Мегаобучалка Главная | О нас | Обратная связь


Перестройка: альтернатива государство-центричной модели и хаосу



2015-12-07 541 Обсуждений (0)
Перестройка: альтернатива государство-центричной модели и хаосу 0.00 из 5.00 0 оценок




Ценности перестройки в контексте современной России

Авторский коллектив:

Татьяна Ворожейкина, Василий Жарков,

Андрей Захаров, Андрей Колесников,

Алексей Левинсон, Николай Петров,

Андрей Рябов

 

Перестройка (1985 – 1991) - процесс политических преобразований, начатых во второй половине 1980-х годов в СССР под руководством М.С. Горбачева - стала поворотным событием конца ХХ века, изменившим мир и нашу страну.

Перестройка не была привнесена «извне», она вызрела в советском обществе. Необходимость перемен была осознана существенной частью политической элиты, интеллигенции и наиболее активными гражданами, уставшими от стагнации и засилья геронтократии в политическом руководстве страны. К 1985 г. в разных слоях советского общества сложилось не только понимание того, что прежний курс бесперспективен, но и убеждение, что его необходимо изменить.

Реформаторы в руководстве СССР столкнулись с постепенно нараставшим, скрытым и открытым сопротивлением противников нового курса. Реформаторы совершали ошибки и просчеты, но упорно боролись за обновление политической и общественной жизни через гласность и демократизацию, за построение правового государства, преодоление сталинского тоталитарного наследия, конфронтации с внешним миром и окончание «холодной войны», за реформирование СССР на базе нового Союзного договора и предоставления республикам разных статусов внутри союзного государства.

Эта политика получила свое идеологическое оформление в концепции «нового мышления», сочетающего критический взгляд на состояние общества, приоритет общечеловеческих ценностей и способность адекватно отвечать на вызовы времени. С «новым мышлением» связан процесс переосмысления ценности и назначения власти.

Понимание, что власть – всего лишь средство, обеспечивающее среду и условия для устойчивого развития общества, а не сакральная цель, существующая для себя и ради себя, стимулировало политическую конкуренцию внутри страны и одновременно снижало градус конфронтации за ее пределами.

С позиций традиционной геополитической борьбы за мировое лидерство, действия советского руководства, соглашавшегося на объединение Германии, выводившего войска из стран Восточного блока и отказывавшегося от вмешательства в дела Афганистана, выглядели сдачей ранее завоеванных позиций. Но с точки зрения приоритета общечеловеческих ценностей, а не геополитического и военного выигрыша любой ценой, эта политика была абсолютно новой, по-настоящему современной, реалистичной и рациональной. В результате с началом перестройки опасность глобального ядерного конфликта резко снизилась. Это освобождало громадные ресурсы, которые можно было использовать в целях экономического, социального, культурного развития страны. Тогдашний подход контрастирует с тем, что можно наблюдать сегодня, когда вновь, как во времена «высокого коммунизма», ареной противостояния, последствия которого непредсказуемы, становятся международные отношения. Сегодняшний дефицит «нового мышления» несет новую угрозу для человечества, тиражирует политические и экономические риски. Поэтому в сфере международных отношений наследие перестройки нуждается в переосмыслении и восстановлении.

Политически перестройка потерпела поражение, хотя ее главная победа состояла в том, что, пал «железный занавес» и завершилась холодная война, а на существенной части территории бывшего СССР, Центральной и Восточной Европы утвердились демократические ценности.

Перестройка не предполагала возможности распада СССР. Однако результатом сопротивления антиперестроечных сил стала попытка государственного переворота в августе 1991 г., которая привела к срыву подписания нового Союзного договора, усилению сепаратизма республиканских политических элит, стремившихся к получению полного контроля над экономическими активами республик и прекращению существования Советского Союза. Начавшиеся в 1990-е годы в постсоветской России реформы, хотя и заложили основы современной рыночной экономики и государственности РФ, не привели к устойчивому, долгосрочному положительному результату и переходу страны к современной, динамичной модели развития:

- институты демократии были дискредитированы в глазах существенной части населения России;

- несмотря на радикальные рыночные реформы, сформировалась однобокая и неконкурентоспособная сырьевая модель, сдерживающая развитие экономики;

- выстроена «вертикаль власти» со сверхцентрализацией государственных ресурсов и управленческих полномочий;

- практически ликвидирована политическая конкуренция, созданы «запретительные» барьеры для входа на политический рынок;

- все наиболее значимые СМИ перешли под государственный контроль и превращаются в инструменты официальной пропаганды, публичная дискуссия деградирует, а поле независимой от государства гражданской активности постоянно сокращается;

- наконец, Россия и Запад подошли к опасной грани противостояния, приблизив тем самым опасность новой «холодной войны» и эскалации международных конфликтов.

Однако перестройка не оказалась «фальстартом»: заявленные ею ценности не должны быть утеряны, и нельзя признать правоту тех, кто считает, что российское общество не готово к демократии или даже «отторгает» демократический путь развития.

 

Перестройка: альтернатива государство-центричной модели и хаосу

 

На протяжении многих веков главной движущей силой российской истории являлось авторитарное государство, ставшее в 1930-1950-е годы тоталитарным. Перестройка была порождена кризисом традиционной для России государство-центричной модели, в рамках которой государство (власть) играло центральную роль в формировании экономических, социальных и политических отношений. При этом в качестве системы публичных институтов государство в России так и не смогло сложиться.

Существуют две важнейшие особенности, сыгравшие определяющую роль в российской политической истории. Во-первых, единство власти и собственности, превращающее власть в основной источник личного благосостояния, что делает коррупцию несущим элементом всей конструкции и является мощным препятствием на пути возникновения независимых от власти центров экономического и политического влияния. Во-вторых, подчинение общества и индивида государству как системе самодержавной власти, которая в целях самосохранения стремится препятствовать автономии общества и систематически разрушает механизмы социальной интеграции и самоорганизации. При этом среди элит и широких общественных слоев преобладает мнение, что едва ли не единственная альтернатива доминированию государства - беспорядок и хаос.

При таком подходе российская история до сих пор воспринималась и воспринимается многими лишь как непрекращающаяся борьба за выбор между двумя крайностями: с одной стороны, это централизованное деспотичное государство, подчиняющее своей всеобъемлющей власти общество и выступающее не только в качестве главной движущей силы социальных изменений, но и в роли «производителя смыслов», а с другой стороны, беспорядок, нередко перерастающий в хаос, смуту, кровавые гражданские войны.

Советская система стала предельным выражением государство-центричной модели. Внутренняя эрозия советской идеологии и надвигавшийся системный кризис государства свидетельствовали об исчерпанности этой модели, начиная, по крайней мере, со второй половины 1970-х гг. Ключевая для государство-центричной модели проблема – управляемость общественного развития – становилась все менее разрешимой. К середине 1980-х гг. это стало важнейшим фактором стагнации и назревавшего кризиса.

Хотя война была оставлена в прошлом, в преемственности по отношению к Победе советская власть черпала свою легитимность, а торжественное празднование Дня Победы должно было подчеркивать факт отсутствия войны в настоящем. Между тем, демобилизованная страна продолжала воевать, посылая солдат в Афганистан и вмешиваясь в военные конфликты в других частях мира. С конца 1970-х из года в год эта война изматывала ресурсы страны, и без того ослабленной трагическими событиями XX века.

Реалиями позднесоветского общества стали исчезавшие деревни Нечерноземья, рост алкоголизации населения, хронические перебои в поставках элементарных товаров народного потребления. К середине 80-х годов в советской экономике началось заметное снижение темпов роста национального дохода и, соответственно, темпов роста жизненного уровня граждан. В 1983 г. академик Т.И. Заславская писала о том, что система государственного управления экономикой СССР, сложившаяся пятьдесят лет назад, «ни разу не подвергалась качественной перестройке, отражающей принципиальные сдвиги в состоянии производительных сил».

В тупике оказалась советская внешняя политика: СССР все труднее было соревноваться с Западом, удерживая в орбите своего влияния страны «социалистического лагеря». Обладание ядерным оружием служило фактором сдерживания внешнеполитических противников, но продолжать военную конкуренцию с Западом становилось все сложнее.

В ХХ веке перестройка стала второй после Февральской революции 1917 года масштабной попыткой вывести страну из зависимости от «траектории предшествующего развития», избавиться от «эффекта колеи». Политические преобразования, осуществленные в 1985-1991 гг. по инициативе и под руководством М.С. Горбачева – гласность, проведение первых свободных и конкурентных выборов в высшие органы государственной власти, разрушившие монополию КПСС, – создавали условия и предпосылки для формирования правового государства и разрыва с государство-центричной моделью.

Перестройка была направлена на то, чтобы, преодолеть тоталитарное прошлое и высвободить преобразовательную энергию общества, сделав его самостоятельным участником процесса исторических изменений. Иными словами, перестройка предлагала альтернативу как государственно-центричной традиции, так и хаосу.

 

Сойти с «колеи»

В годы перестройки мало рассуждали о «колее», или некоем «историческом проклятии» России. Преобразования рассматривались как логический шаг на пути модернизации, застопорившейся за предшествующие годы «застоя» и теперь требующей «ускорения». В перспективе советской истории перестройка с самого начала воспринималась в одном ряду с НЭПом 1920-х годов, ХХ съездом и хрущевской «оттепелью», косыгинскими реформами 1960-х. Таким образом, весь предшествующий опыт мирных преобразований в СССР рассматривался инициаторами перестройки как фундамент для нового, но закономерного этапа ускоренного развития и совершенствования социалистической общественной системы.

Вместе с тем, перестройка созвучна тем периодам отечественной истории, когда общество и власть пытались осуществлять совместное движение в свободе. Наиболее очевидная и распространенная параллель с перестройкой в дореволюционной истории – Великие реформы середины XIX столетия, когда было отменено крепостное право, в России появился независимый и сильный суд, были заложены основы земского самоуправления, и в политический лексикон впервые вошло слово «гласность».

Встав у руководства страной 130 лет спустя, М.С. Горбачев предложил поколениям потомков русских крестьян, получивших личную свободу при Александре II, фактически довести до конца дело освобождения, создав современное демократическое общество. Проблема, однако, состояла в том, что ни в российской, ни в советской истории не было опыта неавторитарной модернизации. Разрыв между потребностями исторического развития и дефицитом общественных сил, которые могли бы выступить двигателями модернизации, приводил к тому, что роль реформатора брало на себя государство, правительство. Эта схема, в общем и целом присущая всем догоняющим модернизациям, четко прослеживается в разные периоды отечественной истории. Она была характерна для либеральных нововведений Александра I в начале XIX века и для реформ его внука, «Царя-Освободителя» Александра II, которые открыли дорогу для перехода России к капитализму, для хрущевской «оттепели» конца 1950-х – начала 1960-х годов, которая нанесла первый удар по сталинской политической системе.

Слабость общественных сил, заинтересованных в успехе преобразований, неизбежно приводила к тому, что ни одна из попыток системных реформ в России не была доведена до логического завершения. Чем дольше затягивали с экономическими реформами после провалившейся «косыгинской» попытки 1965–1968 годов, тем выше с каждым годом становилась цена возможных преобразований, тем в большей степени шоковыми они должны были оказаться. Чем дольше откладывали политические реформы после попыток Хрущева в 1962-1964 годах подготовить проект новой Конституции СССР, тем более мощным оказался впоследствии взрыв массового недовольства. Так каждый раз, приступая к преобразованиям, страна сталкивалась с дефицитом исторического времени. Давление проблем, которые приходилось решать практически одновременно в исторически короткие сроки, в конечном итоге перевешивало энергетику реформ, предопределяя возвращение страны на традиционную траекторию развития. А нерешенные проблемы и трудности развития, значительно усиливавшиеся и обострявшиеся по мере развертывания реформ, в конечном счете, использовались консервативными силами для свертывания преобразований и перехода к политике контрреформ.

Перестройка также началась как «революция сверху». И в этом смысле она типологически не отличается от предшествующих попыток системных преобразований. Но если предшествующие попытки преодолеть государство-центричную модель российского развития оказались неудачными из-за очевидной немногочисленности социальных слоев, ориентированных на ценности свободы и самореализации, то урбанизированное, образованное позднесоветское общество оказалось более подготовленным к решению такой задачи. Накануне перестройки в советском обществе, несомненно, существовал колоссальный запрос на перемены. Парадокс заключался в том, что, желая перемен, советские люди не знали, как их осуществить, что для этого нужно сделать и какую «цену» придется заплатить.

Замысел и направление преобразований сближают перестройку с революцией. «Архитекторы» перестройки с самого начала связывали ее переосмыслением наследия Октябрьской революции и работ В.И. Ленина. Ни Горбачев, ни его ближайшие сподвижники не подвергали сомнению идею социализма. Показательно, что доклад Горбачева к очередному юбилею революции в 1987 году назывался «Октябрь и перестройка: революция продолжается».

Вопреки распространенному мнению, перестройка не была порождена схваткой за власть между двумя фракциями правящей коммунистической номенклатуры, имевшими общую цель – сохранение советской системы, но расходившимися во взглядах на пути ее достижения. Согласно этой точке зрения, консерваторы стремились оставить все, как есть, а реформаторы намеревались сделать систему более гибкой за счет отдельных изменений. Инициаторы перестройки руководствовались не интересами удержания в своих руках власти любой ценой, а стремлением вывести страну на иную траекторию развития. Поэтому одним из важнейших достижений перестройки стала институционализация выборов как демократической ценности, инструмента формирования власти и ее смены путем свободного волеизъявления граждан.

Поначалу идея преобразований не встретила сопротивления. В тогдашнем общественном мнении слово «консерватор», обозначавшее тех, кто не принимал перестройку и оказывал ей сопротивление, получило сугубо негативную окраску.

Исторически первые исследования общественного мнения, проводившиеся в конце 1980-х г.г.[1], показывали, что поддержка М. Горбачева временами достигала пикового уровня в 80% +/- 5%. Вместе с тем, опросы показывали, что политику перестройки и гласности поддержало не все общество, но в основном его динамически важная часть: люди моложе 40 лет, имевшие высшее или среднее специальное образование и проживавшие в крупных и крупнейших городах страны. Названные социально-демографические характеристики – «осевые», то есть не все люди, описываемые ими, являлись сторонниками перестройки. Это же означает, что среди ее сторонников были и другие группы населения. Так, известно, что общая поддержка перестроечных процессов даже в «осевых» группах была выше в северо-западных регионах СССР и в Москве, и ниже – в южных и восточных частях страны. В Прибалтике, Ленинградской области, Московском регионе число сторонников перестройки увеличивалось за счет представителей старших поколений, в том числе пенсионеров. Они были зачастую даже активнее, чем молодежь.

Таким образом, перестройка способствовала вовлечению в процессы общественных изменений массовых слоев населения. Благодаря широкому спросу на преобразования, она стремительно переставала быть только «революцией сверху». Перестройка стала эпохой великого исторического сдвига, сопровождавшегося мощным общественным подъемом, что предполагало глубокое изменение системы ценностей общества. Без утверждения ценностей права, свободы выбора, личной ответственности, толерантности, гарантий частной собственности и предпринимательской деятельности, без системы разделения властей, независимых судов и свободных СМИ, новый общественный порядок не мог стать прочным. По сути, началась рецепция ценностей демократии, правового государства и ответственной (подотчетной) власти.

Перестройка стала попыткой ответа на давно накапливавшиеся в советском обществе вопросы фундаментального характера – о свободе и ее границах, об отношениях между государством и личностью, о гарантиях собственности и праве владеть ею. Начатая как либерализация сверху, она вызвала к жизни разнообразные тенденции самоорганизации и автономизации общества по отношению к государству.

Гласность, разрушившая идеологическую монополию государства, растущая неэффективность, растерянность, а затем и кризис властных структур способствовали тому, что общество начало стремительно освобождаться от обветшавшей «советской» оболочки. Существовавшие в нем интересы, взгляды, мифы и фобии стали выходить на поверхность, все чаще принимая организованные формы. Неформальное движение второй половины 1980-х гг., будучи весьма пестрым по составу, шло «снизу», из общества, переплетаясь и взаимодействуя, иногда довольно причудливо, с идеологическим и политическим размежеванием в верхах.

Возникала публичная сфера, пространство общественного диалога, которое постепенно превращалось в пространство зарождавшегося гражданского общества. Здесь формировались разнообразные гражданские инициативы – от экологических ассоциаций и организаций общественного самоуправления до объединений в поддержку гласности, защиты прав и достоинства человека. Это свидетельствовало о том, что в обществе сохранился потенциал самоорганизации.

Поколение советских людей, к которому принадлежали Горбачев и большинство интеллектуалов и управленцев - «дети XX съезда», «шестидесятники», поддержавшие и продвигавшие политику перестройки, - чувствовало связь с теми своими предшественниками, которые, признавая европейский характер русской культуры, стремились сделать Россию свободной, процветающей страной. Миссия и заслуга Горбачева и «поколения шестидесятников» состояла в том, что в конце 1980-х Россия вышла на путь демократизации. Стала ли она в итоге свободной – вопрос не к тем, кто открыл для нее историческую альтернативу, но к тем, кто пришел вслед за ними в политику, к нынешним власти, российскому обществу и каждому из граждан.

 



2015-12-07 541 Обсуждений (0)
Перестройка: альтернатива государство-центричной модели и хаосу 0.00 из 5.00 0 оценок









Обсуждение в статье: Перестройка: альтернатива государство-центричной модели и хаосу

Обсуждений еще не было, будьте первым... ↓↓↓

Отправить сообщение

Популярное:
Генезис конфликтологии как науки в древней Греции: Для уяснения предыстории конфликтологии существенное значение имеет обращение к античной...
Как вы ведете себя при стрессе?: Вы можете самостоятельно управлять стрессом! Каждый из нас имеет право и возможность уменьшить его воздействие на нас...
Почему двоичная система счисления так распространена?: Каждая цифра должна быть как-то представлена на физическом носителе...



©2015-2020 megaobuchalka.ru Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. (541)

Почему 1285321 студент выбрали МегаОбучалку...

Система поиска информации

Мобильная версия сайта

Удобная навигация

Нет шокирующей рекламы



(0.014 сек.)