В Послании М. Г. Мисюрю Мунехину

Известны три основных сочинения, в которых излагается идея «Третьего Рима», в совокупности образующие так называемый «Филофеев цикл»:

1) Послание дьяку Михаилу Григорьевичу Мисюрю Мунехину «Против астрологии» (ок. 1523 — до февраля 1524 г.), которое со­держит первоначальную, логически завершенную и полную аргу­ментацию идеи «Третьего Рима» и считается бесспорно принадле­жащим Филофею;

2) Послание московскому великому князю Василию Иванови­чу «О крестном знамении и обязанностях правителя» (между 1524-1526 гг.), автором которого, возможно, было другое лицо, выдающее ^бя или выдаваемое за Филофея;

²¹ Послание Ивана Грозного шведскому королю Юхану III 1573 г. // БЛДР. ^т- 11. СПб., 2001.С. 130.

Раздел VI_____ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯЭПОХИ СРВДНЕВЕКОВ1.П

3) Сочинение «Об обидах Церкви» (30-е — начало 40-х гг.) автором которого Филофей не являлся.

У Филофея представлена одна из наиболее простых моделей средневековой периодизации истории —бинарная, в которой выде­ляются две эпохи:дохристианская (от сотворения мира) ихристи­анская (от Рождества Христова). Филофей сосредоточил свое вни­мание в пределах христианского времени и пространства, и в этом главное отличие его концепции от теории мировых монархий, кото­рая охватывает всю историю человечества, представленную в виде последовательной смены царств.

В христианской истории у Филофея выделенпериод единства христианского мира («соединения») в первые восемь веков от Рож­дества Христова — это период семи Вселенских церковных собо­ров, закончившийся в 787 г. Начало этого периода ознаменовано появлением христианской империи, «Ромейского царства», которое «неразрушимо, ибо Господь в римскую область записался». Первым конкретно-историческим воплощением неразрушимого «Ромейского царства», «странствующей» христианской империи, по мысли Фило­фея, стал «Первый Рим», который не тождествен языческой Римской империи, но являлся столицей единого христианского мира в первые восемь веков от Рождества Христова.

«Падение» «Первого Рима» интерпретируется Филофеем не как перенос столицы на Босфор в IV в. или разрушение Рима варварами в 476 г., но как «отпадение» «латинян» от православной веры при Карле Великом и папе Формосе (IX в.), как разделение Церкви, по­литической предпосылкой которого стала коронация в 800 г. Карла Великого. На этом основании Филофей отвергает претензии Свя­щенной Римской империи называться «Ромейским царством». Он отрицает западный вектор translatio imperil, на чем настаивали идеологии Западной империи и, в свою очередь, отказывались при­знавать за византийскими императорами право на римский титул, называя их «imperator Grecorum», «imperator Constantinopolitanus». Священная Римская империя дискредитируется Филофеем с момен­та основания как «латинская» держава, «отпавшая» от православ­ной веры, исповедуемой во времена единства христианского мира:

«И не удивляйся, — пишет Филофей, — когда католики говорят: наше царство Ромейское нерушимо пребывает. Не подобает нам внимать прельщениям их, воистину они еретики, своею волею отпавшие от православной веры христианской».

«ФИЛОФЕЕВ ЦИКЛ»

Падение Первого Рима обозначает первый рубеж христианской истории, открывающийэпоху разделения христианского мира —

эпоху Второго Рима — второго пространственно-временного вопло­щения «неразрушимого Ромейского царства». Вторым историческим рубежом, завершающим период разделения, является «падение» Второго Рима — Византии, датой которого является не 1453 г., когда пал Константинополь, а 1439 — год заключения Флорентийской унии, оформившей вероотступничество греков. «Падение» Второго Рима — это, по Филофею, предательство православной веры в «ла­тинство» на Флорентийском соборе, вследствие которого и произошло «разорение» Греческого царства. Таким образом, «падение» как Первого, так и Второго Рима рассматривается как событие не политической, но прежде всего церковной истории.

Ни Первый, ни Второй Рим, бывшие некогда историческими воплощениями неразрушимого «Ромейского царства», не сохранили полноты духовно-политической реальности «Ромейской» империи, миссия которой — охранять до скончания земной истории основанную Христом Церковь. Первый Рим, сохранивший свое политическое существование, вследствие «отпадения» от православной веры утра­тил духовную сущность «Ромейского царства»: «Хотя великого Рима стены и не пленены, но души их дьяволом пленены», — делает вывод Филофей. Второй Рим сохранил духовную сущность Ромейской им­перии: «Хотя внуки Агари Греческое царство покорили, но веры не повредили и не заставляют греков от веры отступать». Однако завое­ванный турками Константинополь утратил политическую сущность «неразрушимого Ромейского царства», вследствие чего Второй Рим также не может более выполнять его провиденциальную миссию:

быть политическим гарантом «стояния» христианской Церкви.

Констатировав гибель («падение») Первого и Второго Рима, и отказав Священной Римской империи в праве быть носителем име­ни и функции неразрушимого «Ромейского царства», Филофей соз­дает православный вариант теории translatio imperil, направляющий вектор движения «Ромейского царства» на северо-восток, в сторону «Царства нашего государя». Третьей и последней наследницей «не-Разрушимого Ромейского царства» провозглашается Россия. Гарантия «вечности» царства, поисками которой занималась историческая Чысль XV в., была найдена Филофеем: он возвел Россию непосред-'твенно к «Ромейскому царству», которое было старше Византии ^и возникло с рождением христианства.

Раздел VI_____ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ ЭПОХИ средневековья

Концептуальным центром Послания является фрагмент о «ны­нешнем православном царстве» Василия III, где содержится знаме­нитая формула «Третьего Рима»: «скажем несколько слов о нынеш­нем православном царстве пресветлейшего государя нашего, который во всей поднебесной единый есть христианам царь и браздодержа-тель святых Божиих престолов... Так знай, что все христианские цар­ства пришли к концу и сошлись в едином царстве нашего государя согласно пророческим книгам это и есть Ромейское царство: ибо два Рима пали, а третий стоит, а четвертому не бывать».

Лаконичные формулировки Филофея содержат квинтэссенцию предшествующей церковно-политической мысли. Констатировав гибель всех христианских царств, отказав Священной Римской импе­рии в праве на «Ромейское царство» и провозгласив Россию третьим и последним его воплощением, Филофей тем самым обосновал царский титул «государя нашего» и определение державы как «православного царства». При этом в состав царского титула включено определение русской Церкви как «вселенской апостольской». Концепция Фило­фея, таким образом, завершает поиски политической мысли XV в. и входит в целостную идеологическую схему, подготавливающую цар­ское венчание великого князя и учреждение патриаршества. Кон­цепция «Третьего Рима» была включена в Уложенную грамоту об учреждении Московского Патриархата (1589)— памятник древне­русского канонического права.

Обоснование Филофеем царской титулатуры и определение государства в качестве царства с помощью идеи translatio imperil («все христианские царства сошлись в едином царстве нашего государя») дополняется наделением царя главной функцией христианских им­ператоров в соответствии с теорией симфонии: царь, в представле­нии Филофея, есть «браздодержатель церковных престолов». Прин­цип имперского универсализма выражен в именовании царя «единственным христианским царем во всей поднебесной».

Провиденциальная миссия последнего земного «лика» «Ромей-ского царства» — быть христианским царством, в соответствии с принципами симфонии ограждающим «покой» Церкви. Во избе­жание участи христианских царств, которые «вся потопишася от неверных», подобает царствующему «держать» свое царство «с ве­ликим опасением и Богу обращением». Только «доброе устроение царства» позволит царю стать «жителем горнего Иерусалима».

Отпущенное «царству нашего государя» историческое время должно быть использовано для «искренней и усердной молитвы»

Заключение

во имя чаемой встречи со Христом в Царстве Божием, открывающемся за порогом «Третьего Рима». «Третий Рим» воспринимается Филофеем как залог продолжения земной истории, в которой от Рождества Христова и до «последних времен» благодаря божественному долго­терпению сохраняется возможность избрать путь духовного приближе­ния к Христу, столь же трудный, сколь и нравственно необходимый для достойной встречи человека с его Создателем.

Однако прочность «стояния» царства не безусловна, она зависит от воплощения в нем христианской «правды». Об опасности превра­щения «дивного сего жилища» — христианского царства «Третьего Рима» в свою противоположность, где Церковь уже не находит «по­коя», но терпит «обиды», будет писать в 30-40-х годах XVI в. Про­должатель Филофея: «Третий Рим», «хотя и стоит верою в право­славии, но добрых дел оскудение и неправда умножились». Умножение неправды и беззакония, «потопление неверием» поколе­бали незыблемость «Третьего Рима», а потому автор уже не решается на утверждение «четвертому не быти». Это произведение, делает вы­вод Н. В. Синицына, «фиксирует становление в русском националь­ном сознании темы, актуальность которой станет особенно очевид­ной в XIX-XX в., — величие России и грехи России, два начала, не разведенные по двум полемически противостоящим сторонам, но представляющие две грани единого образа».²²

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Как уже отмечалось, XV-XVI вв. были периодом расцвета средне­вековой философии, составной частью которой являлись политико-правовые идеи. Определенный интерес представляют взглядысв. Иоси­фа Волоцкого (в миру Иван Санин, 1439-1515), главы так называемогостяжательского направления, или, говоря более точно, выразителя традиции «общежительного» (киновийного) монашества, сложившейся в Византии наряду с традицией монашества «уединен­ного» (исихастского), которую представлял прежде всегосв. Нил Сорский (в миру Николай Майков, ок. 1433-1508), принадлежав­ши кнестяжательству. Иосиф Волоцкий в своем произведении

²² Синицына Н. В. Третий Рим. С. 294.

Раздел VI_____ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ ЭПОХИ СРВДНЕВЕКТт^о

«Просветитель», созданном им с целью опровержения так называ­емой «ереси жидовствующих», получившей распространение на Руси в конце XV в., впервые представилобраз неправедного царя, тира­на, воспроизведя, по сути, учение о тиране византийского богослова св. Иоанна Златоуста (IV в.). «Если же некий царь, — пишет Иосиф Волоцкий, — царствует над людьми, но над ним самим царствуют скверные страсти и грехи: сребролюбие и гнев, лукавство и неправда гордость и ярость, злее же всего — неверие и хула, — такой царь не Божий слуга, но дьяволов, и не царь, но мучитель». Проблему пови­новения такому царю Иосиф Волоцкий решает так же, как и Злато­уст (ср. разд. 2, гл. 2, § 2). Нарушение царем христианского закона освобождает подданных от обязанности повиновения: «Не слушай царя или князя, склоняющего тебя к нечестию или лукавству, даже если он будет мучить тебя или угрожать смертью».²³ Следует особо подчеркнуть, что стяжательство и нестяжательство представляли собой прежде всего два дополняющих друг друга религиозных идеала:

идеал социального служения Церкви, представляемый Иосифом Волоцким, и проповедуемый Нилом Сорскимидеал «внутреннего делания», «уединенной молитвы», отказа Церкви от непосредствен­ного действия в мире.

Важное значение в истории средневековой политической мысли имели взглядыИвана Грозного (1530-1584). «Муж чудного рассужде­ния», как называли его современники, «широковещательно и много-шумяще» обличал «изменника»Андрея Курбского (1528-1583), бежавшего от царского гнева в Польшу и уже оттуда обвинявшего царя в том, что тот не следуетестественному закону, соблюдающемуся даже у язычников, и не склонен признавать привилегии боярского сословия. В ответ на это Иван Грозный дал развернутое обоснование своегоединовластного правления как правления, установленного не «многомятежным человеческим хотением», но «Божиим произ­волением», подчиняющегося единственно христианскому закону, опирающегося на поддержку всех сословий, равных перед царем, и отличающегося от европейских монархий наследственным и неогра­ниченным характером.

Вторая половина XVII в. характеризуется началом процесса секуляризации древнерусскойкультуры, изменениями во взаимо­отношениях государства и Церкви, что впоследствии, в эпоху Петра I,

²³ Иосиф Волоцкий. Просветитель. М., 1993. С. 189.

иые источники и исследования

приведет к ее превращению в часть государственного механизма. Попытку противостоять утрате Церковью своего общественного значе­ния предпринялпатриарх Никон (1605-1681). Обычно в еготеокра­тических идеях усматривают очевидное влияние католичества, всегда стремившегося к обладанию светской властью. Однако система его аргументации духовного превосходства Церкви над государством в целом воспроизводит концепцию взаимоотношений двух властей Иоанна Златоуста (ср. разд. II, гл. 2, § 2).

Главным делом патриарха Никона стала церковная реформа, проведенная в 50-х годах XVI в. Одним из ее результатов сталцер­ковный раскол, центральной темой которого был отнюдь не обряд. Основная тема идеологии старообрядчества, главным представите­лем которого былАввакум (1620-1682), связана с идеей христиан­ского царства — Третьего Рима. Старообрядческая идеология вы­росла из глубокой уверенности в том, что Царство Божие уже осуществилось в царстве Третьего Рима. Реформа Никона разруши­ла их теократическую утопию. Никон в восприятии старообрядцев предстал «предтечей антихриста», государственная власть в лице Алексея Михайловича, покровительствовавшая реформе, также свиде­тельствовала о своем богоборческом, антихристианском характере. Будучи уверенными в том, что Третий Рим — последнее христианское государство, «четвертому не бывать», они закономерно приходят к выводу о том, что Третий Рим обратился в свою противополож­ность — в царство антихриста.

Попытка Никона противостоять процессу секуляризации русской культуры оказалась безрезультатной. В истории русской культуры начинался векПросвещения, а в истории государства — период абсолютизма светской власти, с идеологическим обоснованием которого выступил Феофан Прокопович.