Социально-экономическое развитие

В конце 20-х годов формируются две основные точки зрения на дальнейшее развитие СССР. Первая из них связаны с именами Бухарина, Рыкова и Томского, которые выступили за дальнейшее развитие кооперации, снижение налогов на сельское хозяйство, создание регулируемого рынка. Целью этой политики они ставили повышение жизненного уровня населения. Другую точку зрения высказали Сталин, Куйбышев и Молотов. Они отвергали возможность равномерного развития всех сфер экономики и предлагали ускоренно развивать тяжелую промышленность, в деревне провести коллективизацию и регулировать экономику при помощи бюрократического аппарата. В этом споре большинство членов партии выступило на стороне Сталина, что привело, в конечном итоге, к укреплению партийно-хозяйственной бюрократии и окончательному отходу от элементов рыночной экономики.

Завершением поворота к сталинскому «большому скачку» произошел в конце 1929 года. В статье Сталина «Год великого перелома» планировалось быстрыми темпами провести коллективизацию в деревне, добиться резкого увеличения производства и экспорта зерна и на вырученные средства провести модернизацию тяжелой промышленности. Сама коллективизация стала величайшим насилием над крестьянством. Раскулачиванию подверглось около 15% процентов хозяйств, при общей численности зажиточных хозяйств в 4%. Таким образом, раскулачивали не только хозяйства зажиточных крестьян, применявших труд наемных батраков, но и хозяйства достаточно крепкие, державшиеся только трудом самих владельцев (середняков).

В промышленности пересмотр плановых заданий в сторону их увеличения произошел вскоре после принятия первого пятилетнего плана. Перевыполнение плана в короткие сроки велось с перенапряжением сил, нарушением технологии производства, что приводило к авариям. Широко эксплуатировался труд энтузиастов (стахановское движение) и заключенных. При авариях руководители предприятий обвинялись во вредительстве и арестовывались.

К 1933 году стало понятно, что показатели первой пятилетки были провалены. Планы второй пятилетки были более реальные и экономически обоснованные. Стремясь не провалить выполнение второй пятилетки бюрократия стала широко практиковать приписки показателей, создание улучшенных условий для рекордов и т.п. И хотя вторая пятилетка в целом была также не выполнена, но она закончена с более лучшими показателями, чем первая, что создавало видимость благополучия. В целом за две пятилетки было увеличено рост Валового внутреннего продукта (ВВП), созданы новые отрасли производства (авиационная, автомобильная). Но рост шел без создания новой технической базы и только в отраслях тяжелой промышленности и военно-технического комплекса.

Социальная политика содержала элементы лавирования. При жесточайшем напряжении всех сил и эксплуатации сохранялись основные социальные льготы (пенсии, семичасовой рабочий день, двухнедельный отпуск), что создавало видимость социальной справедливости. Но большинство населения и прежде всего крестьянство (до 60%) этих социальных льгот не имело. Качество социальных благ оставалось низким.

Таким образом, в 30-е годы была создана мощная тяжелая промышленность с высоким военным потенциалом. Вместе с тем СССР оставалось в целом аграрной страной. Интересы личности были подчинены интересам государства. Развитие тяжелой промышленности шло за счет эксплуатации сельского хозяйства и социальной сферы.

Внешняя политика

В 1929–1933 годах разразился мировой экономический кризис. Капиталистические страны по-разному искали выхода из кризиса. Так с Италии и в Германии произошло установление диктаторских фашистских режимов. Англия, Франция и США пошли по пути реформ и расширению социальной сферы. Появление диктаторских режимов резко изменило международную обстановку. В этих условиях руководство СССР повело двойную политику: с одной стороны оно выступало за установление контроля над вооружением и диктаторскими режимами, с другой стороны начало создавать систему договоров призванных обеспечить безопасность в Европе.

Вместе с тем сталинское руководство продолжало надеяться на разрастание мирового революционного движения и через систему Коминтерна поддерживало национальные революционные организации, что могло быть воспринято как прямое вмешательство во внутренние дела стран. В целом же СССР оставалась в изоляции.

Любая диктатура может держаться и тем более процветать, если опорой для нее служит сильная армия, либо сильная партия. Причем партия для диктатуры надежнее армии. Личность внутри диктатуры подразумевается… Диктатура не может существовать без системы тоталитарного сыска, пронизывающего как партию и армию, так и нацию в целом, не исключая стариков и младенцев. То есть без вульгарного животного страха не может родиться вселенская подозрительность и бесконечная любовь к вождю.

Личность, руководящая страной, партией и армией, должна вызывать у народа любовь, круто замешанная на страхе. Причем страх не обязательно должен быть страхом перед физической расправой. Куда эффективнее страх перед потерей житейских благ, перед отлучением от Корыта. Создание Корыта – огромная заслуга диктатуры в странах, где означенные блага зарабатываются не трудом, не талантами, не подвигом, но чинами. Чин гражданину дает партия исходя из лояльности и верноподданности, а это определяет сыск. В таких системах диктатура держится в руках воспроизводства благ по максимуму и их распределение – по минимуму.

Как только диктатура переходит от системы распределения по чинам к системе распределения по труду, то она постепенно слабеет и исчезает, ибо у людей пропадает страх потерять место у Корыта. Каждый начинает строить свое собственное Корыто.