Искусство традиционное

Введение

Термин «культура» (от латинского «возделываю») имеет в литературе около 500 определений. Первое определение культуры дал английский культуролог и антрополог Тайлор. Он считал, что культура - сумма всех видов человеческой деятельности, включающая знания, верования, искусство, мораль, законы, обычаи, язык, а также способности, навыки, усвоенные человеком.

Многозначность понятия «культура», различные его интерпретации ограничивают возможности дать его единственное и четкое определение.

В современной отечественной культурологии выделяют три подхода в определении культуры: антропологический, социологический и философский. Многочисленность определений свидетельствует о том, что культура – сложное явление, и каждое определение подчеркивает какую-либо сторону культуры.

Особое место в культуре человека занимает его духовная культура. Она выступает важнейшей системой воспитания и образования, то есть формирования человека. Духовная культура не может существовать без ее опредмечивания. Поэтому духовность проявляется только как интеллигентность — деятельностно-практическое проявление духовности.

Поскольку культура — результат деятельности общества, то существует определенное общее содержание культуры. Отсюда можно сделать вывод о том, что культуру творят массы. Но культура есть в то же время результат деятельности отдельных личностей. Отсюда можно сделать вывод о том, что творцами культуры являются отдельные личности — элита. Эти представления отражают реальные факты развития культуры. Отчуждение широких масс от высокого искусства — тоже реальный факт. Значительная часть населения пользуется заменителями подлинных художественных ценностей, так называемым «массовым искусством» или «массовой культурой». На Западе ее превозносили как чудо современной цивилизации. У нас считали ее недостойной советского человека и объявляли, что ее в советском обществе нет. Но “массовая” и элитарная культура — это характеристики любой культуры, а прогресс общества сближает их.

В зависимости от того, кто создаёт искусство, каков её уровень и кто является её потребителем, различают традиционное, массовое, авангардное искусство. Одни и те же виды искусства могут принадлежать высокой и массовой культуре: классическая музыка — высокой, а популярная музыка — массовой, фильмы Феллини — высокой, а боевики — массовой. Однако существуют такие жанры литературы (фантастика, детективы и комиксы), которые всегда относят к популярной или массовой культуре, но никогда к высокой. То же самое происходит с конкретными произведениями искусства.

Основной целью работы является рассмотрение традиционного, массового и авангардного искусства.

Из цели вытекают основные задачи работы:

- изучить основы традиционного искусства;

- рассмотреть массовое искусство;

- изучить развитие авангардного искусства.

При подготовке реферата использовались методические пособия и статьи, представленные в списке использованных источников.

 

Искусство традиционное

Искусство, которое существует на наиболее низких этапах развития у всех народов мира и сохраняет тесную преемственную связь во всех основополагающих аспектах: образы, жанры, виды, функции. Специфика традиционного искусства заключается в насыщенности мифологической символикой, внеличностном и непрофессиональном характере творчества, тесной связи с религиозно-культурным комплексом.

В термине «традиционное искусство» заложена его главная суть и отличие от искусства современного. Начиная с классической античности, художники стремятся выразить в своих произведениях индивидуальную манеру и неповторимость. В народном искусстве индивидуальность тоже присутствует, но уступает первое место традиции. И традиция сохраняет на столетия и даже на тысячелетия не только манеру изображений, но и их композиционные особенности. В этом главное сходство между традиционным и первобытным искусством.[1]

Искусство австралийцев, бушменов и народов Крайнего Севера имеет сходство с искусством каменного века. Эти племена до недавнего прошлого занимались в основном охотой, рыболовством и собирательством. Искусство земледельцев и скотоводов Африки, Малайзии, Северной и Южной Америки, знакомых с металлами, обнаруживает черты сходства с искусством эпохи бронзы.

Традиционное искусство тесно связано с ритуально-мифологическим коллективным сознанием, которое наряду с верованиями и культами, предшественниками развитых религий, накапливало систему позитивных знаний, характерных для каждой этнической группы. Искусство, по сути, является средством передачи этого родового знания. Социальная значимость творчества определяется соблюдением традиционных формальных схем, признаваемых всей общиной. В традиционном искусстве эстетическое качество произведения не является самоцелью. Смысл создаваемых художником символов понятен всему коллективу. Произведения традиционного искусства свидетельствуют о том, что традиционное творчество, очень разнообразное в своих национальных, племенных и региональных проявлениях, имеет глубокие местные корни, связанные законами исторической преемственности с искусством предшествующих эпох.

Синонимом понятия «традиционное искусство» можно считать «народное творчество (искусство)». В настоящее время во многих странах оно является частью современной культуры. Термин «народное творчество» имеет много значений. Народное искусство понимается как нечто исконное, автохтонное, изначально присущее данному этносу, племени или народности. Народное творчество теснее всего связано с национальными традициями культуры и в этом его главное отличие от творчества отдельных художников. Традиционность народного искусства проявляется не только в формальном, но и в идеологическом смысле.[2]

Имеется в виду, прежде всего, то, что народное искусство связано с мифологией, древнейшими обрядами, верованиями и обычаями. Эта ментальная традиционность искусства объясняет устойчивость элементарных геометрических символов, орнаментальных построений, общих для большинства этнических культур. Народное творчество включает в себя и «самодеятельное искусство», т.е. творчество людей, для которых это занятие не является профессией. В отличие от профессионально подготовленных художников, народные мастера не столько сочиняют, сколько следуют традиции, коллективному опыту многих поколений. В этом опыте, как правило, остаются только лучшие, отфильтрованные длительной традицией стили, формы и сюжеты.

Традиционное и народное искусство тесно связано с бытом людей, поэтому оно, с одной стороны, декоративно, а, с другой, — имеет прикладной характер. Во многих формах народного искусства в большей или меньшей степени сохраняется первобытный синкретизм: эстетическая и художественная функции в таких произведениях неотделимы от утилитарной и обрядовой. Для народного искусства характерны обобщение, подчеркивание существенных деталей, нарочитая деформация, намеренное преувеличение характерных поз, повторение некоторых мотивов и стилизация декора.

Искусство массовое

Хотя массовое искусство встречаются в истории, начиная с древнейших цивилизаций, подлинная массовая культура зарождается только в Новое время в ходе процессов индустриализации и урбанизации, трансформации сословных обществ в национальные, становления всеобщей грамотности населения, деградации многих форм обыденной культуры доиндустриального типа, развития технических средств тиражирования и трансляции информации и т.п.

Особое место в современной жизни массовое искусство заняло в результате процессов социокультурной модернизации во второй половине ХХ века и перехода от индустриального к постиндустриальному (информационному) этапу технологического развития. Именно тогда средства массовой информации (радио, печать, телевидение) проникли в большинство стран мира и стали доступны представителям всех социальных слоев. В условиях «индустриального общества» и научно-технической революции человечество в целом обнаружило отчетливо выраженную тенденцию к шаблону и однообразию в ущерб любым видам оригинальности и самобытности, идет ли речь об отдельной личности или об определенных социальных слоях и группах. Современное государство, подобно гигантской машине, с помощью единых систем образования и столь же скоординированной информации непрерывно «штампует» безликий человеческий «материал». С середины двадцатого столетия процессы стандартизации повседневной жизни приобрели во всем мире, за исключением отдаленной периферии, непроизвольный и всеобъемлющий характер[3]

Происходящие в ХХ веке изменения, заметные даже невооруженным глазом, способствовали появлению социологических и философско-исторических концепций так называемого «массового общества». В целом массовое общество толкуется как новая социальная структура, складывающаяся в результате объективных процессов развития человечества — индустриализации, урбанизации, бурного роста массового потребления, усложнения бюрократической системы и, конечно же, невиданного ранее развития средств массовой коммуникации. В этих условиях человек «с улицы», утрачивая индивидуальность, превращается в безликого статиста истории, растворяясь в толпе, которая уже не прислушивается к подлинным авторитетам, а легко становится жертвой демагогов, лишенных каких-либо идеалов.

Наиболее законченная и целостная концепция массового общества с прямым выходом на вопросы культуры и искусства была предложена испанским философом, искусствоведом и критиком Хосе Ортегой-и-Гассетом (1883—1955 гг.) — автором знаменитого эссе «Восстание масс» (1930 год), переведенного на все основные языки мира. Правда, задолго до Ортеги в работе «Средний европеец как идеал и орудие всемирного разрушения» (1884 год) сходные мысли развивал наш выдающийся соотечественник К.Н. Леонтьев. В качестве теоретика культуры Ортега-и-Гассет стал не только одним из главных создателей теории «массового общества», но и видным теоретиком «массового искусства и творческого «модернизма».

В своем труде «Восстание масс» Ортега-и-Гассет развивает мысль о том, что современное общество и его культура поражены тяжелой болезнью засильем бездуховного, лишенного каких-либо стремлений человека-обывателя, навязывающего свой стиль жизни целым государствам. В критике этого ощущаемого многими философами явления Ортега-и-Гассет идет вслед за Ницше, Шпенглером и другими культурологами.

По Ортеге, обезличенная «масса» — скопище посредственностей, — вместо того чтобы следовать рекомендациям естественного «элитарного» меньшинства, поднимается против него, вытесняет «элиту» из традиционных для нее областей — политики и культуры, что в конечном счете приводит ко всем общественным бедам нашего века. При этом взгляды Ортеги-и-Гассета отнюдь не следует уподоблять марксистскому учению о «революционных массах», делающих историю. Для испанского философа человек «массы» — это не обездоленный и эксплуатируемый труженик, готовый к революционному подвигу, а прежде всего средний индивид, «всякий и каждый, кто ни в добре, ни в зле не мерит себя особой мерой, а ощущает таким же, «как и все», и не только не удручен, но и доволен собственной неотличимостью». Будучи неспособным к критическому мышлению, «массовый» человек бездумно усваивает «ту мешанину прописных истин, несвязных мыслей и просто словесного мусора, что скопилась в нем по воле случая, и навязывает ее везде и всюду, действуя по простоте душевной, а потому без страха и упрека». Такого типа существо в силу своей личной пассивности и самодовольства в условиях относительного благополучия может принадлежать к любому социальному слою - от аристократа крови до простого рабочего и даже «люмпена», когда речь идет о «богатых» обществах. Ортега-и-Гассет, исходя из самой типологии человеческой личности, говорит о том, что «радикальнее всего делить человечество на два класса: на тех, кто требует от себя многого и сам на себя взваливает тяготы и обязательства, и на тех, кто не требует ничего и для кого жить — это плыть по течению, оставаясь таким, какой ни на есть, и не силясь перерасти себя».

Свои рассуждения о появлении «новой породы людей» — «массового» человека — испанский философ связывает, прежде всего, с европейской историей и подкрепляет весьма выразительной статистикой. «Славу и ответственность за выход широких масс на историческое поприще несет XIX век», — пишет он, ссылаясь на тот факт, что за все двенадцать веков своего существования — с VII по XIX столетие — население Европы ни разу не превышало 180 млн. человек, а за время с 1800 по 1914 год, за сотню лет с небольшим, достигло 460 млн. Столь головокружительный рост, по Ортеге, означал «все новые и новые толпы, которые с таким ускорением низвергаются на поверхность истории, что не успевают пропитаться традиционной культурой». «Особенность нашего времени в том, — пишет далее Ортега, — что заурядные души, не обманываясь насчет собственной заурядности, безбоязненно утверждают свое право на нее и навязывают ее всем и всюду». Именно отсутствие традиционной культуры в современном обществе приводит к его духовной деградации и падению нравственности.

Написанное под впечатлением первой мировой войны и накануне второй эссе Ортеги «Восстание масс» стало рассматриваться как пророческое, чему способствовали и последующие события: появление таких примеров социальной «патологии», как фашизм, нацизм и сталинизм с их массовым конформизмом, ненавистью к гуманистическому наследию прошлого, безудержным самовосхвалением и использованием наиболее примитивных наклонностей человеческой природы. В конечном счете, Ортега-и-Госсет стремился показать, что отнюдь не «классовые противоречия» и не пресловутые «происки империализма», а именно антигуманные установки, навязываемые миллионам людей в тоталитарных обществах, стали причиной всех трагедий нашего уходящего века.[4]

Размышления Ортеги во многом перекликаются с идеями философов и социологов так называемой Франкфуртской школы, «новых левых», или неомарксистов, крупнейший представитель которых Герберт Маркузе (1898—1979) также считал, что именно предельная технологизация и бюрократизация современного общества заводят его в тупики бездуховного, пещерного авторитаризма и диктатур.[5]

Важнейшим, если не определяющим, признаком «массового общества» является «массовое искусство». Отвечая общему духу времени, оно, в отличие от социальной практики всех предшествующих эпох, примерно с середины ХХ столетия становится одной из прибыльнейших отраслей экономики и даже получает соответствующие названия: «индустрия развлечений», «коммерческая культура», «индустрия досуга» и тому подобное.

Научно-технический прогресс способствовал возникновению досуга не только у избранных, как это было прежде, а у самых широких слоев общества. Заполнение досуга становится прерогативой массовой культуры, которая проявляет себя преимущественно во всех видах литературы и искусства. Особенно важными каналами общей демократизации культуры за последние десятилетия стали кино, телевидение и, конечно, спорт (в его чисто зрительской части), собирающие огромные аудитории, движимые лишь стремлением к психологическому расслаблению.

Превратившись в товар для рынка, враждебное всякому роду элитарности массовое искусство имеет целый ряд отличительных черт. Как и всякий другой, продукт «индустрии культуры» выверяется принципом его реализации: прибыльность оказывается важнее собственно культурного содержания этого продукта. Именно прибыль является определяющим моментом в "индустрии культуры". Если раньше произведение искусства было, прежде всего, произведением искусства и только потом рассматривалось автором как товар, источник дохода, то теперь оно является только товаром со всеми вытекающими отсюда последствиями: стандартизацией, рационализацией техники распространения, включающей в себя рекламную компанию. Для выполнения своей функции — снятия сильных производственных стрессов — типичное произведение массового искусства должно быть занимательным по содержанию и эффектным, и в то же время, незамысловатым по форме. Массовое искусство отвергает любые эксперименты, оно ориентируется на предельно простые, уже отработанные в культуре приемы, оно традиционно и консервативно. Любая новация может привести к тому, что произведение станет понятным не всем и каждому, а это неминуемо повлечет за собой утрату части потребителей. Произведение массового искусства всегда имеет четкий сюжет, непременно с интригой, и оно всегда принадлежит конкретному жанру: любовный роман, детектив, приключения.

Любопытно и психотерапевтически положительно, что в целом массовая культура жизнелюбива, чурается по-настоящему неприятных или удручающих аудиторию сюжетов, а соответствующие произведения завершаются обычно счастливым концом. Массовая культура не только развлекает, она выступает в качестве иллюзорной компенсации за несправедливости жизни, за отсутствие денег, здоровья, любви, успеха, признания и так далее. Потребитель получает возможность на время отвлечься от своих проблем, отождествить себя с благополучным героем, разнообразить, хотя бы и иллюзорно, эмоционально бедное или исполненное только отрицательных эмоций существование. Неудивительно, что наряду со «средним» человеком, одним из потребителей подобной продукции, является прагматически настроенная часть молодежи, не отягощенная жизненным опытом, не утратившая оптимизма и еще мало задумывающаяся над кардинальными проблемами человеческого существования.[6] Феномен «массовой культуры» с точки зрения его роли в развитии современной цивилизации оценивается учеными далеко не однозначно. В зависимости от тяготения к элитарному или популистскому образу мышления культурологи склонны считать его или чем-то вроде социальной патологии, симптомом вырождения общества, или, наоборот, важным фактором его здоровья и внутренней стабильности. К первым, во многом питаемым идеями Ф. Ницше, относились О. Шпенглер, X. Ортега-и-Гассет, Э. Фромм, Н.А. Бердяев и многие другие. Вторые представлены Л. Уайтом и Т. Парсонсом.

Критический подход к «массовой культуре» сводится к ее обвинениям в пренебрежении классическим наследством, в том, что она якобы является инструментом сознательного манипулирования людьми; порабощает и унифицирует основного творца всякой культуры — суверенную личность; способствует ее отчуждению от реальной жизни; отвлекает людей от их основной задачи — «духовно-практического освоения мира» (К. Маркс).

Апологетический подход, напротив, выражается в том, что «массовая культура» провозглашается закономерным следствием необратимого научно-технического прогресса, что она способствует сплочению людей, прежде всего молодежи, независимо от каких-либо идеологий и национально-этнических различий в устойчивую социальную систему и не только не отвергает культурного наследия прошлого, но и делает его лучшие образцы достоянием самых широких народных слоев путем их тиражирования через печать, радио, телевидение и промышленное воспроизводство.[7]

Среди основных направлений и проявлений современной массовой культуры можно выделить следующие:

1. индустрия «субкультуры детства»: детская литература и искусство, промышленно производимые игрушки и игры, детские клубы и лагеря, военизированные и другие организации, технологии коллективного воспитания. Эта индустрия преследует цели явной или закамуфлированной универсализации воспитания детей, внедрения в их сознание стандартизированных норм, идеологически ориентированных миропредставлений, закладывающих основы базовых ценностных установок, официально пропагандируемых в данном сообществе.

2. массовая общеобразовательная школа, тесно связанная с целевыми установками «субкультуры детства», приобщающая учащихся к основам научных знаний, философских и религиозных представлений об окружающем мире, к историческому социокультурному опыту коллективной жизнедеятельности людей, стандартизирующая все эти знания и представления на основе типовых программ;

3. средства массовой информации (СМИ), транслирующие населению текущую актуальную информацию, «растолковывающие» рядовому человеку смысл происходящих событий, суждений и поступков деятелей из специализированных сфер обществ, практики и интерпретирующие эту информацию в ракурсе, соответствующем интересам ангажирующего данное СМИ «заказчика», то есть фактически формирующие общественное мнение по тем или иным проблемам в интересах данного «заказчика»;

4. система национальной (государственной) идеологии и пропаганды, «патриотического» воспитания граждан, контролирующая и формирующая политико-идеологические ориентации населения, манипулирующая его сознанием в интересах правящих элит, обеспечивающая политическую благонадежность и желательное поведение людей, «мобилизационную» готовность общества;

5. массовая социальная мифология, упрощающая сложную систему ценностных ориентаций человека и многообразие оттенков мироощущений до элементарных оппозиций («наши — не наши»), замещающая анализ сложных многофакторных причинно-следственных связей между явлениями и событиями апелляцией к простым и, как правило, фантастическим объяснениям («мировой заговор», «поиски инопланетян» и т.п.), что в конечном счете освобождает людей, не склонных к сложным интеллектуальным рефлексиям, от усилий по рациональному постижению волнующих проблем, дает выход эмоциям в их наиболее инфантильном проявлении;

6. массовые политические движения: политико-идеологические партийные и молодежные организации, массовые политические манифестации, демонстрации, пропагандистские компании. Они инициируются правящими или оппозиционными элитами с целью вовлечения в массовые политические акции широких слоев населения, в большинстве своем весьма далеких от политики и интересов элит, мало понимающих смысл предлагаемых им политических программ.

7. система организации и стимулирования массового потребительского спроса: реклама, мода и иные формы провоцирования потребительского ажиотажа вокруг вещей, идей, услуг, - формирующая в общественном сознании стандарты престижных интересов и потребностей, образа и стиля жизни, имитирующая в массовых и доступных по цене моделях формы «элитных» образцов, управляющих спросом рядового потребителя на предметы потребления и модели поведения, превращающая процесс безостановочного потребления различных социальных благ в самоцель существования;

8. индустрия формирования имиджа и «улучшения» физических данных индивида: массовое физкультурное движение, культуризм, аэробика, спортивный туризм, индустрия услуг по физической реабилитации, сфера медицинских услуг и фармацевтических средств изменения внешности, пола. Эта индустрия является специфической областью общей индустрии услуг, стандартизирующая физические данные человека в соответствии с актуальной модой на имидж или на основании идеологических установок властей на формирование нации потенциальных воинов с должной спортивно-физической подготовленностью.

9. индустрия досуга, включающая в себя массовую художественную культуру: приключенческая, фантастическая и «бульварная» литература, аналогичные «развлекательные» жанры кино, карикатура и комиксы в изобразительном искусстве, оперетта, эстрадная, рок- и поп-музыка, эстрадная хореография и сценография, конферанс и прочие «разговорные» жанры эстрады, синтетические виды шоу- индустрии, идеологически ангажированные и политико-агитационные произведения в любых видах искусства; массовые постановочно-зрелищные представления, индустрия курортных и «культурно»-туристических услуг, профессиональный спорт (как зрелище). Индустрия досуга является во многих отношениях эквивалентом «субкультуры детства», только оптимизированным под вкусы и интересы взрослого или подросткового потребителя. Здесь используются технические приемы и исполнительное мастерство «высокого» искусства для передачи упрощенного, инфантилизированного смыслового и художественного содержания, адаптированного к невзыскательным интеллектуальным и эстетическим запросам массового потребителя, используются средства технического тиражирования этой продукции и ее «доставки на дом» потребителю посредством электронных СМИ и достигается эффект психологической релаксации человека, перегруженного нервными стрессами и утомительной ритмикой социальных процессов повседневности, а также ряд иных, более частных направлений массовой культуры.[8]

Массовую культуру однозначно оценить сложно. Дело в том, что, как и всякая другая, массовая культура неоднородна. Продукция, построенная по пресловутому принципу "два притопа, три прихлопа", соседствуют здесь с вполне достойными с художественной точки зрения произведениями (детективы А.Кристи и Б.Акунина, фильмы М.Скорсезе, Д.Кэмерона, мюзиклы Уэббера и т.д.). С одной стороны, низкопробные поделки действительно способствует снижению общего культурного уровня. Произведение массовой культуры по определению адресовано самой широкой аудитории, следовательно, в силу интеллектуальной неоднородности этой аудитории, оно должно ориентироваться на уровень чуть ниже среднего. Именно поэтому в нем нередко используется минимум изобразительных средств. С другой стороны, впервые культурой оказались охвачены те слои общества, которые прежде существовали как бы «вне культуры».

Искусство авангардное

Авангардизм (от франц. avant – передовой и garde – отряд). Авангардизм – тенденция отрицания традиций и экспериментальный поиск новых форм и путей творчетсва, проявляющихся в самых различных художественных течениях, понятие противоположное академизму[1]. По мнению многих исследователей, авангардизм – отражение процесса вытеснения культуры цивилизацией, гуманистических ценностей прагматической идеологией технического века. Авангардизм – собирательное название художественных тенденций, зародившихся
в 1900—1910-е годы, в период войн и революций, и получивших бурное развитие и окончательно сложившихся во второй половине прошлого века, начиная с периода «Хрущёвской оттепели» и главным образом в 1960—1970-е годы. В его основе всегда был мощный заряд эмоционально-художественного неприятия окружающей действительности, находивший своё проявление как в гротескно-протестных работах художников, так и в попытках уйти от неприемлемых автору реалий повседневной жизни в противопоставление им совсем иного, — подчёркнуто-ирреалистичного, иррационального мира субъективных образов.[9]

Для авангардизма характерно программное, выраженное в полемически-боевой форме (отсюда и само понятие, происходящее от военно-политического лексикона) противопоставление себя прежним и в особенности общепринятым традициям творчества, равно как и всем окружающим социальным стереотипам в целом.

Авангардизм покоряет безудержной свободой, увлекает и захватывает, но одновременно свидетельствует о деградации, разрушении целостности содержания и формы. Присущая некоторым течениям авангардного искусства атмосфера иронии, игры, карнавальности, маскарада не столько маскирует, сколько раскрывает глубокий внутренний разлад в душе художника. Идеология авангардизма несет в себе разрушительную силу.

Говоря об искусстве ХХ в., следует четко различать, когда это возможно, явление модернизма и авангардное искусство. Так, ясно, что наиболее явными направлениями авангардного искусства ХХ в. являются футуризм, сюрреализм, дадизм. Наиболее явные направления модернизма - постимпрессионизм, символизм, акмеизм. Но, говоря об ОБЭРИУ (литературно-театральная группа, существовавшая в Ленинграде с 1927 г.), трудно определить однозначно принадлежность этого направления к модернизму или к авангардному искусству. Это было одно из сложнейших эстетических явлений ХХ в. Условно говоря, из двух лидеров обэриутов балагур и чудесник Даниил Хармс тяготел к авангардному искусству, а поэт-«философ, "авторитет бессмыслицы» Александр Введенский - к модернизму. В целом характерно, что когда обэриуты устроили вечер в своем театре "Радикс", скандал у них не получился, за что их упрекнул, выйдя на сцену, опытный "скандалист" Виктор Борисович Шкловский.

С точки зрения характерологии типичный модернист и типичный авангардист представляли собой совершенно различные характерологические радикалы. Вот типичные модернисты: сухопарый длинный Джойс, изнеженный Пруст; маленький, худой, как будто навек испуганный, Франц Кафка; длинные, худые Шостакович и Прокофьев; сухой маленький Игорь Стравинский. Все это шизоиды-аутисты, замкнутые в своем эстетическом мире. Невозможно их представить на площади или на эстраде эпатирующими публику. У них для этого нет даже внешних данных. А вот авангардисты. Агрессивный, с громовым голосом, атлет Маяковский, так же атлетически сложенный, «съевший собаку» на различного рода скандалах Луис Бунюэль (в юности ярый авангардист, в старости - представитель постмодернизма); самовлюбленный до паранойи и при этом рассчитывающий каждый свой шаг Сальвадор Дали. Для каждого из этих характеров два признака составляют их авангардистскую суть - агрессивность и авторитарность. Как же иначе осуществлять свою нелегкую задачу активного воздействия на публику?[10]

В системе эстетических ценностей культуры ХХ в., ориентированных на новаторское понимание того, как следует писать и жить, необходимо различать два противоположных принципа – модернизм и А. и. В отличие от модернистского искусства, которое ориентируется на новаторство в области формы и содержания, А. и. прежде всего строит системы новаторских ценностей в области прагматики. Авангардист не может, подобно модернисту, запереться в кабинете и писать в стол; самый смысл его эстетической позиции – в активном и агрессивном воздействии на публику. Производить шок, скандал, эпатаж – без этого А. и. невозможно.

Вот что пишет об этом русский филолог и семиотик М. И. Шапиро, обосновавший прагматическую концепцию А. и.: «[...] в авангардном искусстве прагматика выходит на передний план. Главным становится действенность искусства – оно призвано поразить, растормошить, вызвать активную реакцию у человека со стороны. При этом желательно, чтобы реакция была немедленной, мгновенной, исключающей долгое и сосредоточенное восприятие эстетической формы и содержания. Нужно, чтобы реакция успевала возникнуть и закрепиться до их глубокого постижения, чтобы она, насколько получится, этому постижению помешала, сделала его возможно более трудным. Непонимание, полное или частичное, органически входит в замысел авангардиста и превращает адресата из субъекта восприятия в объект, в эстетическую вещь, которой любуется ее создатель-художник» (здесь и ниже в цитатах выделения принадлежат М. И. Шапиру.).

И далее: «Самое существенное в авангарде – его необычность, броскость. Но это меньше всего необычность формы и содержания: они важны лишь постольку, поскольку «зачем» влияет на «что» и «как». Авангард прежде всего – необычное прагматическое задание, непривычное поведение субъекта и объекта. Авангард не создал новой поэтики и своей поэтики не имеет; но зато он создал свою новую риторику: неклассическую, «неаристотелевскую» систему средств воздействия на читателя, зрителя или слушателя. Эти средства основаны на нарушении «прагматических правил»: в авангарде субъект и объект творчества то и дело перестают выполнять свое прямое назначение. Если классическая риторика – это использование эстетических приемов во внеэстетических целях, то новая риторика – это создание квазиэстетических объектов и квазиэстетических ситуаций. Крайние точки зрения явления таковы: либо неэстетический объект выступает в эстетической функции (так, Марсель Дюшан вместо скульптуры установил на постаменте писсуар), либо эстетический объект выступает в неэстетической функции (так, Дмитрий Александрович Пригов хоронит в бумажных «гробиках» сотни своих стихов). Потому-то и действенны несуществующие (виртуальные) эстетические объекты, что весь упор сделан на внеэстетическое воздействие: поражает и ошарашивает публику уже самое отсутствие искусства (такова, к примеру, «Поэма конца» Василиска Гнедова, весь текст которой состоит из заглавия и чистой страницы). Все дело в умелой организации быта: достаточно нацепить вместо галстука морковку или нарисовать на щеке собачку».

Говоря об искусстве ХХ в., следует четко различать, когда это возможно, явления модернизма и А. и. Так, ясно, что наиболее явными направлениями А. и. ХХ в. являются футуризм, сюрреализм, дадаизм. Наиболее явные направления модернизма – постимпрессионизм, символизм, акмеизм. Но, уже говоря об ОБЭРИУ, трудно определить однозначно принадлежность этого направления к модернизму или к А. и. Это было одно из сложнейших эстетических явлений ХХ в. Условно говоря, из двух лидеров обэриутов балагур и чудесник Даниил Хармс тяготел к А. и., а поэт-философ, авторитет бессмыслицы» Александр Введенский – к модернизму. В целом характерно, что когда обэриуты устроили вечер в своем театре "Радикс", скандал у них не получился, за что их упрекнул, выйдя на сцену, опытный «скандалист» Виктор Борисович Шкловский. По-видимому, в 1930-х гг. между А. и. и модернизмом наметилась определенная конвергенция, которая потом, после войны, отчетливо проявилась в искусстве постмодернизма, в котором и модернизм и А. и. играют свою роль.

С точки зрения характерологии типичный модернист и типичный авангардист представляли собой совершенно различные характерологические радикалы. Вот типичные модернисты: сухопарый длинный Джойс, изнеженный Пруст; маленький, худой, как будто навек испуганный, Франц Кафка; длинные, худые Шостакович и Прокофьев; сухой маленький Игорь Стравинский. Все это шизоиды-аутисты, замкнутые в своем эстетическом мире. Невозможно их представить на площади или на эстраде эпатирующими публику. У них для этого нет даже внешних данных.

А вот авангардисты. Агрессивный, с громовым голосом, атлет Маяковский, так же атлетически сложенный, «съевший собаку» на различного рода скандалах Луис Бунюэль (тоже, впрочем, фигура сложная – в юности ярый авангардист, в старости – представитель изысканного постмодернизма); самовлюбленный до паранойи и при этом рассчитывающий каждый свой шаг Сальвадор Дали. Для каждого из этих характеров два признака составляют их авангардистскую суть – агрессивность и авторитарность.

Заключение
Интерес к явлению массовой культуры возник довольно давно и на сегодняшний день существует немало исследований, теорий и концепций «массовой культуры». Авторы большинства из них склонны рассматривать ее как особый социальный феномен, имеющий свой генезис, специфику и тенденции развития.

Мы видим, что в современном искусственном мире, в окружении бетона, стали и стекла индустриальной цивилизации связь человека с высшими силами, с органикой природы и с другими людьми была сужена до абсолютного минимума и, оставшись в вакууме своего одиночества, человек стал нуждаться в "наркотиках" намного больше, чем когда-либо раньше. Поэтому и возникла «массовая культура», сущность которой заключается в влиянии на сознание человека, его отношению к реальности и душевной чувственности. «Массовая культура» имеет огромное влияние на всю культуру в целом, ей существенно стремление придавать культурным явлениям однородность. «Массовая культура» не требует от человека тратить свою умственную энергию, свои чувства, свою свободу, т.е. всего того, что требует серьезное исскуство.

Влияние массовой культуры на сознание людей очень велико, особо этому способуствет телевидение. Наше телевидение построено так, что, включая с самого утра телевизор, среднестатистический человек сразу начинает видеть различные сов