ИСКУССТВЕННЫЙ ИНТЕЛЛЕКТ И ЦЕЛЬ

Депонировано в ИНИОН АН РАН №5220 от 17.04.80.

Возникла парадоксальная ситуация. Вторая половина семидесятых и начало восьмидесятых годов ознаменовались спадом уверенности в скорейшем создании искусственного интеллекта, даже в возможности создания вообще. Сегодня уже не встретишь категорического утверждения, что мы стоим на пороге конструирования искусственного интеллекта, который по своим возможностям ничуть не уступает естественному человеческому сознанию, а по определенным параметрам - даже его превосходить. Однако вызывает удивление, что остывание страстей сопровождается невиданным увеличением потока литературы, посвященной искусственному интеллекту, роботам и робототехнике.

Правда в работах последних лет все больше и больше усиливается крен в сторону признания искусственного интеллекта не столько интеллектом, сколько своеобразным орудием труда.

Но такая практика поведения сторонников возможности создания искусственно мыслящего не нова. Во всех предшествующих попытках конструирования искусственного сапиенса вслед за вспышкой оптимизма наступал период перевода технических исканий на этом пути на рельсы создания новой техники. Этим дело и заканчивалось до нового всплеска надежды создания искусственного мыслящего.

Возможен ли искусственный интеллект?

Уже сама такая постановка вопроса вызывает оживленную дискуссию. Такая постановка вопроса возможна и нужна, дискуссия возможна, но не актуальна, и третья точка зрения гласит, что этот вопрос так же правомерен, как: возможна ли черная белизна?

Что касается самого вопроса, то: "да!" - утверждают одни. И не менее уверенные в своей правоте: "нет!" - заявляют другие. Альтернативные позиции исключают компромиссы. Дизъюнкция строгая.

Новейшие достижения кибернетики "да-энтузиасты" расценивают как подтверждение своей правоты и как шаг к созданию искусственного интеллекта. "Нет-скептики" склонны считать эти же достижения как доказательство принципиального различия человеческого и "машинного мышления".

Основание скепсиса, разуется, не есть контраргумент противоположному тезису. Это лишь материал для субъективной ориентации, истинность которой должна быть подтверждена или опровергнута.

Недоверие к возможности создания "искусственного интеллекта" выросло из истории попыток создания "искусственного мыслящего".

Мечта человека о создании себе подобного уходит корнями в глубокую древность, можно предположить, к временам появления зачатков самосознания. Археологи рядом с останками предков людей находят и их "искусственных сородичей". Древние люди решали эту задачу по-своему просто. Во-первых, делали человека в целом, а не только его интеллект. Во-вторых, практическая реализация была технически не сравнено проще: в ход шли камень, дерево, кость и другие доступные им материалы, которым придавали внешнее сходство с человеком и отпускали в мир человеческих отношений, где эти "искусственные люди" имели равные или в определенных сферах приоритетные права среди живых людей. "Искусственные гоминоиды", бытие которых определяется бытием данного конкретного общества, "жили" заботами своих создателей: участвовали во всех хозяйственных делах, приносили удачу или неудачу, давали то хорошие, то плохие советы, были непременными участниками всех торжеств, праздников, обрядов церемоний.

Но при этом обнаруживались некоторые детали, мешавшие полноте осуществления этих "искусственных сапиенсов". При всей своей телесности и мудрости, они не могли сами передвигаться - приходилось их носить реальным людям, не умели они также разговаривать - за них их мудрые мысли высказывали старейшины, колдуны, шаманы, жрецы и т. д. Однако были и параметры, в которых "искусственные люди" "превосходили" своих создателей. Например, они не нуждались ни в пище, ни в еде, ни в одежде, ни в жилье, не болели, не умирали... но древний человек и кормил, и поил, и одевал своего искусственного собрата по своему подобию. Этим он элиминировал несоответствие между собой и ими. Такое уравнение "искусственных гоминидов" в правах с человеком было произвольным и не соответствовало действительному положению вещей, что нашло свое отражение в сознании первобытного человека в виде иллюзорных форм мышления. Совместное бытие предстало в сознании дикаря в перевернутом виде: недостатки-детали "искусственных людей" стали пониматься как их сверхъестественная сила, сверхъестественное превосходство над естественными людьми. Первобытный человек фетишизировал в своем сознании недостатки своего собственного творчества, обусловленные низким уровнем развития первобытного общества. Неразвитость общества привела к тому, что общественные отношения осознавались не в форме действительной социальной природы, а в вещной, предметной форме деятельности "искусственных людей". В сознании дикаря дело представлялось так, что не искусственные болванки, созданные его руками, должны совершенствоваться до уровня естественного человека, а наоборот - люди должны подниматься до уровня фантастического бытия "искусственного гомо". Реальные общественные отношение первобытных людей осязаемо обнажились для них в форме деятельности фантастических сил, овеществленных в "искусственных людях". Детали-недостатки "искусственных сапиенсов" в сознании дикаря обернулось фантастическими недостатками его собственной творческой сущности. Не поняв природы общества, человек унизил себя в своем сознании перед своим же творением. Но при этом он на практике эмпирически нащупал (правда, осознавая это в мистифицированной форме) действительную диалектику связи между обществом и творческой сущностью человека. развитие общества и индивида взаимообусловлены. Это - противоположности, которые исключают и предполагают друг друга, т. е. мы имеем дело с социальным диалектическим противоречием, разрешающимся в чувственно-предметной деятельности людей. Деятельность опосредует взаимовлияние этих противоположностей друг на друга. Как результат деятельности людей общество приобретает объективную закономерность развития. И в деятельности люди обнаруживают обусловленность своего мышления и практических возможностей объективными законами развития общества.

Не поняв свою деятельность, дикарь не понял ни себя, ни социальной среды, в которой он живет. Не поняв своей деятельности, он не поняли сами содеянного. Он потерял себя (в мышлении) среди маленьких "чудес", им самим созданных, и не увидел своей собственной способности творить чудеса.

И долгие годы уйдут на то, чтобы человек снова осознал себя творцом своей истории, творцом своей собственной судьбы. И на этом пути он еще неоднократно будет возвращаться к попыткам создания "искусственного человека".

Петр осознает себя человеком тогда, когда начинает относиться к человеку Павлу как себе подобному (К. Маркс). Попытки создания искусственного человека с самого начала были переплетены с самосознанием, самосознанием человека. Пытаясь сотворить себе подобное, человек узнавал и познавал то общество, в котором он живет.

Менялись времена, менялись материал, орудия, способы и приемы создания "искусственного человека", но оставались неизменными стремление к созданию себе подобного "искусственного сапиенса" и функциональная роль этой идеи в познании.

С появлением научного знания, в форме механистического мышления, возникла новая почва для старой идеи об "искусственном человеке". Раскритиковав таинства творения "гомункулуса" алхимиками, "да-оптимисты" заявили, что вот теперь старую мечту можно и нужно поставить на почву науки. Идея была ясна: создать "искусственного человека" при помощи шестеренок, пружин, проводов и. д. оставалось лишь "довести" некоторые детали: то колесико плохо вращается, то пружина сломается, то трансмиссия слишком громоздкая и пр. пр. Но наличие деталей-неполадок не могло затмить блеска самой идеи возможности создания "искусственного гоминида".

Сотни людей с самыми серьезными намерениями, затрачивая огромные силы и средства, взялись за реализацию такого простого и ясного замысла в надежде получить в самое ближайшее время долгожданный результат - человека, созданного руками человека. Но как-то незаметно одно поколение оптимистов сменилось другим, потом третье и уже четвертое поколения приняли эстафету, а детали росли и не думали исчезать.

"А в них дело?" - предательский вопрос повис в воздухе, как дамоклов меч. Мысль, что под деталями может быть погребена мечта, начала приобретать реальные очертания.

Притихшие было скептики и теологи воспрянули духом.

Помощь к оптимистам пришла неожиданно и совсем с другой стороны, чем они ожидали.

С созданием паровой машины поблекшая уже мечта получила новый импульс. И новая волна сторонников идеи заявила, что суть предыдущей неудачи была не в деталях, а в самом принципе построения искусственного человека. Не человек - механизм, а человек - паровая машина - вот та реальная почва, на которой уж, наверняка, осуществится многовековая мечта человечества. И снова поколения отчаянных приверженцев идеи потратили свои силы, время и жизнь на то, чтобы сконструировать паровые ноги, сердце, руки, голову и т. д. картина повторялась. Вера пошла на убыль. Надежды омрачились. Число сторонников начало таять.

Отступившие скептики и теологи с утроенной энергией и злобой опять набросились на идею, терзая ее каждый со своей стороны, стараясь свалить пошатнувшуюся, а свалив, затоптать и добить.

Но помощь в этот раз пришла быстрее и опять не со стороны ликвидации деталей, а новой смены принципа.

А уже третья когорта энтузиастов принесла не алтарь идеи свои труды и свои жизни. "Человек-электромашину" детали "съедали" так же, как и в двух предшествующих попытках создания "искусственного человека". Но чем очевиднее становилась порочность самого подхода, тем ожесточеннее отстаивали свою позицию "да-оптимисты". Человек столкнулся с невозможностью. Осознание этого факта сопровождалось превращением упорства в фанатизм. Сама исходная позиция была ошибочной, внутренне обреченной на "съедение" своими собственными деталями. Идея оказалась пустой, лишенной возможности стать действительностью. Сказать, что она была неточной - сказать чрезвычайно мягко. Здесь имело место не неточность, а заблуждение. Принципиальная суть ошибки была в том, что во всех трех случаях главную роль в попытках создания робота играла совокупность свойств деталей, а не сама идея. Была лишь видимость главенства идеи. Во всех случаях был редуцированный, аналитический подход и понимание человека (на уровне деталей), хотя внешне подход выглядел целостным (на уровне идеи). Неявно предполагалось, что аддитивная (алгебраическая) сумма деталей образует целое, а выяснилось, что отношение субаддитивное (сумма частей меньше целого), -и это стало с третьей попытки создания механического "искусственного человека" эмпирическим фактом. Так детали "съели" идеи, и оставалось только это осознать.

С возникновением атомной энергетики и кибернетики старые надежды воскресли вновь и дали пышные восходы. Но не учитывать опыт прошлого было невозможно. И они были учтены. Трудности с деталями трансформировались в иную формулировку старой идеи. Речь теперь шла не об "искусственном человеке" в целом, а только об "искусственном интеллекте". Оптимисты этим шагом получили определенные преимущества в споре со своими оппонентами, но сама идея потеряла многое из того, что определяло ее социальное значение и смысл. Замена "искусственного человека" "искусственным интеллектом" выплеснула из познания вместе с деталями и суть идеи, оказалось выброшенным многое из того, без чего интеллект человека ни существовать, ни функционировать не может. Если быть точным, это был замаскированный отказ от прежней идеи- создания "искусственного мыслящего".

Здесь интересно отметить, что эта новая позиция имеет много общего с забытым старым. Вспомним, первобытный человек не интересовался деталями. Главное, что божок (кукла, муляж, чучело) работал, приносил пользу. Это оправдывало все недостатки, прикрывало "нечеловеческие " детали, снимало их в себе. Детали интегрировались в одном признаке (правда, только в сознании дикаря, а не реально), который был воплощением человека как целого. В новом варианте тоже лишь один параметр человека- интеллект презентирует его как целое . Так, двигаясь в противоположном направлении (вглубь), познание вернулось на новом витке спирали развития к исходному положению. Исчерпав тем самым, как увидим, только предысторию проблемы. То, что ранее содержалось в исторически исходном в скрытой форме, на новом этапе стало явным, основным, ведущим положением, вместо внешнего признака, теперь взят один внутренний признак- разумность. Но принцип тот же : при видимости целостного подхода на самом деле ярко выраженный редукционизм.

Идея создания "искусственного человека" в самом прежнем виде зашла в тупик и исчерпала себя. Казалось к старому возврата нет. Всему свое время. Но оказалось, что не все так просто.

Во-первых, если "да-оптимисты" сделали переходом от "искусственного человека" к "искусственному интеллекту" шаг в сторону своих оппонентов, то аналогичный шаг в сторону своих противников вынуждены были сделать и "нет-скептики". Прежние категорические формы их высказываний начали смягчаться. Такая конвергенция для обеих сторон была вынужденной. Накопленный материал сигналил о том, что в позициях как оптимистов, так и скептиков не все ладно. Если "искусственный человек" и не реализован, то не все в деятельности приверженцев этой идеи негативно, бесполезно. "Да-оптимисты" пытались выйти из кризисного состояния путем скачка от "искусственного человека" к "искусственному интеллекту". А "нет - скептики" в свою очередь стали на защиту точки зрения, с которой они так страстно сражались. Правда, при этом они не отказались и от своих прежних взглядов на невозможность "искусственного сапиенса". Позиция "и да, и нет " приняло вид следующего рассуждения.

"Искусственный интеллект" принципиально невозможен, и труды усилий создания искусственного человеческого аналога так же бесплодны, как и поиск философского камня. Но, продолжая сравнение с алхимией, можно констатировать, что если поиск философского камня привел к ряду открытий в химии, физике, металлургии и т. д. , то попытки создания “искусственного человека» привели к ряду технических открытий это раз, а главное стимулировали развитие наук, изучающих человека: анатомия, физиологию, психологию, лингвистику, этнографию, антропологию, социологию и т. д. . - И это два.

Так у "нет-скептиков" возник соблазн, признавая принципиальную невозможность реализации идеи искусственного человека, сохранить ее как гносеологическую модель, на которой можно будет изучать естественного человека. Но факт, что идея, пусть в урезанном виде, осталась жива, работает и дает неплохие результаты в качестве идеальной модели человека, высветил ранее скрытую задачу - необходимость основательной научной аргументации принципиальной невозможности искусственного человека. Оказалось, что основание скептицизма при всем богатстве историческим материалом не обладает доказательной силой и нужно хорошо аргументированное научное доказательство, что "искусственный человек" и "искусственный интеллект" - голоса из того же хора, где и "гомункулус", и "философский камень", и "вечный двигатель", и т. д.

Во-вторых, с идеей искусственного человека не удалось покончить еще и потому, что революционное развитие биологии опять подняло пласт ортодоксальных приверженцев старой идеи, которые стали утверждать, что искусственного человека нужно создавать из того же материала, из которого природа сделала естественного человека. Даже кибернетики, говорят они, подражают естественному, смотри, например, опыты конструкции распознающего и "мыслящего" устройства Макколока. Вот, наконец, найдена действительно научная позиция! Вот-вот будет покорена вершина, так долго бывшая недосягаемой!

Знакомые восторги. И такие же знакомые детали: нужно синтезировать искусственные гены, белки, ферменты и т. д.

Идея биологического "искусственного человека", на наш взгляд, есть шаг назад по сравнению с "искусственным интеллектом", который в одном из своих вариантов замышлялся как особого рода орудие труда. Понятия "симбиоз человека и ЭВМ", "синергизм человека и машины", "решение задач в режиме диалога", "решение задач в условиях оперативного взаимодействия" - все отражают такую точку зрения на "искусственный интеллект". И совсем не обязательно, чтобы этот "интеллект" взирал на человека мудрыми или полными укора глазами, как нет необходимости в том, чтобы лопата вела задушевные беседы с человеком, который ею орудует. "Искусственное сознание"- это орудие труда, функционально обеспечивающее ту сторону человеческой деятельности, которая связана с мышлением, мыслительными операциями и процессами. Но для этого машине нет никакой необходимости быть интеллектом, как экскаватору нет необходимости уподобляться человеческой руке. Совершенно ненужная антропологизация вносит только путаницу, сохраняя иллюзию возможности создания “искусственного человека», если не целиком, то по частям. Нужно освободить от антропологизации то, что совершенно не гоминизируется - кибернетические устройства. Такая чистка пойдет на пользу и кибернетике, и самопознанию человека. Самый лучший союз наук наблюдается тогда, когда стороны четко и недвусмысленно определяют свои позиции.

"Да-оптимисты" собрали материал для "нет-скептиков". Но этот же материал подорвал основание скептицизма. Простая ссылка на историю неудач не могла уже удовлетворять поиску истины, требовалась более глубокая аргументация невозможности "искусственного интеллекта".

Создаваемое человеком всегда действительно, т. е. состоит из единства сущности и явления. Человек продуцирует действительное целиком, создает сущность и явление вещи одновременно, вместе, сразу. Сконструировать "искусственную сущность" и «искусственное явление» каждое в отдельности невозможно. Нельзя, например, создавать стоимость вне товарного тела предмета, т. е. не производя при этом потребительной стоимости. Производство товара есть процесс одновременного возникновения стоимости и потребительной стоимости.

Дальнейшая цепь выводов достаточно простая: если поставлена задача сконструировать "искусственного человека", то решение предполагает создание его в одном акте сразу, в единстве как явления, так и сущности, в терминах прошлых веков - “тела и души". Человек как целостность имеет обе эти стороны, но не так, будто, по остроумному замечанию Гегеля, сущность в правом кармане, а явление - в левом. Действительное бытие человека состоит из сущности и явления этой сущности, и "искусственный человек", если он претендует на звание человека, должен быть представлен единством обеих сторон. Но в свою очередь, "сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей деятельности она есть совокупность всех общественных отношений" (Маркс К. Тезисы о Фейербахе. Маркс К. , Энгельс Ф. соч., т. 3, с. 3), значит, для создания действительного "искусственного человека" необходимо создать не только искусственное явление - тело, мозг, но и искусственную сущность - совокупность общественных отношений, т. е. создать "искусственное общество". Попытка создать "искусственный интеллект" (точнее было бы говорить об "искусственном человеке") имплицитно содержит мысль создания "искусственного общества" и "искусственной истории".

Параллельная цивилизация? Со всеми модусами и атрибутами цивилизации? "искусственное общественное бытие" и "искусственное общественное сознание"? "искусственный базис" и "искусственная надстройка"? "искусственные общественные отношения"? "искусственные общности людей"? пусть не все с Адама и Евы, пусть как продолжение естественной цивилизации, но все равно нужно именно так. Иначе интеллект не получится.

И ответ на поставленный в начале статьи вопрос: "Возможен ли искусственный интеллект?" - будет таков: "Да, возможен, если будет сконструировано. . . искусственное общество".

Действительное решение вопроса об искусственном человеке и искусственном интеллекте, на наш взгляд, лежит именно в анализе невозможности создания искусственного общества, где и могут найти "нет-скептики" научное доказательство своей позиции.

Примечание: где-то в начале текста необходимо договориться с определением понятия "искусственный". То, что создано человеком по аналогии с естественным прототипом. В этом смысле дом не искусственная берлога, искусственное гнездо – должно быть гнездом, а не трехкомнатной квартирой.