Идеология правозащитного движения

Правозащитное («диссидентское») движение зародилось еще в 50-х гг., но оформилось лишь в 60-х гг. Крушение сталинизма побудило людей к переосмыслению действительности, многие понимали, что дело не только в Сталине, но и в коренных пороках советского строя как такового. Особенно возмущало вопиющее нарушение прав человека. Кустарным способом («самиздат») распространялись листовки с критикой советских порядков. Первый диссидентский журнал «Синтаксис» вышел в 1960 г. (три выпуска). Его издатель А. Гинзбург был арестован. В 1965 г. на Пушкинской площади в Москве состоялась первая малочисленная демонстрация под правозащитными лозунгами (была разогнана). В 1968-1969 гг. имели место выступления против ввода войск ОВД в Чехословакию (в том числе на Красной площади).

В 1976 г. в Москве создана «Группа содействия хельсинкским соглашениям» (Е. Боннэр, А. Гинзбург, П. Григоренко, Ю. Орлов и др.). Существует условное деление диссидентов на три группы: 1. Либерально-западническая, боровшаяся за сближение (конвергенцию) с Западом и акцентировавшая внимание на правах человека. Ее идеологом считался физик А. Д. Сахаров. 2. Патриотическая, выступавшая за возвращение к российским истокам, самобытности, православию, а не копированию западных образцов (главный идеолог — А. И. Солженицын). 3. Ленинская, выступавшая за возвращение к «ленинским идеалам», т. е. сохранению социализма в «чистом» от «перегибов» виде (идеолог — Р. А. Медведев). Существовали также движения в защиту различных конфессий, национальностей (в т. ч. и русской) и др. Многие из них не носили правозащитного характера.

Власти преследовали диссидентов, сажали в тюрьмы, высылали за границу, вели контрпропаганду в печати. Запад, особенно США, активно защищали их. В СССР диссиденты пользовались популярностью в основном у интеллигенции.

Когда М.С. Горбачев устранил партаппаратный контроль над средствами массовой информации и "дал" народу свободу слова, собраний, ассоциаций, эмиграции, а затем "разрешил" и многопартийность — он не только выполнил основные требования диссидентов и таким образом ликвидировал "диссидентство" как социальное и политическое явление, он также лишил правозащиту ее политического смысла и характера. Правозащита в горбачевском Советском Союзе, а затем и в Российской Федерации стала вполне легальной деятельностью, а правозащитники превратились в респектабельных граждан, да к тому же имеющих контакты и связи с "прогрессивным" Западом, "слиться" с которым тогда рвались многие.

И сейчас по мере того, как в России создается правовое государство, функции правозащитников переходят от "морального противостояния" государству к рутинному и лишенному романтической окраски контролю над деятельностью государственных институтов. Иными словами, правозащитники в России становятся профессиональными наблюдателями за соблюдением законов.

Чтобы понять их позиции, в том числе и к проблемам русских в ближнем зарубежье, необходимо рассмотреть их идеологические установки.

Политической философией, лежащей в основе мировоззрения "прозападных" правозащитников, является "евроцентризм", который известен в России еще со времен "западников", т. е. с середины XIX в. Со­гласно этой концепции европейский путь развития считается не только наиболее приемлемым для человечества и не только наиболее "прогрессивным". Ему придается всеобщий и универсальный характер, якобы лежащий в "природе человека", так что всем народам нашей планеты надлежит идти по европейскому пути.

В качестве образцового "примера" европейской (западной) цивилизации либералы и правозащитники предлагают англосаксонские страны, такие как США и Великобритания. Поскольку США — самое мощное в экономическом и военном отношении государство, то российские правозащитники рассматривают его в качестве "оплота прав человека и демократии" во всем мире. Они "прощают" правительству США все нарушения прав человека, все международные преступления, им совершенные, называя их в лучшем случае "ошибками".

Показательной в этой связи может служить безоговорочная поддержка многими известными российскими правозащитниками (Е.Г. Боннер, А.П. Подрабинек, СИ. Григорьянц, В.К. Буковский, В.И. Новодворская) НАТОвской агрессии против Югославии.

И даже те правозащитники, которые выразили сожаление, что "пришлось" при­бегнуть к бомбардировкам (руководство "Мемориала", С.А. Ковалев, Л.И. Богораз, А.И. Гинзбург, А.Ю. Блинушов, Л.А. Поно­марев), сделали это, главным образом, по причине того, что действия стран НАТО "льют на мельницу шовинистических и антизападных сил" в России.

Чем безоговорочней и решительней тот или иной правозащитник поддерживал военную агрессию США и стран НАТО против Югославии, тем больше и сильнее он сегодня кричит о "геноциде" чеченского народа, о "зверствах российской военщины" в Чечне.

Отношение многих правозащитников к США (а заодно и к России и Сербии) кратко, но недвусмысленно выразил С.А. Ковалев, выступая в Русском Центре Гарвардского университета (США). На вопрос, кто и как себя вел в Косовском кризисе 1998-1999 гг., он ответил: "Лучше всех себя вели США и КЛА (албанская террористическая организа­ция в Косово. - Авт.), а хуже всех — Сербия и Россия..." Комментарии, полагаю, излишни...

Категория "права человека" появилась и развилась в странах западной Европы, в условиях формирующегося правового буржуазного государства и гражданского общества. Она частично "работает" в тех странах европейской цивилизации, где в основе морали и поведения человека лежат принципы индивидуализма и личного преуспевания, где индивидуальные ценности имеют приоритет над общественными, племенными, общинными.

К народам же иной цивилизации (китайской, японской, арабской и т. д.), иной, чем западная социально-экономическая и политическая система, — либеральная концепция прав человека, как и сама Всеобщая декларация прав человека, не применима. Даже в странах с культурой (цивилизацией), сравнительно близкой к западно-европейской, как, например, восточнославянская, место политических и гражданских прав в общей "иерархии" ценностей иное. И уж совершенно абсурдно применять европейские правовые стандарты к общинно-племенным сообществам, где нет даже такого понятия, как "права человека".

Короче говоря, "измерять" положение с правами человека "единым аршином", Всеобщей декларацией прав человека, в странах с различной системой ценностей — просто не имеет никакого смысла... Кроме, разумеется, одного — использовать различие в "состоянии прав человека" как повод для вмешательства во внутренние дела стран.

В отличие от "идеалистов"-правозащитников, западные политики видят в так называемых "гуманитарных интервенциях" не акцию для предотвращения геноцида и этнических чисток, а эффективный метод достижения своих геополитических целей. Это было убедительно продемонстрировано США и странами НАТО — сначала расчленением Югославии на несколько формально независимых моноэтнических государств, а затем оккупацией Косово.

Как большевики полагали, что "пролетариат не имеет национальности", так и правозащитники в наше время считают, что "права человека не имеют национальности". Это означает, что нарушение прав человека в любой стране имеет "законное" (а для некоторых либералов и "прирожденное") право быть делом всех стран земного шара. А значит, и делом любого государства. Ну, хорошо, если это государство "передовое", как, скажем, США или Люксембург. Тогда оно "имеет право" вмешиваться и указывать "государству-нарушителю", как ему подобает себя вести в отношении его собственных граждан. Ну, а если правительство "непередовой" страны, "тоталитарной", как Китай или еще "хуже" Ирак, потребует от США отменить варварский обычай заковывать в цепи преступников? А то еще вдруг объявит "гуманитарный джихад"?!

Иронизировать на эту тему можно бесконечно, благо поводов масса. Но почему никому из российских правозащитников в голову не придет спросить, а на каком таком "прирожденном основании", по какому "праву" правительства США и Франции вмешиваются во внутренние дела России, требуя от нее прекратить военные действия по ликвидации чеченских сепаратистов, совершающих диверсии, убивающих сотрудников гражданской администрации Чечни?

Любой правозащитник, будь то С.А. Ковалев или Л.А. Пономарев, как гражданин Российской Федерации, имеет право полагать и думать все, что угодно. Этого "права" его не лишали даже в "брежневские времена". Но в "брежневские времена" у правозащитников, как и у всех советских граждан, не было реального права и реальной возможности выразить свою точку зрения через отечественные средства массовой информации. Именно за реальную возможность выражать свое мнение, за реальное, а не декларированное право на свободу слова, и боролись правозащитники, в том числе и сам С.А. Ковалев. И именно из-за отсутст­вия этого реального права и реальной возможности выразить свое мнение в отечественных средствах массовой информации, донести его до народа, были вынуждены правозащитники обращаться к "услугам" зарубежных средств массовой информации.