Об «основном вопросе философии»

У каждого изучающего философию рано или поздно законо-мерно возникает интерес к тому, есть ли в философии такие вопросы, проблемы, которые по отношению ко всем осталь-ным были бы первостепенными, т.е. наиболее важными, глав-ными, основными. Тема эта представляет интерес не только для начинающих, но и для профессиональных философов, среди которых одни уделяют ей серьезное внимание, другие, напротив, не считают ее актуальной. И тем не менее, если окинутьобщим взглядом всю долгую историю философии, не трудно заметить, что упоминавшиеся в начале главы «вечные» философские проблемы, касающиеся происхождения, гене-зиса, сущности мироздания и человека, а также, например, смысла жизни, природы человеческого познания и т.п., так или иначе присутствуют практически во всех философских учениях, фрагментарно или, напротив, детально обсуждают-ся в различных философских трудах, независимо от того, кому именно они принадлежат и к какому времени относят-ся. Действительно, трудно найти философа, который бы ни-как не обнаружил своего отношения к тому, что являют со-бой сознание, мышление, дух, идеальное и как они соотносятся с материей, природой, бытием, или, например, не усомнился бы в своих «мудрствованиях», рассуждениях и выводах. Это обстоятельство и дало в свое время основание Ф. Энгельсу (1820-1895) сформулировать так называемый «основной вопрос философии», в котором выделяется две стороны. ^ >.'

Первая из них касается соотношения материального и идеального. Вопрос ставится так: «Что первично, материя или дух (сознание)?» или, как сказал сам Ф. Энгельс: «Великий ос-новной вопрос всей, в особенности новейшей, философии есть воп-рос об отношении мышления к бытию».

Вторая сторона тесно связана с первой и формулиру-ется следующим образом: «Познаваем ли мир?» Другими словами: «Можем ли мы в наших представлениях и понятиях о действительном мире составлять верное отражение действи-тельности?»

Материалисты В зависимости от того, как те или иные и идеалисты философы отвечают на первый вопрос, их делят на материалистов (кто полагает, что мир изначально материален, а сознание — порождение этой материи) и идеалистов (которые считают, что в основании мира находится нечто идеальное, предшествующее материи и создающее ее). При этом различают две разновидности идеализма — объективный и субъективный.

Тех, кто началом всего сущего признает нечто нематери-альное и независящее от человеческого сознания (т.е. суще-ствующее объективно) — это может быть бог, мировой разум, идея, вселенский дух и т.п., — относят к объективным идеалис-там. В истории философии таковыми бесспорно признают-ся Платон, Ф. Аквинский, Г.В. Гегель, В. Соловьев, Н. Бердяев и др. В случае, когда мир рассматривается лишь только через призму индивидуального (субъективного) сознания, говорят о субъективном идеализме, яркими представителями которо-го являются Дж. Беркли, Д. Юм, И.Г. Фихте.

Материалистических школ и течений в истории филосо-фии обнаруживается тоже достаточно много. Так, о несот-воримости и неуничтожимости материи говорили уже пер-вые философы. К представителям этого, так называемого «наивного материализма» относятся древнекитайские филосо-фы: Лао-цзы, Ян Чжу; древнеиндийские философы из шко-лы докаята; знаменитые философы античности: Гераклит, Эмпедокл, Демокрит, Эпикур и др. В Новое время, когда шло активное становление и развитие классической механики, широкую известность получил «механистический материа-лизлі» (П. Гольбах, П. Гассевди, Ж. Ламетри). Рассматривая пос-ледующие эпохи, можно выделить «антропологический матери-ализм» Л. Фейербаха, «вульгарный материализм» Фогта, Бюхнера, Молешотта и, наконец, получивший широкую известность «диалектический материализм» К. Маркса, Ф. Энгельса и их многочисленных последователей.

Заметим, однако, что те или иные философы, называемые по данной классификации материалистами или идеалистами, сами себя могут и не относить к какому-то из этих направле-ний, рассматривая такое деление как неоправданную схема-тизацию и упрошение. Основанием для подобных взглядов является то, что, будучи сформулированным прямолинейно и в категоричной форме, когда другие подходы к пониманию этой проблемы игнорируются, «основной вопрос филосо-фии» с необходимостью делит абсолютно всех философов на два больших противоположных лагеря — материалистов и иде-алистов и как частный случай выделяет лишь дуалистов — тех, кто полагает материалъную и духовную субстанции равноправ-ными началами, как, например, Р. Декарт.

Однако в истории философской мысли найдется немало и других проблем, которые также рассматриваются как самые важные или наиболее значимые, а потому многие философы, рассуждая о субстанции (первооснове мира), не склонны соотносить ее с «основным вопросом философии». Так, напри-мер, для первых античных философов самая фундаментальная философская проблема сводилась к вопросу: «Из чего сделан мир?» И он казался им самым главным, основным.

С точки зрения средневековой схоластики «основной вопрос философии» может быть сформулирован следующим образом: «Как возможно рациональное обоснование существования Бога?» Для современных религиозных философских концепций, в частности, неотомизма, он и теперь остается главным.

Интересной представляется позиция И. Канта для которого вопрос «Что такое человек?» является по существу «основным вопросом философии». Человек, с его точки зрения, принадлежит двум различным мирам — природной необходимости и нрав-ственной свободы, в соответствии с которыми он, с одной сто-роны, — продукт природы, а с другой стороны — результат того, что «как свободно действующее существо, делает или может и должен делать из себя сам». (Кант И. Соч. Т. 6, М., 1966. С. 351).

В философии же экзистенциализма за «основной вопрос» принимается проблема, которую каждый индивид должен сам для себя решить: «Стоит ли жить?», ибо без ответа на него все остальное теряет всякий смысл, полагают стөрон-ники этого направления. Как отмечает французский фило-соф-экзистенциалист А. Камю: «Решить, стоит ли жизнь труда быть прожитой или она не стоит этого, — значит ответить на основной вопрос философии».

А прагматизм, например, центральное внимание уделяет понятию истины и проилвме ее установления.

0 вреде чрезмерной схематизации. Не имея возможности в данном контексте - рассмотреть более подробно эти и им подобные совершенно различные точки зрения на тему весьма важную и принщшиальную, сформу-лируем проблему иначе: а есть ли вообще какой-то один, единственно правильный, исключающий все остальные «основ-ной вопрос философии»! Представляется, что в такой катего-ричной формулировке — нет. Абсолютизировать какую-то одну проблему можно лишь с определенной долей условно-сти, понимая, что речь идет о схематизации, сознательном упрощении сложных вопросов в целях решения той или иной конкретной задачи.

Так, говоря о наиболее распространенных, фундаменталь-ных философских категориях — «бытие», «субстанция» — и определяя к ним отношение тех или иных философов, мож-но, следуя логике сторонников однозначного решения «основ-ного вопроса философии», с определенной долей условности разделить всех философов на материалистов, идеалистов и ду-алистов. И в целом такое деление вполне правомерно, когда пытаются, например, выявить круг наиболее часто обсужда-емых в философии проблем или если ставится задача лучше понять историю философии, преемственность тех или иных философских идей, школ, направлений.

В то же время следует помнить об ограниченности любой схематизации, чтобы не закрывать возможность для появления и существования и других взглядов, которые могут открыть но-вый ракурс вйдения проблемы или вообще сформулировать новую, не менее важную постановку вопроса. История знает немало примеров подобного рода, когда предлагалось посмот-реть на то же самое с другой, необычной или самой неожидан-ной стороны, а в итоге получались открытия, которые были бы невозможны с позиции прежних представлений. Смена геоцен-трических взглядов на гелиоцентрические, появление теории относительности, доклад Римскому клубу «Пределы роста» и многое другое стали возможны только благодаря нетрадицион-ному, неординарному взгляду на то, что для многих уже давно стало привычным, устоявшимся, само собой разумеющимся. Данные примеры только подтверждают ту мысль, что в научном познании (а уж в философии тем более) нужно с известной до-лей осторожности относиться к «жестким», однозначным фор-мулировкам, ибо это нередко ведет к укреплению заблуждений, а в конечном счете — к застою и догматизму.

В ответах на вопрос о познаваемости мира среди фило-софов также обнаруживаются разные подходы, где выделя-ются две крайние позиции. Одна из них получила название гносеологического оптимтма, в соответствии с которой счита-ется, что познавательные возможности человека в принци-пе не ограничены, и он рано или поздно сумеет открыть ин-тересующие его законы природы и общества, раскрыть суть вещей и установить истинную картину мира. В этом контек-сте следует назвать Г.В. Гегеля, К. Маркса и многочисленных сторонников его учения.

Другую позицию занимают агностики (от греч. а— отрица-ние и £по№ — знание), полагающие, что полное (или даже час-тичное) познание мира, сущности вещей и явлений в принципе невозможно. Такие взгляды наиболее характерны для Д. Юма. Как правило, сюда причисляют и И. Канта, что является спор-ным, вызывающим дискуссию в философской среде.

0 попьзе Сопоставляя и оценивая ту и другую по-сомнения зиции, следует принять во внимание, что вфилософии познание, тем более философское, — сложнейший процесс, в ходе которого важную роль играет сомнение. Оно не только правомерно, но и является необхо-димым элементом любого творчески ориентированного по-знания. Более того, если философские рассуждения лишены всякого сомнения, а некритически воспринимаемое прошлое и консервативная приверженность некогда усвоенным кано-нам становятся нормой — это верный путь к догматизму, за-стою и деградации.

На это обратили внимание уже античные мыслители Пир-рон из Эллады, Аркесилай, Секст Эмпирик и др., основатели скептицизма — философского направления, где сомнение было объявлено основным принципом мышления, а человеческое знание относительным. Скептицизм возник как реакция на засилие философских учений, претендовавших на бесспор-ное обладание истиной и правильное понимание вещей, и в этом отношении сыграл, несомненно, положительную роль.

Однако соблюсти меру, сохранить здоровую долю скепти-цизма — задача не из простых, о чем еше будет идти речь в от-дельных главах учебного пособия. Здесьже подчеркнем, что «во-инствующий» агностицизм, исторически тесно связанный со скепсисом, сомнением, в своих попытках отыскать предельные фаницы человеческого познания выглядит не более убедитель-но, чем гносеологический оптимизм, декларирующий без дос-таточных на то оснований всесилие человеческого разума.