Учение о справедливости и праве

В третьей книге диалога «О государстве» один из его участников, Луций Фурий Фил, излагает точку зрения софистов, в соответствии с которой править государством, основываясь на справедливости, невозможно. Да и вообще люди устроены так, что они стремятся лишь к выгоде. Это может быть личная выгода, а может быть выгода всего государства. «Что справедливо относительно отдельных лиц, то справедливо и относительно народов, — говорит Фил, — не найдется государства, столь неразумного, чтобы оно не предпочло несправед­ливо повелевать, а не быть в рабстве по справедливости» (О госу­дарстве. III. XVIII. 28). Люди благоразумные стремятся в выгоде и пользе, а не к справедливости. Цицерон протестует. Если это так, то невозможно и существование права, а значит, и человеческого об­щества, и соответственно государства.

Что же считать справедливым в делах человеческих? Фил от имени скептиков сообщает о том, что «справедливость учит нас ща­дить всех, заботиться о людях, каждому воздавать должное, ни к какой вещи, посвященной богам, ни к какой государственной или чужой собственности не прикасаться» (О государстве. III. XV). В трактате «Об обязанностях» Цицерон уже от своего собственного имени ут­верждает, что «первая задача справедливости в том, чтобы никому не наносить вреда, если только тебя на это не вызвали противозако­нном, а затем — в том, чтобы пользоваться общественной собствен­ностью как общественной, а частной — как своей» (Об обязанно­стях. I. V. 15). Однако сказанное— скорее следствие объективного существования справедливости, а не сама справедливость. Она слож­нее, чем высказанные правовые максимы.Справедливость коре­нится в природе человеческого общения. «Если справедливость не проистекает из природы, то ее вообще не существует, — пишет Ци­церон, — а та, которая устанавливается в расчете на выгоду, уничто­жается из соображений выгоды для других» (О законах. I. XV. 42).

Справедливость свойственна человеку как таковому. Человек — единственный из всех живых существ непосредственно связан с бо­жеством. Только он наделен «божественным даром»: душой и разумом.

Разум связывает воедино и людей, и богов. «Но если общим для бо­жества и людей является разум, то этот разум, им свойственный, должен мыслить правильно; а так как разум есть закон, то мы, люди, должны считаться связанными с богами также и законом. Далее, между теми, между кем существует общность в виде закона, сущест­вует общность и в виде права. А те, у кого закон и право общие, должны считаться принадлежащими к одной и той же гражданской общине» (О законах. I. VII. 23).

В этом фрагменте содержится квинтэссенция взглядов Цице­рона на соотношение справедливости, права и общества. Подчерк­нем, что Цицерон, как он сам неоднократно заявляет, ищет «приро­ду права», а не занимается анализом действующего права. Поэтому, когда он заявляет, что право проистекает из закона, он отнюдь не имеет в виду юридические законы. В основе права лежит некий выс­ший закон, который возник прежде всех писаных законов и даже государства. Этот закон носит божественный характер и нормирует человеческую жизнь. Цицерон неоднократно формулирует его в своих трудах, но наиболее полно — в диалоге «О государстве»: «Истин­ный закон — это разумное положение, соответствующее природе, распространяющееся на всех людей, постоянное, вечное, которое призывает к исполнению долга, приказывая; запрещая, от преступ­ления отпугивает; оно, однако, ничего, когда это не нужно, не при­казывает честным людям и не запрещает им и не воздействует на бесчестных, приказывая им что-либо или запрещая. Предлагать полную или частичную отмену такого закона кощунство; сколько-нибудь ограничивать его действие не дозволено; отменить его полностью невозможно, и мы ни постановлением сената, ни постановлением народа освободиться от этого закона не можем, и нечего нам искать Секста Элия (известный римский юрист. — И. К.), чтобы он разъяс­нил и истолковал нам этот закон, и не будет одного закона в Риме, Другого в Афинах, одного ныне, другого в будущем; нет, на все наро-Ды в любое время будет распространяться один извечный и неиз­менный закон, причем будет один общий как бы наставник и пове­литель всех людей — бог, создатель, автор закона. Кто не покорится ему, тот будет беглецом от самого себя и, презрев человеческую при-Р°ДУ, тем самым понесет величайшую кару, хотя и избегнет других '^учений, которые таковыми считаются» (О государстве. III. XXII. 33).

Речь здесь идет о нравственном законе человеческого общения. '-угь его определяется одним словом — любовь. Люди склонны любить

Раздел I ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ И РИМР

друг друга. Основу человеческого общества, справедливости и права составляют благородство, любовь к отечеству, чувство долга, желание служить ближнему, проявлять благодарность. «Ведь все это рождается оттого, что мы по природе своей склонны любить людей, а это и есть основа права» (О законах. I. XV. 43).

Дело в том, что люди подобны и равны друг другу. «Природа, —• утверждает Цицерон, — создала нас для того, чтобы мы разделяли между собой всю совокупность прав и пользовались ими сообща» (О законах. I. XII. 33). Право имеет самостоятельную ценность, по­скольку ценно само человеческое общение. Жить по праву значит жить честно, правильно и справедливо. «Если дружбу следует почи­тать за нее самое, то и общества людей, равенства и справедливости следует добиваться ради них самих. Если это не так, то справедли­вости вообще не существует. Ведь самая большая несправедли­вость — желать платы за справедливость» (О законах. I. XVIII. 49).

Равенство Цицерон понимает в формально-юридическом смысле. Установление формального равенства как цели права столь четко еще никем не осознавалось. Даже Аристотель, подчеркивавший особен­ность уравнивающей справедливости, действующей в сфере обмен­ных отношений, важнейшее условие идеального государства видел в выравнивании собственности. Цицерон же утверждал следующее:

«Если закон есть связующее звено гражданского общества, а право, установленное законом, обязательно для всех, то на каком праве может держаться общество граждан, когда их положение неодина­ково? И в самом деле, если люди не согласны уравнять имущество, если умы у всех людей не могут быть одинаковы, то, во всяком слу­чае, права граждан одного и того же государства должны быть оди­наковы. Да и что такое государство, как не общий правопорядок» (О государстве. I. XXXII. 49). Таким образом, право устанавливает формально-юридическое равенство в обществе фактически нерав­ных и различных по своим качествам людей.

Возможно ли появление неправовых законов? Бесспорно. Ци­церон приводит примеры таких законов и из греческой, и из рим­ской истории. Но они не являются правом и права не порождают. Важ­ны не только формальные, но и сущностные моменты. «Ведь если бы права устанавливались повелениями народов, решениями пер­венствующих людей, приговорами судей, то существовало бы право разбойничать, право прелюбодействовать, право предъявлять под­ложные завещания, — если бы права эти могли получать одобрение

ЦИЦЕРОН

голосованием или решением толпы» (О законах. I. XVI). Более того, «они заслуживают названия закона не больше, чем решения, с общего согласия принятые разбойниками» (О законах. II. V. 13). Истинные же правовые законы создаются ради «блага граждан, целостности государства и спокойной и счастливой жизни людей» (О законах. Ц. V. 11). Если законы этой цели не достигают, то они не достойны называться законами, а гражданская община (civitas) лишена спра­ведливого начала. Как с этим бороться? Путь один — активное участие в политической жизни, борьба за справедливость и право.