Полное закрепощение крестьян по соборному уложению 1649 года..

Центральное и наиболее важное место в Соборном Уложении занимает глава XI. Ее название «Суд о крестьянех» показывает , что целью главы служило правовое регулирование взаимоотношений землевладельцев в вопросах владения крестьянами. Монопольное право владения крестьянами закреплялось в Уложении за всеми категориями служилых чинов по отечеству . Закон о наследственном (для феодалов) и потомственном (для крепостных) прикреплении крестьян является наиболее крупной и радикальной нормой Уложения, а отмена урочных лет сыска беглых стала необходимым следствием и условием претворения этой нормы в жизнь. Ничего подобного ни по значению, ни по последствиям другие главы Уложения не содержат.[7][7]

Закон о прикреплении Уложение распространяет на все категории крестьян и бобылей. Оно делит крестьян на две крупные разновидности: крестьяне государевы — дворцовые и черносошные «государевы дворцовых сел и черных волостей крестьяне в бобыли и крестьяне вотчин и поместий служилых людей по отечеству. Подвидом частновладельческих крестьян предстают крестьяне патриарших, властелинских (митрополичьих, епископских) и монастырских вотчин.

Ст.1. Которые государевы дворцовых сел и черных волостей крестьяне и бобыли, выбежав из государевых дворцовых сел и исчерных волостей, живут за патриархом, или за митрополиты, и за архиепископы, и епископом, или за монастыри, или за бояры, или за околничими и за думными и за комнатными людьми, и за стольники и за стряпчими и за дворяны московскими, и за дьяки, и за жильцы, и за городовыми дворяны и детьми боярскими, и за иноземцы, и за всякими вотчинники и помещики, а в писцовых книгах, которые книги писцы подали в Поместной в иные приказы после московского пожару прошлого 134-го году, те беглые крестьяне, или отцы их написаны за государем, и тех государевых беглых крестьян и бобылей сыскивая свозити в государевы дворцовые села и в черные волости, на старые их жеребьи по писцовым книгам з женами и з детьми и со всеми их крестьянскими животы без урочных лет.[8][8]

Препарируя эту классификацию, следует ответить, что в Уложении речь идет о двух основных разновидностях крестьян и бобылей — частновладельческих и государственных. Уложение провозглашало закон о прикреплении черносошных крестьян к своим наделам наряду с прикреплением крестьян частновладельческих. Основанием прикрепления тех и других становились писцовые книги 1626 г. . Правительство, следовательно, пошло дальше обещаний, данных в наказе писцам 1646 г. В отношении вотчинных и поместных крестьян для периода после 1626 г. законом устанавливались дополнительные основания крепости — отдельные или отказные книги, в которых крестьяне и бобыли или их дети записаны «по новым дачам» «после тех писцовых книг» .

Ст. 2 . «…и тех крестьян и бобылей по суду и 161 по сыску отдавати по писцовым книгам, которыя книги писцы в Поместной приказ отдали после московского пожару прошлого 134-го году, будет те их беглыя крестьяне, или тех их беглых крестьян отцы, в тех писцовых книгах за ними написаны, или после тех писцовых книг те же крестьяне, или их дети, по новым дачам написаны за кем в отделных или в отказных книгах. А отдавати беглых крестьян и бобылей из бегов по писцовым книгам всяких чинов людем без урочных лет».[9][9]

Основанием возврата крестьян, бежавших как с черносошных, так и с частновладельческих земель, признавался факт записи в писцовых книгах 1626 г. их самих или их отцов. Возврату подлежали одновременно жены и дети беглых.

Ст.3 «… и тех крестьян отдавати з женами и з детми и со всеми их животы, и с хлебом стоячим и с молоченым».[10][10]

Уложение, следовательно, закрепляло потомственную крепостную принадлежность, распространяя её на членов семьи крестьянина и бобыля. В качестве другого основания крепостной зависимости на будущее время устанавливались переписные книги 1646—1648 гг., которые учитывали мужское население крестьянских и бобыльских дворов любого возраста. На будущее значительно расширялся круг родственников крестьян и бобылей, на которых распространялась крепостная зависимость. Помимо жен и детей, закрепощенных писцовыми книгами 20-х гг., в этот круг по переписным книгам 1646—1648 гг. включались братья, племянники и внучата с женами и детьми.

Ст.9. «…и тех беглых крестьян и бобылей, и их братью, и детей, и племянников, и внучат з женами и з детьми и со всеми животы, и с хлебом стоячим и с молоченым отдавать из бегов тем людем, из-за кого они выбежат по переписным книгам, без урочных лет, а впредь отнюд никому чюжих крестьян не приимать, и за собою не держать».[11][11]

Уложение, следовательно, распространяло потомственную крепостную принадлежность по прямой нисходящей до четвертого колена (правнуки) и по боковой нисходящей до третьего колена (дети племянников), включая жен и мужей. Писцовые книги 20-х гг. и переписные 40-х гг. как основание крепостной зависимости могли дополнять друг друга , (отцы могли значиться в первых, а дети — во вторых) или выступать независимо друг от друга: крепостная принадлежность устанавливалась:[12][12]

1) по записи отцов в писцовых книгах, если даже дети почему-либо не попали в переписные;

2) по записи в переписных книгах, если отцы записанных в них не значились в писцовых книгах.

Ст. 11 «А будет кто на кого учнет государю бити челом о беглых же крестьянех и бобылях, а в писцовых книгах тех крестьян и отцов их за исцом и за ответчиком ненаписано, а написаны те крестьяне за исцом или за ответчиком в переписных книгах прошлых 154-го и 155-го годов, и тех крестьян и бобылей отдавати по переписным книгам тому, за кем они в переписных книгах написаны».[13][13]

Крепостное право включало в себя две формы прикрепления непосредственного производителя: прикрепление к земле — к феодальному владению и прикрепление к личности феодала — к вотчиннику и помещику. Это отражено в Уложении 1649 г. Крестьянин выступает в нем как органическая принадлежность поместья и вотчины независимо от личности владельца. Это видно из запрета переводить крестьян из поместий в вотчины даже в пределах одного владения. Стоя на позициях охраны поместного землевладения и мотивируя запрет перевода крестьян опасением, что в противном случае поместья могут запустеть, законодатель исходил из принципа прикрепления крестьян к земле, а потому и распространял запрет перевода на тех крестьян, которые записаны в книгах за поместьями.

Ст. 30. «А за которыми помещики и вотчинники крестьяне и бобыли в писцовых, или во отдельных или во отказных книгах, и в выписях написаны на поместных их и на вотчинных землях порознь, и тем помещикам и вотчинником крестьян своих с поместных своих земель на вотчинныя свои земли не сводити, и тем своих поместей не пустошити».[14][14]

Уложение рассматривало крестьянина и его имущество (инвентарь, скот, хлеб во всех видах) в неразрывном единстве. Отсюда категорические требования закона о возврате беглых крестьян вместе с имуществом независимо от того, из каких земель они бежали — частновладельческих или черносошных. Черносошные крестьяне сидели на земле, принадлежавшей государству, но дворы, скот, инвентарь и другое имущество крестьянского двора было собственностью крестьян.

Наконец, поскольку с отменой урочных лет сыск беглых становился бессрочным, возврат беглого с имуществом через большой промежуток времени мог означать, что крестьянин возвращался с имуществом, приобретенным на новом месте, у нового хозяина. Закон не оговаривал, что последний лишался крестьянского имущества в виде санкции за держание беглого (как, например, это оговорено в Уложении относительно ссуды). Имущество н в данном случае принадлежало крестьянину. В Уложении закреплено право помещика и вотчинника наряду с предъявлением иска к кому-либо о своем беглом крестьянине, предъявлять иск и об имущество (животах) беглого. Если при этом истец не укажет ни состава, ни цены животов, все равно иск об имуществе удовлетворялся (в размере пяти рублей), невзирая на утверждение ответчика, будто беглый крестьянин пришел к нему без животов. Такие животы назывались «глухими».

Ст. 26. «А кто ответчик во крестьянех не запрется, а про животы скажет, что к нему тот крестьянин пришол без животов, а истец скажет, что крестьянин его к тому его ответчику пришол з животы, а сколько каких животов у того крестьянина его было, и того в исковой своей челобитной и цены тем крестьянским животам не напишет же, а доведетца до веры же, и за такие крестьянские глухие животы у веры класти по пяти же рублев, а крестьян, взяв у ответчика, отдати исцу».[15][15]

Если на суде ответчик отрицал наличие беглых крестьян и их имущества, а затем признавался в их сокрытии при крестоцеловании, то все равно он нес наказание — возмещал стоимость крестьянского имущества. Законодатель мотивировал это стремлением покорыстоваться ( т.е. завладеть ) крестьянским имуществом .

Ст. 29. «А которые ответчики учнут на суде в беглых крестьянех и в их крестьянских животах запиратца, а после того у веры у крестнаго целованья тех крестьян они у себя скажут, и учнут исцом отдавать, а в животах их учнут по прежнему запиратца, и на них те крестьянские животы велеть доправить, и отдать исцом без крестнаго целованья, потому что они на суде во всем запиралися, в людех и в животах, а после того крестьян отдают, а животами их сами хотят корыстны быть».[16][16]

Во всех указанных случаях закон исходил из понимания неразрывной связи крестьянина с имуществом как исходного условия его производительной деятельности. Более того, по той же причине земля фактически принадлежала крестьянину, что влекло за собой закрепление за ним определенного (весьма ограниченного и условного) права владения и пользования ею. Таким образом , Уложение 1649 года в сравнении с предшествующим законодательством значительно детальнее и глубже разработало правовые основы принадлежности крестьянам их имущества и его возврата по принадлежности как необходимого условия функционирования крестьянского хозяйства.  

Выводы:

Подводя итог анализу норм Уложения, относящихся к крестьянству, отметим, что с Уложением 1649 г. связано установление постоянной наследственной и потомственной крепостной зависимости крестьян, включая их семьи, а также прямых и боковых родственников. В силу этого были отменены урочные годы сыска беглых. Сыск становился бессрочным.

К волостным общинам прикреплялись и черносошные крестьяне, подлежавшие сыску и возврату на прежние наделы на общих основаниях. Уложение 1649 г. закрепило монопольное право владения крестьянами за всеми категориями служилых чинов по отечеству. Юридическим основанием прав на крестьян, их прикрепления и сыска служили писцовые книги 20-х гг. XVII в., а для периода после Уложения в дополнение к ним - переписные книги 1646—1648 гг., отдельные и отказные книги, жалованные грамоты, акты сделок на крестьян между феодалами, описи возврата крестьян в результате сыска. Уложению принадлежит разработка правовых основ, сыска беглых крестьян. Для придания частным актам сделок на крестьян официальной силы была обязательна их регистрация в Поместном приказе.

Уложение завершило процесс правового сближения бобылей с крестьянами, распространив на бобылей равную меру крепостной зависимости. Будучи важным этапом на пути правового сближения поместий и вотчин, Уложение вместе с тем в целях сохранения поместной системы, преобладавшей еще в первой половине XVII в., ограничивало права распоряжения крестьянами, записанными в книгах за поместьями: запрещалось переводить их на вотчинные земли и давать им отпускные. Права на вотчинных крестьян были полнее. Признание экономической связи феодального владения с крестьянским хозяйством нашло выражение в защите законом имущества и жизни крестьянина от произвола феодала, хотя санкция феодалу в таких случаях определялась значительно слабее, чем представителям низших сословий за исключением предумышленного убийства крестьянина. Таким образом, Уложение, следуя за непосредственно предшествующим законодательством и дополняя его, решало поземельный и крестьянский вопросы во взаимосвязи, подчиняя вопрос о крестьянстве поземельному вопросу.[17][17]

По основной массе дел дееспособность крестьян была ограничена (за них «искали» и «отвечали» помещики), но в уголовных делах они оставались субъектом преступления. Как субъект права крестьянин мог участвовать в судебном процессе, в качестве свидетеля, быть участником повального обыска. В гражданско-правовой сфере он мог предъявлять материальные иски в пределах 20 рублей. В факте возмещения за бесчестье и увечье, предусмотренного Уложением, крестьянин наряду с другими сословиями получил признание (с позиций феодального общества) — определенный комплекс гражданских прав, присущих низшему классу-сословию этого общества. Крестьянин, по Уложению, обладал определенной право- и дееспособностью. У черносошных крестьян объем этих прав был больше, чем у частновладельческих.

Важнейшей задачей Уложения и прежде всего главы XI была борьба с побегами крестьян , но содержание главы не сводится только к этому. И хотя глава XI далеко не исчерпывает всего разнообразия норм Уложения касающихся крестьян, на ее основе все же можно заключить , что Уложение 1649 года, завершив юридическое оформление крепостной зависимости для всех категорий крестьян , одновременно создавало в определенной мере правовое ограждение сословно-классовой целостности крестьянства, стремясь замкнуть его в сословных рамках. Будучи в социально-правовом отношении приниженным классом-сословием , от которого господствующий класс был отделен значительными перегородками права-привилегии , крестьяне тем не менее обладали правом собственности на своё имущество, включая орудия производства, а также определенными правомочиями и дееспособностью , что обеспечивало для той поры устойчивое равновесие и функционирование всей феодально-крепостнической системы. В связи с общей концепцией крепостного права как юридического выражения производственных отношений феодального общества историки связывают с Соборным Уложением 1649 года новую ступень на пути окончательного закрепощения основных производителей материальных благ.

Казус.

27 января 1682 года монастырский крестьянин Петров сбежал и поселился на льготе у помещика Семенова. Вместе с ним сбежали 2 брата с женами и детьми. Игумен монастыря потребовал выдачи беглых крестьян.

Какими нормами права следует руководствоваться при решении казуса ? Какие органы власти должны решить спор ?

РЕШЕНИЕ.

При решении данного казуса необходимо руководствоваться правовыми нормами, установленными Соборным Уложением 1649 года, в частности его главой XI «Суд о крестьянех».

Борьба с побегами крестьян была важнейшей задачей Уложения и прежде всего его XI главы. Крупной вехой на пути достижения этой цели в ответ на требования дворянства явилась отмена урочных лет сыска беглых. И, несмотря на то, что никакие законы не были в состоянии приостановить побеги, как и другие формы протеста крестьян, отмена урочных лет облегчила все же господствующему классу, его основной массе — дворянству, возвращение беглых крестьян и тем самым открыла пути к наиболее полной реализации права на зависимое население.

Другое важное обстоятельство, облегчавшее возвращение беглых крестьян, состояло в законодательном закреплении широкого круга документальных оснований сыска — писцовых, переписных книг, актов пожалования вотчин и поместий с крестьянами, актов сделок на крестьян между их владельцами и т. п. В порядке борьбы с побегами крестьян Уложение стремилось исключить возможность получения ими убежища. Отсюда запрет «а впредь отнюд никому чюжих крестьян не приимать, и за собою не держать».[18][18] Соответственно устанавливалась ответственность за прием беглых и определялась санкция — в качестве возмещения государственных податей и помещичьего дохода за каждого беглого крестьянина и бобыля назначался штраф в размере 10 рублей в год в пользу истца.

Ст. 10. «А будет кто с сего государева уложенья учнет беглых крестьян, и бобылей, и их детей и братью и племянников приимать и за собою держать, а вотчинники и помещики тех своих беглых крестьян за ним сыщут, и им тех их беглых крестьян и бобылей, по суду и по сыску, и по переписным книгам отдавать з женами и з детьми, и со всеми их животы и с хлебом стоячим и с молоченным и з земляным без урочных же лет. А сколько они за кем с сего государева уложенья в бегах поживут, и на тех, за кем учнут жити, за государевы подати и за помещиковы доходы взяти за всякого крестьянина по десяти рублев за год, и отдавати исцом, чьи те крестьяне и бобыли».[19][19]

Уложение не устанавливало новой системы сыска беглых, но ликвидация урочных лет создавала условия для сыска массового, обезличенного и организованного, который и получил развитие во второй половине XVII в. . Процедура возврата беглых их владельцам включала составление отписей «впредь для спору», которые в дворцовых селах и черных волостях передавались приказчикам, а в вотчинах и поместьях — владельцам. В Москве и городах отписи составляли площадные подьячие, а в селах и деревнях — земские и церковные дьячки. Самих же беглых крестьян и бобылей, возвращенных, по сыску, суду и просто по Уложению, надлежало регистрировать в Поместном приказе за их владельцами, а государевы подати по переписным книгам за таких крестьян брать не с держателей беглых , а с тех , кому они переданы. Реально запись возвращенных владельцам беглых крестьян велась не в Поместном приказе, а в сыскных приказах сыщиков, действовавших в уездах. В составе делопроизводства сыщиков велись специальные книги записей «полюбовных договоров» и «мировых зарушных челобитных» о беглых крестьянах. В дальнейшем эти материалы сосредоточивались в Поместном приказе . Таким образом , Уложение впервые узаконило государственную регистрацию сделочных записей на крестьян, включая отписи о возвращении беглых и обозначило виды крепостной документации, возникающей в итоге сыска беглых и возвращения их прежним владельца. [20][20] Узаконялось и вчинение исков об имуществе беглых крестьян. Решение спора о животах с применением крестоцелования допускалось в пределах 5 рублей, «а в больших животах вершити по суду» (Глава XI, статья 25).[21][21] Уложение закрепляло непреложный закон возврата беглых с семьей и родственниками по прямой и боковой линиям и со всем принадлежащим им имуществом.

Таким образом , применительно к нашему казусу, требование игумена монастыря является абсолютно правомерным. Выдаче подлежит и крестьянин Петров и его братья вместе с семьями и имуществом . Данный спор должен разрешить земский ( или церковный ) дьячок на основании записей в переписных книгах 1646-48 гг. , а также на основании жалованных грамот , актов сделок на этих крестьян, отказных книг , если таковые имеются . Эти документы являются юридическим основанием прав на крестьян . Возврат крестьян следовало зарегистрировать в Поместном приказе , владельцу передать отпись о возвращении беглых , которая будет иметь силу при разрешении будущих подобных споров. Кроме этого , если беглые крестьяне прожили более одного года у помещика Семенова , с него следовало взыскать в пользу монастыря 30 рублей штрафа ( по 10 рублей с крестьянина ) , т.к. государевы подати за этот период платил монастырь.  

Список литературы

Греков Б.Д. Крестьяне на Руси . М., 1954.

Законодательные акты Русского государства второй половины XVI – первой половины XVII веков. М., 1986.

Золотухина Н.М. Развитие русской средневековой политико-правовой мысли. М., 1985.

История государства и права России. М., 1996.

Маньков А.Г. Уложение 1649 года – кодекс феодального права России. Л., 1980.

Пресняков А.Е. Российские самодержцы. М., 1990.

Развитие Русского права в XV- первой половине XVII вв. М., 1986.

Соборное Уложение 1649 года. Л., 1987.

 

[1][1] История государства и права России. М., 1996. С.73-74.

[2][2] Греков Б.Д. Крестьяне на Руси . М., 1954. С.94-100.

[3][3] История государства и права России. С.73.

[4][4] Крестьяне на Руси . С 102-105.

[5][5] Крестьяне на Руси . С.120.

[6][6] Соборное Уложение 1649 года. Л., 1987. С. 230.

[7][7] Маньков А.Г. Уложение 1649 года – кодекс феодального права России. Л., 1980. С. 96.

[8][8] Соборное Уложение. С.64.

[9][9] Соборное Уложение . С.64.

[10][10] Там же.

[11][11] Там же. С.65.

[12][12] Маньков А.Г. Уложение 1649 года … С. 97.

[13][13] Соборное Уложение . С.66.

[14][14] Там же . С. 68.

[15][15] Соборное Уложение . С.67.

[16][16] Там же. С.68.

[17][17] Маньков А.Г. Уложение 1649 года … С. 110.

[18][18] Соборное Уложение . С.65.

[19][19] Соборное Уложение . С.65.

[20][20] Развитие Русского права в XV- первой половине XVII вв. М., 1986. С.56.

[21][21] Соборное Уложение . С.67.