Чудо на Дайбабской горе и основание обители

Затем юному пастуху Петко Ивезичу из села Дайбабы произошло и чудесное видение, которое изменило направление подвижнической жизни отца Симеона. Впоследствии преподобный так описал это событие:

"Пришел ко мне в монастырь Острог один пастух по имени Петко из села Дайбабы возле Подгорицы и рассказал мне свое видение, которое видел в 1890 году не во сне, а наяву: "Пас я скот на 'Берегу́ у могил, и когда ел хлеб и грыз орехи (следовательно, это было осенью), то почувствовал аромат ладана и увидел, что на одной большой плите сидит человек, весь в золоте. На голове его шапка, расширяющаяся кверху, а наверху шапки крест. Возле него был посох, а наверху его - золотые яблоки и желтый покров, а возле него - двое детей. Подумав, что это злой дух, я захотел посмотреть, есть ли у него пять пальцев на ногах и сзади, и спереди[49]. Он же приподнял край одежды, закрывающий ногу, и сказал: 'Я не злой дух, как ты думаешь. Я - святой, и здесь меня спрятали от турок. Был я владыкой этого места, и сын я одного святого, что жил еще до Косова (то есть еще до великой Косовской битвы, которая произошла в 1389 году). Хочу, чтобы ты мне построил монастырь здесь.' - 'Я беден, отче.' - 'Не желаю богатых. Нашел бы, если бы захотел. Для начала нужна маленькая церковка. Хочу тебе все рассказать и всему определить границы. Не могу сейчас явиться, пока "это турецкое" не пройдет'.

"Сейчас пастух, который остался сиротой без родителей и пасет чужой скот, описывает, как видел некого епископа в архиерейском облачении, а двух детей описывает как ангелов. Рассказывает об ангелах, что они не все одинаковы, но что наивысший в небе тот, кто Бога крестил. Потом святой говорит, чтобы все могилы отметили, и покадили, и поставили в одном месте. А от села до вершины должна быть поставлена стена, которую не сможет перейти человек, а от низа до монастыря пусть сделают дорогу, не размышляя о том, что это очень дорого. Пусть тратится на работы столько, сколько Бог даст, потому что святой поднялся и двигается дальше к прославлению. Сказал он мне, чтобы я слазил вниз, и когда я сошел к низу одной скалы, то нашел все пространство исписанным. Этот святой указал и свой кивот из белого камня, в стене помещенный, как корыто, и тоже исписанный; а на нем покров и крест. Ладана было много. Шесть колоколов, и среди них один большой.

"Пастух потом говорил и про другой, меньший кивот. Описал каменную церковь, как ему было рассказано: какой она должна быть, где должно быть небо написано. Селяне говорят, что он, когда хотел, выносил ладан и некоторые книги, по описанию церковные. Селяне и теперь об этом свидетельствуют. Этот пастух-сирота, который даже в Подгорице не бывал ни разу, неграмотен и, безусловно, не имел под руками книги - трудов Никифора Лукича, которые после этого только стали известными (то есть в 1891 году), где говорится о духовном сыне святого Саввы, который его посвятил, и как его монахи скрыли от турок в Паштровичах, а оттуда неизвестно куда делись те святые мощи.

"Говоря о подземелье, расписанном изображениями, невозможно подумать, что кто-то решил пастуха отвести, чтобы тот видел римские катакомбы, откуда произошла первая иконопись. Затем о чинах небесной иерархии, о саркофагах, о форме храма в византийском стиле, о живописи храмовых сводов: для всего этого ведь надо знать археологию! Но главное, что ему сказано: в монастыре должно быть много монахов, он представляет общежитие святогорское, где монах не имеет ничего отдельного для питания, но все только общее.

"Так же точно пастух Петко не мог знать о споре, что ведут историки насчет Зетской митрополии: где она находилась. Когда поразмыслил обо всем том, что ему сказал святой, то убедился твердо, что здесь некогда была святая обитель; особенно - когда подумал о Зете, о ряде ее старинных властителей и духовных владык. Поэтому решил свое имущество и труд посвятить этому месту, считая, что я на это Самим Богом призван, ибо каждый человек принимает от Бога некий путь к спасению. Просил дозволения у почившего краля Николы и митрополита Митрофана, чтобы одобрили это."

Поскольку к этому времени церковка на месте указанном святом была сооружена и готова к освящению, отец Симеон просил благословения на ее освящение от митрополита Митрофана. Получив его, вместе с зетскими священниками Андреем Драговичем и Кристо Поповичем совершил освящение 22 декабря 1897 года (это было бы 4 января 1898г). Церковь была посвящена празднику Успения Пресвятой Богородицы, а митрополит Митрофан стал ее первым благотворителем, снабдив всеми необходимыми иконами и облачениями для ежедневного богослужения. Отец Симеон поселился при храме и принял на себя уединенное подвижничество, положив начало Дайбабской Успенско-Симеоновской обители.

Дайбабский подвижник

Поселившись при церкви преподобный Симеон проводил свои уединенные дни и ночи в муках и трудах, постах и молитвах. В качестве личного рукоделия писал иконы и расписывал стены и своды пещер в которых обитал. Со временем среди народа стала распространяться слава о нем как о святом Божием человеке. К нему потянулись люди, ища духовных советов и молитв. При этом он себя показывал глубоким знатоком тайн души человеческой. От его взора исходили огромная доброта, любовь нелицемерная и непрестанная забота о людских душах, особенно о тех, кто в жизни мучился. Он поставил главной целью своего служения помощь ближним в борьбе с грехом, причём сам указал путь своим личным примером. После многолетнего постничества и подвига получил от Бога дары прозорливости и прозирания тайн людских и помыслов. Этими дарами он часто пользовался, чтобы умирить и утешить возмущенную совесть тех, кто к нему обращались за помощью, чтобы снова привести их к жизни светом Христова Евангелия.

Стал известен как молитвенник, чьи чистосердечные молитвы плодотворно помогали многим. По его молитвам исцелялись больные и отгонялись напасти тяжких искушений от верных. Преподобный вызывал все большее уважение и почитание как местных, так и приходящих издалека паломников, из которых некоторые оставляли свои записи о нём. Два француза, составлявших дорожные очерки, заметили, что старец - "настоящее ангельское явление, в котором виден дух небесного блаженства." Характерную запись оставил один русский князь:

"...личность отца Симеона светится безграничной духовной чистотой и евангельским смирением, как у нашего отца Иоанна Кронштадтского. [Облик его] ...проникнут тихой и светлой благостностью, которая радует и утешает."

Виднейшие сербские богословы XX века уважали его и ставили всем в пример. Так, святой владыка Николай (Велимирович) называл его "святым монахом," а преподобный Иустин (Попович) летом 1937 года, когда первый раз его посетил, сразу записал, что "удостоился сладостного лицезрения великого сербского Аввы - Отца Симеона."