Взаимосвязь права и государства

Принуждение, т. е. осуществление какой-либо цели через преодо­ление чужой воли — второй двигатель социальной механики. В соци­альном принуждении Иеринг подчеркивает два момента, или две за­дачи, которые решает общество. Одна задача— внешняя, другая — внутренняя. «Первая заключается в установлении принудительного аппарата и таким аппаратом служит государство. Государство есть само общество как держава организованной принудительной власти. Совокупность этих правил называется правом. Право есть система социальных целей, гарантируемых принуждением» (Цель... С. 180).

Таким образом, государство и право — это стороны одного и того же явления — социального принуждения. У них общий источ­ник— власть. Власть может быть правовой и неправой.Неправо­вая власть — дикая и деспотическая. Это власть, которая еще не осознала свой собственный интерес и свою собственную выгоду. «В моих глазах, — пишет Иеринг, — право представляется властью, осознавшей собственную выгоду, а вместе с тем и необходимость меры, следовательно, не чем-либо в сущности отличным от власти, а лишь одною из форм ее проявления: властью правой, правильной, обусловленной правилами, следовательно, дисциплинированной властью в противоположность власти или силе дикой, грубой, опре­деляющейся лишь страстью и временной выгодой, власти бесправ­ной. Таким образом, не право владычествует вместо власти, а сама власть, притом постоянно и всюду; она восседает на престоле, и право ей служит так же, как компас штурману. Но подобно тому как не компас стоит на руле, так точно не право, а власть управляет рулем. Поэтому право не есть нечто противоположное власти, а придаток

РУДОЛЬФ ИЕРИНГ

ее самой, усвоенное ей правило, превратившееся, вследствие по­стоянного соблюдения его, в свойство власти, в ее вторую природу»

(Цель... С. 188).

Сказанное не означает, что власть и право всегда идут рука об

пуку. Во-первых, право может называться политикой власти только в том случае, если власть дальновидна, разумна и преследует долж­ные цели, связанные с потребностями общества. Во-вторых, путь власти к праву непрост и долог. Власть постепенно на своем горь­ком опыте осознает необходимость самоограничения.

Происхождение государства Иеринг связывает с необходимо­стью принуждения для достижения общих и индивидуальных целей. Люди, преследуя свои интересы, объединяются в разнообразные товарищества (ассоциации), но только государство обладает правом на социальное принуждение. «Государство — единственный при­званный к тому представитель социальной принудительной власти;

право принуждения составляет абсолютную монополию государ­ства» (Цель... С. 236). Ведь государство обеспечивает общие для всех интересы и соответственно достижение общественных целей. В го­сударстве право получает свое окончательное утверждение, ибо пра­во — это охраняемые государством интересы общества. И «только в государстве право находит то, к чему стремится: верховное гос­подство над силою» (Цель... С. 228). Иеринг, высказывая эту мысль, имел в виду, что в государстве применение силы регламентируется и упорядочивается.Государство — этоурегулированная и дисцип­линированная принудительная власть.

В связи с этим государство анализируется с двух сторон. С одной стороны, это внешний механизм власти, с другой — дисциплина ее применения. В первом случае — это государственная власть, во вто­ром — право. «Оба эти понятия друг друга обусловливают: государ­ственная власть нуждается в праве, для последнего необходима го­сударственная власть» (Цель... С. 231).

Итак, Иеринг определяетправо и каксистему социальных Целей (интересов),гарантируемых принуждением, и какдисцип­лину власти. В то же время он вполне согласен с «ходячим» опре­делением права, которое гласит: «право есть совокупность действу­ющих в государстве норм, и такое определение, по моему мнению, "равильно...» (Цель... С. 238). Действительно, определение для се-Редины XIX в. почти общепризнанное. Оно органично вписывалось ^в логику Иеринга. Право немыслимо без принуждения, а монополия

ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ XIX BFlf>

на него принадлежит государству. Если это не так, то тогда устав любого союза, которому добровольно подчиняются его члены, сле­дует считать правом. Юрист так думать не может, ведь тогда он по­теряет почву по ногами (Цель... С. 239). Что касается социальных целей, то и они определяются государством: «Государству принад­лежит принудительная власть, ему же и суждение о том, ради каких целей подобает прибегать к ней» (Цель... С. 237).

Но, несмотря на многократные утверждения Иеринга о том, что право — придаток власти, он не был столь прямолинеен. Раз право дисциплинирует власть, то оно должно обладать какими-то особыми свойствами.

Право состоит из норм, а норма — не просто приказ, веление или любое правило.Формирование права идет от индивидуального повеления к односторонне-обязательной норме, а затем — к двусто­ронне-обязательной норме.Индивидуальное повеление государ­ственной власти делается по поводу случаев, не выраженных зако­ном в абстрактной форме. Норма же предполагает абстракцию и распространяется на все сходные случаи, она генерализирует, а не индивидуализирует.Односторонне-обязательная норма обязатель­на для тех, к кому она обращена, но не для самой государственной власти. Здесь мы видим только зачатки права.Двусторонне-обяза­тельные нормы обязательны и для самой государственной власти. Только такие нормы можно отнести к правовым в буквальном смысле слова: «право... есть двусторонне-обязательная сила закона, подчи­нение самой государственной власти издаваемым ею законам» (Цель... С. 257). А такое государство можно назвать правовым. Строго говоря, важно не само подчинение государственной власти законам, а результат такого положения дел — прочный и обеспеченный граж­данский правопорядок.

Поэтому органы государственной власти, нарушающие закон, творят произвол, соблюдающие —действуют законно (легально). Но как быть с законодательной властью? Ведь она стоит выше закона. Однако, как это ни парадоксально в конструкции Иеринга, законо­дательная власть тоже может творить произвол. «Последнее выра­жение (произвол. —И. К.) мы употребляем лишь в том случае, ког­да желаем высказать, что тот или другой закон находится в несогласии с общими положениями права, усвоенными нами или уже осуще­ствленными самим законодателем» (Цель... С. 262). Причем этот произвол может бытьположительным, например, установление

РУДОЛЬФ ИЕРИНГ

гпоков давности, иотрицательным, когда нарушаются общие прин­ципы права. Здесь Иеринг обращается к понятию справедливости в праве.Справедливость он подразделяет на формальную и мате-оиальную. Обе связаны с реализацией принципа равенства.Мате-оиальная справедливость означает установление равновесия меж­ду заслугой и вознаграждением, виной и наказанием — это решает законодатель.Формальная справедливость — одинаковое приме­нение закона в конкретных аналогичных случаях, что является зада­чей суда.

Итак, разумно понятый властью собственный интерес застав­ляет власть связывать себя правом. Иеринг пишет: «Лишь там, где государственная власть сама подчиняется предписанному ею поряд­ку, приобретает последний окончательную прочность; лишь при гос­подстве права процветает национальное благосостояние, торговля и промыслы, развертываются вполне присущие народу умственные и нравственные силы. Право есть разумно понятая политика власти» (Цель... С. 274).

Гарантиями же такого положения дел являютсяправосозна­ние народа и юстиция, т. е. независимый, ответственный, эффек­тивный суд. Учреждение независимого суда уже само по себе явля­ется принципиальным шагом к ограничению государственной власти. Только тогда, когда право будет гарантировано, оно сможет выпол­нить свою главную задачу — обеспечить жизненные условия обще­ства, которые меняются в зависимости от места и времени. Ведь право содержит не абсолютную, а относительную истину. Поэтому содержание права бесконечно разнообразно. «Как врач не может прописывать всем больным одно и то же средство, а сообразует из­бираемое им средство с состоянием самого больного, так и право не может всюду создавать одни и те же определения, а должно напро­тив сообразовываться с состоянием народа, степенью его культуры, "отребностями времени и, правильнее говоря, даже не должно, а это само собою делается, это — сам собою слагающийся исторический факт. Идея о том, что право, в сущности, должно бы быть всюду °Дно и то же, ничуть не лучше идеи о том, что лечение больных Должно бы быть одинаково. Универсальное право для всех народов ^ же самое, что универсальное средство от всех болезней и для всех "ольных» (Цель... С. 319). В связи с этим Иеринг определяет право ^к «обеспечение жизненных условий общества в форме принужде-ячя» (Цель... С. 321).

Раздел IV

ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ XIX BF

ВЕКА

Борьба за право»

В условиях деспотии право возможно лишь теоретически, потому что деспот в любой момент может вторгнуться в сферу права, и по­этому при деспотии нет твердого, обеспеченного правом граждан­ского общества. Все это, как и сама деспотия, следствие неразвито­сти правового сознания народа. «Массе в деспотии известно лишь чувство зависимости, подчиненности, подданства; философия жизни которой она довольствуется при существующем порядке, с помощью которой она мирится с ним, — это политика беспрекословной, ту­пой покорности неизбежному— апатия» (Цель... С. 256). За право же надо бороться.Правосознание развивается постепенно, сначала в сфере частного права, и только затем завершает свое развитие в сфере права публичного. Это долгий и трудный путь. «Прочность, обеспеченность права есть дело рук самого народа, она есть благо, которое не дается историей даром и приобретается путем трудной борьбы, нередко кровавых подвигов» (Цель... С. 278). Каков же ха­рактер этой борьбы?

Восхищаясь достижениями римлян в области права, Иеринг подчеркивает, что они связаны с деятельным характером римлян. «Личная энергия, личная деятельная сила есть основательница, а потому также и законная охранительница права. Это деятельная сила не есть голое физическое насилие, она возводится сознанием своего права до нравственного могущества, она есть сила, действующая на службе идеи права, она есть даже сам принцип частного права в его первоначальной свежести и энергии», —утверждает он (Дух... С. 93). Это важнейшее для Иеринга положение было развито им в брошюре «Борьба за право». «Цель права — мир, путь к нему — борьба», — заявляет он (Борьба... С. 3). Сказанное касается и объективного, и субъективного права, т. е. права как совокупности действующих пра­вовых норм и права как правомочия конкретной личности.

В сфереобъективного права эта борьба проявляет себя как борьба старого с новым, как борьба отживающих институтов с на­рождающимися. «...Право в своем историческом развитии представ­ляет искание, борьбу, тяжелое напряжение сил» (Борьба... С. 9-10).

Борьбе засубъективное право Иеринг придает особое значе­ние. Борьба за право, точнее — борьба за восстановление нарушен­ного права, — долг человека перед самим собой и перед обществом. Поэтому не правы те, кто называет человека, борющегося за свое

ГЕОРГЕЛЛИНЕК

паво независимо от величины материального ущерба, сутяжником. ^пр не в материальном ущербе, а в оскорбленном чувстве права. Долее того, борясь за право, человек защищает жизненные условия своего существования. Причем не только своего, но и всего обще­ства. Борясь за свое право, каждый борется и за право вообще. Та­ким образом, он исполняет и свой долг перед обществом. И чем обо­стреннее чувство права каждого члена общества, тем эффективнее эта борьба, стабильнее правовой порядок и обеспеченнее жизнен­ные условия общества.

Так борьба за право становитсянравственным долгом. Инте­ресы личности и общества здесь полностью совпадают. «Право есть непрерывная работа и при этом не только государственной власти, но и всего народа. Вся жизнь права, если окинуть взором всю ее в целом, представляет нам то же зрелище неустанной борьбы и работы целой нации, какое являет ее деятельность в области экономического и духовного творчества. Каждый отдельный человек, встречающийся с необходимостью отстаивать свое право, принимает участие в этой национальной работе, вносит свою скромную лепту в дело осущест­вления правовой идеи на земле» (Борьба... С. 16).

В этом случае индивидуальный и общественный интерес сли­ваются, и достигается истинная социальная справедливость.