Счастливое решение: вопрос о кодировании

Решение сосредоточиться на словесном паттернировании двух исполнителей оказалось счастливым – оно значительно упростило нашу задачу в двух разных отношениях.

1. Уже существовал явный код для выражения словесного паттернирования: это был описательный и формальный словарь для синтаксических исследований, используемый профессиональными лингвистами.

2. Мы с Бендлером сумели аккуратно обойти вопрос о структуре несловесных компонент поведения обоих исполнителей. Дигитализация аналоговых процессов – это чрезвычайно важный вопрос моделирования, один из тех вопросов, для которых не существует полезной явной стратегии, то есть для такой деятельности неизвестны полезные алгоритмы.

Здесь опять можно воспользоваться аналогией: предположим, что мы (Бостик и Гриндер) задались бы целью построить явную модель движений некоторой совершенной танцовщицы, чтобы дать ей возможность более эффективно передавать свое искусство и стиль заинтересованным учащимся. Искусство танца является аналоговым процессом – это значит, что движения танцовщицы составляют непрерывную последовательность, не делящуюся на какие-либо очевидные элементы. Конечно, можно было бы тривиальным образом предложить явную словесную модель танца, попросту указав три элемента – начало танца (поза и форма тела танцовщицы до начала движений танца), среднюю часть (все движения, следующие за началом танца и завершающиеся как раз перед его концом) и конец танца (конечная позиция и неподвижное положение танцовщицы в конце танца). Однако слишком грубое подразделение этого анализа не позволяет использовать его как модель, полезную для начинающих танцовщиц, заинтересованных в воспроизведении танца, так как это подразделение по существу не содержит никакой полезной информации о самих движениях танца.

Более подробный анализ может быть достигнут алгоритмически, простым наложением декартовой системы координат на видеозапись движений танцовщицы. С помощью хронометрии мы могли бы таким образом описать положение любой части тела танцовщицы в любой момент времени, с какой угодно точностью. Но будет ли такая явная модель полезна?

Можно представить себе некоторые ее применения. Например, если бы мы были заинтересованы в установлении разницы между исполнением образцовой и начинающей танцовщицы, мы могли бы синхронно наложить на каждую из видеозаписей декартову систему координат и убедительно показать, насколько оба танца отличаются друг от друга.³ Если, однако, целью моделирования является описание навыка, стиля и изящества образцовой танцовщицы, то такая модель мало чего стоит.

Если мы беремся моделировать ряд сложных видов поведения, как это было в первых опытах, положивших начало НЛП, то мы сталкиваемся с рядом решений, как разрезать или подразделить на отрезки сплошной поток интерактивного поведения, связывающего образцового исполнителя и его клиентов. Эта труднейшая задача, даже если отбросить любое притязание на «подлинное» или «реальное» представление происходящего.

К счастью, мы (Бендлер и Гриндер) сумели избежать значительной части этих трудностей, сосредоточившись вначале на словесном паттернировании двух избранных нами исполнителей – Перлса и Сатир.

Продолжение рассказа.

Следуя лучшим традициям научной деятельности, мы оба, вместе с Фрэнком Пьюселиком, провели несколько месяцев, ограничиваясь лишь теми паттернами, которые мы пытались выявить и проверить – мы выбрали некоторое множество словесных паттернов и строго ограничились этими паттернами, чтобы определить последствия систематического использования только этих паттернов. После ряда таких сеансов мы удалялись, чтобы рассмотреть результаты применения этих паттернов; при этом мы пересматривали множество паттернов, которые мы изучали, а затем возвращались к людям, приготовившись к дальнейшей проверке ответов на один и тот же вопрос:

Что произойдет, если мы ограничимся только этим множеством паттернов?

Мы все трое отчетливо понимали, что наша репутация, и еще более наше подсознательное использование несловесных паттернов влияния на клиентов мешали нам выделить воздействие тех словесных паттернов, которые мы моделировали. Мы неумышленно влияли на наших клиентов такими способами, которые запутывали наши исследования. Мы все (Бендлер, Пьюселик и Гриндер) пытались устранить такие переменные, чтобы можно было оценить воздействие одного только набора словесных паттернов, которые мы проверяли. Пытаясь исключить постороннее влияние⁴ этих несловесных переменных, мы принимали всевозможные меры – даже отделяли себя фильтрами от наших клиентов.

Один из способов такого отделения состоял в том, что мы отказывались входить в комнату, где находился клиент, посылая туда одного или нескольких наших студентов, хорошо натренированных и строго проинструктированных ограничивать свое взаимодействие с клиентом тем множеством словесных паттернов, которые мы изучали, а затем сообщать нам результаты своей работы. После этого мы давали им указание вернуться и выполнить некоторые действия, которые мы находили нужными.

Месяцы такой интенсивной деятельности в конечном счете привели нас к составлению метамодели, опубликованной двумя из нас (Бендлером и Гриндером) в первой из книг, определивших область деятельности НЛП – Структура магии, том I – сначала в рукописной форме в 1974 году, а затем в виде книги в 1975 году.

Насколько мы (Бостик и Гриндер) могли судить, метамодель представляла собой первую полную синтаксически обоснованную языковую модель, когда-либо созданную для определенной цели. Тринадцать словесных паттернов (или около того, в зависимости от способа счета), составляющих метамодель, образуют высокоэффективную словесную модель для использования в конкретном контексте терапевтического изменения. Они сконструированы с определенной целью – оспорить ограничения в мысленных картах клиентов, обратившихся за профессиональной помощью, чтобы изменить себя путем терапии. Систематическое использование паттернов метамодели буквально вынуждает клиентов расширить или пересмотреть мысленные карты с ловушками, пробелами и ограничениями, мешающими им перейти к более эффективному и конгруэнтному поведению.