Сон о том, как я и мой друг, которого я ко всему ревную, рисовали картины у моря.

Примечание

Все эти сны снились мне в далеком 2016 году.

Во всех из них (Кроме того, что про Ваню и Алису) я того возраста, в котором сейчас, в 2019 году. Мне 21 год.

1 сон должен воплотиться в реальность в 2020 году, он был подписан в заметках как “О поездке 2020 года”.

Странных снов сценариста

Сон о том, как я и мой друг, которого я ко всему ревную, рисовали картины у моря.

- Что у тебя за прикол быть для всех теперь радужным и хорошим? Ты что единорог? - не унималась я, шатаясь по комнате с бутылкой вина в руке -Ты сегодня ,наверное,

и не думал, что тебе кто-то морали будет читать. А вот! На! - я смеялась, придерживаясь рукой за дверную раму.

- Да, обстоятельство неожиданное - улыбнулся он и смущенно провел рукой по волосам, вздыхая.

 Мы были в старом заброшенном доме из кирпича. Там не было стекол в оконных рамах и не было входной двери. Вход был, не было самой скрипучей деревяшки. Это было в Крыму. Это было в Крыму, на берегу моря. Сюда мы сначала долго шли. Шли мы в поисках именно такого какого-то места. Как это. Места, где есть море, старый домик и шум волн, бьющихся о берег. Замечательно.

 Если бы не мои алкоголические гены и его манера расплачиваться за "леди" в алкомаркете, я бы сейчас не рассказывала ему истории о нас, выдуманные когда-то давно, кем-то, кем я была. Кем-то маленьким и несуразным. Кем-то пятнадцатилетним.

 И вот я рассказываю ему выдуманные глупости.

- А потом мы шли по гравийке. Ты пел свои песни и рассказывал мне про крыши. В Киеве, говорил, крыши с которых можно смотреть на жизнь в городе. При этом быть незаметным, невесомым, полупрозрачным для этого мира - рассказывала я, глядя в даль морского пейзажа, иногда улыбаясь.

 Солнце садилось. И я то садилась, то вставала и кружилась в его лучах, то падала на песок и смеялась от абсурдности происходящего. Потом мы рисовали. Мы рисовали на мокром песке картины будущих событий, а их смывало морскими волнами. И мы наигранно хныкали, театрально вскрикивая что-то вроде: "О нет! За что Господь несправедлив так?!"

 А потом Господь низверг на нас летний ливень. Море стало темным. Море стало синим, как нитки в бабушкиной катушке, которые я называла неприлично синими. Мне вдруг жутко захотелось писать картины.

 Мы сидели в заброшенном доме из кирпича. Сидели на теплом пледе, у стены с давно выцветшими обоями какого-то серого цвета. Напротив низкого, что непривычно для кирпичного дома, окна. Было видно море. И мы рисовали. В моем рюкзаке нашлись краски, кисти, акварель и папка с листами. Кисти мы окунали в лужу, которая появилась под трещиной в потолке. Вскоре она растеклась чуть дальше и к двери вела акварельная река шириной в пару сантиметров.

- Прости, что я злюсь и ругаю тебя за твои эти акты добросердечности. Просто, знаешь, ко мне ты долгое время был безучастен и я была как, не знаю...- я не могла найти нужное слово и вглядывалась в трещину на потолке, из которой ритмично и быстро выделялись и падали капли дождя - Как море. А ты как дождь. Я волновалась, а ты наполнял меня новыми каплями. Это были планы, мечты, вдохновения, какие-то идеи. Было круто. Но доброты твоей мне не хватало. Мне вообще казалось, что происходящее все те годы наиграно. Мне казалось, что мы как в теле-шоу. Только в теле-шоу что-то строят или соревнуются в том, кто быстрее сделает что-то классное, построит. А мы участвовали в таком, где нужно ломать, избегать, рушить и растаптывать все человеческое и теплое. Но это только в отношении друг к другу. К остальным мы были отвратно добрыми и хорошими, мы давали советы, говорили "спасибо" и "пожалуйста", целовали кого-то, говорили кому-то о детях, о совместном будущем, старались забываться в людях, - не унималась я, пачкая картину черными кляксами -а сейчас? - я посмотрела на него. Он взглянул на меня и мы засмущались, улыбнулись и отвели взгляды в стороны.

- Сейчас мы потеряны в тех, с кем говорили о детях и планах на будущее,- сказал вдруг он - более того, мы и продолжаем с ними об этом говорить. И еще планируем воплотить это в реальность. Ты тоже? - он снова взглянул на меня.

- Да, когда мы вернемся, я пойду, и поговорю с моим мужчиной о наших будущих детях. А ты обсуди этот вопрос со своей Кошкой. Потом мы порадуемся друг за друга и поплачем, в моем случае, за тех, кто останется в списке желаний и людей несбывшихся - сказала я.

- А кто не сбылся? - вопросительно посмотрел Кот сначала на меня, затем, на мою картину, немного растерялся. Интонация моя была такой, как если бы прямо сейчас кто-то умер. Вот такая интонация.

- Женечка. Маленький милый мой Женечка - произнесла я тихо и посмотрела на того, чьим именем я назвала Женечку, живущего в моей голове.

- Да нет, я живой очень даже, -улыбнулся он - могу шевелить пальцами и говорить. И петь могу. И с тобой тут рисовать картины. И идти долго под дождем обратно могу...- перечислял Кот, доказывая мне, что он самый что ни на есть живой и светлый комочек счастья.

- Это другой Женя. Вы не знакомы. И наверняка уже не познакомитесь - сказала я и Коту взгрустнулось.

- Почему? - спросил он и показал мне свою картину. На ней было море, закат и вороны, сидящие на берегу.

- Красиво, - я взяла ее в руки, а свою отдала ему. На моей было море, в котором будто разлили нефть. С черным пятном, отравляющим хорошее впечатление.

- Так почему мы с Женей не познакомимся? - спросил он снова.

- Просто Женечка уехал. И, думаю, что навсегда уже - сказала я и, заметив, что дождь перестал идти, поднялась - пошли!

 Мы шли обратно около часа, в наших мыслях царил беспорядок. Иногда мы, обмениваясь ими, старались прибраться, но тщетно...