ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ XlXBEtCA

Но процесс исчезновения классовых различий и отмирания го­сударства постепенен и происходит в борьбе с уходящим классом эксплуататоров. Инструментом этой борьбы являетсягосударство диктатуры пролетариата. Захватив буржуазное государство, про­летариат не может использовать его в готовом виде, так как это госу­дарство меньшинства против большинства. Государство диктатуры пролетариата, напротив, представляет собой государство, выража­ющее интересы подавляющего большинства. В «Восемнадцатом Брюмера Луи Бонапарта» Маркс писал о государстве: «Все перево­роты усовершенствовали эту машину вместо того, чтобы сломать ее» (4, 83). Эти слова нельзя понимать буквально. Пролетариат «от­секает худшие стороны этого зла» и преобразует его для нужд защи­ты интересов пролетариата и борьбы с противодействием бывших эксплуататоров.

Каким именно должно стать государство диктатуры пролета­риата, по мнению Маркса и Энгельса, показала Парижская Коммуна. В «Гражданской войне во Франции» Маркс, обобщив опыт восстав­шего Парижа, пришел к следующим выводам. Все «угнетательские» органы (армия, полиция, корпус чиновников) уничтожаются. Церковь отделяется от государства. Сама коммуна формируется на основе всеобщего избирательного права. Избранные гласные ответственны перед народом и сменяемы в любое время. Разделение властей от­меняется как буржуазный пережиток: коммуна — работающая кор­порация, в одно и тоже время принимающая и исполняющая зако­ны. Все чиновники ответственны перед коммуной и исполняют свою службу за заработную плату рабочего. Судьи также избираемы, от­ветственны перед избирателями и сменяемы.

По мнению Маркса, опыт Парижа следовало перенести на всю Францию. «Парижская Коммуна, — пишет Маркс, — должна была служить образцом всем большим промышленным центрам Франции... Коммуна должна была стать политической формой даже самой ма­ленькой деревни и постоянное войско должно было быть заменено в сельских округах народной милицией с самым непродолжительным сроком службы. Собрание делегатов, заседающих в главном городе округа, должно заведовать общими делами всех сельских коммун каждого округа, а эти окружные собрания, в свою очередь, должны посылать депутатов в национальную делегацию, заседающую в Па­риже» (4, 274). Так Марксу виделась организация государства дик­татуры пролетариата.

МАРКСИЗМ

Пролетариат — единственный класс, который не желает увеко­вечивания своего господства. Напротив, упраздняя частную собствен­ность и старые производственные отношения, пролетариат уничто­жает классы вообще и свое собственное господство как класса. Энгельс пророчествовал: «Классы исчезнут так же неизбежно, как неизбежно они в прошлом возникли. С исчезновением классов ис­чезнет неизбежно государство. Общество, которое по-новому орга­низует производство на основе свободной и равной ассоциации про­изводителей, отправит всю государственную машину туда, где ей будет тогда настоящее место: в музей древностей, рядом с прялкой и с бронзовым топором» (6, 239). Произойдет это не сразу и не по чьей-то воле. Это произойдет тогда, когда завершится переход от капита­лизма к коммунизму, тогда государство незаметно «отомрет»: «Госу­дарство не "отменяется", оно отмирает» (5, 261).

Сущность права

Право, так же как и государство, обусловлено материальными условиями жизни. Однако здесь детерминация более сложная. С одной стороны, право является объективным явлением, не зависящим от воли людей, а с другой — в праве выражается воля господствующе­го класса, т. е. государственная воля. Иными словами, марксистская концепция права сочетаетсоциолого-экономический и этататист-ско-позитивистский подходы. На первый взгляд, они взаимоисклю-чают друг друга. Но в логике изложения, которой следовали Маркс и Энгельс, их сочетание выглядит вполне обоснованным.

Начнем с этатизма. Право непосредственносвязано с государ­ством в том смысле, что только через закон господствующий класс может предать своей воле всеобщее значение. В «Немецкой идеоло­гии» мыслители пишут: «Помимо того, что господствующие при Данных отношениях индивиды должны конституировать свою силу ^в виде государства, они должны придать своей воле, обусловленной этими определенными отношениями, всеобщее отношение в виде государственной воли, в виде закона». Более определенно эта мысль эвучит в «Манифесте». Маркс и Энгельс «разоблачают» буржуазное лраво: «ваше право есть лишь возведенная в закон воля вашего класса, "Держание которой определяется материальными условиями жизни вашего класса» (3, 156).

ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ XIXBEK-^

Итак, воля господствующего класса несвободна в том смысле, что она детерминирована наличными условиями жизни, существующими интересами, объективными возможностями воздействия на поведение людей. Если закон не будет соответствовать этим условиям, он окажет­ся бездействующим. В качестве примера Маркс и Энгельс приводят «законы о бедных», которые так и не смогли достичь своей цели.

Кроме того, в приведенном выше определении имеется в виду не просто совокупная воля представителей правящего класса, а не­кий новый феномен, в котором происходит самоотречение эгоисти­ческих воль отдельных представителей господствующего класса. Поэтому закон стоит над произволом отдельных индивидуумов. «Подобно тому, как от воли или произвола этих индивидов не зависит тяжесть их тел, так не зависит от их воли и то, что они производят свою собственную волю в форме закона, делая ее в то же время неза­висимой от личного произвола каждого отдельного индивида среди них» (2, 302).

Право при этом не сводится только к закону. Энгельс, напри­мер, выделяет несколько стадий впроцессе становления права. На первой стадии общим правилом охватываются повторяющиеся акты человеческой деятельности, т. е. появляется обычная норма. Затем эта норма превращается в закон, за соблюдением которого следят соответствующие государственные органы. Процесс законодатель­ства усложняется, объективный ход зарождения права забывается. В это же время появляется наука права и профессиональные право­веды, которым свойственно относиться к праву как самостоятельно­му явлению, что не позволяет им увидеть его корней (4, 435). Перед нами —социологический подход к праву. Энгельс идет от обще­ственного отношения к норме обычая, а затем — к норме закона. Маркс же в одной из своих ранних работ пишет: «Законодатель дол­жен смотреть на себя как на естествоиспытателя. Он не делает зако­нов, он не изобретает их, а только формулирует, он выражает в со­знательных положительных законах внутренние законы духовных отношений».²⁹

Но когда Маркс и Энгельс приступили к критике буржуазного права, они изменили уважительное в целом отношение к законам, ибо буржуазные законы и буржуазное право себя исчерпали. Анг­лийская и французская буржуазия, совершив революции, сыграла

²⁹ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 1. М„ 1955. С. 162.

МАРКСИЗМ

Глава 5

исключительно прогрессивную роль в истории человечества. Тогда в 1648 и 1789 гг. «победа буржуазии означала победу нового общест­венного строя, победу буржуазной собственности над феодальной, нации над провинциализмом, конкуренции над цеховым строем, дроб­лением собственности над майоратом, господства собственника земли над подчинением собственника земле, просвещения над суеверием, предприимчивости над героической ленью, буржуазного права над средневековыми привилегиями» (3, 227-228). Буржуазия провозгла­сила принципы свободы, равенства и справедливости. Но они оказа­лись лишь идеями господствующего класса и вместе с его прогрессив­ностью становится очевидной их иллюзорность. Они порождены свободной конкуренцией, характерной для буржуазного общества. «Заключать договоры, — совершенно правильно указывает Эн­гельс, — могут люди, которые в состоянии свободно располагать сво­ей личностью, поступками и имуществом и равноправны по отноше­нию друг к другу. Создание таких "свободных" и "равных" людей именно и было одним из главнейших дел капиталистического произ­водства» (6, 158). Буржуазные свобода и равенство носят правовой, т. е. формальный, характер, они входят в юридическое понятие лица. Иными словами, в них сохраняется их извечная классовая сущность:

это равенство и свобода для буржуазии, а не для рабочего класса.

Маркс хорошо понимает природу права: она заключается в при­менении равной меры к разным людям, индивидуальные особенно­сти этих людей право не учитывает. Поэтому по своему содержанию право есть всегда право неравенства. Поясняя свою мысль, Маркс пишет: «Один рабочий женат, другой нет, у одного больше детей, у Другого меньше, и так далее. При равном труде и, следовательно, при равном участии в общественном потребительном фонде один получит на самом деле больше, чем другой, окажется богаче друго­го и тому подобное. Чтобы избежать всего этого, право, вместо того чтобы быть равным, должно быть неравным». Произойдет это тог­да, когда будет преодолено разделение труда, труд станет первой потребностью жизни, производительные силы возрастут, «и все ис­точники общественного богатства польются полным потоком, лишь "тогда можно будет преодолеть узкий горизонт буржуазного права, и общество сможет написать на своем знамени: "Каждый по способ­ностям, каждому по потребностям"» (6, 16).

Буржуазная свобода ценности для пролетариата также не пред­ставляет, она заключается лишь в свободе торговли, свободе купли

ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ XIXgElf^

и продажи (3,155). В поиске свободы Энгельс следует Гегелю, который по его мнению, правильно связал свободу с познанием необходимости' «Свобода воли означает, следовательно, — пишет Энгельс, — не что иное, как способность принимать решения со знанием дела» (5, 104-105). Это касается и природы, и социальной жизни. Чтобы стать свобод­ным, следует познать социальные законы и взять их под контроль. Буржуазные идеологи самонадеянно полагали, что раскрыли эти за­коны. На сам же деле «это царство разума было не чем иным, как идеализированным царством буржуазии»: «вечная справедливость нашла свое осуществление в буржуазной юстиции, равенство свелось к гражданскому равенству перед законом, а одним из самых сущест­венных прав человека провозглашена была... буржуазная собствен­ность». «Государство разума», «общественный договор Руссо» — все это оказалось и не могло не оказаться на практике только «буржуазной демократической республикой» (5, 304).

Теперь, наконец, истина познана. Энгельс, как кажется, пренеб­регая достижениями материалистического понимания истории, заяв­ляет, имея в виду Маркса: «Истинный разум и истинная справедли­вость до сих пор не господствовали в мире только потому, что они еще не были надлежащим образом познаны. Просто не было того ге­ниального человека, который явился теперь и который познал истину. Что он теперь появился, что истина познана именно теперь, — это вовсе не является необходимым результатом общего хода историче­ского развития, неизбежным событием, а представляет собой счаст­ливую случайность. Этот гениальный человек мог бы с таким же успехом родиться пятьсот лет тому назад и тогда бы он избавил чело­вечество от пяти веков заблуждений и страданий» (5, 305). Остается только следовать этим законам, применять их со знанием дела и со­знательно творить свою историю. «Это есть скачок человечества из царства необходимости в царство свободы». (5, 338).

Маркс и Энгельс нигде не говорят об отмирания права при ком­мунизме, но, по сути, в «коммунистическом царстве свободы», в ко­тором реализовано фактическое равенство, формальное равенство теряет какой-либо практический смысл.

Маркс и Энгельс достаточно точно описали проблемы современ­ного им западноевропейского общества, однако ошиблись, указывая революционный путь их разрешения. Этот путь не был воспринят развитыми европейскими странами. Оказалось, что постепенные ре­формы гораздо эффективнее, а предназначение государства и права не ограничивается выражением и защитой интересов правящего класса.