Сикорский Е. А. О некоторых аспектах внутренней и внешней политики

И.В.Сталина: взгляд изXXI века //

Затронем некоторые грани бытия страны в «жуткую эпоху сталинизма». Порой можно услышать мнение, что если бы после смерти Ленина вождём большевистской партии стал другой соратник Владимира Ильича — куда более авторитетный из числа его коллег по По­литбюро — то в этом случае судьба России была бы совсем иной.

В период Октябрьской революции и Гражданской войны имя Лейбы Давидовича Бронштейна (Троцкого) было, что называется, на слуху — его знала вся Россия, и к 1924 году многие полагали, что после смерти Ленина именно он поведёт страну к светлому будущему. А к «светлому» ли?

Утвердившись на Олимпе власти, Лейба Давидович вряд ли бы отказался от курса на подготовку и осуществление мировой революции — страна была бы превращена в военный и трудовой лагерь и все её потенциальные возможности (людские, экономические, военные) были бы использованы для разжигания на планете революционного пожара.

Скорее всего, в период правления Троцкого в партии произошёл бы серьёзный раскол, а в стране началась бы кровавая междоусобица.

А русофобия Лейбы Давидовича. Вот, к примеру, одно из его откровений: «Русский народ нам нужен лишь как навоз истории. Россия — наш враг. Она населена злыми бес­хвостыми обезьянами, которых почему-то называют людьми. Нет ничего бездарней и лицемерней, чем русский мужик». «Русский народ, — поддакивал Троцкому «ценнейший и крупнейший теоретик партии», её «любимец» (слова Ленина) Николай Иванович Буха­рин, — нация обломовых, нация рабов, с рабским прошлым, народ-растяпа с присущей ему азиатской ленью». Но это ещё не всё — оба крайне негативно относились к право­славию, да и к религии вообще. Кстати, Троцкому принадлежат и такие слова: «.без мероприятий самого сурового в истории террора никогда не устоять пролетарской власти, окружённой врагами со всех сторон». Так какая судьба ждала Россию в случае прихода к власти одного из этих «ближайших соратников Ильича»?

Затронем такой вопрос, как учреждение «Иосифом Грозным» в нашей стране концла­герей. Вновь разочаруем уважаемых оппонентов: в Советской России эти карательные за­ведения впервые появились отнюдь не по его инициативе, а по приказу Лейбы Бронштей­на от 5 июня 1918 года с целью размещения в оных солдат разоружённого чехословацкого корпуса (численностью до 45 тысяч), поднявшего антисоветский мятеж 20 мая 1918 года.

Читаем в другой книге: «И уж если на то пошло, пресловутый ГУЛАГ создавал не Сталин. Первые концлагеря в России стали возникать в мае-июне 1918 г. по указаниям Свердлова и Ленина. А «юридическое оформление» данная система получила 2 сентября 1918 г. в постановлении ВЦИК «О красном терроре», где предписывалось «устроить в районах маленькие концентрационные лагеря». Но по сути это были придатки тюрем — мест для арестованных не хватало, и уж кто куда попадёт, в лагерь или в тюрьму, было вопросом чисто техническим. В 1921—1922 гг. эти лагеря сохранились во всех мало-мальски значимых городах. Например, в тихой Кинешме — на тысячу заключённых, в Омске — на 25 тысяч». И т. д.

Далее. После начала в апреле 1985 года так называемой «перестройки» с подачи на­ших СМИ довольно широко распространилось мнение, что именно Сталин явился осно­воположником тоталитаризма как такового с его концлагерями, массовыми репрессиями, повальным доносительством и прочими антигуманными признаками. Так ли это было на самом деле?

Читаем в книге Александра Бушкова: «Вообще-то, в промежутке меж двумя мировыми войнами в Европе диковинной редкостью смотрелись страны, в которых не было жёстких нацистских, фашистских, тоталитарных, авторитарных режимов. В чём легко убедиться на конкретных примерах.

Албания — сильная зависимость от фашистской Италии согласно договорам 1926, 1927,1937 годов.

Болгария — правый переворот и убийство премьер-министра (июнь, 1923). Венгрия — установление диктатуры адмирала Хорти (1919). Германия — приход к власти Гитлера (1933). Греция — военная диктатура (1936).

Италия — король назначает Муссолини главой правительства (1922). Испания — приход к власти Франко (1939). Латвия — правый переворот (1934). Польша — военный переворот Пилсудского (1926).

Португалия — после антимонархической революции 1910 г. череда военных перево­ротов, режим маршала Кармоны, впоследствии свергнутого доктором Салазаром. Румыния — диктатура маршала Антонеску (1940, сентябрь).

Чехословакия — попытка правого переворота, предпринятая генералом Гайдой (1926), впоследствии — фашистский режим в Словакии. Эстония — правый переворот (1934).

Югославия — военная диктатура (1929), впоследствии — движение усташей. Финляндия была союзником Гитлера. Во Франции, Бельгии, Голландии, Норвегии и Дании были относительно крупные организации местных нацистов. В Швеции, Швейца­рии и Ирландии существовали влиятельные пронацистские круги.

Относительно «экологически чистыми», как видим, остались лишь отдалённая Исландия да страны-крохотульки: Сан-Марино да Монако с Андоррой. И Великобритания своим бездействием лишь помогала иным тоталитарным режимам развивать со­мнительные успехи». Иными словами, в те давние годы чуть ли не вся Западная Европа болела тоталитаризмом, и Сталин отнюдь не являлся его основоположником. Здесь весьма к месту изложим ещё и такие сведения. В насквозь демократической

О Франции в 1914 году при наступлении германских войск на Париж в связи с введением «военного положения» власти приказали (обратим на это внимание!) без суда расстрелять в Венсенском лесу несколько сот рецидивистов, бандитов, грабителей и воровок. Помимо этого в те дни без всяких проволочек ставились к стенке все паникёры и дезертиры. Но и это ещё не всё — абсолютно вся пресса страны была взята под жёсткий контроль, а на всех предприятиях была введена армейская дисциплина. Ещё пример. В Англии во время Первой мировой войны все её «свободы» были фактически упразднены «Законом о защите королевства», согласно которому вводился жёсткий государственный контроль Щ за транспортом и всеми предприятиями, допускалась конфискация у населения любых

вещей, строжайше запрещались стачки и был введён принудительный арбитраж по трудовым конфликтам. Что касается ирландских сепаратистов, пытавшихся тогда поднимать восстания, то их без всяких колебаний вешали. Так что Сталину было у кого заимство­вать методы насаждения тоталитаризма. К слову, никто из числа «борцов за демократию и гуманизм» почему-то никогда не осуждал французские и английские власти за приме­нение упомянутых выше воистину драконовских мер. Здесь могут возразить: «Так ведь Англия и Франция находились тогда в экстремальной ситуации!». Извините, а в какой ситуации находился Советский Союз в последние годы перед началом Великой Отече­ственной войны и в ходе её?!

Вообще по части террора и массовых убийств некоторые западные государи прошлых веков дадут сто очков вперёд «последнему российскому императору Иосифу Джугашви­ли». Вот факты. Судя по некоторым сведениям, в годы правления Ивана IV («Грозного») за период опричнины (1565—1572 гг.) в Московском государстве опричниками было убито 3—4 тысячи человек, а во время Варфоломеевской ночи в Париже (имела место быть 24 августа 1572 года по инициативе королевы-матери Екатерины Медичи и вождей католиков; сам король Карл IX принял активное участие в этой резне) во французской столице было убито свыше 3-х тысяч человек (по некоторым сведениям — до 100 тысяч). Может быть, после этого Карл содрогнулся и ужаснулся? Ничуть! В последующие две недели в ряде провинциальных городов Франции было уничтожено ещё около 30 тысяч человек, вино­вных лишь в том, что они были христианами-гугенотами (протестантами), а не католика­ми. Между прочим глава католической церкви «Папа Григорий XII приветствовал эту бой­ню, и католическое духовенство повсюду служило благодарственные молебны». Каково?!

Что же касается еретиков и ведьм, то их в средневековой Западной Европе инквизито­ры вешали, топили и сжигали заживо десятками и сотнями в день.

В «добропорядочной» Англии при Генрихе VIII (правил в 1509—1547 гг.) в интересах буржуа, сказочно богатевших на производстве сукна (оно в то время пользовалось огром­ным спросом на международных рынках), власти насильно превратили в овечьи пастбища земельные участки многих тысяч крестьян, вынужденных после этого скитаться по стране в поисках хоть какого-то пропитания. В целях борьбы с этим явлением упомянутый выше Генрих повелел казнить всех бродяг, и в итоге вдоль больших дорог было повешено 72 ты­сячи этих несчастных. Обратим внимание: абсолютно ни в чём не повинных.

Испанские короли Карл и Филипп в завоёванных Нидерландах казнили более 100 ты­сяч человек.

Столько же бедняков погибло в Германии во время Крестьянской войны (1524—1526 гг.), участников которой каратели пытали, вешали, живыми бросали в огромные костры.

Можно ещё вспомнить о по меньшей мере 8 миллионах краснокожих индейцах Северной Америки, истреблённых переселенцами из «цивилизованной» Западной Европы только за то, что эти индейцы жили на своей земле и не хотели уходить с неё, как этого требовали упомянутые переселенцы.

А миллионы и миллионы африканских негров, многие годы насильно привозимых в США из Африки и бессчётно сгинувших на хлопковых плантациях южных штатов от не­посильной работы, побоев и издевательств белых рабовладельцев.

Можно привести примеры далеко не гуманных деяний «цивилизованного Запада» и из новейшей истории — по сути, беспричинные ракетно-бомбовые удары США и стран НАТО по Югославии с 24 марта по 10 июня 1999 года, повлёкшие за собой огромные чело­веческие и материальные потери; агрессию американских и натовских войск против Ирака в 2002 году под надуманным предлогом ликвидации на его территории оружия массового уничтожения.

А как прикажите оценивать объявление американским правительством всей планеты зоной интересов США? Короче, уж чья бы корова мычала. И что характерно: храня обо всём этом гробовое молчание, хулители Сталина осуждают его «кровавые преступления» по явно завышенным моральным критериям, что по меньшей мере необъективно.

Теперь затронем такую тему, как широкое использование при Иосифе Джугашвили «рабского труда заключённых». Увы, глубокоуважаемые оппоненты, и в этом деле он от­нюдь не шёл «впереди планеты всей». Читаем в книге известного советского писателя Кон­стантина Паустовского (место действия — Москва; время — вторая половина декабря 1916 года): «По улицам проходили под конвоем тысячные толпы узбеков в зелёных халатах. Восстание в Средней Азии было подавлено, и узбеков гнали на Мурман — достраивать полярную железную дорогу и умирать. Первый сухой снег сыпался на расшитые серебром чёрные тюбетейки. Это шествие обречённых длилось несколько дней». И заметим: Нико­лая Второго отнюдь не считали и не считают инициатором широкого использования труда заключённых. Почему?! Да потому, что и он в этом деле был далеко не первым.

Идём далее. В предвоенные годы в немалой степени и каторжный труд сотен тысяч заключённых (немало из них беспричинно «получили сроки» по обвинениям в антисовет­ской деятельности) позволил к началу Великой Отечественной войны создать в СССР базу тяжёлой индустрии — фундамент оборонной промышленности, без которой Советский Союз неминуемо потерпел бы жестокое поражение.

И какой же здесь напрашивается вывод?

Ошарашивающий, но обоснованный: победу в этой тяжелейшей войне мы одержа­ли — в том числе — благодаря политическим репрессиям, обеспечившим многие «стройки социализма» бесплатным трудом сотен тысяч «врагов народа». Признаем: на знамени Победы, водружённом над Рейхстагом 30 апреля 1945 года, немало и их крови. Вот такая получается диалектика. Если, конечно, оперировать фактами, а не лишь проклятиями в адрес Сталина. Кстати, все его отечественные ругатели должны трижды поклониться ему низко в пояс, так как без сталинского тоталитаризма в предвоенные и в военные годы их бы О сейчас и на свете не было. Как и всего нашего народа. Неужели не понятно?!

А сколько было вылито (и сейчас выливается!) грязи на Сталина за подписание Со­ветским Союзом и Германией 23 августа 1939 года пакта о ненападении! Особенно за се­кретные протоколы, подписанные тогда же Молотовым и Риббентропом.

Мюнхенское соглашение 1938 года (передача Чехословакии в руки Гитлера, явившаяся, по сути, предательством со стороны западных держав) означало крах идеи коллективной безопасности. Иными словами, Мюнхен ясно показал, что лидеры этих стран ищут дого­ворённости с Гитлером ценой удовлетворения его территориальных претензий в Централь­ной Европе. Сбывались опасения Сталина относительно того, что западные державы будут стремиться направить орды вермахта на Восток с целью обезопасить себя от их агрессии. Для Советского Союза выход из сложившейся ситуации был один: пойти на переговоры с Германией с целью заключения с ней пакта о ненападении.

14 августа 1939 года К. Е. Ворошилов (в 1934—1940 гг. — нарком обороны СССР) на очередной встрече с находившимися в Москве членами английской и французской делега­ций спросил: согласны ли Польша и Румыния на проход советских войск через их террито­рию. Иначе, если они с запозданием попросят военной помощи от РККА, их армии будут уничтожены, а Советский Союз уже ничем не сможет помочь этим странам.

К 17 августа крах переговоров стал очевидным, однако советское руководство, всё ещё надеясь на их положительный исход, отложило очередную беседу до получения ответа польского правительства. Его отрицательный ответ пришёл 20 августа. Смысл польской позиции сводился к следующему выводу: с Германией мы теряем свободу, а с Россией — душу. В итоге переговоры были окончательно прекращены. Добавим без всякого сар­казма: вскоре Польша потеряла и свободу, и душу.

Как известно, благодаря заключению этих соглашений Советский Союз «получил право» на Прибалтийские государства, часть Польши, Румынии, а также свободу действий по отношению к Финляндии. В итоге наша западная граница была отодвинута почти на 250 километров к Западу. Напомним: до этого она находилась — к примеру — от Минска все го в 30 км.

Читаем в другой книге: «Как показало дальнейшее развитие событий, «Пакт Молотова — Риббентропа» в значительной степени предопределил победный исход Великой Отечественной войны. Представляется оправданным мнение известного переводчика В. Н. Павлова, считавшего, что если бы у СССР не было двух дополнительных лет подготовки к отражению агрессора, немецкие армии, начав наступление с прибалтийского плацдарма, могли уже через неделю занять Москву. «И неизвестно, чем бы завершился этот первый удар, может быть, пришлось бы нам проводить Челябинскую, Свердловскую и Новосибир­скую оборонительные операции».

Теперь скажем несколько слов вот о чём. Усилиями бывшего офицера советской во­енной разведки В. Б. Резуна, сбежавшего в конце 70-х гг. прошлого века на Запад и издав­шего там (под псевдонимом «Суворов») книги «Ледокол» и «День-М», в новейшей отече­ственной и зарубежной исторической литературе стал активно дискутироваться вопрос о том, что Гитлер, вероломно напавший на Советский Союз 22 июня 1941 года, по существу, нанёс-де всего лишь упреждающий удар по частям Красной Армии, которые должны были 6 июля вторгнуться на территорию фашистской Германии. Против этой провокационной (иначе не скажешь) трактовки исторических событий выступило подавляющее большин­ство отечественных историков, и их веские возражения Резуну не нуждаются в защите. Однако хотелось бы добавить к ним ещё и такие соображения.

Упорное стремление Сталина любыми путями избежать осложнения отношений с Гер­манией в последние предвоенные годы и месяцы в немалой степени объяснялось относи­тельной военной слабостью СССР по сравнению с Германией. Новейшие типы самолётов и танков только-только начали сходить с заводских конвейеров и составляли соответственно 18 и 21% этих видов боевой техники, находившейся тогда на вооружении войск. Более того, их личный состав ещё не прошёл должный курс обучения по применению этих самолётов и танков. Далее. В феврале 1941 года был отдан приказ о сооружении 190 аэродромов вблизи вероятного района будущих военных действий, но фактически ни один из них не был закончен к лету о 1941 года.

В беспорядочном состоянии находилась система пограничных фортификационных сооружений, а заградительное строительство на новых рубежах (СССР вышел на них в (1939—1940 гг.) было ещё далеко от завершения (старые заграждения частично демонтировались именно с целью ускорения строительства новой оборонительной линии).

Весьма противоречивую картину являл собой арсенал вооружения. В пулемётах недостатка не было, но явно не хватало лёгкого автоматического оружия. Что касается артиллерии, то она даже превосходила по своим качествам немецкую, однако у неё не было средств Щ механической тяги. Очень плохо были оснащены соответствующей радиоаппаратурой свя­зисты. Скудными были запасы хлеба — армия была обеспечена ими лишь на полгода. Дру­гих сырьевых ресурсов было ещё меньше.

Существенные просчёты имелись также в стратегических концепциях. Их главное упущение заключалось в том, что наших офицеров и солдат перед войной ни в академиях, ни в училищах, ни на учениях совершенно не учили тому, как воевать при отступлении и что делать частям, попавшим в окружение. Если кто-нибудь отважится напасть на СССР, гласил Полевой устав вооружённых сил 1939 года, ответом ему будет «сокрушительный удар»; затем войска агрессора будут отброшены на его территорию, где будут добиты, и вообще для Красной Армии война будет вестись «малой кровью». Лишь после кровопролитнейшей для СССР войны с Финляндией эти шапкозакидательские настроения стали подвергаться обоснованной критике.

Наконец, следует отметить и низкий профессионализм многих офицеров среднего и высшего звена РККА накануне Великой Отечественной войны, что являлось прямым след­ствием предвоенных репрессий среди военных (имеются сведения о 43-х тысячах репрес­сированных командирах Красной Армии). Короче говоря, в руководстве вооружёнными силами страны возобладала установка «конников» — Ворошилова, Будённого, Кулика и ещё одного героя Гражданской войны — Щаденко. С трибуны XVII съезда большевистской партии Клим Ефремович Ворошилов утверждал: «Необходимо. раз и навсегда покончить с вредительскими «теориями» о замене лошади машиной». Его поддержал и Ефим Афана­сьевич Щаденко: «Война моторов, механизация, авиация и химия придуманы военспецами. Пока главное — лошадка. Решающую роль в будущей войне будет играть конница». Как известно, жестокая действительность первых часов, дней и недель Великой Отечественной войны в пух и прах развеяла эти иллюзии.

Зададим встречный вопрос: «А был ли Гитлер накануне войны осведомлён о явном отставании Красной Армии от германских вооружённых сил по целому ряду важнейших аспектов?»

Вне всяких сомнений! Знал он и то, что время работало на укрепление обороноспо­собности Советского Союза. В своей совокупности именно эти факторы, а отнюдь не мифическая угроза «советского вторжения», предопределили вероломное нападение фа­шистской Германии на СССР 22 июня 1941 года. Кстати, то, что германские войска были абсолютно не готовы к войне в осенне-зимних условиях, объяснялось отнюдь не голово­тяпством генералов вермахта, а их чётким представлением о незавершённости реформ в РККА, слабости её командных кадров и т.д. Читаем в докладе германского генерального штаба о боеспособности Красной Армии, подготовленном для Гитлера в конце 1939 года: «Эта в количественном отношении гигантская структура по своей организации, оснаще­нию и методам управления находится в неудовлетворительном состоянии. Принципы ко­мандования нельзя назвать плохими, но командные кадры слишком молоды и неопытны. Система связи и транспорта никудышная, качество войск весьма различное, нет лично­стей, боевая ценность частей в тяжёлых сражениях весьма сомнительна». Таким образом, уж чего-чего, а нападения на Германию какой армии генеральный штаб вермахта явно не опасался. Потому-то и запланировал потратить на ведение военной кампании в России по плану «Барбаросса» максимум 10 недель. Не более! Почему мы в этой тяжелейшей для нас войне не только выстояли, но и победили — отдельный разговор.

При осуждении «чудовищных сталинских преступлений» в годы Великой Отечествен­ной войны отечественные и зарубежные «борцы за гуманизм и демократию» непременно упоминают о «дьявольском изобретении "отца всех народов"» — так называемых «загра­дительных отрядах», находившихся позади некоторых наших частей (обычно это были штрафники) и открывавших огонь из пулемётов по отступавшим красноармейцам.

Что ж, давайте и здесь устремимся к свету исторической правды через завалы домыс­лов и умолчаний. Для начала откроем «Большую Российскую Энциклопедию» 2008 года издания: «Заградительные отряды: воинские подразделения, создаваемые в период во­енных действий непосредственно за боевыми порядками для предотвращения бегства с поля боя и стихийного отступления войск. Использовались в ходе войн с древних времён. В Первую мировую войну З. о. существовали в германской и французской армиях, в рос­сийской армии их функции выполняли добровольческие «батальоны смерти». В Советской России З. о. создавались в годы Гражданской войны 1917—1922 гг.

Из приказа № 227 Наркомата обороны от 27 июля 1942 года: «Сформировать в преде­лах каждой армии до пяти заградотрядов по 2000 бойцов в каждом. Размещать их в тылу неустойчивых дивизий и обязать их в боевых условиях в случае бегства, паники, отступле­ния паникёров и трусов расстреливать на месте и тем помочь честным бойцам выполнить свой долг перед Родиной».

Откроем другую книгу (речь идёт о Полтавской битве русских войск со шведами 27 июня 1709 года): «Но даже располагая крупным превосходством в людях и вовсе уж по­давляющем перевесом в артиллерии, Пётр применил «новинку» — впервые в русской во­енной истории появились расположенные в тылу наступающих заградительные отряды, которые получили от Петра приказ стрелять по своим, если те дрогнут».

Остаётся добавить, что в ходе Второй мировой войны такие отряды были и в немецкой армии. Нужны ли здесь дальнейшие разъяснения?

Обращает на себя внимание вот какой момент: все обожатели Петра «Великого», с восторгом повествуя о его реформаторских деяниях, почему-то умалчивают о создании им заградотрядов. Да неужто по причине неведения?! Кстати, учреждение оных «во благо Державы Российской» было отнюдь не единственной новацией этого страстного поклонника всего западного. Своим реформаторским усердием Пётр не обошёл и пы­точное дело — на некоторых следственных делах собственноручно накладывал резолю­цию: «Смертью не казнить. Передать докторам для опытов». Читаем в той же книге чуть ниже: «Но доктора-иностранцы, которым поставляли человеческий материал для опы­тов, не протестовали, а благодарили русского царя». Каково?!! А вы говорите Бухенвальд, Майданек, Треблинка, Заксенхаузен, Освенцим. Как видим, у врачей-изуверов этих и других фашистских лагерей смерти были предшественники из числа импортных лекарей при дворе Петра Первого.

Далее проци­тируем российского учёного В. В. Алексеева (академика РАН): «Он был прав, так устрое­на жизнь. Однако это не означает, что всю историю необходимо обязательно переписы­вать для новых поколений. Уж коли история — наука, то она должна развиваться как и все остальные отрасли знания: совершенствоваться и уточняться по мере поступления допол­нительной информации, возникновения новых запросов общества или продуцирования но­вых идей)».