Лекция 4. Йенский романтизм

Любое внеш. мат. явление понимается как ступень развития мировой души. По этому пути, намеченному Шеллингом, шли и др. романтики-натурфилософы, в числе которых и Новалис. Возникали и идеи о мистической власти человека над природой, будто миф об Арионе не сказка. Осознав себя частью мира, мы сможем царить над целым. «Мы связаны со всеми частями Вселенной, также с прошлым и будущим», - Новалис. Заметим, что в Гейнрихе среди битв и смятённых толп есть и мирные хижины. Кровавые битвы для романтика лучше, чем яичница. Вот откуда в романтич. живописи столько бурь и ураганов. Н. даёт карту романтической вселенной, как бы список миров, в кот. стремится р. от серой будничности. Мирные хижины, кот. уже исчезли с лица цивилизованной земли, этот символ патриархальной жизни, представляют собой нечто столь же привлекательное, как и неведомые звери, как и сметённые толпы.

Герой часто находит себя в состоянии одиночества. Более того, он попадает в положение, утрирующее одиночество (узник или единственный спасшийся).

Ощущение связи всего в мироздании и того, что постичь это можно не разумом, а интуицией (что сознательно подчеркивается

Ощущение связи всего в мироздании и того, что постичь это можно не разумом, а интуицией (что сознательно подчеркивается Новалисом, тогда как Тик всегда импровизировал). «Ветер – это движение воздуха, и оно имеет свои причины. Но разве для одинокой тоскующей души не значит он большее?». «Я слышал, что раньше звери говори на понятном человеку языке». Весь мир для Н. подобен св. церкви, поэтому все части мира становятся значимыми и, более того, священны. Для Н.-пантеиста всё в природе свято и значительно, потому что всё в природе скрывает бога. «Собери Его в тяжёлых тучах, и так пусть Он опустится на землю. В холодных потоках пошли Его нам. Пусть Он горит в огненном пламени. В воздухе и в Мирре, в звоне и в росе пусть Он пронижет строения земли. Из трав и камней, из моря и света мерцает его детское лицо» - Христос у Н. как бы растворён в природе. Однако Бог Новалиса хотя и в мире, он вне мира. Бог бесконечен, поэтому всё конечное в нём. Но ведь бесконечное конечным не исчерпывается. Покуда весь мир ещё не просветился и не заполнил собой бесконечного, для каждого из нас есть другой, кратчайший путь общения с Богом. Поэтому и Н. заставляет своего героя пройти сквозь отречение от жизни. Смерть Матильды снимает с его глаз последние покровы. По замыслу Н., Г. должен был провести некоторое время в монастыре средь умерших. Мировой исторический путь так же заключается в возвращении плоти к Богу. Тут мы выходит за границы натурфилософии.

Романтическая фи истории. Р-ки чувствуют себя связанными с развитием всего сущего. ранние р-ки не в состоянии помыслить существования, оторванного от других. Эгоизм и индивидуализм были бы синонимами, эгоизм – это индивидуализм в стадии глубокой болезни. Но начинают р-ки со здорового индивидуализма, кот. пришёл на смену абстрактному человеку эпохи просвещения. Р-ки, ощутив свою уникальность, готовы были признать, что аналогичной уникальностью обладает каждый. У ранних романтиков можно прочитать идею о том, что каждый человек – гений (перед отцом Г. был выбор – последовать за цветком или стать ремесленником). Шлегель высказывает сходную мысль в Люцинде. Из всего сказанного следует, что в мире надо жить с миром. «Чем более индивидуализирована какая-нить личность, тем изменчивей её границы и окружающий её мир», - Н. Не пройдет и 10 лет, как всё это поёдет прахом.

Способность выходить за пределы чисто индивид. задач, открытость миру даёт импульс пробуждению истор. мысли. Отсюда и возникновение исторического романа. Несмотря на то, что ГФО и помещён в истор. контекст, средневековья там еще нет. Истор. повестью не является и Ренэ Шатобриана. Поиск первоначальной связи всего чел. рода, поиск первоначал. единства всего мироздания – 2 аспекта романтич. философии истории, в основе кот. лежит понятие Золотой век (унаследовано из века 18 и предполагает некое идеальное состояние человечества). В 18 веке это идеал. состояние искали в прошлом, в частности. в античности. Иенские же романтики и считали, чт ок идеальному состоянию человечество вновь может привести победа некоторых сил. Для и. романтиков это постулируемое начало, но понятие расширяется и превращается из идеи сугубо исторической - в космическую. Жизнь человечества связывается с жизнью всего мира как некоего единства. Мировая жизнь исполнена религ. смысла, как и жизнь человечества. Но для чего всё? Схематически, это развитие можно представить так: от первоначал. невинности, неразделённости бога и мира, духа и плоти – чем и являлся первоначальный золотой век – через грех и разделение духа и материи к современному положению, но в нём сквозит новая нераздельность мира в Боге. Неоконч. повуесть Н. Ученики в Саисе даёт богатый материал для характеристики ЗВ. «Прежде человек не мог отделить своих ощущений и противопоставить себе в виде общих понятий. Каждое чувство испытывалось непосредственно, в полноте». Поэтому тогда люди обладали теми важными знаниями, которыми мы обязаны им, но сами приобрести не могли бы. Нам природа поэтому в каждой конкретной своей части нам не отдаёт те знания о себе, которые она может дать ребёнку. Жива тоска по тем временам, когда всё человечество было ребёнком и непосредственно радовалось общением с природой. «И речь людей тогда отличалась магической силой. Она была сверкающей связью между ними и невероятными существами». «Природа была для людей подругой, утешительницей и жрицей». Н. говорит о тех временах, когда дух и плоть были ещё не разделены, но чел. противопоставил свой обособленный разум мировой гармонии. Благодаря таким представлениям о многогранности мира романтич. этика могла оправдать и индивидуализм». О мире духов повествует первая глава физики», «не являются ли мировые тела окаменелостями? Может быть, окаменелыми ангелами?» - такие слова можно встретить во фрагментах Новалиса. «Через вырождение возникла природа». «В природе живы заглохшие остатки иного существования». Человек должен эти заглохшие остатки, по мнению Н., воспитывать: «природа должна стать моральной». В Учениках на этом процессе природы Н. останавливается подробно. Не пройдет и 10 лет, как сотоварищи Новалиса повернутся на 180°. Мат. культура для Н. – не бессмысленное накопление мат. богатств, но воспитание всего мира к добровольному возвращении к Богу. «Когда-нибудь не будет больше природы, а будет мир духов». Все эти пышные слова отдают незрелостью, юностью, ибо здравый смысл, кажется, совершенно им чужд (скажем, где поместятся все воскресшие мертвецы?). «Становится сказочным весь видимый мир, весь мир становится сказкой», - таков финал по задумке Н.

Если романтики и ассоциируют ЗВ с какой-то эпохой, то эта эпоха – средневековье. Поэт. сторону этой культуры неск. раз стремился воссоздать Тик: жизнь и смерть св. Генофевы и че-то ещё. У Брентано в его хронике странствующего школяра, уникальной в истор. нем. романтизма стилизации, изображает время как бы изнутри: герои живут по законам средневековья. Брентано удаётся тон человека невинного, человека, для кот. жизнь полна религ. чудес, для которого присутствие бога совершенно очевидно и несомненно в каждом мгновенье существования. В дальнейшем по пути воссоздания эпохи последует Вальтер Скотт. В сердечных излияниях монаха, любителя искусств Вакенродер выставляет идею религ. связи всего человечества: «Прежде человек считал себя работником на ниве господней. Нигде они не находили загадок и сомнений… (далее неточно) Горе безумным мудреца нового времени, кот. вследствие внут. болезни признали мир человеческий за муравейник». Рядом находим мысль об органическом су: «никто не отделял себя от других людей. наоборот – всякий считался только членом и собратом человечества. Друзья по крови составляли вместе одну нераздельную жизнь». И Брентано поет о том же: Колокол подобен языку города, сильным и громким звоном…Когда звучит колокол, моё сердце успокаивается. ибо я радуюсь и знаю, что многие славят бога». Но религ. смысл р-ки видят не только в СР. Современность – временное заблуждение. «Начавшаяся единством с бож. жизнью жизнь человеческая обогатилась опытом утраты». Этот мир благословляется, поскольку объясняется высокая значимость не только того, что было, но и того, что будет.

Однако оч скоро ром. мысль повернёт к аскезе. 2 поколение нем. романтиков во имя того же СР будет осуждать жизнь настоящую и мечтать не о будущем, а о повороте назад, к тем дорогим для них формам СР культуры, в кот. воплотилась религ. жизнь. И этот поворот Ж. назвал религ. отречением в истории нем. романтизма. Ключ. фигурой будет являться Брентано. По-настоящему к иенцам он не принадлежал, хотя пытался к ним примкнуть и всячески пытался завоевать их уважение: он был младше на 3 года. Б. станет ключевой фигурой в кружке гельдербержцев. От чего же отрекались? Ведь атеистами ранние р-ки не были. Речь идет о многообразии посюстороннем мире, противопоставлении духовного и материального, об отношения доп. дистрибуции между конечным и бесконечным, которых ранним р-кам удавалось избежать и на чем покоился оптимизм ранних романтиков.

01.10.2013

Семинар 3.

У г. намечается оч важный контраст, кот. был бы немыслим в иенской школе: простой нетворческий человек способен сделать то, на что не способен художник. Писатель стыдится того, что он писатель. творческий человек уступает своё место простому человеку, однако и здесь не обходится без романтич. иронии. Образ Каспера написан совершенно в романтическом ключе. К. повторяет судьбу французского офицера, кот. представляет собой романтич. идеал, от кот. г. школа попробовала на какое-то время отказаться: нужно быть как все и чтить волю божью, а какое-либо выдающееся качество до добра не доведёт. Иенцам было совершенно ясно, что любовь должна быть одна. Как будто бы культура на мгновение остановилась, задумалась и решила пересмотреть все основные положения. Запомним, что Аннерль до конца честная и чистая: дворянин её опоил. Итог: честь до добра не доводит – она доводит до убийства и самоубийства.

Для бабушки важно, чтобы К. и А. получили право на совместную вечную жизнь в вечности. Несмотря на то, что повесть сугубо реалистична, есть место и для мистики: меч и голова.

Вспомним историю бабушки и её мужа: солдат случайно кинул цветок приглянувшейся девушке, без цветка, кот. она на след. день приколола к платью в церкви, он бы её и не узнал. От эротического чувства у г. нет и следа, ибо это грехгрехгрех. На это место он выдвигает патриархальные ценности. Мораль: не будь у К. и А. такая выдающаяся жизнь, и у них был бы такой примерный брак, как у бабушки.

Каком-то образом Б. не заметил, что сказал многое, что противоречит первоначальным установкам г. Например, отец и брат Каспера. Отец свет мать Каспера в могилу. Чувство правды Брентано говорит как бы помимо его воли. Специально нигде не оговаривается, чья дочь Аннерль.

Ж. связывает возникновение г. школы с судьбой Брентано и тем, что Б. на своей собственной шкуре узнал, что единственная любовь может изменить. Б. рано влюбился в жену его профессора. Женщина была ветреной, а Б. этого не знал. Когда он на ней женился, она продолжала измены. То же и со вторым браком. А 3 брак – женитьба на дочери протестантского пастора, которая перешла в католицизм (Луиза Гензель). Она и внушила Б., что если их любовь настоящая, если её суждено сохраниться в вечности, то не нужно реализовывать её здесь и сейчас.

Представители народа у г. ограничиваются несколькими портретами. Как только народ рассмотрели поближе, его светлый образ был так же быстро развеян.

Нем. народничество сугубо националистично. Вордсворт же никогда не пишет, что именно англ. пастух самый лучший. В любой народнической культуре есть уловки: В. говорит, что язык лирич. баллад – язык народа, но очищенный от грубости. В народ. англ. школе много перекличек с сентиментализмом.

В the Idiot Boy появляется пласт рыцарской лексики. Не совсем понятно, то ли Бетти так видит сына, то ли сам Джонни. Ономатопия: happy, happy, happy John = hop, hop, hop (цок, цок, цок).

Неумолимый бег времени нагнетает обстановку. Бетти удерживается от самоубийства. В. допустил в поэзию не только простых, но и слабоумных, и это стало поводом для многочисленных пародий.

Пародисты подчеркивали, что В. изображает тупую девочку, которая не может сосчитать до 7. А В. хотел сказать, что девочка не принимает смерть.

 

На след. раз: предисловие к лирич. балладам, Майкл. Тинтерское аббатство (сопоставить с первыми абзацами Майкла). Схема романтич. вселенной, романтический ступор. 3 абзац – два удовольствия от природы. Описание некоего Присутствия, кот. сродни иенскому пантеизму. Конец – обращение к Дороти. Для кого пишет ГГ в Майкле и чем его история отличается от других? Черты Майкла. Чем для М. явл. его земли и почему, как описывается его семья, символом чего явл. их дом. Что такое в этом произведении blood? Символ чего лампа в их доме? Впервые внимание фокусируется на ребёнке: каким образом показано, что и крестьяне чувствовать умеют.

 

К середине 10 десятилетия центр романтич. культуры переместился в Гельдерберг. Этот довольно крутой вираж романтич. эстетики был очевиден и у тех, кого мы считаем иенцами. У г. новые аспекты романтич. мироощущения представлены в наиб. чистом виде: ортодоксальная христ. религиозность (нередко – католицизм), комплекс национального, патриархального, народного. Из этих двух аспектов вытекает все остальное. Что касается первого, то этот аспект намечается уже в рамках иенской школы: вспомним, что ЗВ ассоциировался со средневековьем. «безумный мудрец нового времени», «ленивая недовольная грусть», «дерзкое отчаянье» - это те парадигмы, внутри кот. суждено развиваться романтич. культуре. Безумный мудрец отрывается от человечества, видя в нем лишь ничтожный муравейник – это и есть болезнь духа. кот. предвидит для романтиков Вакенродер. Новое Время – к4ак бы зрелость Европы, поэтому великий оптимизм иенцев не мог на этой стадии продержаться хоть сколько-нибудь долго. Лишь оч молодые люди могли игнорировать дуализм материи и духа. Готовность обнять весь мир и вера в то, что это возможно, просто не могла в усл. НВ просуществовать дольше, чем короткая юность самих первых романтиков. Когда же совр. положение вещей было воспринято и осознано, р. встали перед выбором: не будучи в состоянии принимать весь мир, они должны были сделать выбор и, конечно же, они предпочли духовное, из чего исключалась не только забота о пропитании, но и рациональное знание.

Так, Новалис в трактате «Христианство или Европа»: «прав был мудрый глава церкви, противодействуя опасным открытиям в области знания. Он справедливо запретил смелым мыслителям утверждать, что Земля – незначительная планета». Позднее по этому пути пройдет и Шатобриан, и Чаадаев. Н., однако, верил, что из совр. хаоса может родиться настоящая религия. Приверженность к жизни отцов и свобода и радость новой жизни будут бороться и примирятся. Хотя Н. и признавал, что старое папство лежит в гробу. Важно и то, что в трактате Н. высказывается мысль, что родоначальницей нового сознания станет Германия. «В то время как другие гос-ва заняты войной, спекуляциями и , немец трудолюбиво готовит из себя….» (проверить). Но рассуждения Н. расходятся с идеей, что все люди – братья. Зарождение германского мессионизма. «Не Герман и Воланд – нац. боги нем. народа, но искусство и наука. Добродетель применима не только к нравам: она имеет значение и в науках», - Шлегель. На этой закваске и забродили те идеи, кот. будут поставлены во главу угла. Возрастало неприятие современности и установка на восстановление религ. Универсализм заменяется интересом к национальному.

Комплкс народничества был попыткой нейтрализации романич. гениоцентризма и связанной с ним индивид. гордыней. «Не чти честь людскую, а чти честь господню».

У Клейста схожие мысли, хотя он и не относится к г. школе.

Берковский «Р. в Г»: «вместе с Наполеоновскими завоеват. войнами рухнул универсум ранних романтиков».

Появляются сборники нар. песен Иохим фон Арним и Брентано: «Волшебный рог мальчика» (1805, 1806 и 11808 гг). Заново утвердилась песенность и лиричность, прерванная Новалисом, Гёльдерлина. Волш. рог повлиял на саму поэзию Арнима и Бернатно, а также на их младших собратьев: Гейне, Ленаум. Песни расположены так, что возникает единый образ народной Германии. К подлинно народным песням они добавляют церкв. песнопения и авторскую катол. поэзию 17 в. Создаётся впечатление детской инфантильности. В конце 2 тома уже просто даются детские песни и стихи. Гёте в разговоре с А. советовал ввести и песни других народов, но это не соответствовало намерениям гельдербержцам. Фольклор – не только носитель ценностей туземного, но и всемирного. Ученики А. и Б., братья Гримм, выпустившие в 1812 г. нем. нар. сказки, критиковали ВР за внесения и стилизации. Стремление воссоздать нем. нар. колорит (пусть краски и кажутся преувелич) не осталось без следа: они позже повлияют на истор. роман.

Интерес к нац. истории послужил импульсом для зарождения германской филологии благодаря братьям Гримм.

Один из идеологов г: «Низость, нечто дурное и позорное отлично от нар духа и нар чувства. И лишь портясь и вырождаясь нар дух и нар. чувство переходят в подлость». Таким образом, бабушка Каспера – настоящий народ, а его отец и брат – выродившийся народ, чернь. Разделение народа на собственно народ и чернь – не есть ли это ещё одна уловка романтич. сознания?

Не забудем, нем. романтизм зародился на гребне фр. революции. однако скоро всеохватный проект, данный у иенцев, пришлось пересмотреть, ибо не все освобожденные революцией слои выдержали испытание свободой. Арним в 1815 в статье о нар. песнях: никто уже себе не хозяин и все заключены в один огромный народный дом. романтикам было легко любить абстрактный народ, но реал. окружение снова и снова этот образ разбивало. Реальный образ народа слишком часто не совпадали с их идеальными представлениями и потому их разочаровывали. Отсюда мотив жара души, растраченного в пустыне.

Народ – лишь идеологема.

В позднем романтизме вокруг гения чернь и филистеры. Патриархальный народ – одна из форм того надмира, в кот. романтич. сознание совершает побег от обыденности. Только один момент романтики мечтали о тождестве духа и плоти. В дальнейшем – разрыв между богом и миром.

На место плотски-бесплотной любви приходят семья и долг. Вместо полёта к высотам – обыденное (вернее стилизацию обыденной жизни). Вместо красоты – идея простоты. Вместо индивид. поиска – вера и смирение. Вместо индивид. сознания – коллективное. Вместо автор. волш. сказки – сказка народная.

Озерная школа

У них-то и намечается конфликт природы и цивилизации, причиной чему стала индустриальная революция. У немцев по-настоящему этот конфликт зазвучит в Крошке Цахесе. А англичане сразу с этого начинают. Первые англ. романтики – современники и иенцев, и гельдербержцев: Кольридж, Вордсворт, Саути. Лейкисты не знали термина романтизм. Не знали его и Скотт, Шелли и Байрон. Слово romantic употреблялось только в его старом значении – фантастическое, необычайное, чудесное. Когда англичане рубежа веков говорили «англ. романтизм», но понимали под ним лишь возрождение средневековья. Ранние англ. романтики В. и К. в своём мист. и экстатическом упоении природой такие же романтики как Тик и Новалис, а а своём народничестве сходны с Брентано. Именно в А. поначалу отсутствует гениоцентризм. Как будто англичане заранее просчитали опасность отрыва гения от мира.

 

 

15.10.13

Семинар

Лейкисты, в отличие от иенцев, никогда не будут говорить о преобразовании природы, вмешательстве.

В случае В. почти все стихотворения – кусочки биографии. Автор подозревает, что дыма без огня не бывает. Но всё только слухи. Знать может терновник. Так, природа наделяется знанием, кот. не обладает человек. Однако природа не хочет выдать тайны: природа наделяется моральными качествами, подобие интеллекта (могилу не раскапывают). Мы сталкиваемся с той же ситуацией, что и в Каспере и Аннерль.

«Кукушка». Она становится невидимой. Бесплотный звук.

Visionary Hours – программное понятие для В.

Мысль, кот. мы увидим потом у Китса в его «Оде к соловью»: перед героем та же птица, что он видел в школьные годы, иными словами, это бессмертное существо.

Upon Westminster Bridge. Архитектура города не раздражает – раздражает суета. Утром город бездымный (smokeless).

В предисловии к лирическим поэмам сказано, что друганы поделили темы: В. пишет разрабатывает более обыденные темы, а К – скорее фантастические, хотя у В. есть «правдивая история» о Куди Блейк и Гэрри Джилле.

Итак, Кольридж. Устойчивые эпитеты и рефрены – баллада ж. Большое кол-во аллитераций. Внутренняя рифма (and he shone bright and on the right…). Ономатопия (the Ice was here, the Ice was there…). К. диктует читателю темп чтения при помощи повторов (эдакое топтание на месте), использовании долгих гласных, дифтонгов. К. активно занимается звукописью. различное употребление слова cross – сначала это глагол (at length did cross an Albatross), потом прил. (with my cross bow I shot the Albatross) и уже в прямом значении (instead of the Cross the Albatross about my neck was hung). Благодаря внутренней рифме слово cross связывается с альбатросом. А. – дух-божество, одушевление природы, против которого совершенно преступление. В то же время по древней традиции А. – гост на пиру (на корабле), а убийство гостя – ещё более страшное преступление.

В 30-40-е гг. в Англии и Америке развивается архетипическая школа. В европ. культуре красный цвет имеет негативные коннотации: в частности, это кровь. И К. дает много материала для размышления об архетипах.

К. известно почти что божественное вдохновение, как будто его рукой кто-то водит, и вдруг – пересыхание этого потока: именно поэтому многие его произведения остались отрывками.

Добро и зло для команды (всего человечества) относительны, они не понимают, что убийство в любом случае плохо. Одобрив убийство альбатроса (‘twas right, said they, such birds to slay), они как бы взяли его и на себя, хотя наказан один лишь старый моряк.

 

Д/З продолжаем моряка. читаем отрывок кубла хан.

эолова арфа (символом чего явл. арфа?), соловей, frost at midnight (что происходит с пространством и временем?)

 

Лекция. Озерная школа. Кольридж

Поэзия К., друга юности В., принципиально иная. Общим у них было нежелание писать так, как приписывала традиция, а также мистическое чувство природы. Кукушка у В. и соловей у К. не просто птицы, а вечные воплощения живой природы. На этом черты сходства исчерпываются. Поэзия К. – это во-первых и главным поэзия сновидений, это поэзия тайн, разгадок которых не даётся. Неоконченная поэма Кристодель и вовсе имеет своим сюжетом некую тайну: в глубинном смысле это баллада о соблазне и грехе, но очень много недосказанного. Почему девушке нужно идти молиться именно в лес, а не дома у икон?

Отрывок Кублахан – вовсе картина, увиденная в наркотическом сне. Бесполезно здесь искать логику. При всей его иррациональности этот отрывок очерчивает карту романтической вселенной, совершенно отличной от вселенной В.: здесь некое несуществующее место, несуществующий восточный правитель, Восток – знак экзотики. Страна волшебная, несоизмеримая (в отличие от В.) с человеком. Всё это – в будущем клише романтической поэтики.

Теперь о ранних французских романтиках. В стране, где произошла революция, романтизм как мировоззренческая и художественная сис-ма обрел законченную форму позже. Лишь в 20-е гг и 30-е гг фр. романтизм становится определяющим явлением для нац. культуры. Творческий дар делает индивида потенциально всемогущим, такой индивид мыслит себя наместником творца на земле, кроме того р. предполагает противостояние личностного духа объективному миру и социуму. Вне Франции всесилие человека, высвобожденность индивид. энергии стимулировались фр. революцией, тогда как во Ф. вовлечённость индивида в водоворот надличностных страстей отрезвляла людей. Поэтому в истории фр. р. идее всесильности личности предшествовала идея и власти судьбы и необходимости над свободной волей. Мысль эта отчетливо звучит у Сенонкура и у ещё кучи людей. В англ. литре это будет озвучено гораздо позже (в частности, в творчестве Теккерея).

В бунте романтич. личности против мира вообще присутствовала и угроза, исходящая от мира современного – мира, в кот. побеждает буржуазия. В конечном счете романич. культура коренится в антибуржуазной утопии. Однако Франции часто приходилось наблюдать вспышки героизма буржуа.

Отсутствие пространственной дистанции во Ф. между романтиком и буржуа повлекло необходимость дистанции временной. буржуазный характер всей революции как бы нейтрализовался свидетельствами индивид. и массового самоотвержения и героизма. лозунги «свобода, равенство, братство» сначала воспринимались как общечеловеческие. Буря истории воспринималась или как разрушительная, или как очистительная. Эмоции были разными, но уж точно никому не было скучно. Если утопии в Г. и А. располагались в отдалении от реал. мира, то построение фр. раннего романтизма основывалось на современности, даже если рисовался образ личности, противоставляющей себя обществу. В этом ряду Рене Шатобриана воспринимается как дитя века. Ни нем., ни англ. романтизм такой представительной галереи современников не дал.

Но и сам герой другой: не титан, не бунтарь, не визионер. Он не приподнят резко на фоном – выделяет его лишь страдающая больная душа. Когда француз выбирает героем поэта, это всегда не француз. Ранние фр. романтики не допускают мысли о противоположности жизни и искусства. В духе просветительской традиции пишутся трактаты о политике. интерес к политике фр. романтизм не утрачивает и далее. Интерес к истории в 2-0-е гг. также подкреплён стремлением извлечь урок для современности. Иная, антиполит. установка у ранних фр. романтиков только намечается. Поиск частной жизни вопреки обществу, кот. требует от индивида быть существом общественным, предвещают и Рене, и Обенкур и т.д. и т.п.

Тем страннее, что установка искусство для искусства родилась именно во Франции. Гофман этих тягот, похоже, не знал. Французы не знали, как отделиться от постоянной людности. Интерес к ирреальному появляется только в 20-е гг в тв-ве Готье. Фр. мистика обычно подражательна, в ней всегда можно проследить нем. или англ. образцы. И если во фр. романтизме мистика и встречается, часто эта мистика нейтрализуется вполне рац. объяснением или же является иронич. стилизацией («Любовь к чернокнижию).

Невозможность для творца уйти от мира тесно связано с ещё одной особенностью фр. романтизма: реакция на просвещение и классицизм. Полемика с этими рациональными системами определила кардинальные сущностные черты классических нац. образцы романтизма. Во Ф. рационал. сис-мы оказались слишком влиятельными. Притягательность была столь же велика, сколько в Г. привлекательным был идеализм. Лишь к концу 20-х гг. была поколеблена власть рационализма. Но даже в конце 20-х гг изучение классического века не прекратилось. романтизм ниспровергал тиранию класс. правил и табу, романтики перестали быть данниками давно состарившегося хорошего вкуса, однако дух и пафос писателей 17 в. для французов оставался священным достоянием. Конфликт чувства и долга никуда не уходит.

Что общего у де Сталь с Шатобрианом или с Констаном? Невольное типологическое сходство их установок очевидно: сплав традиц. классицистических и новых романтич. элементов. Все они так или иначе ненавязчиво подвергли пересмотру основы класс. эстетики. Ранние романтики –довольно условный термин применительно к этим личностям. Сами себя они романтиками не осознавали, хотя такое понятие во Ф. уже существовало применительно к, скажем, Шекспиру. Некоторые французы относились к р. резко отрицательно. Так, Ш. в опыте об англ. литре резко критикует новое романтическое искусство за то, что оно лишено уравновешенности, в человеке подчеркивает всё дисгармоничное и внушает читателю любовь к кособоким, безногим, кривым. Констант также отмечает чрезмерное пристрастие к изображению призраков. Но и Ш, и К. своими статьями и трактатами подготовили почву для р. во Ф. Сами фр. историки литры называют этот период первым романтизмом или предромантизмом. Эстетика авторов тех лет – эстетика переходная. Сама эпоха была ещё оч многими нитями связана с эстет. теориями 17 и 18 вв. На протяжении 18 в. фр. литра 17 в. считалась образцовой как в самой Ф, так и за её пределами. В порядке вещей было подражание фр. авторам. В начале же 19 в. ранние (первые) романтики начинают подвергать постепенному пересмотру это абсолютное преклонение как перед антич. образцами, так и перед фр. класс. искусством 17 в. Это связано с осознанием истор. и нац. своеобразия всякой культуры. За этим новым ощущением угадывается вполне романтич. тип с его установкой на ценность всего уникального, оригинального и даже причудливого.

Лит. космополитизм положил конец унифицирующим тенденциям 17 и 18 вв. Романтики перестали воспринимать искусство как статичный образец. Когда-то и античность была живой и современной, т.к. служила выражением общества. Но наступившей новой эпохе подражание древним не соответствует. Если ранние романтики ценят антич. трагедии, то вовсе не за то, за что ценили классицисты: они ценят его за особую чувствительность. Прощание с античностью – «Гений христианства» Шатобриана. Античность языческая, поэтому она дисгармоничная, варварская, особенно он ценит культуру средневековья (козёл христианский -__-). он ценит средневековую рыцарскую культуру, но для нац. своеобразия Франции он всё же признаёт значимость 17 в. Его воспевание простой жизни выдаёт скорее притяжение Ш. к Руссо, хотя на словах он считал 18 в. большой ошибкой.

Другие ранние романтики вовсе не склонны были во всем винить 18 в. Зато они открыто не принимаю искусство классицизма. Они призывают обратить внимание на иные образцы нац. культуры. Северные образцы явно превосходят южные (France sucks!). Неприятие происходящего во Франции вызывало антифранц. реакцию и внутри самой страны. Мадам де Сталь явилась первой выразительницей этих космополитически тенденций. Она выделяет литру юга (верна греко-римским канонам, она скована ими) и литру севера (она самостоятельна и свободна: в англ., нем, датской и шв. литрах нет французской упорядоченности. в них царят меланхолия и чувствительность, которой не хватает фр класс. культуре, а именно меланхолия и чувствительность определяют искусство нового времени, - заявляет мадам де Сталь). В Книге о Германии (1813) мдС эти идеи развивает переоценка ценностей не в пользу фр. наследия.

Констан в 1809 г. в предисловии к переводу шиллеровского Валленштейна формулирует не менее крамольную мысль о необходимости перестроить фр драматургию в соответствии с иностранными образцами , привить немецкую свободу от класс. единств. Он хотел, чтобы фр. драматургия так же могла воспроизводить на сцене всю жизнь человека, а не только 24 часа.

Ранние фр. романтики связывают понятие романтизм с опр. нациями и эпохами: северяне и средневековье (или рубеж 18 и 19 вв.). Только Ш. для французов считает образцовым 17 в. Классицистов интересовало вечное, всеобщие нормы и за это ценили любое произведение, романтиков же интересует современное, так они видят и прошлое. Стендаль: классицизм – всегда эпоха дедов, романтизм – всегда эпоха внуков. Романтики вводят новый критерий эстет. оценки: нац и истор. своеобразия. Вечное больше никого не волнует. Ш. в опыте об англ. литре эти принципы суммирует (1836 г.): «всякий, кто изучает литру той или иной страны, недостаточно хорошо зная ей обычаи, рискует упустить из виду множество характерных черт. Изучение литры в отрыве от истории народов создало бы совершенно ложную картину». Конечно, ревизия классицистическйо теории произошла не сразу и многое роднит ранних фр рмоантиков с предромантиками различного толка.

 

Шатобриант. Аталла. Рене.

Идея гения христианства в повестях.

Романтизм и просвещение. Великий век и век Рене.

Образ Америки: Старый Свет и Новый Свет.

Психологизм, пейзаж души.

Шартас и Рене: кто больше выиграл и проиграл от перемены природного своего состояния.

особенности композиции.

тема Рока и тема смерти.

мотив инцеста.

путешествие Рене и Шартаса в Европу.

В чем состоит болезнь века, от которой страдает Рене?

Романтический идеал.

29.10.13

Генрих фон Клейст. 1777-1811. Жизнь его, как нередко бывает у романтиков, может служить тезисом о размытости границ между жизнью и творчеством. Тво-во Клейста знаменует поворот романтич. тво-ва к трагизму, к чувству и осознаю трагизма бытия. Благодаря К. в прямом и переносном смысле в лит-ре появляется драма. «Горькая истина заключается в том, что на земле мне уже ничто не могло помочь», - с этими словами в возрасте 34 лет К. добровольно ушёл из жизни.

Его тво-ву свойственна тяга к трагизму (даже в комедиях) и органическая способность к новизне, высвечивание ранее незамеченных тайных уголков души. Неслучайно к его творчеству столь же часто. как и к тво-ву Кольриджа, будут апеллировать фрейдисты.

Именно старые сюжеты делают более очевидными новые веяния. Обращение к старым моделям с целью их переосмысления – черта и постмодернизма.

К. начал в 1807 году с анонимной публикации трагедии «Семейство Шроффенштейн» (вариация на етму Р. и Дж.). Действие перенесено в немецкое средневековье. Как и у Ш., любовь двух любящих детей приносится в жертву. Молодые влюблённые погибают от рук своих же отцов. Но печаль финала не светла – над трупами Оттокара и Агнессы старая колдунья Урсула открывает, что в основе распри лежало недоразумение, что подчеркивает власть слепого случая. К. демонстративно заблокировал возможность всякого просвета в трагедии. Здесь же мы встречаемся со знаменитыми клейстовскими молчаниями. Дисгармоничным скрежетом звучат выходки сумасшедшего Иоганна. Здесь же звучит тема доверия к своим чувствам, кот. всегда ставится под сомнение и может привести к раздвоенности. Важен и мотив ненадежности собственных чувств.

Начав со столь мрачной трагедии, К. параллельно вынашивал замысел другой трагедии – Роберт Гискар. Он читал сцены из неё Виланду и заслужил высочайшую похвалу от него. Почему-то сжег её, потом стал восстанавливать. Как важный для дух. биографии факт стоит отметить, что тогда же К. стал вынашивать замысел комедии Разбитый Кувшин. С 1803 по 1807 гг. К. работает над комедийными сюжетами. Комедии родились из жажды веры и опоры, а вовсе не от избытка радости. Трагический максимализм Клейст в Кувшине становится теперь позитивным максималистом. Он создаёт нечто абсолютно смешное. Яркие характеры из нар. жизни, динамично развивающееся действие, комизм из ситуации и характеров. Остроты характеризуют не автора, а персонажей. Идея неправильного суда в русле фолк. нар. традиции. Но везде таятся подспудные смыслы. Многословный панегирик фрау Марты расколотому кувшину смешон, но после не без основания разглядели за ним символику безвозвратно разрушенной первозданной цельности мира. Комедия строится на фундаменте, глубинные пласты которого связаны с изначальной идеей трагизма бытия.

К. – одно из ярчайших романтич. выражений разобщённости с миром. Он постоянно мучится проблемой взаимного непонимания людей, раздвоенности сознания, распавшегося единства мира. Комедии и трагедии рождены из одной и той же проблемы.

Но К. не удалось прочно обосноваться у комич. источника. Ощущение своей отъединённости все равно побеждала, и судьба К. тому подтверждение.

Уже завершая Пентеселею, он вынашивает задумки о новой трагедии.

Традиц. сюжет комич. измены Алкмены мужу постепенно развивается в трагедию. Юпитер в облике Амфитриона приходит ночью к его жене. Она обманута видимостью. Любящее сердце легко обмануть видимостью. Человек – игрушка богов, а от судьбы защиты нет.

В П. внешне конфликт классицистический – чувства и долг. Но вообще он типично клейстовский – раздвоение чувств. Метафорическая пропасть, в кот. бросают её чувства, оказывается для неё смертельной. «Отдайте разом мне всю меру счастья».

Узнав о самоубийстве К., Брентано писа