Об обще-моралистическом

288.М о р а л ь к а к п о п ы т к а о б о с н о в а т ь ч е л о в е ч е с - к у ю г о р д о с т ь. Теория “свободной мысли” антирелигиозна. Она хочет создать для человека право мыслить себя как причину своих возвышенных состояний и поступков: она есть форма растущего “ч у в с т в а г о р д о с т и”.

Человек чувствует свое могущество, или, как говорят, свое “счастье”; этому состоянию должна предшествовать “воля”, - иначе оно не принадлежит ему. Добродетель есть попытка привести всякое сильное чувство счастья в связь с фактом волнения в настоящем и прошлом, как необходимо ему предшествующим. Если в сознании регулярно возникает воля к определенным поступкам, то известное чувство власти может быть истолковано как ее продукт. Это простая о п т и к а п с и х о л о г и и, основанная всегда на ложном предположении, что ничто не принадлежит нам, что не было в сознании как объект желания. Все учение об ответственности связано с этой наи вной психологией, полагающей, что истинной причиной может быть только воля и что для того, чтобы иметь право считать с е б я причиной, нужно иметь уверенность, что этому предшествовал акт воли.

О б р а з у е т с я о б р а т н о е т е ч е н и е: в лице философов морали, все еще находящихся под влиянием того указанного нами предрассудка, что всякий ответственен только за то, чего он хотел. Ценность человека сводят к его м о р а л ь н о й ц е н н о с т и; следовательно его моральность должна считаться за prima causa⁸; следовательно в человеке должен быть принцип, “свободная воля”, как causa prima. Здесь всегда кроется задняя мысль: если человек не есть causa prima как воля, то он не ответственен, следовательно, он не подлежит совсем моральному суду, - добродетель или порок были бы тогда автоматичны и машинальны.

In summa⁹: чтобы человек мог иметь к себе уважение, он должен быть способным стать также и злым.

289. А к т е р с т в о как следствие морали, “свободной воли”. Новый шаг в р а з в и т и и с а м о г о ч у в с т в а в л а с т и - оно само стало источником своих высоких состояний (своего совершенства), - следовательно, как отсюда сейчас же заключили, оно само должно было их и ж е л а т ь…

(Критика: именно всякая совершенная деятельность бессознательна и не намеренна; сознание является выражением несовершенного и часто болезненного состояния личности. Л и ч н о е с о в е р ш е н с т в о, я в л я ю – щ е е с я п р о д у к т о м в о л и, как с о з н а т е л ь н о с т ь, как разум с диалектикой, есть карикатура, своего рода самоптротиворечие…Известная степень сознательности делает совершенство н е в о з м о ж н ы м - ф о р м а а к т е р с т в а).

290. М о р а л ь н а я г и п о т е з а в ц е л я х о п р а в д а н и я Б о- г а гласила: дурное должно быть добровольно (только для того, чтобы можно было верить и в д о б р о в о л ь н о с т ь х о р о ш е г о), а с другой стороны, всякое зло и страдание имеет целью с п а с е н и е д у ш и.

Понятие “вины”, как н е связанное с последними основаниями существующего, и понятие “наказания”, как благотворного воспитательного средства, следовательно, как акта д о б р о г о Бога.

Абсолютное господство моральных оценок н а д всеми другими: не сомневались в том, что Бог не может быть злым и не может причинить никакого вреда, т.е. представляли себе “совершенство” только как м о р а л ь н о е совершенство.

291. Ценность поступка должна находиться в зависимости от того, что ему предшествовало в с о з н а н и и - как это неверно! – и этой маркой измеряли моральность и даже криминальность…

Ценность поступка должна быть измеряема его последствиями – говорят утилитаристы – оценка поступка по его происхождению включает невозможность, а именно – невозможность знать это последнее.

Но можем ли мы знать последствия? Пожалуй, не далее пяти шагов. Кто мог бы сказать, к чему известный поступок побудит, или что может он возбуди ть или вызвать против себя? Как стимул к чему-либо? Как искра, может быть, для взрывчатого вещества?.. Утилитаристы наивны… И, наконец, мы должны бы были у з н а т ь сначала, ч т о полезно, - и здесь также их взор не заглядывает далее пяти шагов… они не имеют ни какого понятия о великой экономии, которая не может обойтись без зла.

Мы не знаем происхождения, не знаем следствий, -0 имеет ли следовательно поступок, вообще, какую-нибудь ценность?

Остается сам поступок: сопровождающие его явления в сознании, те да и нет, которые следуют за его выполнением; лежит ли ценность поступка в субъективных явлениях, сопутствующих ему? (это значило бы измерять ценность музыки степенью удовольствия или неудовольствия, которое она нам доставляет… которое она доставляет к о м п о з и т о р у). Несомненно – поступок сопровождается чувствами оценки, напр., чувством власти, принуждения, бессилия, свободы, легкости или, ставя вопрос иначе, можно ли свести ценность поступка к физиологическим ценностям – представляется ли он выражением совершенной или стесненной жизни? Возможно, что в этом выражается его б и о л о г и ч е с к а я ценность…

Итак, если поступок не поддается оценке ни по его прорисхождению, ни по его следствиям, ни по сопровождающим его явлениям, то его ценность есть “х”, неизвестное…

292. Мы л и ш а е м м о р а л ь е е е с т е с т в е н н о г о х а р а к - т е р а, когда о т д е л я е м поступок от человека, когда обращаем нашу ненависть или презрение против “греха”, когда думаем, что существуют поступки, которые хороши или плохи сами по себе.

В о с с т а н о в л е н и е “е с т е с т в е н н о с т и”: поступок сам по себе совершенно лишен ценности – все дело в том, к т о его совершает. То же самое “преступление” может быть в одном случае верховным правом, в другом – позорным клеймом. В действительности только эгоизм побуждает судящих рассматривать данный поступок или его автора в отношении к их собственной пользе или вреду (или в отношении к сходству или несходству с ними).

293. Понятие “прпедосудительный поступок” представляет значительные трудности. Ничто из всего того, что вообще происходит, не может быть само по себе предосудительно: и б о н е л ь з я ж е л а т ь, ч т о б ы е г о н е б ы л о, потому что все отдельное так связано с целым, что желать исключить что-нибудь – значит исключить все. Предосудительный поступок означает – мир вообще никуда не годен…

И даже в этом последнем случае – в ни куда не годном мире, само отвержение было бы тоже никуда не годным… И последовательным выводом из воззрения, которое все осуждает, была бы практика, которая все утверждает… Если все совершающееся представляет собой как бы большой круг, то все одинаково, ценно, вечно необходимо. Во всех коррелятивных понятиях, как-то: да и нет, предпочтение и отвержение, любовь и ненависть, выражается только известная перспектива, известные интересы определенных типов жизни; само же по себе все, что существует, говорит “да”.

294. К р и т и к а с у б ъ е к т и в н ы х ч у в с т в ц е н н о с т е й. С о- в е с т ь. Некогда делали умозаключение – совесть осуждает данный поступок, следовательно этот поступок предосудителен.

В действительности совесть осуждает поступок потому, что он долгое время был осуждаем. Она только повторяет, она не создает ценностей. То, что некогда привело к осуждению известных поступков, было н е совесть, а знакомство с их следствиями (или предубеждение против них)… Одобрение совести, отрадное чувство “внутреннего мира” - явления того же порядка, как и наслаждение художника своим произведением, - оно ничего не доказывает… Довольство собой столь же мало может быть мерилом того, к чему оно относится, как его отсутствие может служить аргументом против ценности известной вещи. Мы далеко не имеем достаточно знаний для того, чтобы быть в состоянии измерять ценность наших поступков, к тому же нам недостает способности относиться к ним объективно – даже если мы порицаем известный поступок, мы являемся не судьями, а стороной… Благородные порывы, как спутники поступков, ни чего не доказывают касательно их ценности – художник может даже в состоянии величайшего пафоса произвести на свет ничтожную вещь. Скорее следовало бы сказать, что эти порывы обманчивы: они отвлекают наш взгляд, нашу силу от критики, осторожности, от подозрения, что мы делаем глупость… Они делают нас глупыми.

295. Мы наследники совершавшихся в течение двух тысячелетий вивисекций совести и самораспятия: в этом наш продолжительнейший опыт, наше мастерство, может быть и, во всяком случае, наша утонченность. Мы тесно связали естественные склонности с дурной совестью.

Возможен был бы обратный опыт: связать с дурной совестью неестественные склонности, я разумею наклонности к потустороннему, к тому, что противоречит чувству, мышлению, к немыслимому, противоестественному, - короче говоря, все прежние идеалы, которые все, без исключения, были идеалами мирооклеветания.

296. Великие п р е с т у п л е н и я в п с и х о л о г и и:

1) что все формы н е п р и я т н о г о и н е с ч а с т ь я неправильно связывали с несправедливостью (виною) – (у страдания отняли его невинность);

2) что все с и л ь н ы е ч у в с т в а у д о в о л ь с т в и я (задор, сладострастие, триумф, гордость, смелость, познание, уверенность в себе и счастье) клеймились как соблазн, как грех, как нечто подозрительное;

3) что ч у в с т в а с л а б о с т и, сокровеннейшие проявления трусости, недостаток уверенности в себе назывались священными именами и проповедывались как желательные в высшем смысле;

4) что все в е л и к о е в человеке неправильно интерпретировалось как самоотречение, как самопожертвование в интересах чего-то другого, для других; что даже у познающего, даже в художнике о б е з л и ч е н и е изображалось как источник его высшего познания и мощи;

5) что л ю б о в ь была подменена преданностью (и альтруизмом) в то время как она есть присоединение к себе или уделение от чрезмерного богатства личности. Только самые ц е л ь н ы е личности могут любить; обезличенные, “объективные” – суть самые плохие любовники (пусть спросят самок!). Это справедливо также в отношении любви к Богу и “отечеству”; нужно иметь твердую опору в себе самом (эгоизм как растворение личности в “я”; альтруизм как растворение личности в д р у г о м);

6) жизнь как наказание, счастье как искушение; страсти как нечто бесовское, доверие к себе как нечто безбожное.

В с я э т а п с и х о л о г и я есть п с и х о л о г и я в о с п р е п я т – с т в о в а н и я, своего рода з а м у р о в ы в а н и е из страха; с одной стороны толпа (неудачники и посредственные) хочет таким способом оградить себя от более сильных (и п о м е ш а т ь их развитию), с другой стороны – сделать священными и единственно достойными почитания те влечения, которым она сама больше всего обязана своим преуспеванием. Ср. священнослужителей у евреев.

297. Следы пренебрежения к природе под влиянием трансцендентной морали: возвеличение с а м о о т р е ч е н и я, культ альтруизма; вера в в о з - м е з д и е в пределах игры следствий, вера в “доброту”, даже в “гений”, как мнимые с л е д с т в и я с а м о о т р е ч е н и я, продолжающееся освящение церковью гражданской жизни; абсолютное нежелание понимать историю (как воспитательное средство в целях морализирования) или пессимизм в воззрениях на историю (как воспитательное средство в целях морализирования) или пессимизм в воззрениях на историю (последний такое же следствие обесценивания природы, как п с е в д о о п р а в д а н и е истории, нежелание видеть то, что в и д и т пессимист).

298. “М о р а л ь р а д и м о р а л и” – важная ступень в денатурализации последней: мораль сама является в роли верховной ценности. В этой фазе она пропитывает собой религию: например, в иудействе. Но есть и такая фаза, где она снова о т м е ж е в ы в а е т с я от религии, где ей никакой Бог недостаточно “морален”, поэтому она предпочитает безличный идеал… Это имеет место в настоящее время.

“И с к у с с т в о р а д и и с к у с с т в а” столь же опасный принцип: этим вносится мни мая противоположность в вещи, - в результате оклеветание реальности (“идеализация в сторону б е з о б р а з н о г о”). Отрывая известный идеал от действительности, мы тем самым унижаем действительность, делаем ее беднее содержанием, клевещем на нее. “П р е к р а с н о е ради “п р е к р а с- н о г о”, “и с т и н н о е ради и с т и н н о г о”, “д о б р о ради д о б р а” - это три формы враждебного о т н о ш е н и я к действительности.

И с к у с с т в о, п о з н а н и е, м о р а л ь - с у т ь с р е д с т в а: вместо того, чтобы видеть в них тенденцию к повышению уровня жизни, их привели в связь с п р о т и в о п о л о ж н о с т ь ю ж и з н и, с “Б о г о м” - как некоторые откровения высшего мира, который просвечивает в них время от времени…

“П р е к р а с н о е” и “б е з о б р а з н о е”, “и с т и н н о е” и “л о ж н о е”, “д о б р о и з л о” - эти р а з г р а н и ч е н и я и а н т а г о н и з м ы указывают на условия существования и повышения, не человека вообще, а некоторых замкнутых и прочных комплексов, которые стремятся отмежеваться от своих противников. В о й н а, которая отсюда возникает, и есть самое существенное при этом: она есть средство о т г р а н и ч е н и я, которое у с и- л и в а е т изоляцию…

299. М о р а л и с т и ч е с к и й н а т у р а л и з м: сведение мнимо-эмансипированной, сверхъестественной ценности морали к ее истинной “природе”, т.е. к е с т е с т в е н н о й и м м о р а л ь н о с т и, к естественной полезности и т.д.

Я мог бы определить тенденцию настоящих изысканий как “м о р а л и с т и ч е с к и й не а т у р а л и з м”. Моя задача заключается в том, чтобы привести мнимо-эмансипированные и у т р а т и в ш и е с в о ю п р и р о д у моральные ценности назад к их природе, т.е. к их естественной “и м м о р а л ь – н о с т и”.

NB. Сравнить со “святостью” евреев и ее естественным основанием; совершенно так же обстоит дело с в о з в е д е н н ы м в в е р х о в е н с т в о н р а в с т в е н н ы м з а к о н о м, оторванным от связи с его природой (до п р о т и в о п о л о ж н о с т и к природе).

Ступени денатурализации м о р а л и (так называемой и д е а л и з а - ц и и); мораль:

как путь к индивидуальному счастью,

как продукт познания,

как категорический императив,

как путь к святости,

как отрицание воли к жизни,

(растущая ж и з н е в р а ж д е б н о с т ь морали).

300. Подавленная и уничтоженная е р е с ь в морали. Понятия: языческое, мораль господ, virtu¹⁰.

301. М о я п р о б л е м а: как велик вред, причиненный до настоящего времени человечеству моралью, так же как и его моральность? Вред для жизни, духа и т.д.

302. Пора наконец отставить в угол человеческие ценности, где им, собственно, и место: как ценностям рабочим. Немало животных видов исчезло с лица земли; если бы исчез человек, то ничто в свете не изменилось бы. Нужно быть достаточно философом, чтобы с удовольствием созерцать также и э т о ничто (Nil admirari¹¹).

303. Человек – незаметный, слишком высоко о себе мнящий животный вид, время которого, к счастью, ограничено; жизнь на земле в целом – мгновенье, эпизод, исключение без особых последствий, нечто, что пройдет бесследно для общей физиономии земли; сама земля, подобно остальным созвездьям – зияние между двумя ничто, событие без плана, разума, воли, самосознания, худший вид необходимого, г л у п а я необходимость. Что-то возмущается в нас против такой точки зрения, змея-тщеславие нашептывает нам: все это должно быть ложным и б о это возмущает нас… Разве не могло бы все это быть одной видимостью? И человек, несмотря на все это, говоря словами Канта - - “.