Утилитаризм и всеобщая любовь

Моизм

Личность Мо Цзы и его трактат

О Мо-цзы известно немногое. Если Конфуцию Сыма Цянь посвятил в "Исторических записках" обширное жизнеописание, то о Мо-цзы в этом сочинении говорят лишь двадцать четыре иероглифа: "Мо Ди как будто был сановником в царстве Сун. Он занимался оборонительной стратегией и выступал за экономию в расходах. Некоторые говорят, что он был современником Конфуция, некоторые - что он жил позже". Китайские ученые в дальнейшем установили, что современником Конфуция он не был (приблизительные даты его жизни - 479- 381 гг. до н.э.). В одном из трактатов II в. до н.э. говорится, что своим образованием Мо-цзы обязан тому, что посещал школу учеников Конфуция. Подобно Конфуцию, он, по-видимому, странствовал по Китаю, пытаясь убедить кого-нибудь из правителей тогдашних царств отказаться от агрессивной политики и обратиться к "всеобщей любви". Так, в трактате рассказывается, что, узнав о намерении правителя Чу напасть на царство Сун, он после десятидневного изнурительного пути прибыл в Чу и уговорил правителя отказаться от этого плана. Источники рассказывают, что Мо-цзы возглавлял спаянную железной дисциплиной секту своих единомышленников, одной из задач которой была помощь государствам, подвергавшимся нападению. Чтобы быть на высоте этой задачи, его приверженцы занимались боевой тренировкой и изучали военное дело. После смерти Мо-цзы секта раскололась на три группы. Каждое слово вождей, стоящих во главе этих групп, было законом; перед смертью они назначали себе преемников.

Десятилетия, отделяющие Мо-цзы от Конфуция, были началом одной из самых бурных и богатых событиями эпох истории Китая, получившей название эпохи Чжань-го (Воюющих царств). Китай в это время пережил революционные преобразования и в экономике, и в политической структуре, и в идеологии. Успехи в развитии ирригации, распространение железных орудий в земледелии, в ремесле, в горном деле - все это привело к экономическому расцвету и дало толчок развитию торговли. Невиданные ранее большие города превратились в центры культурной жизни, и место архаического города-государства, в котором продолжали еще сохраняться традиции примитивной демократии и большую роль играли личные связи, заняло централизованное государство, управляющееся безличной чиновничьей машиной. Все это способствовало тому, что традиция, как таковая, начала утрачивать свой авторитет. Идеи Мо-цзы, нашедшие выражение в его трактате, - яркое тому свидетельство.

Трактат "Мо-цзы" резко отличается и по структуре, и по стилю от "Лунь-юй". Если "Лунь-юй" - книга диалогичная, то "Мо-цзы" (за исключением нескольких глав) - произведение монологичное. Оно представляет собой по сути дела сборник проповедей. Каждая глава начинается словами "Учитель Мо-цзы сказал", вслед за чем следует рассуждение на какую-либо тему. Важнейшие из глав: "Превознесение умелых", "Превознесение унификации", "Всеобщая любовь", "Экономия в расходах", "Экономия на похоронах", "Против музыки", "Против фатализма", "Против конфуцианцев".

Язык "Мо-цзы" в отличие от афористического языка "Лунь-юй" водянист, нуден и тавтологичен. Мо-цзы как будто рассчитывает на неумного слушателя, которому нужно до конца разжевать каждое положение, чтобы он что-то понял. Вот, например, как доказывается "вред музыки": "Ныне цари, князья и сановники видят в своих башнях и широких павильонах колокола, висящие как большие сосуды. Но если не бить в них, какое удовольствие можно от них получить? Ясно, что кто-то должен бить в колокола. Они не могут поручить это старикам и подросткам, потому что старики и подростки не так хорошо видят и слышат и руки их не так сильны; у них не получится гармоничного звука, и они не сумеют бить в колокола и спереди, и сзади. Они обязательно должны поручить это взрослым людям, которые хорошо видят и слышат и у которых руки достаточно сильны, чтобы получился гармоничный звук и чтобы можно было бить в колокола и впереди, и сзади, пели они возьмут молодых людей, они оторвут их от пахоты, посева и ухода за растениями; если возьмут молодых женщин, их оторвут от пряжи и тканья. И все же ныне цари, князья и сановники хотят слушать музыку, хотя она отнимает у народа так много времени, необходимого для [добывания] еды и одежды. Поэтому учитель Мо-цзы говорит: "Музыку надо упразднить!".

Ссылки на слова учителя, постоянно повторяющиеся в трактате, говорят о том, что основные его главы возникли на основе записей учеников. В нескольких главах, посвященных вопросам логики и военного дела, речь ведется от лица последователей Мо-цзы. По мнению большинства ученых, они написаны много позднее тех, где излагаются политические, этические и религиозные взгляды мыслителя.

Утилитаризм и всеобщая любовь

Понятие 'утилитаризм' обычно связывается со школой английской философии XVIII-XIX вв., главными представителями которой были И.Бентам и Дж.С.Милль. Но сформулированный этими философами принцип, в соответствии с которым поступки человека должны оцениваться по приносимой ими пользе и целью деятельности должно быть наибольшее счастье наибольшего числа людей, лежит в основе рассуждений целого ряда других мыслителей, древних и современных. Близок к этому подходу и Мо-цзы, с той разницей, что у него масштабом для измерения всех человеческих действий и ценностей выступало не 'наибольшее счастье', а удовлетворение элементарных потребностей наибольшего числа людей. Приведенный выше отрывок показывает, что на этом, например, строится выдвинутое им требование упразднения музыки.

На первый взгляд позиция Мо-цзы не так уж отличается от того, что проповедовал Конфуций. В самом деле, можно констатировать определенное совпадение взглядов: как Конфуций, так и Мо-цзы верили в то, что политическая деятельность имеет определенный смысл, и в то, что правитель должен заботиться об улучшении участи народа. Но во всем, что выходит за пределы этих положений, Мо-цзы радикально расходился с Конфуцием. Из самого стремления Мо-цзы ко всему подходить со строгой меркой 'удовлетворения потребностей наибольшего числа людей' следуют существенные выводы. Это означало, во-первых, отказ от характерного для Конфуция и особенно для конфуцианцев превознесения семейных привязанностей. Если все зависит от того, сколько человек облагодетельствовано тем или иным мероприятием, отходит на второй план вопрос о том, кто эти люди. Во-вторых, Мо-цзы тем самым переносил акцент на количество, а не на качество и отбрасывал все, что было связано с идеалом гармонично развитой личности. В-третьих, концентрация усилий на массовости выдвигала перед правителем на первый план проблему организации. Отсюда - особый интерес Мо-цзы к функционированию и совершенствованию государственной машины.

Как полемику против свойственного конфуцианцам подчеркивания роли семьи в качестве основной социальной единицы следует рассматривать идею всеобщей любви, выдвинутую Мо-цзы. Из всех идей Мо-цзы именно эта получила наибольшую популярность - ее в первую очередь имели в виду, когда упоминали о Мо-цзы начиная с древности и кончая последними десятилетиями. Уже последователь Конфуция Мэн-цзы (372-289 гг. до н.э.), сетуя на популярность учения Мо-цзы, говорил: 'Мо-цзы, проповедуя всеобщую любовь, отказывается от семьи'. Среди европейских ученых в начале XX в. было принято, противопоставляя 'всеобщую любовь' Мо-цзы 'частной (т.е. семейной) любви' Конфуция, говорить о том, что он был мыслителем более оригинальным и смелым, чем Конфуций. Ряд синологов даже зачислял его в предшественники социализма.

Так, Э.Фабер в книге, названной 'Идеи древнего китайского социализма - учение философа Мо-цзы', доказывает что всеобщая любовь у Мо-цзы носит коммунистический характер, а Александра Давид превозносит Мо-цзы за то, что он призывает к любви, исходя не из каких-либо сентиментальных мотивов, а на основании социальной потребности в ней. Такового рода любовь, по ее словам, может обеспечить порядок и общественную безопасность. Отдавали дань таким воззрениям и синологи-миссионеры. Так, Л.Вигер писал, что Мо-цзы 'единственный китайский писатель, о котором можно сказать, что он верил в бога, единственный китайский апостол милосердия и рыцарь права'. Высоко оценивает идею всеобщей любви и А.Форке, замечающий, что за нее Мо-цзы как этик заслуживает бессмертия. Посмотрим, как раскрывается эта идея в трактате 'Мо-цзы'.

Исходным пунктом служит констатация неустройства, в котором пребывает Поднебесная. 'Большие государства нападают на маленькие, большие семьи одолевают маленькие, сильные угнетают слабых, умные строят козни против глупых и знатные кичатся своим превосходством над низкорожденными' . Отыскивая причину этих несчастий, Мо-цзы говорит: 'Произошли ли они от любви к людям и от стремления принести им пользу? Конечно, нет. Конечно, они произошли от ненависти к людям и от стремления принести им вред. И если мы попытаемся найти название для тех в Поднебесной, кто ненавидит людей и вредит им, скажем ли мы, что им свойственна всеобщность или что им свойственна обособленность? Конечно, мы скажем, что обособленность, ибо именно обособленность в отношениях друг с другом приводит к великим бедам для Поднебесной. Поэтому обособленность должна быть уничтожена... Ее следует заменить всеобщностью'.

Это рассуждение чрезвычайно характерно для Мо-цзы. Проблема общественного устройства трактуется здесь в отрыве от человека как реального существа, обладающего определенными чувствами. Человек мыслится как tabula rasa, на которую могут быть нанесены и стерты любые письмена. В другом месте Мо-цзы высказывается на этот счет еще более решительно, заявляя, что для осуществления гуманности и справедливости 'следует устранить веселье, гнев, радость, горе и любовь'. Только при таком подходе, отвлекающемся от реальности человеческих чувств, возможна искусственная оппозиция терминов, предлагаемая Мо-цзы. Каков в самом деле смысл утверждения, что все беды происходят от обособленности? Авторы, считающие, что Мо-цзы выступает против свойственного конфуцианцам превознесения семейных привязанностей в ущерб более широким общечеловеческим устремлениям, в какой-то мере правы. Но если в плане призыва к совершенствованию общества можно говорить о недостаточности подобных привязанностей, о том, что они должны быть дополнены братским отношением ко всем людям, то невозможно согласиться с тем, что эти привязанности ('обособленность' в терминах Мо-цзы) должны быть отброшены и их место должна занять всеобщая любовь.

В исходной предпосылке знаменитой альтруистической теории Мо-цзы содержится, ледовательно, такое понимание человека, которое в принципе несовместимо ни с каким разумным представлением о любви к людям. Свойственное Мо-цзы противоречие между декларацией всеобщей любви и лежащим в основе его мировоззрения пренебрежением к чувствам реального человека было подмечено уже в даосском трактате 'Чжуан-цзы'. Здесь не только констатируется тот факт, что Мо-цзы, 'когда поют, против пения, когда плачут, против плача, когда радуются, против радости', но и содержится такое ироническое замечание: 'Боюсь, что учить этому людей - значит не любить их'.

Истинный характер 'всеобщей любви' раскрывается ярче всего в том, как Мо-цзы предлагает ее осуществить. Здесь следует различать два способа. Один из них заключается в попытке убедить всех людей, что альтруизм им выгоден. При этом Мо-цзы, сам того не замечая, соскальзывает на позицию той самой обособленности', которую он только что требовал отбросить. 'Если исполненный любви к своим родителям сын думает об их благе, - говорит Мо-цзы, - хочет ли он, чтобы люди любили его родителей и делали то, что для них полезно, или же он хочет, чтобы люди ненавидели их и приносили им вред? Ясно, что он хочет, чтобы люди любили его родителей и делали то, что для них полезно. Как же я, будучи любящим сыном, могу осуществить это? Может быть, я сначала буду любить других людей и делать то, что им полезно, а они уже потом, чтобы отплатить мне, будут любить моих родителей и делать то, что для них полезно?.. Если все мы будем поступать как любящие сыновья, то не лучше ли всего будет сначала любить родителей других людей и делать то, что им полезно?'. Таким образом, 'всеобщность', превращаясь здесь в путь к 'обособленности', утрачивает характер безусловного постулата. Но в качестве средства эгоизма положение 'всеобщей любви' не может быть прочным; вряд ли можно сомневаться в том, что эгоизм сумеет найти для себя более удобные и быстродействующие орудия.

Еще более интересен второй предлагаемый Мо-цзы способ воплощения его идеалов. Он заключается в том, чтобы убедить правителей в выгодности всеобщей любви. 'Если правители найдут в этом удовольствие и станут побуждать к этому при помощи наград и похвал, с одной стороны, и угрозы наказания - с другой, то я думаю, что люди так же устремятся ко всеобщей любви и взаимной выгоде, как огонь поднимается вверх и вода спускается вниз, и ничто в Поднебесной не сможет их остановить'. Осуществление 'всеобщей любви' передается, таким образом, в руки правителей, которые при помощи наград и наказаний могут заставить тех, кого не убедили доводы искусного ритора, понять, что самое выгодное для них - это любить друг друга.

Оба способа осуществления всеобщей любви объединяет одно: они исходят из предпосылки, что человек делает лишь то, что ему выгодно. Если Конфуций наряду с идеалом послушного сына и примерного подданного создает идеал человека, действующего из бескорыстного стремления воплотить в жизнь нравственные ценности, то Мо-цзы уверен, что человек озабочен только тем, чтобы доставить себе удовольствие и избежать страдания. Никаких других мотивов Моцзы не признает. Л.Вандермерш называет эту концепцию 'пессимистической'. Бодрый активизм Мо-цзы вряд ли может быть назван пессимизмом, но Вандермерш прав в том отношении, что Моцзы не верит в лучшие возможности человека. И, хотя он требует от людей максимального альтруизма, достичь его при таком подходе можно лишь при помощи воздействия на человека извне наказаниями и наградами. Система этих наказаний и наград исходит от государства, и, таким образом, именно государственная организация делается для Мо-цзы основной проблемой. Если для Конфуция в центре стоял человек и политика трактовалась как сфера этики, говорившей об отношении человека к человеку, то Мо-цзы, перенося центр тяжести на государство, совершает решающий шаг в направлении политизации китайской общественной мысли.

Отказавшись от идеала личности и перенеся все свои надежды на идеальное государство, Мо-цзы создал первую в Китае утопию.