего могли общаться террористы. И я написала программу, которая позволяла использовать эту информацию другим способом… как источник дополнительных разведданных. – Триш улыбнулась. – В общем, моя программа позволила измерить температуру нации. – То есть? Триш рассмеялась: – Знаю, звучит дико, но программа, в сущности, измеряла эмоциональный накал Америки, служила своеобразным барометром коллективного сознания. Триш объяснила, как судить о «настроении» страны по ее информационному полю, основываясь на повторяемости определенных ключевых слов и эмоциональных индикаторов. В спокойные времена язык эмоциональностью не отличается, в напряженные – наоборот. В случае террористических актов правительство может измерять перемены в американской «психике» и вводить президента в курс дела. – Невероятно, – сказала Кэтрин, поглаживая подбородок. – То есть, по сути, вы исследуете все население страны… как единый организм. – Точно. Как метасистему – единое образование, определяемое суммой компонентов. Человеческое тело, например, состоит из миллионов клеток, у каждой разные свойства и задачи, но все вместе они образуют единый организм. Кэтрин оживленно закивала: – Косяк рыб, птичья стая… Все особи двигаются, как один. Мы называем это конвергенцией, или сцепленностью. Триш почувствовала, что ее знаменитая гостья начинает понимать, как использовать метасистемы в своих исследованиях. – Моя программа, – продолжила Триш, – была призвана помочь правительственным организациям лучше справляться с национальными бедствиями – пандемиями, терроризмом, природными катаклизмами. – Она помолчала. – Конечно, всегда есть риск, что этой информацией воспользуются для дурных целей: к примеру, можно сделать «снимок» общественных настроений и предсказать результаты выборов или состояние фондового рынка на момент открытия биржи… – Впечатляет. Триш указала на огромный особняк: – Да, правительство тоже так подумало. Серые глаза Кэтрин сосредоточились на ее лице. – Триш, а как же нравственная дилемма? – В смысле? – Вы создали программу, которой могут злоупотребить. Ее владельцы имеют доступ к секретной информации. Вас не мучили сомнения? Триш даже не моргнула. – Нет, нисколько. Моя программа ничем не отличается от… ну, скажем, от летного тренажера: одни учатся пилотировать самолеты, чтобы оказывать первую помощь жителям развивающихся стран, а другие – чтобы врезаться в небоскребы. Знание – это инструмент, который можно использовать как во благо, так и во зло. Кэтрин с одобрительным видом откинулась на спинку скамейки. – Тогда позвольте задать вам гипотетический вопрос. Триш вдруг почувствовала, что их разговор превратился в собеседование. Кэтрин нагнулась, подняла с земли крошечную песчинку и показала ее Триш: – Насколько я понимаю, суть ваших исследований в том, чтобы определить вес всего песка на пляже… взвесив одну-единственную песчинку. – Да, в целом так. – Как вы знаете, у этой песчинки есть масса, пусть даже очень незначительная… Триш молча кивнула. – Стало быть, она обладает и силой притяжения. Опять же, очень слабой, но все-таки. – Верно. – А теперь представьте, – сказала Кэтрин, – что триллионы таких песчинок собрали вместе и они образуют… скажем, луну. Тогда общей силы их притяжения хватит на то, чтобы вызывать приливы и отливы на нашей планете. Триш не понимала, куда клонит Кэтрин, но то, что она слышала, ей нравилось. – А теперь представьте, что у мысли… у любой, самой крошечной идеи, возникшей в вашем мозгу… есть масса. Что мысль материальна и имеет измеримую массу. Крошечную, разумеется, но тем не менее. Какие выводы можно сделать? – Ну, если говорить гипотетически, то напрашивается очевидный вывод: раз у мысли есть масса, то она обладает силой притяжения и может притягивать предметы. Кэтрин улыбнулась: – Совершенно верно. Идем дальше: что, если тысячи людей сосредоточатся на одном и том же? Все эти мысли начнут сливаться в одну, и ее совокупная масса будет расти. А значит, будет расти и сила притяжения. – И? – То есть… если достаточное количество людей будет думать об одном и том же, сила притяжения этой мысли станет осязаемой… Превратится в реальную силу. – Кэтрин подмигнула. – И окажет ощутимое влияние на материальный мир. Глава 19

Директор Иноуэ Сато буравила взглядом Лэнгдона и переваривала новую информацию. – Преступник велел вам открыть древний портал? И что прикажете с этим делать, профессор? Лэнгдон беспомощно пожал плечами. Его опять мутило, и он старался не смотреть на отрезанную руку друга. – Именно так… Я должен открыть древний портал, спрятанный где-то в этом здании. Я ответил, что знать не знаю ни о каком портале. – Тогда с чего он взял, что вы сумеете его найти? – Ясно же, он спятил! «Еще он сказал, что Питер укажет путь». Лэнгдон посмотрел на вытянутый палец Питера и содрогнулся при мысли о садистской игре слов. «Питер укажет путь». Профессор уже посмотрел, куда указывал палец – на купол. Портал наверху? Безумие! – О моем приезде в Вашингтон знал только один человек, – сказал Лэнгдон. – Тот, кто мне звонил. Стало быть, вас известил он же. Рекомендую… – Мои источники – не ваше дело, – перебила его Сато. – В настоящий момент моя первейшая задача – сотрудничать с этим человеком, и вы единственный, кто может раздобыть для него желаемое. – А моя первейшая задача – найти друга, – раздраженно ответил Лэнгдон. Сато вздохнула, явно теряя терпение. – Если мы хотим найти Питера Соломона, то у нас может быть только один план действий, профессор, – выполнить требования человека, которому известно его местонахождение. – Сато посмотрела на часы. – Время идет. Надо как можно скорее выполнить требование преступника. – Что?! – изумленно спросил Лэнгдон. – Вы предлагаете найти и открыть древний портал? Нет никакого портала, директор Сато! Он ненормальный! Она приблизилась к профессору вплотную. – Позвольте заметить… сегодня утром ваш «ненормальный» ловко обманул двух относительно неглупых людей. – Она перевела взгляд с Лэнгдона на Андерсона. – Грань между безумием и гениальностью очень тонка. Рекомендую проявить немного уважения к этому человеку. – Он отрезал руку моему другу! – Вот именно. Вряд ли это поступок неуверенного в своих действиях человека. Больше того, профессор, он твердо убежден, что вы можете ему помочь. Он заманил вас в Вашингтон – для этого у него должна быть веская причина. – Питер якобы сказал ему, что я могу открыть портал! Вот и вся причина, – возразил Лэнгдон. – И зачем Питеру было лгать? – Уверен, он ничего подобного не говорил. А если и сказал, то под давлением. Он был растерян… или напуган. – Верно. Называется «допрос с пристрастием» – весьма эффективный метод, между прочим. Едва ли мистер Соломон стал бы лгать. – Сато говорила тоном человека, не понаслышке знающего о таких допросах. – Он объяснил, почему Питер назвал именно вас? Лэнгдон покачал головой. – Профессор, судя по вашей репутации, у вас с Питером много общих интересов – тайны, эзотерика, мистицизм и прочее. За время вашего знакомства он ни разу не говорил о каком-нибудь тайном вашингтонском портале? Лэнгдон не мог поверить, что этот вопрос задает ему высокопоставленный сотрудник ЦРУ. – Никогда. Мы с Питером беседовали о многих загадочных явлениях, но, поверьте, я бы посоветовал ему обратиться к врачу, упомяни он какой-нибудь древний портал. Тем более ведущий к Мистериям древности. Сато насторожилась. – Простите? Так этот человек уточнил, куда именно ведет портал? – Да, хотя в этом не было нужды. – Лэнгдон указал на руку. – Рука мистерий – торжественное приглашение пройти сквозь мистические врата и познать древнюю мудрость, так называемые Мистерии древности… или утраченную мудрость всех времен. – Значит, вы все-таки имеете представление о том, что за тайна здесь якобы скрыта. – Эта «тайна» известна многим историкам. – Тогда с чего вы взяли, что портал не существует? – При всем уважении, мэм… Полагаю, вы слышали о Фонтане вечной молодости и о Шангри-ла, но это еще не значит, что они есть на самом деле. Их перебил громкий треск андерсоновской рации. – Шеф! Андерсон рванул рацию с пояса. – Слушаю. – Сэр, мы обыскали всю территорию и не нашли никого, кто бы соответствовал описанию. Какие будут распоряжения? Андерсон украдкой поглядел на Сато, ожидая упреков, но той словно было все равно. Он отошел от директора СБ и Лэнгдона, что-то тихо бормоча в рацию. Сато не сводила глаз с профессора. – Хотите сказать, тайна, сокрытая в Вашингтоне, – вымысел? Лэнгдон кивнул: – Очень старый миф. Легенда о Мистериях древности даже старше христианства, ей несколько тысяч лет. – И о ней до сих пор помнят? – Как и о многих других чудесах. Лэнгдон частенько напоминал студентам, что в большинстве современных религий есть истории, не выдерживающие научной проверки: от Моисея, перед которым расступилось Красное море… до Джозефа Смита, при помощи волшебных очков переведшего Книгу Мормона с золотых пластин, найденных на севере штата Нью-Йорк. «Широкое признание какой-либо идеи еще не говорит о ее реалистичности». – Понятно. Ну и что собой представляют… эти Мистерии древности? Лэнгдон вздохнул. «Пара недель найдется?» – Если коротко, Мистерии древности – это собрание тайных знаний, накопленных в давние времена. Здесь есть любопытный аспект: тайные знания якобы наделяют допущенных к ним сверхъестественной силой, дремлющей в человеке. Адепты давали клятву о неразглашении этой мудрости, поскольку она якобы обладает огромной силой и опасна для непосвященных. – Почему? – А почему мы прячем от детей спички? В умелых руках огонь дарит свет… в неумелых – несет разрушение. Сато сняла очки и внимательно посмотрела на Лэнгдона. – Как по-вашему, профессор, информация такой силы действительно существует? Роберт не знал, как лучше ответить. Мистерии древности представляли собой величайший парадокс в области научных исследований Лэнгдона. Любой мистический культ основывается на идее, что существует некая тайная мудрость, способная наделить человека сверхъестественной, почти божественной, силой: к примеру, с помощью карт таро и Книги перемен можно научиться предсказывать будущее, Философский камень якобы дарит бессмертие, действенные магические заклинания известны последователям Викки… Список продолжался до бесконечности. Как исследователь, Лэнгдон не отрицал исторического наследия этих культов. Огромное количество документов и произведений искусства действительно указывало на существование некой тайной мудрости, скрытой в аллегориях, мифах и символах, дабы только посвященные могли воспользоваться ее силой. Но Лэнгдон – реалист и скептик – в это не верил. – Вообще-то я скептик, – сказал он Сато. – Ни разу в жизни я не встречал подтверждений тому, что Мистерии древности не просто легенда и не повторяющийся мифологический архетип. Сдается, если бы люди действительно могли творить чудеса, на то были бы доказательства. Пока же история не предоставила нам ни одного человека со сверхъестественными способностями. Сато приподняла брови. – Тут я с вами не соглашусь. Лэнгдон помедлил. В самом деле, для многих верующих такие люди-боги существовали, и самый известный из них – Иисус. – Надо признать, немало образованных людей верит в чудотворную мудрость, но я не из их числа. – А Питер Соломон? – спросила Сато, покосившись на отрезанную руку. Лэнгдон этого сделать не смог. – Соломоны всегда питали страсть ко всему древнему и таинственному. – Это значит «да»? – Уверяю вас, даже если Питер Соломон верит в существование Мистерий древности, он вряд ли считает, что к ним ведет некий древний портал. В отличие от своего похитителя Питер знает толк в метафорах и символизме. Сато кивнула. – По-вашему, портал – это метафора. – Конечно, – ответил Лэнгдон. – И очень распространенная – волшебный портал, сквозь который необходимо пройти, чтобы стать просвещенным. Порталы, двери, ворота обычно символизируют ритуал посвящения. Искать такой портал на Земле – все равно что пытаться найти райские врата. Сато на секунду задумалась. – Однако похититель мистера Соломона уверен, что вы можете открыть реально существующий портал. Лэнгдон вздохнул: – Он допустил обычную для фанатиков ошибку – перепутал метафору с реальностью. Точно так же начинающие алхимики напрасно бились над превращением свинца в золото, не понимая, что это метафора открытия истинных человеческих возможностей: серый, невежественный разум превращается в просветленный. Сато указала на руку. – Если преступник хочет, чтобы вы открыли портал, почему он просто не скажет вам, где его найти? К чему весь этот театр? Зачем татуированная рука? Лэнгдон и сам задавался этим вопросом, и ответ был удручающий. – По-видимому, похититель высокообразован, хотя и неуравновешен психически. Рука мистерий – священное приглашение, которое необходимо вручать в священном месте. Сато прищурилась. – Это Ротонда