Орудийно-трудовая концепция генезиса культуры

Источник: Гуревич П. С Культурология : учеб. пособие / П. С. Гуревич. — М. : Издательство «Омега-Л», 2012. —. – С. 79–87.

Деятельность как основа

Как в природном мире возник радикально новый феномен — культура? Что явилось истоком нового явления? Сущность культуры обычно раскрывается через концепцию деятельности. Наиболее обстоятельно деятельностный подход к культуре разработан в марксистской традиции, в рамках которой отличие человека от животных усматривается прежде всего в способности к труду как целенаправленной и целесообразной деятельности. Предполагается, что происхождение (генезис) социального и культурного непосредственно связано со становлением человеческого труда, который и сделал обезьяну человеком, стадо — обществом, а природу — культурной средой. Человек — творец культуры, разумное, умелое и общественное существо.

«Глубочайшая пропасть отделяет самые сложные формы зоологического стада от примитивнейших из всех известных типов архаической общины. Пропасть эта заключается в том непреложном факте, что там, где начинается человеческий род, кончается безраздельное господство так называемых естественных факторов. Любая стадная организация животных раскрывается как результат взаимодействия естественно-биологических механизмов; напротив, социальный организм, сколь бы архаичным он ни был, не поддается никакому пониманию с точки зрения естествознания», — пишет Ю.М. Бородай.

Человек живет в обществе. Но является ли оно исключительным достоянием человека, только ему присущим творением?

Правда ли, что социальность есть специфическое определение человека? Ведь и животные живут стадом, стаей, кланом, колонией. Все это формы коллективного существования. Причем, если приглядеться к природным сообществам, можно обнаружить много знакомого, привычного для людей. В Англии, скажем, есть королева, верховная правительница. Но в улье тоже есть «королева» — матка. Все ей подчиняются. Другая матка в улье появиться не может, только если прежняя погибнет, объявится другая: «Королева умерла, да здравствует королева!»

«Никогда улей не бывает прекраснее, чем накануне героического отречения. Это для него несравненный час, оживленный, несколько лихорадочный и тем не менее ясный, — пишет Морис Метерлинк, — час изобилия и торжественного веселья. Попробуем представить себе его не так, как видят пчелы, потому что мы не можем вообразить, каким магическим образом отражаются явления в шести или семи тысячах их боковых глаз и в тройном циклопическом глазу на лбу, но представим себе этот час таким, каким мы его бы увидели, если бы были ростом с пчелу»1.

Далее бельгийский исследователь показывает, каковы чудеса пчелиной организации, в которой нет ни разумности, ни истинной сознательности. Значит, это общество есть не что иное, как физическое соединение, требуемое природой и независимое от какого бы то ни было сознания, какого бы то ни было рассуждения. По мнению Метерлинка, столь многочисленная республика, с такими разнообразными, так чудесно согласованными работами не могла бы существовать в молчании и умственной обособленности стольких тысяч существ.

Чем же все-таки животное сообщество отличается от человеческого? Ответив на этот вопрос, мы получим ответ о специфике культуры. Нам очевидно, что природные особи могут развернуть только те связи, которые заложены в инстинкте. Животный мир своеобразен, сложен. Но, в сущности, люди тоже озабочены тем, чтобы соорганизоваться, выжить, решить общие проблемы.

Природное царство закреплено инстинктом. У человека кроме инстинкта есть сознание, разум. Инстинктивные действия отличаются и имеют смысл только в определенных (обычных, естественных) условиях. При резком изменении обстановки инстинкты могут оказаться нецелесообразными. Так, олениха, родившая олененка, воспринимает его вместе со средой. Перемещенная в другой лес, она может не узнать собственное чадо, отказаться от него.

Преодоление инстинкта

Человек — единственное в природе существо, которое преодолело свою инстинктуальную программу и границы собственного вида. В соматическом (телесном) смысле, т.е. с точки зрения анатомии, физиологии, фармакологии, патологической анатомии человек для врача ничем не отличается от животного. Животные осуществляют свою жизнь согласно заранее предначертанным путям. Каждое новое поколение, подобно всем предыдущим, приспособлено к определенной форме существования. Что касается человека, то его ничто не принуждает строить свою жизнь по заданной модели. Человек наделен пластичностью и способен бесконечно меняться.

«Животные ведут устойчивое существование, — пишет К. Ясперс, — так как руководствуются надежными инстинктами; человек же несет в себе элемент неустойчивости, заблуждается, допускает ошибки, его инстинкты немногочисленны, он, так сказать, изначально “болен”; он всецело зависит от собственного свободного выбора»1.

Развитие животных изначально было направлено в сторону узкой специализации и поэтому пошло тупиковыми путями; потенциал для развития был сохранен за одним только человеком. О человеке можно сказать, что в основе своей он есть все. В самых глубинных слоях человеческой природы сохраняются какие-то действенные элементы. Благодаря своей пластичности человек остается незавершенным; и в этой незавершенности содержатся ростки будущего. По причинам, самому человеку неизвестным, его способности в основе своей неисчерпаемы. В своем воображении он может предвидеть ход события и освещает путь истинными, фантастическими и утопическими целями.

Понятие деятельности

Напомним еще раз, что, будучи человеческим творением, культура стоит как бы над природой, хотя ее источником, материалом и местом действия является природа. В органическом мире есть существа активные, создающие нечто, обусловленное инстинктом. Человеческая же деятельность не дана природой всецело, хотя и связана с тем, что природа дает сама по себе. Активность человека свободна в том смысле, что выходит за рамки инстинкта.

Природа человека, рассматриваемая без этой разумной деятельности, ограничена только способностями восприятия и инстинктами или же рассматривается в зачаточном и неразвитом состоянии. Но в том-то и дело, что человек способен на такую активность, которая не ограничивается природой, рамками вида. Он переходит от одной формы деятельности к другой.

Под деятельностью обычно понимают специфический для человека способ отношения к внешнему миру, который состоит в преобразовании и подчинении его человеческим целям.

Человек претворяет и достраивает природу. Культура — это формирование и творчество. Преобразуя окружающую его природу, человек одновременно перестраивает и самого себя, т.е. свою внутреннюю человеческую природу. Чем шире деятельность, тем более преобразуется, совершенствуется он сам. В этом отношении противопоставление природы и человека не имеет исключительного смысла, так как человек в определенной мере есть природа, хотя и не только природа... Не было и нет чисто природного человека. От йстоков и до заката своей истории был, есть и будет только «человек культурный», т.е. «человек творящий».

Стало быть, овладение внешней природой еще не является культурой (бобер строит запруду), хотя и представляет одно из условий культуры. Освоить природу означает овладеть не только внешней, но и внутренней, человеческой природой, т.е. приобрести дар, которым не обладает никакое другое живое существо. На это способен только человек.

Данную мысль неплохо выразил французский культуролог Жан Мари Бенуа: «Культура — это специфика человеческой деятельности, то, что характеризует человека как вид. Напрасны поиски человека до культуры, появление его на арене истории надлежит рассматривать как феномен культуры. Она глубочайшим образом сопряжена с сущностью человека, является частью определения человека как такового». Человек и культура, как отмечает Ж.М. Бенуа, неразрывны, подобно растению и почве, на которой оно произрастает.

Человек сделал шаг к разрыву с природой только в том смысле, что стал возводить на ней свой человеческий мир, мир культуры как дальнейшую ступень мировой эволюции. С тех пор развитие продолжается через культуру. Вместе с тем человек продолжает служить соединительным звеном между природой и культурой. Более того, его внутренняя принадлежность к обоим этим мирам свидетельствует о том, что между ними существуют отношения не противоречия, а взаимодополнения.

Культура — это природа, которую «пересоздает» человек, утверждая посредством этого себя в качестве человека. Опосредующее связующее звено между культурой как творением человека и природой — деятельность, т.е. разносторонняя, свободная активность человека, имеющая определенный результат. Она, как уже отмечалось, гораздо шире, чем то, что было «записано» в инстинкте. Разум, воля и чувства человека определяются как результат всей человеческой деятельности.

Согласно орудийно-трудовой концепции человек выделился из животного мира благодаря трудовой деятельности. Теория происхождения человека изложена немецким мыслителем Ф. Энгельсом (1820—1895) в 1873—1876 гг. в статье «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека», которая стала одной из глав его работы «Диалектика природы».

Энгельс, анализируя многих ученых, занимавшихся до него проблемой происхождения человека как творца культуры, сделал вывод: «труд создал человека». Под трудом он понимал целесообразную деятельность, которая началась с изготовления орудий из камня, кости и дерева.

По мнению К. Маркса и Ф. Энгельса, в процессе труда у человека возникло сознание, а с ним и потребность сказать что-то друг другу. Так появилась речь как средство общения и совместной трудовой деятельности. Последствия этих предпосылок — процесс труда и речи — огромны. Дело не только в том, что обезьяна превратилась в человека. Деятельность человека породила культуру.

Социальный механизм воспроизводства человеческой деятельности значительно расширяет пространство культуры. В этом отношении человек с самого начала выступает как общественное существо, т.е. как существо, образцы поведения которого заложены не в нем (генетически), а вне его, в социальной форме общения.

Эта концепция во многом интересна, однако современная наука и культурология ставят множество вопросов, на которые с позиции орудийно-трудовой концепции происхождения культуры ответить трудно. В XIX в. можно было поверить, что обезьяны, открывая возможность добывать пропитание с помощью орудий труда и организованных коллективных действий, на практике убедившись в преимуществе искусственных орудий перед естественными, стали изготавливать орудия, сообща трудиться, тренируя конечности, приучаясь к прямохождению, развивая мозг, речь, и постепенно создали культуру.

К сожалению, генетика отрицает наследование благоприобретенных признаков. Иначе говоря, вряд ли могли закрепиться в животной природе «человеческие» черты. Но дело не только в этом. Сторонники орудийно-трудовой концепции происхождения культуры пишут: первобытный человек догадался, понял, открыл, изобрел. Один из отечественных исследователей В.М. Вильчек по этому поводу замечает: «Но этот “первобытный человек” — обезьяна. Действительно, существо очень догадливое, умное; но чтобы обладать хотя бы частью тех качеств, которые ей необходимы, чтобы перейти в человека в соответствии с “трудовой” гипотезой... обезьяна предварительно должна быть уже человеком, находящимся на относительно высокой ступени развития».

Действительно, чтобы снять это внутреннее противоречие в «трудовой» гипотезе, надо объяснить, каким образом прачеловек мог бы нечто выдумать, изобрести, открыть, не умея придумывать, изобретать, открывать, решительно ничего не выдумывая, не изобретая и не открывая. Надо объяснить, как искусственные структуры могли складываться естественным путем, как природа «изобрела» культуру.

Еще одна трудность в разъяснении проблемы с этой точки зрения. Если воспроизвести логическую цепочку происхождения культуры по К. Марксу и Ф. Энгельсу, получается примерно такая последовательность: человек начал трудиться, возникло сознание, родилась социальность, т.е. способность жить в культурном обществе.

К. Маркс считал, что бессознательная рефлекторная «деятельность» животных вовсе не является трудом; труд — это целесообразная деятельность. Целесообразная, значит: «В конце процесса труда получается результат, который уже в начале этого процесса имелся в представлении человека, т.е. идеально». Иными словами, труд с самого начала предполагает сознание в качестве необходимого условия своей целостности. Но откуда взялось сознание?

Происхождение сознания в этой концепции тоже рассмотрено не вполне последовательно. Сознание рождается внутри психики. Но как, через какие стадии? Ответа нет, поскольку утверждается, что осмысленная деятельность может явиться результатом целесообразного труда. Но ведь сознание предполагает в качестве предпосылки социальную связь. А как она родилась? Здесь явно обнаруживается логическое противоречие. Все три стороны происхождения культуры (сознание, социальность, труд) оказываются одновременно и предпосылками, и следствиями друг друга.

Деятельностное определение культуры было дано в отечественной литературе Э.С. Маркаряном в 1969 г. в «Очерках теории культуры». Культурой принято называть результаты человеческой деятельности. В «Новой философской энциклопедии» академик B.C. Степин определил культуру как «систему исторически развивающихся надбиологических программ человеческой жизнедеятельности (деятельности, поведения и общения), обеспечивающих воспроизводство и изменение социальной жизни во всех ее основных проявлениях»1.

В этом определении понятие деятельности дополняется поведением и общением. Но даже при таком широком истолковании остается загадкой сам факт появления надбиологических программ человеческой жизнедеятельности. С позиции деятельностного подхода к культуре можно, судя по всему, пытаться разгадать тайну орудий труда, техники, сознания и рациональности. Но в ее русло плохо укладывается объяснение таких духовных феноменов, как религия, искусство. Трудно выразить рождение «философии недеяния», созерцательности, символичности. Даже само понятие смысла непросто монтируется с деятельностным подходом. Между тем новые открытия в области культурологии невольно продвигают нас и к другим толкованиям сущности культуры.