Пассивные и активные формы крестьянского сопротивления.

Общее негодование народа.

 24-30 июня 1812 г. вся «великая армия» Наполеона перешла границу России. Хотя точная дата начала военных действий Францией была неизвестна, вторжение в Россию не было ни неожиданным, ни внезапным. Но разрозненность в командовании армиями и троекратное превосходство французов в численности в начале войны привело к отступлению русских войск. Наполеон стремительно продвигался к Смоленску, не встречая никакого сопротивления русских армий. Многие территории оказались захваченными, где сразу была развернута пропагандистская война, про­из­но­си­лись мно­го­обе­щаю­щие фра­зы об ос­во­бо­ж­де­нии кре­по­ст­ных крестьян и да­же по­го­ва­ри­ва­ли о не­об­хо­ди­мо­сти вы­пус­тить ка­кую-то про­кла­ма­цию об этом. Но это бы­ло лишь так­ти­че­ским хо­дом Наполеона. На самом деле, пер­вые же рас­по­ря­же­ния ад­ми­ни­ст­ра­ции, уч­ре­ж­ден­ной На­по­ле­о­ном в за­ня­тых об­лас­тях, на­прав­ля­лись про­тив кре­по­ст­ных кре­сть­ян, в за­щи­ту по­ме­щи­ков-кре­по­ст­ни­ков. С первых дней война для народа стала Отечественной. Крестьяне добровольно везли в отступавшую армию все, что имели: продовольствие, овес, сено. А враг не мог получить у них сена и фуража ни за деньги, ни силой. Насилия врага вызывали «остервенение народа» (Пушкин). Многие сжигали свои дома, запасы хлеба и корма скоту – лишь бы не попали в руки врага. Героизм стал обычным явлением.

«Русский народ поднялся, как один человек, и для этого не требовалось ни прокламаций, ни манифестов. Он не собирались ни в полки, ни в батальоны, ни в роты. Это была дружина, то есть общество друзей, давших друг другу клятву.

Не менее чем та часть восставшего народа, которая примкнула к армиям, в деле общей защиты полезна и другая его часть, оставшаяся в деревнях. Она ведет с французами более истребительную и, может быть, более устрашающую их войну, чем все те, которые стоят в отрядах. Всюду, куда направляются французы, из-под земли вырастают вооруженные люди» – писал Г. Фабер в письме из Петербурга.

Чем дальше продвигалась наполеоновская армия, тем организованнее становилось сопротивление населения. Повсеместно разгоралась партизанская война. Кре­сть­я­не бы­ст­ро по­ня­ли, что на­ше­ст­вие фран­цуз­ских за­вое­ва­те­лей ста­вит их еще в бо­лее тя­же­лое и уни­зи­тель­ное по­ло­же­ние чем то, в ко­то­ром они на­хо­ди­лись до это­го.

Пассивные и активные формы крестьянского сопротивления.

В на­ча­ле вой­ны борь­ба кре­сть­ян при­об­ре­ла ха­рак­тер мас­со­во­го ос­тав­ле­ния сел и де­ре­вень и ухо­да на­се­ле­ния в ле­са и рай­оны, от­да­лен­ные от во­ен­ных дей­ст­вий. И хо­тя это бы­ла еще пас­сив­ная фор­ма борь­бы, она соз­да­ва­ла серь­ез­ные труд­но­сти для на­по­ле­о­нов­ской ар­мии. Фран­цуз­ские вой­ска, имея ог­ра­ни­чен­ный за­пас про­до­воль­ст­вия и фу­ра­жа, бы­ст­ро ста­ли ис­пы­ты­вать ост­рый не­дос­та­ток их. Это не за­мед­ли­ло ска­зать­ся на ухуд­ше­нии об­ще­го со­стоя­ния ар­мии: ста­ли гиб­нуть ло­ша­ди, го­ло­дать сол­да­ты, уси­ли­лось ма­ро­дер­ст­во. Еще до Виль­но по­гиб­ло бо­лее 10 ты­сяч ло­ша­дей.

       Фран­цуз­ские фу­ра­жи­ры, по­сы­лае­мые в де­рев­ни за про­до­воль­ст­ви­ем, стал­ки­ва­лись не толь­ко с пас­сив­ны­м со­про­тив­ле­ни­ем. Один фран­цуз­ский ге­не­рал по­сле вой­ны пи­сал в сво­их ме­муа­рах: “Ар­мия мог­ла пи­тать­ся лишь тем, что до­бы­ва­ли ма­ро­де­ры, ор­га­ни­зо­ван­ные в це­лые от­ря­ды; ка­за­ки и кре­сть­я­не еже­днев­но уби­ва­ли мно­го на­ших лю­дей, ко­то­рые от­ва­жи­ва­лись от­пра­вить­ся на по­ис­ки”. В де­рев­нях про­ис­хо­ди­ли стыч­ки, в том чис­ле со стрель­бой, ме­ж­ду фран­цуз­ски­ми сол­да­та­ми, по­слан­ны­ми за про­до­воль­ст­ви­ем, и кре­сть­я­на­ми. По­доб­ные стыч­ки про­ис­хо­ди­ли до­воль­но час­то. Имен­но в та­ких схват­ках соз­да­ва­лись пер­вые кре­сть­ян­ские пар­ти­зан­ские от­ря­ды, за­ро­ж­да­лась бо­лее ак­тив­ная фор­ма со­про­тив­ле­ния на­ро­да - пар­ти­зан­ская борь­ба. Вот еще одно свидетельство очевидца о начале продовольственных трудностей во французской армии: «Мы с каждым днем приближались к Вильне, дни стояли теплые. Во всех отношениях мы перебивались кое-как, уже мало было хлеба, а мука, молоко, вино и водка сделались большой редкостью… Купить ничего нельзя было, потому что маркитанты не поспевали за нашим быстрым передвижением. Офицеры должны были довольствоваться тем, что добывала воровством и грабежом их прислуга… поэтому в первые дни за Неманом общая нужда вызвала крупнейшие беспорядки».[1]  

По­на­ча­лу пар­ти­зан­ское дви­же­ние бы­ло сти­хий­ным, пред­став­ля­ло со­бой вы­сту­п­ле­ния мел­ких, раз­роз­нен­ных пар­ти­зан­ских от­ря­дов, за­тем оно за­хва­ти­ло це­лые рай­оны. Ста­ли соз­да­вать­ся круп­ные от­ря­ды, поя­ви­лись ты­ся­чи на­род­ных ге­ро­ев, вы­дви­ну­лись та­лант­ли­вые ор­га­ни­за­то­ры пар­ти­зан­ской борь­бы.

Пер­вое вре­мя многие кре­сть­я­не опа­са­лись воо­ру­жать­ся, они боя­лись, как бы их по­том не при­влек­ли к от­вет­ст­вен­но­сти.

От пассивных форм сопротивления крестьяне все чаще начинают переходить к активным, вооруженным. Повсеместно – от западной границы до Москвы – начинают возникать крестьянские партизанские отряды. Наи­бо­лее ши­ро­кий раз­мах пар­ти­зан­ская борь­ба кре­сть­ян при­об­ре­ла в ав­гу­сте в Смо­лен­ской гу­бер­нии. Она на­ча­лась в Крас­нен­ском, По­реч­ском уез­дах, а за­тем в Бель­ском, Ро­славль­ском и Вя­зем­ском уез­дах.

На оккупированной территории даже существовали районы, где не было ни французской, ни русской администрации и которые контролировались партизанскими отрядами: Борисовский уезд в Минской губернии, Гжатский и Сычевский уезды в Смоленской, Вохонская волость и окрестности Колоцкого монастыря в Московской. Обычно во главе таких отрядов становились раненые или отставшие по болезни кадровые солдаты или унтер-офицеры. Один из таких крупных партизанских отрядов возглавил в районе Гжатска[2] солдат Еремей Четвертаков.

Еремей Васильевич Четвертаков был рядовым солдатом драгунского кавалерийского полка, входившего в августе 1812 года в арьергард русской армии под командованием генерала Коновницына. В бою под Царево-Займищем он попал в плен, но через три дня Еремей бежал. Сколотив отряд из крестьян, вооруженных самодельными пиками, Четвертаков стал нападать на небольшие отряды неприятеля. Вскоре у него было 300 бойцов, вооруженных французским оружием. Четвертаков организовал охрану окрестных сел, наладил разведку.

Со временем отряд Четвертакова вступал в бой даже с крупными отрядами захватчиков. Однажды целый французский батальон трусливо уклонялся от сражения с крестьянами.

Партизанский отряд непрерывно рос. К октябрю 1812 г. он уже достиг численности почти 4 тыс. человек (целый партизанский полк!), это позволило Четвертакову не ограничиваться уничтожением мелких шаек мародеров, а громить крупные воинские соединения. Впоследствии, в 1813 году, Еремей Васильевич Четвертаков был награжден знаком отличия Военного Ордена – Георгиевским крестом, высшей наградой солдата русской армии.

В той же Смоленской губернии в Сычевском уезде партизанский отряд из 400 человек возглавил отставной суворовский солдат С. Емельянов. Отряд провел 15 боев, уничтожил 572 солдата противника и взял в плен 325 человек.

К сожалению мало сведений осталось о Герасиме Курине – крестьянине одного из подмосковных сел. Несомненно, он был выдающимся руководителем партизан. Отряд Г. М. Курина, насчитывающий 5 тысяч пеших и 500 конных партизан, взял в плен большое число вражеских солдат, захватил 3 пушки и много другого оружия.

В Боронницком уезде действиями 2-х тысяч партизан из разных сел и деревень руководили, – староста села Константинова Семен Тихонов, староста деревни Сельвачевой Егор Васильев, староста села Починок Яков Петров и несколько крестьян из села Дурнихи. 22 сентября крестьяне - партизаны Боронницкого уезда стремительно начали и разгромили отряд французов, который был на подходе к селу Мяскову.

В одном из боев во время отступления был тяжело ранен гусар Федор Потапов, по прозвищу Самусь. Его приютили крестьяне. Оправившись от ран, Самусь создал партизанский отряд из крестьян. Вскоре в отряде было уже более 3 тысяч человек. Самусь разработал систему колокольных сигналов, благодаря чему партизаны и жители окрестных деревень знали о движении и количестве неприятеля. Отряд хорошо вооружился, отбив у врага оружие, достали даже пушку.

Чем дальше продвигалась вражеская армия, тем больше ожесточался русский народ, тем упорнее он защищался. «Можно без преувеличения сказать, что многие тысячи врага истреблены крестьянами»—писал Кутузов.

Он высоко оценил действия крестьян в их неравной борьбе с «великой армией» в своейреляции Александру I «О патриотических подвигах крестьян Калужской и Московской губерний, датированный 23.10 1812 г.»

Всемилостивый государь!

 С душевным удовольствием русского сердца всеподданнейшим долгом считаю донести Вашему императорскому величеству о поведении крестьян Калужской и Московской губерний в бурное время неприятельского в оных пребывания. Неприятель употребил все усилия, которыми можно обольстить другие народы, раздавал серебро с тем, чтобы привлечь их на свою сторону и тем сих мирных людей противопоставить правительству, но ни что не могло поколебать сих христолюбивых сердец и одушевленных любовию к высочайшему престолу. С мученическою твердостию переносили они все удары, сопряженные с нашествием неприятеля, скрывали в леса свои семейства и малолетних детей, а сами вооруженные искали поражения в мирных жилищах своих появляющимся хищником. Нередко самые женщины хитрым образом улавливали сих злодеев и наказывали смертью их покушения, и нередко вооруженные поселяне присоединясь к нашим партизанам, весьма им способствовали в истреблении врага, и можно без увеличения сказать, что многие тысячи неприятеля истреблены крестьянами. Подвиги сии столь велики, многочисленны и восхитительны духу россиянина, что единственно торжественное изъявление высочайшего Вашего императорского величества благоволения к сим губерниям может им воздать и возбудить подобное соревнование в жителях прочих наших губерний, что я всеподданнейше и испрашиваю.

Всемилостивейший государь, Вашего императорского величества всеподданнейший

князь Михайла Г(оленищев)-Кутузов.