Как важно быть несерьёзным

Брат и Сестра

Глава 1.

Прибытие поезда

 

Блестящий чёрный поезд, гремя колёсами по рельсам, ехал вдоль жёлто-зелёных полей. Из высокой, расширяющейся кверху трубы с пыхтением поднимался клубами белый дым.

Равнина, засеянная рожью и пшеницей, простиралась за горизонт и, казалось, уходила в бесконечность. Жёлтые колосья тянулись к нежаркому, но приятному августовскому солнцу. На ярко-зелёных лугах паслись тучные коровы и низенькие овцы, а за ними присматривали пастухи с собаками. В поле изредка попадались крытые соломой фермерские домики и одинокие ветряные мельницы. Казалось бы, так было всегда, однако ещё каких-то двести с чем-то лет назад в центре самого крупного и единственного материка мира, росли непроходимые леса, населённые нежитью, оборотнями и другими чудовищами. Потому те земли долгое время оставались необитаемыми и нетронутыми ни человеком, ни эльфом, ни гномом. Но пришло время, и бесстрашная и могущественная колдунья Арабелла Тереза Эмма Левски изгнала тех чудовищ и основала собственное королевство, с той поры известное как Катценхаузен. Это государство пережило немало войн и происшествий, но выдержало все выпавшие на его народ испытания и к началу XX века стало самой могущественной после Священной Империи Людей человеческой державой.

В одном из купе на пассажирской полке полусидел-полулежал, прислонившись к стене, мальчик лет двенадцати и молча смотрел в окно поезда, за которым размытыми пятнами проносились деревья, посаженные вдоль железной дороги. Среди ветки в купе пробивались лучи солнца. Из звуков мальчик, которого звали Эрнст Мирейро, слышал лишь стук колёс и голоса людей в соседних купе. Пассажирами поезда были совершенно разные люди – от напыщенных аристократов и богачей в дорогих костюмах и их жён, гордящихся своими изысканными нарядами и модным шляпками, до просто одетых рабочих, ютящихся в тесных вагонах третьего класса. Семья Мирейро не относилась ни к тем, ни к другим – старинный дворянский род, растерявший все сокровища и богатства после революций и постоянной смены власти в Катценхаузене в прошлом столетии и к началу нового века сохранивший лишь титул и родовое поместье. Несмотря на происхождение, жили они скромно – сродни стремительно растущему классу мелкой буржуазии.

Эрнст был тощим мальчиком с большой головой, которая непонятно как держалась на хрупкой шее. Каштановые волосы он отпустил до самых плеч – ему так нравилось. Черты его бледного лица были мягкими, почти женственными – пухлые губы и грустные глаза с длинными ресницами. Этот портрет как-то странно дополняли резкие прямые брови. Одет он был в белую рубашку и чёрные брюки, по его мнению, настолько неудобные, что больше всего на свете он мечтал их снять. В руках он держал книжку, которую читал, изредка поглядывая вдаль: роман Жюльена Верля – уроженца Дюгалля, писавшего о необычных аппаратах и научных открытиях, а также о стоявших за ними людях. Об учёных, изобретателях, солдатах, моряках. Как рыцари ордена Молний были героями давно прошедшей эпохи меча и магии, так персонажи этих книг являлись своего рода современными рыцарями. Им были свойственны доблесть и благородство, и их окружал романтический ореол. Они ценили верность и дружбу и были готовы отдать жизнь друг за друга. Кроме того, к передавшимся от рыцарей чертам прибавились жажда открытий и научная любознательность, а также вера в то, что мир стоит на правильном пути – пути научно-технического прогресса. Кому-то он представлялся бездушным и циничным творением капитализма и индустриализации, но этот кто-то явно не представлял тех истинных возможностей, которые открывались перед человеческой наукой. Паровые и бензиновые двигатели сделали путешествия по миру более доступными, электричество предоставило свет, а стремительно развивающиеся аэропланы и дирижабли подарили людям надежду на осуществление своей давней мечты – взлететь в небеса подобно птицам. Новые открытия в области медицины сулили избавление от ранее неизлечимых болезней, а криминологии – полное искоренение преступности. Жить стало гораздо проще и чище, чем в средние века, и смертность стала понижаться. Вслед за Жюльеном Верлем Эрнст был уверен, что мир не обречён на застой, как предрекали древние колдуны и жрецы. Портал в Ад в Торхаре, демоническое воинство из которого вырвалось в мир целых два раза, давно перестал подавать признаки жизни. А если из него кто-то и выйдет, то его встретят объединённые силы Империи, Катценхаузена, гномов и хомяков. Даже эльфы на западе и Дронфи на севере – и те приспособились к жизни по новым правилам, всячески отрицая это на словах.

-Эрнст!

Из небесных просторов, которые бороздил чудо-гирокоптер доктора Андровакса, Эрнста будто вытянули за волосы. В купе вошли его родители, только что посетившие вагон-ресторан.

Семья Мирейро выглядела так, как будто сошла с фотографий. Антонио, отца семейства, можно было принять за буржуа. Толстый, с пышными усами и большими баками, он никак не походил на утончённый и высокомерный образ, возникающий в мыслях при слове «дворянин». Он носил помятые во время поездки в поезде шерстяные брюки, в которых чувствовал себя гораздо комфортнее, чем его сын, и коричневую жилетку поверх белой рубашки. Эльвира Мирейро, мать Эрнста, была одета в бежевое походное платье, а на её шее блестели бусы из крупного жемчуга. Бежевую шляпку украшало страусиное перо. Внешне Эрнст весьма походил на неё – те же мягкие черты лица, волосы и глаза. Но брови ему достались от отца.

-Эрнст, ты, наверное, устал от книги? У тебя болят глаза? – спросил папа.

-Н-нет, г-глаза не болят, а книга как раз очень интересная, - не отрываясь от книги, ответил Эрнст. Он одновременно говорил и думал, что сказать дальше, поэтому в разговоре запинался. Его голос был высоким и мягким.

-Может быть, ты хочешь прогуляться по вагону? – произнесла мама, - Ты сидишь здесь весь день.

-Что ещё мне д-делать в п-поезде? – повернувшись лицом к ней, сказал Эрнст.

-Эх… Лишь бы возразить мне, - снисходительно ответила мама, взъерошив ему волосы, - Читай, упрямый.

Родители сели на обитую коричневой кожей полку и затеяли какой-то свой разговор. Эрнст не слушал – ему это не было интересно. Он вслушивался в методичный стук колёс и глядел на пролетающие за окном поля и деревья, думая о чём-то своём. Больше всего ему хотелось вернуться домой.

Обстановка поезда весьма располагала ко сну. Пролежав ещё час с книгой, Эрнст устал от похождений Андровакса и его друзей и, чисто ради формальности задёрнув бесполезный против бьющего в окно солнца тюль, вытянулся на своей полке, благо детский рост позволял ему это сделать. Под грохот вагонов по рельсам и болтовню родителей он погрузился в сладкий сон…

…Перед глазами Эрнста взад и вперёд ездили разноцветные паровозы, изрыгая белый и серый дым. Между железнодорожными путями стояла девочка примерно двенадцати лет отроду, одетая в белое платье с чёрными полосками. Эрнст заметил странное сходство её лица с его собственным. Он посмотрел на девочку, и она улыбнулась. Потом её кто-то окликнул, и она весело побежала куда-то, подальше от его глаз…

А в голове Эрнста была лишь одна мысль.

Кто ты?

Кто эта девочка?

От неё осталась лишь вспышка. Всё вокруг поглотил туман, и оказалось, что это был дым паровозов. Они ехали туда и сюда, гудя как слоны, и не было им числа…

Эрнст так и не смог заснуть снова. В его воображении остался портрет девочки, а в сознании – какая-то необъяснимая уверенность, что она ему не просто привиделась, что она существует и в реальности. Быть может, когда-нибудь он её даже найдёт.

-Мам, дай, пожалуйста, бумагу и карандаш, - попросил Эрнст.

Мама отвлеклась от разговора с папой, порылась в чемодане под полкой и вытащила оттуда карандаш и альбом для рисования в кожаной обложке. Эрнст уже изрисовал много страниц изображениями достопримечательностей имперской Столицы, откуда семья Мирейро возвращалась на поезде домой в Катценхаузен. Там можно было найти вполне узнаваемые императорский дворец с Белой Башней, знаменитую статую Ангела Тьмы на дворцовой площади, собор Святого Николая, а также четырёхэтажное здание с башней на углу – гостиницу, где они остановились, пока жили в Столице. Теперь Эрнст пролистал все эти рисунки и принялся рисовать увиденную во сне девочку. Вроде бы обычный сон подействовал на него со странной магнетической силой – при мыслях о ней он будто бы ощущал нечто родное.

-Смотри, Эрнст – трактор, – отвлёк папа сына.

Эрнст выглянул из окна и увидел медленно ползущего на своих гусеницах стального монстра, по сравнению с которым сопровождавшие его люди казались гномами. Из трубы трактора валил чёрный дым. Вслед за чудовищем тянулся плуг, вспахивающий поле.

Почему-то у родителей Эрнста была привычка звать его, когда за окном появляется что-то вроде стада коров, табуна лошадей или же трактора. Как будто он настолько задумчив и погружён в свой внутренний мир, что не видит ничего по сторонам. Впрочем, Эрнст Мирейро своим видом и повадками производил именно такое впечатление.

Эрнст проследил взглядом трактор, а затем снова вернулся к рисунку. Не могло ли это быть видение? Вещий сон? Может быть, Эрнст – маг? Это было бы очень интересно, хотя магов нигде не любят. Из-за своих сил маги обычно очень одиноки. В Катценхаузене магов ещё терпят, поскольку основала это королевство всё-таки колдунья, а вот в Империи официально магия запрещена, и всем обладающим ведовской силой приходится скрываться или бежать в другие страны. Даже на войне имперцы с недавних пор полагаются на стремительно развивающиеся технологии и на вопрос, как лишённая магов армия может дать отпор сведущим в чарах эльфам, они отвечают загадочным молчанием. И ведь как-то умудряются побеждать, что было доказано в недавних мелких конфликтах в Стеролингии и Эльдаре – пограничных областях с Эльфидой.

А Эрнст… Он считал, что ему нечего терять, ведь он уже был одинок. Лицо девочки получилось схематичным и неказистым, но богатое воображение Эрнста дорисовывало портрет полностью, и он чувствовал исходящее от видения тепло. Мирейро слышал о воображаемых друзьях, которых заводили некоторые дети, когда у них не было друзей настоящих. Сам он отличался необщительностью и дружил лишь с двумя девочками. По стечению обстоятельств подругами Эрнста стали дочь короля Катценхаузена Роланда – принцесса Изольда Вуцурро – и росшая вместе с ней Стелла Эрмант. К сожалению, с ними он виделся редко, и, может, потому воображение нарисовало ему новую подругу? Или это был он сам в платье? Странная мысль, хотя как-то в детстве он представлял себя в платье и недоумевал, почему люди над ним смеются, если он хотел его надеть – эльфы-то ходят в платьях.

Три часа прошло с тех пор, как Эрнст попытался изобразить девочку из сна, пока поезд, жизнерадостно гудя, не подъехал к вокзалу города Катценхаузен и не остановился на перроне под стеклянной крышей. Коридор в вагоне в мгновение заполнили люди. Мирейро готовились к выходу, собрав чемоданы. Эрнст убрал альбом и карандаш, а его папа надел пиджак и низкий чёрный цилиндр, что прибавило к его облику буржуазности и солидности.

На платформе царили гомон толпы, суета и хаос. Нигде нельзя было встретить столько разных людей и нелюдей, как на главном вокзале Катценхаузена. Там попадались упитанные богачи, всем своим видом демонстрирующие своё высокое положение в обществе, излучающие холодную красоту дамы в шляпках, держащие на руках дрожащих от ужаса декоративных собачек, щеголяющие пышными усами галантные офицеры в синих мундирах Катценхаузена и белых перчатках, суетливые деловые люди в строгих костюмах и широкополых шляпах и редкие представители иных рас – эльфы, которых, несмотря на человеческую одежду, можно было отличить по высокой худой фигуре, острым ушам и бледным лицам, а также приземистые мастеровитые гномы, щеголяющие густыми бородами. Из вагонов в хвосте поезда высыпали рабочие в коричневых куртках. Махали руками встречающие. Новоприбывших обнюхивали бродячие собаки, надеясь на угощение. Везде пахло железнодорожным и табачным дымом.

Мирейро, медленно продвигаясь в давке, вышли из вагона и пробрались на Хауптбанхофплац - на вокзальную площадь. Та располагалась в самом центре города, поэтому напротив современного вокзала стояли старые домики с синими черепичными крышами. Коричневые балки резко контрастировали с отштукатуренными белыми стенами, с которых свисали знамёна Катценхаузена – синие с золотой геральдической лилией и буквами «К» и «Х». В центре площади, окружённый небольшими посадками, находился памятник Арабелле. Сильная и властная колдунья-воительница, подняв правую руку с магическими молниями в кулаке, восседала на коне, готовом к прыжку. Когда-то она наводила ужас на весь мир, а сейчас от неё остались только статуи и память. По вымощенным брусчаткой улицам разъезжали запряжённые лошадьми кареты и редкие автомобили, работающие на пару или на бензине. За порядком следили конные жандармы в сине-золотых мундирах. В небе завис похожий на гигантскую сигару пассажирский дирижабль, отбрасывая широкую тень на площадь и статую Арабеллы.

Отец, выдав сыну несколько монет, попросил его купить ему газету, а сам с матерью отправился нанимать экипаж. Мальчишка-газетчик на площади размахивал кипой бумаг и вопил высоким пронзительным голосом, пытаясь перекричать шум толпы и рёв автомобильных двигателей:

-Эммануэль Дронфи – новый Тёмный Властелин! Покупайте свежий «Голос Катценхаузена»!

Эрнст отсыпал монеты газетчику – своему ровеснику в грязной бежевой куртке и картузе – и забрал газету. На первой странице он увидел фотографию черноволосого мужчины в чёрном камзоле, скроенном на средневековый лад. Взгляд этого человека был полон высокомерного презрения.

Багаж Мирейро положили на горбок позади экипажа, а сами сели внутрь. Кучер крикнул «Тпру!», и две лошади, цокая копытами, засеменили по брусчатке.

Эрнст сел рядом с папой, чтобы узнать, что написано в газете. Заглянув через плечо отца, он начал читать:

 

НОВЫЙ ТЁМНЫЙ ВЛАСТЕЛИН СЕВЕРА – ЭММАНУЭЛЬ ДРОНФИ.

Благодаря Секретной Службе Его Величества короля Роланда II, все свободные народы знают о недавней смене повелителя Севера. Стало известно, что 12 августа 1905 года Тёмный Властелин Эльдар Дронфи скончался, и его преемником стал Эммануэль, младший из его четырёх сыновей. Причины смерти Эльдара Дронфи неизвестны. Следует напомнить, что в прошлом Эммануэль жестоко расправился со своими братьями – полководцем Эдмундом, чернокнижником Эльдредом и берсерком Эстебаном – а также со своей сестрой Эвелиной. Что касается обстановки на Севере, то демонопоклонники пока не намерены объявлять войну свободному миру. Чего следует ожидать Катценхаузену от правления Эммануэля Дронфи, пока неизвестно.

 

Род Дронфи вёл своё происхождение от Эдгара Дронфи, могучего и безжалостного рыцаря, который участвовал в крестовых походах против Великого Халифата и построил на востоке замок под названием Торхар. Как гласила средневековая легенда, Эдгар был однажды пленён своим соседом-феодалом. Мерзавца благородных кровей должен был повесить во дворе своей цитадели точно такой же мерзавец, но этого не случилось, ибо в тюрьме Дронфи явился сам дьявол. Повелитель демонов и мёртвых предложил рыцарю сделку – освобождение из плена взамен на вечное служение ему. Эдгар согласился и перенёсся в Торхар целым и невредимым. Несколько лет трепетали люди и хомяки в ужасе от имени Дронфи. Говорили, что за полчищами его кровожадных берсерков стоит какая-то дьявольская сила. И говорящие были правы. Однако век правления Эдгара был недолог. В главном зале Торхара его схватил сердечный приступ, и в это время из-за мраморных колонн вышел дьявол. С хохотом он вырезал сердце из груди своего избранника, тем самым открыв портал для своих демонических воинств, которые не приходили в этот мир со времён Первой войны и Великой битвы. Потомки Эдгара, рождённые суккубами – демонами-обольстительницами – перебрались в новую крепость на другом конце мира и вместе с армией демонов и нежити начали сеять хаос и гибель свободным народам мира. Сейчас, с наступлением нового века, родом Дронфи интересовались как героями семейных саг и бульварных романов, однако, в отличие от персонажей Эже и Тибо, они представляли для мира реальную угрозу. У Дронфи была собственная армия из сектантов и наёмников, а также слуги-демоны и мерзкие механизмы, созданные нифлунгами – гномами, некогда изгнанными из горного царства Двергхейма за служение дьяволу. И было вполне возможно, что с такими силами новый Тёмный Властелин объявит миру войну.

Далее в газете последовали какие-то экономико-политические подробности, которые Эрнст пропустил, а после репортажа о Дронфи шла статья о недавно вспыхнувшем восстании матросов в Северии, пребывающей в буре революции уже целый год.

-Ох уж эти социалисты – вечно воду мутят, - проворчал папа, покрутив головой.

Эрнста от папиных слов замутило. Он, в отличие от отца, хорошо относился к социалистам и считал, что они хотят справедливости и свободы. Судя по тому, что он читал, они были лучше катценхаузенской Партии, которая выступала против монархии из чистой ненависти и по каким-то личным причинам, совершенно не думая о людях. А папа не любил Партию, потому что именно благодаря череде устроенных ей революций дворянский род Мирейро потерял почти всё, чем когда-то владел. И социалисты, как и прочие революционеры, были для него все на одно лицо.

Только сейчас папа сообразил, что Эрнст сидит рядом и тоже читает:

-Эрнст, не отвлекай меня. Пересядь лучше к маме.

Эрнст уныло перебрался на противоположное сиденье и взялся за мамину руку. Мама ему улыбнулась, и всё негодование от плохих слов о социалистах куда-то улетучилось.

Дорога до поместья Мирейро заняла где-то полчаса. За окном кареты старые фахверковые домики сменились современными кирпичными домами. Это говорило о том, что Мирейро покинули центр города. У одного из подобных кирпичных домов резвились и играли девочки, и у Эрнста в голове снова пронеслась мысль о видении. Но ни одна из увиденных им не походила на ту, которая посетила его во сне. Вскоре городские постройки вообще закончились, и осталась лишь обнесённая посадками дорога, за которой простирались зелёные поля. Стемнело, поэтому экипаж остановился на обочине, и кучер зажёг свечные фонари спереди и сзади.

В темноте карета ехала медленнее. Вокруг горящих оранжевым светом фонарей по орбите вились комары и мухи. В траве монотонно запели цикады. У Эрнста забилось сердце, когда вдалеке он увидел огни величественного замка Катценхаузен – резиденции королей. В одной из его шести огромных белых башен жила его подруга – принцесса Изольда. Конечно, она не поймёт, что движущийся вдалеке по дороге огонёк – это экипаж Эрнста, но его всё же грела надежда, что скоро они снова встретятся.

Карета обогнула берег мрачного Озера Писателей, где построили замок, и поехала по прямой сельской дороге. Слева и справа от неё в посадках изредка встречались маленькие домики. Несколько поворотов – и путь пошёл в гору, к острому шпилю старой церкви Триединого Бога. Экипаж остановился на полпути, не доезжая до храма, и свернул на небольшую площадку, покрытую гравием. За высоким металлическим забором угрюмо стоял двухэтажный особняк, возведённый в классическом стиле – единственное, что осталось от богатства рода Мирейро после бесчисленных революций и государственных встрясок.

Папа с мамой поблагодарили кучера, и семья направилась в родовое гнездо. На первом этаже тускло мерцал свет – Эльвира Мирейро на время путешествия доверила дом старой Терезе – одной из своих соседок и хороших подруг в пригороде Катценхаузена.

На крыльце Эрнст дёрнул дверной колокольчик, и дверь открыла пожилая пухлая женщина в переднике. Вместе с ней с нетерпеливым мяуканьем выбежал толстый рыжий кот Квинт. В небольшом вестибюле со стенами, обитыми деревянными панелями, и громоздкими шкафами для одежды мама с папой обменялись с Терезой любезностями, и та спросила, не рухнула ли Столица и как Мирейро провели там время.

-Ну как же ты вырос, Эрнст, - суетливо сказала Тереза, - только как-то похудел.

Эрнст покраснел и опустил голову – ему не нравилось, когда другие обсуждали его внешность.

-Ну что ты смутился, - просюсюкала Тереза.

-Дорога была тяжёлой, и он устал и хочет спать, - произнесла мама, - Эрнст, думаю, тебе пора в постель.

-Д-да, мама, - робко ответил Эрнст.

Он вытащил из чемодана книжку Верля и альбом с загадочной девочкой, зажёг свечку в подсвечнике и поднялся на второй этаж по лестнице. Там он прошёл в одном направлении через анфиладу комнат, украшенных портретами своих предков, в свою собственную, которая была последней. В темноте было сложно разглядеть резной деревянный шкаф, полки с книгами, письменный стол, ширму для переодевания, карту мира и рисунки кошек в рамках на стенах. Альбом Эрнст положил на стол, а томик Верля – рядом с кроватью. Держа подсвечник, он открыл одну из дверей шкафа и, поставив свечу на стол, наконец-то разделся и перелез в ночную рубашку, а затем потушил пламя и лёг, желая как можно быстрее заснуть. Во время путешествия Эрнст находился в постоянном напряжении, чувствуя себя так, как будто вокруг были лишь враги. И сейчас ему был нужен отдых. Эрнст посмотрел на лежащее на простыне красное сердце из ткани – эту игрушку ему подарила подруга Изольды Стелла – и закрыл глаза. Он даже не заметил, как от кончиков его пальцев к подарку побежали слабо светящиеся фиолетовые линии…

 

Глава 2

Эльфийская песнь

 

-На сцене – Элоиза Фламбо и Андреас Пианиньо!

Концертная зала Вильсмайера собрала большое количество зрителей. Она не была такой элитарной и фешенебельной, как Главная филармония Катценхаузена, но её руководители и не собирались гоняться за славой заведения для богатых дворян и утончённых ценителей прекрасного. Им вполне хватало популярности среди народа.

Исполнители вышли на сцену. Элоиза была стройной женщиной с каштановыми волосами. Она носила расшитое золотыми узорами красное платье, похожее на традиционный эльфийский наряд. С образом эльфийки контрастировали круглые очки в чёрной оправе – обычно эльфы очков не носили, ведь у них зрение лучше человеческого, а если и есть с ним проблемы, то им проще воспользоваться заклинанием. Андреас же был толстым низкорослым мужчиной с обрюзгшим, но дружелюбным и приветливым лицом. Его растрёпанные светлые волосы напоминали лежащий на голове пучок соломы. Пианиньо был одет в чёрный фрак, в который он влез непонятным науке образом. Образ музыканта завершал красный галстук-бабочка.

Их выход объявила темноволосая девочка в малиновом платье с белыми оборками на длинных рукавах. Это была Изабелла – дочь Элоизы Фламбо. Её мама не скрывала своей гордости таким способным ребёнком.

Элоиза и Андреас поклонились, и последний тяжело сел на табурет перед роялем.

-Песнь Серебряной Луны! – объявила Изабелла.

Пальцы Пианиньо проворно забегали по клавишам рояля, создавая звуки старинной эльфийской песни. Элоиза запела тонким и пронзительным сопрано. Текст песни был написан на эльдарине – высоком языке эльфов. Ценители прекрасного в первых рядах навострили уши, лорнеты и монокли. Многие считали исполнение безвкусным, а кто-то старался услышать игру на фортепиано, не обращая внимания на голос – Пианиньо был намного более талантливым музыкантом, нежели Элоиза – певицей. Представители эльфийской диаспоры, на которых Фламбо хотела произвести впечатление своим номером, сначала слушали удивлённо, а затем быстро сообразили, что их прекрасные песни не созданы для грубых человеческих голосов, хотя и не могли похвастать высокомерием, присущим их собратьям из Эльфиды. Зато всё недовольство высоколобых критиков перевешивала народная любовь, занявших практически весь зал, поэтому господин Вильсмайер смотрел из своей ложи на эльфов и людей-эстетов с равнодушием философа. Он ощущал себя благородным просветителем, несущим свет искусства в катценхаузенские массы и одновременно предвкушал большую прибыль.

Эльфы были меньшинством в человеческом королевстве Катценхаузен, но всё же не чужими. Они поселились там с тех пор, как Арабелла Левски захватила испытывающую сепаратистские настроения восточную часть Эльфиды. Они намного терпимее относились к людям, чем их западные сородичи. Король нынешней Эльфиды Даулюс Кануляулюс, взошедший на престол после Второй войны, расценил размещение войск Священной Империи Людей на территории его государства как оккупацию и сразу же после победы над нежитью радикально отринул всю человеческую культуру. Эльфы были очень сильными магами, поэтому они недолюбливали современные технологии. Отсталость Эльфиды в науке и технике компенсировала невообразимая мощь Заклинателей – мастеров пяти стихий мира: Огня, Воды, Воздуха, Земли и Молнии. Эльфы Катценхаузена или «лесные», как они себя называли, немного отличались от своих «высших» собратьев и практиковали в основном магию природы, которой обучали и людей с нужными задатками. Однако в катценхаузенскую Академию Магии по традиции брали только девочек. Видимо, их считали более предрасположенными к магии из-за неимоверных способностей первой королевы. Но за пределы Академии проходили слухи, что реальная причина этого как-то связана с Благословением Арабеллы – магическим артефактом, усиливающим способности учениц. А одарённые мальчики из Катценхаузена были вынуждены учиться в частных школах магии в Дюгалле, Северии или, на худой конец, Империи, либо постигать премудрости волшебства самим, что довольно часто приводило к печальному результату.

Изабелла в течение всего концерта смотрела на маму из-за кулис, сидя на деревянном стуле. За день девочка сильно устала – она была на ногах с самого утра. Мамины репетиции, помощь в украшении залы, встречи с разными людьми – такова жизнь дочери актрисы.

Когда Элоиза закончила петь, весь зал ей зааплодировал – особенно старались дальние ряды и балкон. Кричали «Браво!» Один эльф громко фыркнул. Фламбо и Пианиньо вышли к краю сцены и, довольные, поклонились. Кто-то вручил Элоизе цветы.

-Браво! Вы как всегда великолепны, - польстил ей Вильсмайер за кулисами.

-Благодарю, господин Вильсмайер, - тонким голосом ответила она.

-Вы это заслужили, - он протянул ей пачку катценхаузенских марок ассигнациями, - о, Андреас! Вот кто сегодня был неподражаем! – он заметил вошедшего Пианиньо.

-Не нужно, господин Вильсмайер, - толстяк покачал головой, - Эльфам-то не понравилось, а мы исполняли всё-таки эльфийскую народную.

-Эльфы глупы, между нами говоря. Они не понимают, что мы несём их высокую культуру в низменные человеческие массы.

-А вы, как всегда, оратор, - заметила Элоиза.

Вильсмайер рассмеялся.

Изабелла всё это время сидела и смотрела, как директор обсуждал с артистами их гонорары. С одной стороны, она устала, и ей надоело слушать непонятные разговоры взрослых, а, с другой, в театре она чувствовала себя всё же лучше, чем дома.

 

Вечерняя городская улица сияла в свете электрических фонарей. Посетители по ступенькам выходили из концертной залы и садились в ждущие их экипажи и автомобили. Из-за светящихся фар последние походили на жутких демонов. Внимание уличных мальчишек привлекла карета, на которой приехала парочка эльфов – круглая, зелёная и украшенная драгоценными камнями, прямо как огромное яйцо Фабре.

Изабелла вместе с мамой и Андреасом вышла на улицу сбоку, через чёрный вход. У ступенек залы Вильсмайера они расстались с Пианиньо, который жил неподалёку, и наняли экипаж. Через двадцать минут лошадь остановилась у большого пятиэтажного дома, выглядящего ночью слегка пугающе. Здание построили относительно недавно в пышном и торжественном стиле ампир, который часто встречался в архитектуре Дюгалля и Ле-Монта, но относительно редком в Катценхаузене, где преобладал гоэтический стиль с его высокими шпилями и сводчатыми потолками. В некоторых окнах горел слабый керосиновый свет. Изабелла нашла свою квартиру на третьем этаже и начала всматриваться в мелькающие силуэты за стеклом и занавесками, а затем перевела взгляд на светлячков, кружащихся вокруг электрических фонарей в парке напротив. «Если бы только можно было покинуть этот дом», - думала девочка, но сладостные мечты развеял резкий, визгливый мамин голос:

-Белла, поторопись, пойдём домой.

-Не называй меня Беллой, мне не нравится, - Изабелла надула губки и пошла вслед за мамой.

Квартира семьи Фламбо выглядела неопрятно, как будто её жители давно плюнули на уборку. Голубые обои еле держались на стенах, а штукатурка местами потрескалась, обнажая красные кирпичи. По углам расставили свои еле видимые нити пауки. Всё это прекрасно выражало текущее состояние семьи Фламбо – весьма бедное и весьма плачевное. Кроме Изабеллы и её матери, в квартире, состоящей из двух комнат, жили вместе Игнация Фламбо – бабушка Изабеллы, её сын Энгельгард, а также его брат Серж с женой Натали и их трёхлетним сыном Сержем-младшим. Но семья страдала не от тесноты и не от безденежья. Истинной причиной был затянувшийся раздор между Элоизой и остальными Фламбо.

Когда-то давно молодой ефрейтор Энгельгард Фламбо, весельчак и балагур, отправился служить в Одре – один из множества небольших городков в горах недалеко от границы с Северией. Его роте было поручено задание поймать шпиона Дронфи, но вместо шпиона он нашёл молодую и наивную, судя по широко раскрытым глазам, Элоизу Вилсиро. Вопреки матери, которая говорила ему, что не стоит жениться на провинциалках, Энгельгард сделал девушке предложение, и вскоре они поженились в местной церкви. В город Катценхаузен молодожёны приехали уже вместе с маленькой дочерью, которую назвали Изабеллой. И тогда же подтвердились худшие подозрения Игнации Фламбо – Элоиза оказалась расчётливой женщиной, которая посредством замужества перебралась в столицу. Со временем она начала вращаться в околосветских кругах и практически не появлялась дома, только по вечерам наказывая Изабеллу по пустякам. А Энгельгард с горя ушёл в запой, что его мать не могла одобрить, но и не могла с этим ничего поделать. Последние три года супруги, ранее казавшиеся неразлучными, были уже разведены. Изабелла не понимала, что такое «развод». От бабушки она частенько слышала, что «порядочные семьи не разводятся». Но сама она не могла представить, что семью можно «развести», как мост в Санкт-Севербурге – далёкой и заснеженной столице Северии.

 

Элоиза сняла с полки в прихожей керосиновую лампу, зажгла её спичкой и вместе с Изабеллой пошла в комнату, где ютились они втроём. Пара шкафов была заставлена книгами и комнатными растениями. Литературу Элоиза собирала редкую и весьма своеобразную. Чего в её коллекции только не было – труды по психологии и психиатрии Зигфрида Фройнда и Чезаре Амброзо, трактаты философов Нордмарка и Древней Цегрии, эзотерические фолианты Екатерины Воблатской и Рупрехта Вайнштейна, авторы которых утверждали, что обычный человек посредством духовных практик может приобрести магические способности, сборники эльфийских песен и легенд о хомяках-монахах Вай-Линя, молитвенники единобожников, сочинения нагов об искусстве любви и многое другое. Книги эти она покупала у беззубого старика в лохмотьях, который помимо литературы торговал человеческими костями и разными ядами. Звали его как-то странно – господин Некрофилистер. Когда Изабелла была в его лавке, она отворачивалась от полок с черепами и крысиными хвостами и от стоящего в витрине скелета, которого хозяин любовно величал Герцогом Пятницей, и смотрела на улицу, по которой ездили экипажи и омнибусы. Вечерами же Элоиза любила достать какую-нибудь из этих книг и приобщить свою дочь к вселенской мудрости. Но Изабелла не верила маме, потому что та отвечала на её вопросы как-то невнятно, будто совершенно не разбираясь в той теме.

На старой детской кровати Изабеллы лежал в обнимку с бутылкой шнапса Энгельгард Фламбо – неухоженный мужчина с растрёпанными волосами и всклокоченной чёрной бородой, которого издалека можно было принять за разбойника с большой дороги. Когда Изабелла прошла мимо него, она почувствовала, что от него несёт перегаром.

-Элоиза, ты это, что ли? – вымолвил Энгельгард заплетающимся языком, с трудом подняв свои веки.

-Да, а ты что, опять целый день пьянствовал? - осведомилась Элоиза, укоризненно посмотрев на мужа.

-А ты на себя посмотри, ведьма, - продолжил пьяный, - Шляешься где попало и занимаешься чёрт знает чем!

Изабелла уже не могла слышать эту непрекращающуюся ругань. Так всегда бывало по вечерам, когда она возвращалась с мамой домой. А вот то, что обычно следовало за перепалкой, ей нравилось ещё меньше.

-Белла! Это что за беспорядок? Я сказала тебе: убраться! – мама перешла с мужа на дочь.

Под беспорядком она подразумевала валяющиеся на ковре игрушки дочери и свою одежду, которые Изабелла забыла или не успела убрать утром.

-Помнишь, я тебя просила навести здесь порядок, маленькая ты тварь? – вопила нечеловеческим голосом Элоиза, - Будешь знать, как не убираться в доме, будешь! – и она взяла висящую на стене плётку и со всего размаха ударила дочь по руке.

Изабелла вскрикнула. Рука болела, как будто её обожгло огнём, а под кожей выступили кровавые следы.

-Элоиза! Оставь её! – оживился Энгельгард.

-А тебе что, пьянчуга? – Элоиза повернулась к бывшему мужу.

Тем временем Изабелла, несмотря на пылающую от боли руку, спряталась за комодом, где стоял террариум с гадюкой по имени Жорж, сменила платье, в котором она была у Вильсмайера, на ночную рубашку, и легла спать, зарывшись в одеяло. Кожа на руке покраснела от удара и напоминала о себе острой болью при прикосновении. Девочка плакала, с трудом сдерживая всхлипы – если она снова напомнит о себе, ей ещё сильнее достанется от матери. И, что хуже всего, она не знала, кто из родителей был прав, а кто – виноват. Мама и бабушка Игнация постоянно и систематически настраивали её друг против друга, и ей ничего не оставалось, кроме как хитрить и изворачиваться, утаивать всё от них обеих и врать всем в глаза. Так она и не знала тепла любви, не ведала, что в семье может быть иначе. И ей не с кем было себя сравнивать – все её подруги принадлежали к тому же сословию, что и она, и частые скандалы, побои и пьянство сопровождали и их тоже.

 

Комнату снова заполнили крики родителей, но теперь Изабелла чувствовала себя защищённой под одеялом. Вскоре шум прекратился, и мама плюхнулась на ту же кровать, где когда-то она спала с Энгельгардом. Изабелла подождала немного, тяжело дыша, и, отодвинув одеяло, открыла глаза. За окном взошла полная луна и озарила потусторонним голубоватым светом книжные полки, горшки с цветами и террариум Жоржа. Рядом с Изабеллой лежал любимый плюшевый медведь Кнут. Игрушка была размером почти с девочку и в полтора раза толще. Кнут хмурился, и эта суровая маска не сходила с его морды с тех пор, как его сделали.

Изабелла принялась разглядывать мамины книги. «Сказания Двергхейма», «Андрос Великий: взлёты и падение», «Введение в тайное знание», словари эльдарина и двергска… Глаза девочки остановились на корешке с надписью «Г. Шмульке. «Путь Воина. Религия и верования пандовых хомяков Вай-Линя». Девочка протянула здоровую руку (больная тем временем всё ещё ныла) к полкам, достала книгу, благо та стояла внизу, и открыла её на случайной странице. Луна освещала буквы, и Изабелла начала читать...

«И молвил учитель:

-Очисти разум свой от мысли суетной, о юный ученик. Не думай ни о чём и даже не о том, что ни о чём не думаешь. И ты представь, что тело твоё под небесами парит одной лишь силой воли. Тогда ты воспаришь над землями мирскими и ощутишь ты силу Воина в своём духе.

 

И сделал юный воин так, как говорил мудрый наставник, и взмыл он над Вай-Линем в медитации...»

Данный отрывок из повести Чжу Ба-Цзэ "Панда <