Партия и оппозиция - 16 съезде ВКП

 

На 16 съезде ВКП(б) правые оппозиционеры снова были осуждены, а Рыков и Томский принуждены к раскаянию, на этот раз еще более унизительному, чем во время ноябрьского пленума 1929 года Сталин, отметив в политическом докладе, что нераскаявшиеся троцкисты, переродившиеся в «типичных мелкобуржуазных контрреволюционеров, превратившись на деле в осведомительное бюро капиталистической печати по делам ВКП(б)», развил идею, в соответствии с которой различные отклонения рассматривались как отголоски «сопротивления отживающих классов».

«…Невозможно, - заключил он, - развернуть настоящую борьбу с классовыми врагами, имея в тылу их агентуру…» Уклонисты, таким образом, были впервые названы предателями. Был пройден важный рубеж в идентификации врага, хотя пока еще соотношение сил. В Политбюро не позволяло Сталину и ближайшим его соратникам сразу же перейти к практическим действиям, вытекающим из формулы: уклонист - враг. Раздавались, однако, единичные голоса с критической позиции генерального секретаря по вопросам темпов индустриализации. Это сделал

Рыков, последний представитель бывшей правой оппозиции. Позже, в декабре 1930 г., он будет исключен из состава Политбюро, а на его место выдвинут Орджоникидзе, близкий соратник Сталина.

Официальное осуждение всех уклонов и наступившее мнимое единодушие вокруг Сталина не означали, однако, что было покончено со всеми оппозиционными настроениями. В декабре 1930 г. Сырцов, кандидат в члены.

Политбюро, и Ломинадзе, секретарь Закавказской парторганизации, были выведены из состава ЦК. Первому поставили в вину скептицизм по поводу темпов индустриализации, второму - обвинение партии и Советов в феодальном отношении к рабочим и крестьянам. Высказывание Сырцова и Ломинадзе, а также их контакты с другими членами партии были квалифицированны как заговор. Все было соответствующим образом освещено в прессе, рассмотрено во всех парторганизациях и присовокуплено к другим делам о саботаже в народном хозяйстве. Это дело явилось в какой-то степени этапным с точки зрения уставных принципов партии. Впервые члены ЦК были исключены не на пленарном заседании.

ЦК, которое только и могло по уставу решить этот вопрос, а на совместной сессии Политбюро и ЦКК. Впервые столь важный вопрос был решен небольшой группой высших руководящих работников. Летом 1932 г. было открыто дело Рютина, известного московского правоуклонистского лидера. Он подготовил и распространил документы, возлагавшие на Сталина личную ответственность за гибельную политику коллективизации, и требовал его смещения. Эти документы, обнаруженные ОГПУ, были тотчас же объявлены платформой оппозиции. Сталин настаивал на аресте и смертном приговоре Рютина, но неожиданно столкнулся с сопротивлением большинства членов Политбюро, пока еще не допускавших высшей меры наказания к уклонистам. Рютин был сослан, Зиновьева и Каменева, которые вступали с ним в контакт, снова исключили из партии и также сослали в Сибирь.

Несколькими месяцами позже был сформирован, хотя и достаточно эфемерный, блок оппозиции. Этот блок, созданный прежде всего для обмена информацией, включал в себя различных представителей как правой, так и левой оппозиции. Попытки создания организованной оппозиции предпринимались на фоне очень напряженной социальной и экономической ситуации ( значительное снижение жизненного уровня, голод) и настоящего кризиса веры в свои силы, охватившего партию. Этот кризис достиг кульминации к осени 1932 г., когда казалось, что катастрофа в сельском хозяйстве грозила обернуться крахом всей системе.

Сталинская политика в это время начинала вызывать недовольство со стороны кадровых народнохозяйственных работников - директоров предприятий и председателей колхозов. Эти специалисты, назначенные совсем недавно, были плохо подготовлены и испытывали на себе непрерывное давление со стороны высшего руководства, требующего выполнения непосильных задач. Они были зажаты в тиски невыполнимых требований с одной стороны, и пассивного сопротивления своих подчиненных - с другой. Потоки критики обрушивались на них за неумение освоить новую технику. Угроза обвинения в саботаже нависала над ними всякий раз, как только руководимая ими предприятие или отрасль не справлялись с планом. Совершенно естественно, что в этих условиях молодая, еще не опытная и не окрепшая бюрократия начала выискивать средства защиты от посягательств государственной машины, подобно тому как сопротивлялись крестьяне, стараясь работать как можно меньше на коллективизированных землях, подобно тому как рабочие отвечали на ухудшение жизни низкой производительностью труда и частой сменой рабочих мест (об этом уже говорилось выше в данной работе). У служащих тоже появились свои методы защиты. Они научились скрывать действительное положение вещей, помогали друг другу в поисках новых более престижных мест, быстро освоили искусство сохранения своего небольшого «семейного круга», сохранение связей и клиентуры.

Начиная с 1931 г. кадры ощущали все большую поддержку со стороны зампреда Совнаркома Орджоникидзе - приверженца более умеренных темпов индустриализации. Не без его влияния произошел уже упомянутый выше «перелом» лета 1931 г., в результате которого политика партии по отношению к специалистам изменилась. Позиции умеренного крыла еще больше укрепились к лету 1933 г., когда значительно возросли трудности экономического и социального плана, вызываемые кризисом сверхнакопления (объем капиталовложений превысил все реально допустимые существующими ресурсами размеры).

Это повлияло и на цифры второго пятилетнего плана, разработанного в 1933 г. и утвержденного 17 съездом партии (26 января - 10 февраля 1934 г.).

Намеченные показатели были более умеренными и казалось более выполнимыми, чем показатели первого пятилетнего плана. Кроме того, новый план уделял заметно больше внимания нуждам населения. В политической сфере также наблюдалась некоторая разрядка. Заметно снизилось по сравнению с предшествующими годами количество случаев применения наиболее жестких репрессивных мер - расстрелов и выселений. На политическую сцену вернулись бывшие оппозиционеры, такие как Каменев и Зиновьев, в очередной раз помилованные после очередного покаяния, и Бухарин, опубликовавший многочисленные статьи с обоснованием необходимости положить конец жестокостям «революции сверху» и начать новый период. 1933 г. был отмечен внушительной чисткой в партии, объявленной на январском (1933 г.) пленуме ЦК и развернутой в мае. Постановление ЦК от 28 апреля определяло, какие категории членов партии подлежали исключению. Упоминались: классово чуждые и враждебные элементы; двурушнические элементы, под прикрытием лживой клятвы в верности пытающиеся сорвать на деле политику партии; открытые и скрытые нарушители железной дисциплины партии и государства, подвергающие сомнению и дискредитирующие решения и установленные партией планы болтовней об их «нереальности» и неосуществимости; перерожденцы; карьеристы; шкурники и морально разложившиеся; политически малограмотные, не знающие программы, устава и основных решений партии.[9]

Масштабы чистки, которая длилась полтора года вместо первоначально намеченных пяти месяцев и завершилась исключением 18% коммунистов (в то время как 15% членов «вышли» из партии добровольно), вполне соответствовали масштабам кризиса, охватившего партийную организацию в результате чрезмерно быстрого ее роста в предыдущие годы. На протяжении 1928 - 1932 гг. количество членов партии увеличилось с 1,5 до 3,7 млн. человек. Во время массовых приемов этих лет численный состав партии увеличился более чем на 2 млн. человек. Большинство их составляли рабочие, чаще всего идеологически не подготовленные. Неоднозначным было отношение к партии и в среде должностных партийных работников, в том числе занимавших невысокие посты. По уровню идеологической подготовки эти члены партии сильно отличались от старых большевиков и коммунистов поколения гражданской войны, которые вплоть до 1935 - 1937 гг. На практике это означало сокрытия истинного положения дел, что помогало несколько ослабить давление на простых тружеников и рядовых членов партии. Итак, к концу первой пятилетки партия оказалась в самой гуще острейших социальных противоречий и представляла собой неповоротливую, хаотическую конструкцию, своенравный и несовершенный инструмент власти - организацию, в которой росло внутреннее напряжение и появились ростки раскола.

Таким образом, исход дискуссии в основном зависел от позиции старой большевистской гвардии, которая поддержала И.В. Сталина, так как ее не устраивали лозунги оппозиции: во-первых, они не хотели делиться правами и льготами с рядовыми членами партии, поэтому выступили против лозунга широкой внутрипартийной демократии; во-вторых, идеи о форсированной индустриализации за счет перекачки средств из деревни, в период успешного развития НЭПа были восприняты как крайне радикальные, большинство членов старой гвардии верили, что индустриализацию можно провести более мягкими методами за счет внутренних ресурсов. Поэтому И.В. Сталин и его сторонники неизменно получали поддержку подавляющей части старой большевистской гвардии.

В ходе дискуссий 20-х гг. потерпели поражение как "левые" так и "правые" большевики. И.В. Сталин стал единоличным лидером партии и государства.

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

Таким образом, цель достигнута, задачи выполнены, то есть проанализированы драматические страницы указанного периода и показаны ключевые момента внутрипартийной борьбы большевиков.

По моему мнению, оппозицию подвела некоторая несобранность и отсутствие мастерства в управлении аппаратной механикой. Второе положение не требует отдельных пояснений. Первое подтверждается фактами из истории оппозиции: взаимные нападки, объединения и расхождения, частая смена лозунгов - все это шло на пользу только Сталину, действовавшему по принципу «разделяй и властвуй». Пресловутая фракционность сгубила оппозицию, которая унесла с собой все альтернативы развития страны. К этому времени партийная бюрократия подчинила себе процесс, приведший к образованию нового, особого, слоя советского общества - номенклатуры. Именно она принесла победу Сталину. Оппозиция не приняла ее интересов, мягко говоря, существенно расходящихся с интересами народа. К тому же оппозиционеры не осознавали (или не хотели осознавать), что именно номенклатура отныне решает, кому быть «вождем», и что тот победит, за кем пойдет номенклатура. Вот где проявилась несвоевременность нэпа. Прогрессивная (хоть и далеко не новая) экономическая политика ускорила гибель оппозиции, потому что не отвечала интересам нового слоя правящей элиты. Это роковое для оппозиции совпадение опровергает тезис о том, что годы нэпа были самыми «светлыми» в истории СССР. После «кончины» этой экономической политики (а вместе с нею и оппозиции) набрали полную силу следующие явления:

. Директивное централизованное планирование, заменившее рыночные отношения; «Огосударствление» прессы, литературы. Широкая политика репрессий; «Вождизм», трансформировавшийся позже в культ личности.

Именно эти разнородные по своей сути (политика, экономика, социальная сфера) явления, против которых резко выступали многие оппозиционеры, превосходно согласовались с интересами номенклатуры, что и обеспечило окончательную победу Сталину. Итогом этой победы стала закономерная трансформация «государственного социализма» в тоталитаризм. Функции партийных организаций оказались узурпированы аппаратом, единственным источником власти - неразрывная связь с ним. Власть стала господствовать над обществом, а ведь именно в этом Ленин и оппозиционеры видели главную опасность для революции. Из ошибок положено извлекать уроки. Правильный урок из истории СССР может быть извлечен только в результате осмысления и уяснения подлинного содержания тенденции расщепления большевизма на «троцкизм» и «сталинизм». Нельзя упрощать историю, спрямлять прошлое в угоду новым веяниям. Из многих тенденций, из причин и следствий складывается порядок событий, который нельзя предусмотреть. Победа сталинизма означала цепь упущенных возможностей для страны. Но не могу не привести в заключение цитату М. Гефтера, очень актуально звучащую в наше время: «…утраченные возможности - не пустошь, они существуют и «работают» либо в пользу людей, либо против них - в зависимости от того, сбрасывают ли люди прошлое, как избыточный и непосильный груз, или всматриваются в него, чтобы увидеть там себя - предстоящих».

 

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ:

 

1. Н. Валентинов «Новая экономическая политика и кризис партии после смерти Ленина» Москва, «Современник», 1991 г.

2. В. Роговин «Была ли альтернатива? «Троцкизм»: взгляд через годы» Москва, «Терра», 1992 г.

3. Д. Волкогонов «Троцкий» Москва, «Новости», 1992 г.

4. «Вопросы философии», 1989 г., №7 Коэн С. «Большевизм и сталинизм»

5. «Вопросы истории КПСС» 1990 г. №5, №6, №7, №10, №12; 1987 г. №10; 1989 г. №7.

6. «Вопросы истории» 1989 г. №2; 1990 г. №2, №5.

7. «Известия ЦК КПСС» 1990 г. №12; 1991 г. №8.

8. http://www.bibliofond.ru/view.aspxid=70162

 

[1] Н. Валентинов «Новая экономическая политика и кризис партии после смерти Ленина» Москва, «Современник», 1991 г. стр. 134

 

[2] В. Роговин «Была ли альтернатива? «Троцкизм»: взгляд через годы» Москва, «Терра», 1992 г. стр. 105

 

[3] В. Роговин «Была ли альтернатива? «Троцкизм»: взгляд через годы» Москва, «Терра», 1992 г. стр. 31-34

 

[4] В. Роговин «Была ли альтернатива? «Троцкизм»: взгляд через годы» Москва, «Терра», 1992 г. стр. 123

 

[5] Д. Волкогонов «Троцкий» Москва, «Новости», 1992 г. стр. 245-246

[6] Д. Волкогонов «Троцкий» Москва, «Новости», 1992 г. стр. 100-101

[7] «Известия ЦК КПСС» 1990 г. №12; 1991 г. №8. стр. 1

[8] «Известия ЦК КПСС» 1990 г. №12; 1991 г. №8. стр. 3

[9] В. Роговин «Была ли альтернатива? «Троцкизм»: взгляд через годы» Москва, «Терра», 1992 г. стр. 28